Следуйте за помощником официанта

18-летний Уолтер Бейли был помощником официанта в Beverly Hills Supper Club . В ночь пожара он попросился работать в зале «Кабаре», чтобы посмотреть хотя бы часть представления. По­следней, услышавшей о пожаре группой были почти 1200 человек, находившихся в этом бальном зале.

Бейли был тем, кого в клубе называли «праздничными офици­антами». Это означало, что ему приходилось помогать готовить очень большое количество еды, например двести тарелочек с мас­лом или сотню салатов с крутонами. В иерархии клуба помощни­ки официантов находились на самом дне, на ступень выше посу­домоек. В отличие от официантов, носивших пиджаки и галстуки, ему приходилось ходить в золотистом одеянии типа блузы. «Она была похожа на одежду, которую надевают на обезьян, крутящих шарманки», — говорит Бейли. К 28 мая он проработал в клубе чуть меньше года. За месяц до этого он отпраздновал в клубе свой выпускной.

Сразу после 20.30 Бейли покинул зал «Кабаре», чтобы помочь в другом зале. Идя по коридору, он встретился с официанткой. Она спросила его, не знает ли он, где находятся владельцы клуба. Он показал в сторону кухни. Она прошептала ему на ухо: «В зале «Зебра» случился пожар», — а потом убежала в сторону кухни.

Поначалу Бейли не поверил официантке. «Наверное, она пре­увеличивает», — подумал он. Поэтому он сам пошел в зал «Зеб­ра», чтобы увидеть все собственными глазами. Сначала все выгля­дело вполне нормально. Он подошел к дверям, чтобы открыть их, но потом остановился. Как раз когда он подходил, из щелей над ними начал струиться дымок. Как он вспоминает сейчас, дым вы­стреливал небольшими облачками. «Это говорило о том, что за дверями — избыточное давление, — рассказывает он, а потом до­бавляет в качестве объяснения: — В старших классах одним из моих любимых предметов была физика». Пока он наблюдал, дым начал идти и из пазов по центру дверей. Он принял благоразумное решение не открывать двери. Вместо этого он сделал нечто удиви­тельное и поступил так, как решился бы поступить не каждый че­ловек. Он пошел в расположенный рядом с залом «Зебра бар и прокричал: «Всем освободить помещение! Возник пожар». Посе­тители встали со своих мест и начали двигаться к выходу. Тут Бейли подумал о зале «Кабаре». Он находился на другой стороне здания, шоу было в самом разгаре, и там ни у кого не было воз­можности узнать о пожаре. В Beverly Hills Super Club не было ни детекторов задымления, ни пожарных сигналов, ни систем пожа­ротушения.

Добравшись до зала «Кабаре», он подошел к начальнику смены и сказал, что в здании возник пожар. «Надо очистить комнату», — сказал он. Его начальник ответил непонимающим взглядом. Тогда Бейли отвернулся, чтобы найти владельцев клуба. Но затем одер­нул себя. «Это глупо, — сказал он себе. — Я впустую трачу время. Либо я заставлю его эвакуировать людей, либо сделаю это сам». Поэтому он вернулся к бригадиру и снова сказал ему, что надо очистить комнату. Бригадир просто отвернулся и ушел. Бейли по­думал, что он пошел начинать эвакуацию. Пока же он решил вывес­ти почти 70 человек, еще ожидающих своей очереди выступить в шоу. «Всем следовать за мной», — сказал Бейли. И они послуша­лись. Без единого слова объяснений, он провел их через коридор в сад. «Хорошо, всем оставаться здесь», — сказал он им. К его край­нему изумлению, они не задали ему ни одного вопроса.

Вернувшись в зал «Кабаре», он увидел, что ничего не измени­лось. Все так же шел концерт, и комики по-прежнему смешили публику своими шутками. «Так не пойдет, — сказал он себе, — людей надо эвакуировать из комнаты. Я, наверно, потеряю рабо­ту, но мне просто придется сделать это». Тогда он пошел прямо по центральному проходу, через VIP-сектор партера и вверх по ступеням, ведущим на сцену. Он подошел к одному из комиков и отобрал у него микрофон. Сбитая с толку публика глядела на не­го из зала. «Я хочу, чтобы все посмотрели направо от меня, — сказал он. В правом углу зала есть выход. Теперь посмотрите налево. Слева тоже есть выход. А теперь повернитесь и посмотрите назад. Выход есть и сзади. Я хочу, чтобы все спокойно покину­ли это помещение. В передней части здания возник пожар». Сказав это, он спустился со сцены.

Тридцать лет спустя Бейли говорит все тем же монотонным и спокойным голосом. Он до сих пор пользуется такими словами, как «супер» и «клёво». Но в те времена он был всего лишь тихим юношей, еще даже не успевшим обзавестись среди коллег друзья­ми. Совсем недавно в школе он обнаружил в себе страх сцены, а поэтому находился в полном ужасе, когда поднимался к микро­фону. Но он сделал это и спас сотни жизней.

Как же Бейли удалось это сделать? Почему он не замкнулся в узких рамках своей роли, как это произошло в ту ночь с большин­ством людей? Бейли объясняет мне, что, как личность, он более сложный человек, чем кажется на первый взгляд. В отличие от многих сотрудников Beverly Hills Super Club, которым нравилось там работать, он не был особенно привязан к своей работе или к этому заведению вообще. Он рос в семье военного, вдоволь попу­тешествовал по стране и не раз работал на стройках, где платили гораздо больше. Помощник официанта получал всего лишь $1,10 в час. «Я просто отрабатывал нужное количество часов, а потом уходил», — говорит он. Поэтому, когда пришло время среагиро­вать на пожар, Бейли было почти нечего терять. Он не испытывал особого уважения к сложившейся в клубе иерархии, и его не пуга­ла перспектива жизни без золотистой куртки. «Когда я решил ос­вободить помещение, я сразу подумал о том, что меня уволят. Но я должен был сделать то, что считал правильным». Героизм ста­нет темой обсуждения в другой главе, но на данный момент дос­таточно сказать, что в некоторых аспектах поведение Бейли — со­вершенно классический случай.

Приказав всем, находящимся в зале «Кабаре», покинуть поме­щение, он вышел наружу. Потом он обошел здание, чтобы прове­рить другой выход. Он увидел дым и вошел обратно. Войдя, он сразу же понял, что стал свидетелем полной катастрофы. Он ни­чего не видел, но слышал, как люди (очень много людей) зовут на помощь. Он начал углубляться в помещение, хватать людей за ши­ворот и вытаскивать через двери на улицу. Он не меньше десяти раз проделал этот путь, каждый раз выводя кого-нибудь из пожара. «Мне было страшно. Как и всем остальным, мне не хотелось умирать, — говорит Бейли. — Может быть, я был просто слишком глуп...» Дым начал обжигать ему горло, поэтому юноша старался задерживать дыхание на каждом обратном пути. Он верил в спо­собность своих легких переносить такие испытания. «В старшей школе я был членом команды по плаванию, — объясняет он. — Я мог дважды проплыть через бассейн, задержав дыхание*. В од­ну из вылазок ему удалось добраться обратно, до самых дверей зала «Кабаре». Звучащие в темноте мольбы о помощи, казалось, доносились со всех сторон. Пошарив руками в дыму, он понял, что наткнулся на груду человеческих тел, застрявших в дверном проеме. Его легкие лопались от напряжения, но он ухватил тех, кто лежал на краю. «Помню, что тащил одного мужчину за гал­стук. Его больше не за что было ухватить...»

Снаружи Бейли решил привлечь дополнительную помощь. Еще несколько мужчин (в основном тоже сотрудников клуба) уже пришли на помощь, но количество жертв ошеломляло... На траве рядами были выложены человеческие тела. Люди умирали не от воздействия огня, а от отравления продуктами горения, и их тела выглядели на удивление нетронутыми. Они лежали на траве в сво­их самых красивых платьях и костюмах. Посетители, оторванные от своих компаний, безутешными призраками бродили вокруг в поисках своих родных и любимых, выкрикивая имена пропавших. Бейли взбежал на холм, где собралось несколько сотен гостей, и крикнул: «Никто не может нам помочь? Нам у этого выхода нужна помощь!» Гости, успокаивавшие друг друга и глазевшие на пожар, молча уставились на него. Добровольцев среди них не на­шлось. Они были гостями клуба, а от клиентов, как правило, не требуют возвращаться в горящие здания. «Я думал, что мне на по­мощь придет целая толпа здоровенных мужиков, — говорит он, — но нет... Они просто сидели и смотрели на меня».

Бейли вернулся в клуб один. С каждым разом, когда он вбегал в дым, голоса звучали все слабее. «Было ясно, что люди умирают... Слышалось тяжелое дыхание. Они протягивали из этой груды тел руки. Я помню, как подумал, что они схватятся за меня, и я оста­нусь здесь погибать». В один из рейсов внутрь здания Бейли уже не услышал голосов и перестал бегать в здание. Он бродил по окрестностям клуба, прикрывая платками лица погибших, а потом на попутке поехал домой, где на кухне в ожидании страшных новостей о своем сыне, работавшем помощником официанта, сидела его мать.

После пожара Бейли пришлось дать много интервью СМИ. Но Потом он перестал идти с ними на контакт и на несколько десяти­летий отказался говорить о пожаре. Как многих выживших, его Преследовало смутное чувство вины. «Я перфекционист, — объ­ясняет он — вина за такое количество погибших разрывала на части мою душу. Мне казалось, что множество людей погибли, потому что я приложил меньше усилий, чем мог бы». Через три­дцать лет после пожара Бейли согласился дать мне интервью для этой книги, сказав, что прошло уже достаточно много времени.

Покорная толпа

Если катастрофа порождает группы, то этим группам нужны ли­деры. Опубликованное американским правительством в 2000 г. ис­следование трех пожаров в шахтах показало, что у каждой из восьми спасшихся из пожаров групп шахтеров был свой лидер. Этих лидеров объединяло некоторое количество общих характе­ристик. Они не давили на других, чтобы прийти к власти, а заслу­жили уважение своим хладнокровием и надежностью. Подобно Бейли, они обладали знаниями, обращали внимание на детали и умели действовать решительно. Кроме того, они всегда были гото­вы прислушаться к мнению других: в большинстве выживших групп выявлялся своеобразный адъютант, оказывавший помощь

лидеру.

Но что же можно сказать об их последователях? Почему так много людей покинули свои места в зале, купленные за большие деньги, чтобы последовать за юношей в золотистой куртке? По­добные тенденции мы вновь можем наблюдать и в поведении на­ших предков-приматов. Шимпанзе всегда соблюдают очень слож­ную иерархию, на самом верху которой располагается allpba male, главный самец. При столкновении с врагом дисциплина в группе становится особенно похожей на армейскую. Шансы на выживание повышаются, если они будут подчиняться лидеру бея малейших колебаний, говорит специалист по поведению шимпан­зе Франс де Бааль. Сильный лидер способен мгновенно принимать решения, а именно это и нужно в кризисной обстановке. «Иерар­хическая структура, — говорит де Вааль, — гораздо эффективнее демократической ».

Отставной капитан Нью-йоркского пожарного департамента Джим Клайн вспоминает тот момент, когда сам впер­вые столкнулся со стадным инстинктом среди людей. В Манхэттене стояло солнечное утро пятницы, и это был такой день, когда блеск Нью-Йорка пробивается через покрывающий его слой гря­зи. Финансовый квартал был заполнен идущими на обед работни­ками. Когда прозвучал мощный взрыв, Клайн находился в пожар­ной машине, направлявшейся вверх по Фултон-стрит. В ста футах впереди от него взорвался бензобак грузовичка торговца моро­женым. Было ранено 106 человек, а по всей округе вылетели стек­ла в домах. Люди кричали, некоторые из них обливались кровью. Но никто еще не мог понять, что произошло, а увидеть что-либо не было возможности. «Уолл-стрит была напрочь забита машина­ми и людьми. Мы даже не могли рассмотреть, где находится по­жарный гидрант». Пожарные включили проблесковые маячки и сирену, чтобы попытаться расчистить себе дорогу. Заметив по­жарную машину, сотни людей побежали к ней, чтобы быть по­дальше от пожара.

Но потом случилось нечто странное: когда люди добрались до пожарной машины, они развернулись и побежали рядом с ней, в то время как она двигалась прямо к месту взрыва. «Это был очень странный феномен, — со смешком говорит Клайн, — люди пойдут за тобой даже в том случае, когда сами не знают, зачем делают это». Протягивая первые пожарные шланги к месту пожара, по­жарным приходилось проталкиваться через толпы зевак. Только когда на месте происшествия появилось достаточно полиции, тол­пу удалось оттеснить на безопасное расстояние.

Теперь Клайн учит пожарных и спасателей беречься стадного инстинкта: «Я говорю им, если что-нибудь идет не так, люди ста­раются неотступно следовать за нами, а нам это совсем ни к чему. Нам нужно, чтобы они направлялись в противоположную сторону! Официальным лицам для предотвращения проявления стад-го инстинкта в толпе он советует пользоваться громкими, четкими предупреждениями и жестами. «В таких обстоятельствах всегда ищешь кого-то, кто скажет Тебе, что надо делать, — сказал следователям пострадавший в (2005 г. во время террористического акта в лондонском метро человек по имени Ян. — Даже если это будет простое «оставайся на Месте» или «переместись вон туда», необходимо, чтобы тобой Кто-то управлял. В этот момент человек пребывает в крайне «раз­мазанном» состоянии». Ян получил серьезные ожоги груди и ног, когда взрывной волной его бросило на находящиеся под напря­жением электрические кабели в тоннеле метро. Он ненадолго по­терял сознание, а потом услышал голос машиниста, который при­казал ему выбираться из тоннеля. Эти инструкции, сказал Ян сле­дователям, чрезвычайно помогли ему собраться с силами.

Наша покорность официальным лицам во время катастроф мо­жет быть полезным свойством, если управляющие нами люди будут понимать эту особенность поведения. Долгие годы специалисты по авиационной безопасности не могли понять, почему пассажиры так мало делают для собственного спасения во время авиакатаст­роф. Вместо того чтобы идти к выходу, они продолжают сидеть на своих местах. У тех, кто все-таки поднимается на ноги, наблюдает­ся донельзя нервирующая тенденция перед уходом искать свою ручную кладь. Затем, добравшись до аварийного выхода, они дела­ют опасно длинную паузу, прежде чем спрыгнуть на надувной трап. Однако, как мы помним, во время авиационных катастроф на спасение остаются не минуты, а всего лишь секунды.

В серии экспериментов специалисты по безопасности проводи­ли учебные эвакуации из самолетов с участием обычных людей. Эти тренировки, естественно, не были настолько стрессогенными, как реальные эвакуации, но это не сыграло никакой роли. Люди, особенно женщины, делали на удивление долгую паузу перед тем как спрыгнуть на надувной трап. Эти паузы замедляли процесс эвакуации для всех пассажиров. Но способ заставить людей дви­гаться быстрее все-таки был. Исследователи установили, что, ес­ли у выхода стояла стюардесса и громко приказывала людям пры­гать, пауза сокращалась почти до нуля. В действительности отсутствие агрессивного управления процессом эвакуации со стороны стюардов и стюардесс было равнозначным их отсутст­вию на борту самолета. Исследование, проведенное Центром авиационной безопасности Крэнфилдского университета, пока­зало, что под руководством спокойных и вежливых стюардесс процесс эвакуации происходил столь же медленно, как и в случае, когда их вообще не было на борту самолета.

2 августа 2005 г. во время жестокой бури в канадском Торонто со взлетно-посадочной полосы соскользнул авиалайнер, следую­щий рейсом 358 авиакомпании Air France. Заполненный пассажи­рами самолет, прибывший из Парижа, съехал в канаву на скорости 92 мили в час. Немедленно возник сильнейший пожар. Половина аварийных выходов аэробуса А340 были либо заблокированы, ли­бо ими нельзя было воспользоваться, потому что не работали на­дувные трапы. По кабельному телевидению в режиме прямой трансляции показывали кадры дымящейся груды металла, остав­шейся от самолета. Но все 297 пассажиров и 12 членов экипажа выбрались из лайнера живыми. Пассажиры двигались быстро и решительно. Некоторые спрыгивали на землю с высоты, превы­шающей 15 футов. Затем они отбегали от самолета на расстояние от 50 до 100 ярдов. Один мужчина отнес сломавшего ногу пасса­жира до ближайшего шоссе. К моменту появления пожарной бри­гады аэропорта, то есть через 52 секунды после катастрофы, три четверти пассажиров уже сумели эвакуироваться из самолета. Не прошло и трех минут, как все покинули лайнер. Когда самолет взорвался и его охватило пламя, в непосредственной близости от него не было уже ни одного пассажира.

Этот случай назвали чудом, но он был также наградой за высо­кий уровень подготовленности персонала. Экипаж рейса Air France давал громкие и четкие указания с самых первых мгнове­ний катастрофы. Второй пилот включил систему громкой связи и приказал пассажирам спокойно покинуть самолет. Стюардессы в соответствии с тем, чему их учили, кричали на пассажиров: «Всем выбираться через расположенные в хвостовой части самолета вы­ходы! Не идти вперед! Всем немедленно покинуть самолет!» Им не удалось погасить все очаги неповиновения, потому что некоторые пассажиры все-таки настаивали на необходимости забрать с со­бой тяжелую ручную кладь. Но самолет удалось освободить на удивление быстро. Уже потом пассажиры рассказывали репорте­рам, что приказы членов экипажа оказались для них спасительными. Жительница Онтарио Мария Кожокару , спасшаяся из самолета вместе с двумя своими малолетними деть­ми, помнит, как члены экипажа управляли ее действиями, даже когда салон лайнера уже заполнился густым черным дымом. «Они все время говорили с нами и приказывали «двигаться, двигаться и двигаться», — рассказала она корреспондентам Canadian Press. — Этим они спасли нам жизнь».

Жесткое руководство действиями может спасти жизнь и само­му спасателю. Во время спасения на водах спасатели пожарного департамента Канзас-Сити выкрикивают сдобренные ругательст­вами угрозы в адрес тонущего, пока добираются до него. Если этого не делать, жертва может ухватиться за спасателя и утянуть его под воду в безумных попытках остаться на плаву. «Мы пыта­емся привлечь их внимание и часто пользуемся при этом не самыми приятными выражениями, — говорит руководитель подразделе­ния спасателей Ларри Янг. — Надеюсь, вас не ос­корбят мои слова, но если я, приближаясь к среднестатистиче­ской домохозяйке из пригородного поселка, скажу ей: «Когда я окажусь рядом, даже не думай, мать твою так и растак, трогать меня! Если схватишься за меня, я уплыву!», то будет больше шан­сов, что она послушается».

Когда пламя ровняло с землей Beverly Hills Supper Club, Бейли давал находящимся в зале «Кабаре» гостям четкие инструкции по эвакуации из помещения, сопровождая их жестами рук. Он все делал совершенно правильно. Но даже в этом случае некоторые из посетителей не ушли из зала. Может быть, они просто не слы­шали предупреждения или слышали, но не поверили. Настолько же вероятно, что они, как и многие другие жертвы катастроф, на­ходились в фазе отрицания. Возможно, они не могли выбраться сразу и решили подождать, пока не поредеет толпа. Как бы то ни было, не все поднялись со своих мест, чтобы покинуть помещение. Когда на следующий день пожарным удалось взять пожар под контроль и войти в зал «Кабаре», они обнаружили за одним из столиков шесть обугленных тел, так и оставшихся в своих крес­лах. Всего при пожаре в Beverly Hills Supper Club погибло 167 че­ловек. Это был один из самых смертоносных пожаров в истории

сша.

Наша невеста Макколлистер оставалась на холме рядом с клу­бом до часа ночи, пытаясь помогать пострадавшим. В конце кон­цов она все в том же обгорелом платье и со свадебным букетом в руках пошла пешком в близлежащий отель. «Люди делали очень странные вещи», — говорит она, вспоминая, как кто-то в ту ночь спас из огня ее свадебную фату. На следующий день ей пришлось обзвонить всех присутствовавших на ее свадьбе гостей, чтобы уз­нать, всем ли удалось выжить. По ее словам, это было самой мучи­тельной частью пережитого испытания: «Этот процесс вытянул из меня все жилы. Невозможно было предугадать, что услышишь в ответ. Кто-то был в истерике, кто-то сердился на меня». Одна женщина, жена друга семьи, умерла, надышавшись дымом, и Мак­коллистер сводило с ума чувство вины: «Чувствуешь себя абсо­лютной дрянью... Я знала, что не виновата в ее смерти, но нельзя же просто посмотреть на себя в зеркало и сказать себе, что не не­сешь за это никакой ответственности». После пожара, говорит она, ее молодой муж стал совершенно другим человеком. Через четыре года они развелись.

Макколлистер отказывалась разговаривать с репортерами на тему пожара вплоть до 2007 г. Той весной, в 30-ю годовщину ката­строфы, некоторые из выживших и родственников погибших со­брались на том месте, где когда-то находился Beverly Hills Supper Club, на церемонию поминовения. Все вокруг поросло сорняками и жимолостью, поэтому представить себе, что здесь происходило 30 лет назад, было очень трудно. Люди по очереди вставали, что­бы сказать несколько слов и вспомнить погибших. Одна женщина подошла к микрофону и долго плакала, не в силах произнести ни слова. Макколлистер узнала ее. Это была певица из оркестра, иг­равшего на ее свадьбе. По завершении церемонии бывшая невеста подошла к бывшей певице, и они долго стояли, обнявшись.

Модель Гран-Байю

Группы людей, равно как и отдельные индивидуумы, могут обла­дать более или менее высоким уровнем жизнестойкости. Группы ведут себя во время катастроф настолько же хорошо, насколько эффективно действовали до нее. Чем более здоровой является Офисная культура или атмосфера в семье, тем лучше она помогает Людям переносить стрессы и восстанавливаться после них. Люди, входящие в высокоэффективные группы, знают, как надо вести общение и оказывать друг другу помощь. Кроме того, они облада­ют всеми необходимыми для этого ресурсами. Дух товарищества стимулирует способность выживать. Многочисленными исследо­ваниями было доказано, что люди, входящие в социальные струк­туры, отличающиеся взаимной поддержкой, как правило, облада­ют более мощной иммунной системой.

Недавно эта идея групповой жизнестойкости полностью пле­нила психологов и специалистов по изучению катастроф. Откуда она берется и есть ли у нас возможность повысить ее? Вместо того чтобы просто изучать людей, травмируемых катастрофами, пси­хологи направили свое внимание на здоровое большинство, то есть на людей, не нуждающихся в их помощи. Появились даже программные пакеты, разработанные специально для повышения жизнестойкости путем общения в социальных сетях. Обоснова­ние этой деятельности формулируется следующим образом: если бы в каждом городе было своеобразное сообщество Му5расе, ориентированное на экстремальные ситуации, все жители этих городов лучше проявляли бы себя в моменты реальных экстрен­ных ситуаций. В 2007 г. во время лесных пожаров, бушевавших в южной Калифорнии, часть наиболее ценной информации люди получали из местных блогов и снятых мобильными телефонами фотографий. «Это ситуация, когда все строилось на взаимопомо­щи соседей», — сказал мэр Ман-Диего Джерри Сандерс толпе эвакуированных на стадионе Qualcomm.

В 2005 г. жители Гран-Байю, глухого прибрежного городка в Луизиане, почти не обладали продвинутыми технологиями. В их распоряжении были только древние традиции, близкие взаимоот­ношения и культура самодостаточности. На протяжении трехсот лет этот рыбацкий поселок, населенный потомками американских индейцев и каджунами, стоял в очень опасном месте залива, и до него можно было добраться только водным путем. Гран-Байю на­ходился там еще до появления дамб, нефтяных танкеров и Нацио­нальной метеорологической службы.

За все это время ураганы не унесли в Гран-Байю ни одной жиз­ни. Розина Филипп выросла в этом городке. Ко­гда приблих^ались шторма, никто не дожидался официального приказа об эвакуации. «Мы знали, как избежать опасности, неза­висимо от того, будет ли официальное предупреждение», — рас­сказывает Филипп. Жители поселка говорили друг с другом и ре­шали, когда настанет время уезжать. Потом они все вместе загру­жались в дюжину транспортных баркасов и лодок для рыбной ловли и добычи устриц, связывая их в один длинный караван. Они делали это очень много раз. Гран-Байю не отличался зажиточно­стью, но связи между живущими там людьми были необычайно крепкими. «У всех есть семьи, — говорит Филипп, — и если кто-то не хотел уезжать, мы их заставляли». Местные дети обожали эва­куации. Для них они были большим и интересным приключением. «Было здорово отправляться в длинное путешествие на лодке в компании всех своих друзей», — говорит юная дочь Филипп Энизор Кортез .

Все 125 жителей Гран-Байю эвакуировались за два дня до при­хода урагана Катрина, еще до того, как мэр Нового Орлеана объ­явил об обязательной эвакуации. Филипп, ее дочь, сестра и семья сестры запаслись провизией и загрузились на борт рабочего кате­ра. Затем они пришвартовались к остальным судам, составляю­щим караван, и покинули свой поселок. Путешествие до безопас­ной гавани заняло около двух часов, и в Гран-Байю не осталось ни единой души.

Жители Гран-Байю обладали достаточной жизнестойкостью, чтобы выжить во время Катрины. Им удалось сохранить давно утерянные многими американцами связи, делающие их группу сильнее. Но за предшествующие пятьдесят лет строители и неф­тяные компании до неузнаваемости изменили ландшафт, окру­жавший Гран-Байю, уничтожив заболоченные земли, которые всегда служили поселку защитой. Местные жители на протяжении долгих лет пытались бороться с этими обстоятельствами, но все их попытки оказались безуспешными. Они поднимали свои дома над уровнем моря, но с неумолимым приближением девелоперов они вновь скрывались под водой. В 1980-х гг. от одного до­ма в Гран-Байю до другого можно было пройти по суше. К концу XX столетия суша исчезла. Гран-Байю, как Венеция, постепенно уходил под воду.

Когда пришла Катрина, она полностью смела Гран-Байю с лица земли. Не осталось почти ничего, кроме потрепанных ураганом лодок и металлических обломков, — это были руины прекрасной цивилизации. С тех пор Филипп пришлось уже девять раз переез­жать с места на место. Теперь она живет в полутора часах езды от своего старого дома, надеясь когда-нибудь вернуться в родные места. По иронии судьбы, сейчас она находится в большей опас­ности, чем когда-либо ранее в своей жизни. Жителей городка раз­бросало по многим штатам, и теперь Филипп с дочерью живут в трейлере, предоставленном Федеральным агентством по управле­нию страной в чрезвычайных ситуациях.

Но жители Гран-Байю намереваются вернуться. Первый дом там был достроен в июле 2007 г. Все дома будут щитовыми, то есть простейшими деревянными конструкциями, которые можно де­шево и быстро построить заново. Жители городка все еще пыта­ются бороться за восстановление болотистых земель и создание более стойкой цивилизации. А пока этого не произойдет, они пла­нируют по-прежнему эвакуироваться перед каждым штормом, а потом возвращаться и в очередной раз налаживать жизнь. «Мы стараемся защитить жизнь, и это самое главное», — говорит Фи­липп. Сейчас она думает, что после Катрины население Гран-Байю станет больше. «Я знаю, что мы выживем, говорит она, — ведь мы научились полностью полагаться друг на друга»,

Повесть о двух городах

Местечки типа Гран-Байю — образцы жизнестойкости, потому что их жители активно помогают друг другу выживать. Они ценят свои сообщества больше, чем свои пожитки, и доверяют коллективно принятым группой решениям. Но в современную эру круп­ных городов и безымянных соседей такой образ жизни стал боль­шой редкостью. К нему, естественно, нужно стремиться, но нель­зя воспринимать его в качестве единственного выхода.

Существуют и менее масштабные, более простые формы жиз­нестойкости. Иногда группами, выживающими в катастрофах, становятся те, где сохраняется один определенный элемент жиз­ненно важной информации. Один широко распространенный урок может изменить все. Это одновременно вызывает большую печаль и внушает надежду. Жизнь и смерть не должны зависеть от сохранения какого-то одного элемента. Но если так происходит, мы по крайней мере знаем, что вполне возможно добиваться луч­ших результатов.

В 2004 г. во время обрушившегося на юго-восточную Азию цу­нами, по некоторым оценкам, погибло около 200 тыс. человек. Ре­альная цифра может быть больше или меньше, потому что коли­чество жертв было слишком велико для учета. Фотографии про­павших без вести занимали в газетах бесконечное количество страниц. Их было так много, что временами казалось, что в типо­графии допустили какую-то ошибку.

Всесокрушающая стена воды кажется одной из ситуаций, несу­щих неизбежную смерть. Так и есть, ведь у большинства жертв не было почти никаких шансов избежать смерти, если не считать су­персложной международной системы раннего предупреждения, которая отсутствовала в регионе Индийского океана. Но у тысяч людей была своя старинная и самодельная система раннего пре­дупреждения.

Давайте представим себе два городка, расположенных очень близко к эпицентру землетрясения, инициировавшего в 2004 г. цу­нами. Джантанг — деревня, находившаяся на северном побережье Суматры. Жители почувствовали, как под их ногами затряслась земля, а уже через 20 минут их жизни унес ревущий вал воды. Вы­сота волны колебалась от 45 до 60 футов. Все строения деревни были полностью уничтожены. Погибло больше 50 % населения.

Поселок Ланги, расположенный на острове Симелуэ, находил­ся еще ближе к эпицентру. После сотрясения почвы у островитян было всего 8 минут, чтобы забраться на высокие места: это был самый короткий интервал времени между землетрясением и цунами в мире. Его не хватило бы на срабатывание системы предупре­ждения, базирующейся на размещенных в океане буях, даже если бы в этом регионе была такая система. Здесь волны достигали высоты от 30 до 45 футов, то есть были чуть ниже, чем в Джантанге,Однако оставались смертоносными. Как и в Джантанге, все строения поселка были полностью уничтожены,

Но в Ланги выжили 100 % населения, то есть все 800 человек. Как выяснила профессор геологии Государственного университе­та имени Гумбольдта, базирующегося в Аркате, штат Калифор­ния, Лори Денглер, когда приехала туда в апреле 2005 г., в поселке не погибло ни одного человека — ни ребенка, ни старушки. Почему? Когда задрожала земля, все жители Ланги от­правились на холмы и оставались там необходимое время. Это бы­ла традиция, которой следовали, невзирая на любые обстоятель­ства. В 1907 г. остров пережил цунами, жертвами которого, по словам местных жителей, стали почти 70 % его населения. Выжив­шие в Ланги и других деревнях передавали эту информацию из поколения в поколение. Слово «смонг», означающее на языке Си­мелуэ «цунами», было известно абсолютно всем.

Когда Денглер спросила у местных жителей, куда они идут, ко­гда начинает дрожать земля, они показали на близлежащий холм высотой в сотню футов, или, по словам Денглер, «именно туда, куда в такой ситуации им посоветовала бы идти я». Казалось, они гордились своим умением эвакуироваться и сказали, что никогда не считали эвакуацию в результате ложной тревоги пустой тратой времени. (Интересно отметить, что на всем острове Симелуэ из 78 тыс. жителей от цунами погибли всего 7 человек. Как говорит Денглер, все они лишились жизни, пытаясь спасти свое имущест­во. Мы уже знаем, что это широко распространенная во время ка­тастроф тенденция.)

Тем не менее, когда исследовательская бригада Денглер посе­тила Джантанг, там обнаружился совершенно иной набор навы­ков. До катастрофы, по ее словам, «никто ничего не знал о цуна­ми. Когда жители услышали, как со стороны океана доносится нечто вроде взрывов, многие из них заперлись в своих домах в страхе перед военными действиями между повстанцами и индоне­зийской армией.

Но цунами существовали задолго по появления огнестрельно­го оружия. Людям, как и животным, приходилось сталкиваться с этими смертоносными волнами на протяжении тысяч лет. За не­сколько часов до цунами 2004 г. внезапно начали трубить дюжины слонов, на которых катались туристы. За час до прихода волны слоны направились на холмы, причем в стремлении попасть туда некоторые из них даже порвали удерживающие их цепи. После цунами специалисты по флоре и фауне в Национальном парке Яла на Шри-Ланке испытали шок, когда узнали, что сотни слонов, обезьян, тигров и оленей пережили цунами, даже не получив ра­нений. Но люди, судя по всему, не смогли сохранить эти навыки выживания столь же хорошо, как другие млекопитающие.

У нас есть возможность справляться с подобными ситуациями гораздо лучше, и иногда нам это явно удается. Это очень хорошие новости. В таких сообществах, как Гран-Байю и Ланги, обладаю­щих традициями выживания, драгоценное время, расходуемое на пребывание в зоне осмысления, может быть предельно продук­тивным. Так и должно быть. У нас просто нет времени. Мы про­шли через фазы отрицания и осмысления, и нам не остается ниче­го, кроме активных действий. Как мы увидим, все происходящее дальше будет очень трудно повернуть вспять. Решающие моменты представляют собой кумулятивный результат промедления и страха, последствий испуга, жизнестойкости и группового мыш­ления. Подготовка к ним может вестись на протяжении долгих лет, а сыграть свою роль они могут всего за несколько мгновений.

Часть третья

Решающий момент

Паника

Давка на Святой земле

Больше 1400 лет мусульмане путешествуют в Мекку, на место рождения пророка Магомета. Это паломничество, или хадж, по возможности должен совершить каждый настоящий му­сульманин. Этот ежегодный ритуал превратился в одно из самых крупных перемещений человеческих масс в истории. Люди кладут в карман все свои сбережения и покидают дома, исполнившись волнения в предвкушении приключений. Потом они возвращают­ся, рассказывая о том, что нашли покой в самом неподходящем для этого месте, то есть посреди выжженной солнцем пустыни, в самой гуще толпы совершенно незнакомых людей, съехавшихся со всех концов света.

Но последние два десятилетия с хаджем связаны страшные со­бытия. В 1990 г. в давке, возникшей в пешеходном тоннеле, за считанные минуты погибло 1426 человек. В списке жертв были египтя­не, индийцы, пакистанцы, индонезийцы, малазийцы, турки и жи­тели Саудовской Аравии. Через четыре года другая давка унесла жизни еще 270 паломников. После этого трагедии начали повто­ряться в пугающем ритме, а промежутки между ними — все со­кращаться и сокращаться. В 1998 г. количество жертв составило 118. В 2001 г. в столпотворении погибли 35 пилигримов. В 2004 г. количество жертв подскочило до 251. В 2006 г. толпа забрала 346 жизней. Все эти пять трагедий произошли в одном и том же месте, называемом «Джамарат», то есть вокруг трех столбов, которые в соответствии с обязательным ритуалом хаджа все паломники должны побивать камнями. Тем не менее каким-то образом это прекрасное святое место стало для 2500 человек полем смерти.

Что же случилось с хаджем? Почему же год за годом люди, пришедшие совершить молитву, стали растаптывать и душить друг друга в давках? Что лее вызывало в толпе реакцию, похожую на массовую панику?

Паника — это одно из слов, меняющих свою форму в зависи­мости от момента. Как и героизм, она определяется ретроспектив­но, часто способами, говорящими больше о нас, чем о реальных фактах. Само слово имеет мифологическое происхождение, и это как нельзя больше соответствует его смыслу. Греческий бог Пан был обладателем человеческого тела и козлиных ног, рогов и бо­роды. Днем он бродил по лесам и долинам, следя за стадами и иг­рая на своей флейте, а по ночам львиная доля его энергии трати­лась на покорение различных нимф. Но время от времени он раз­влекался, строя козни против путешествующих людей. Когда они проходили через пустынные склоны гор между городами-госу­дарствами Древней Греции, Пан издавал странные звуки, как буд­то кто-то или что-то подползало или подкрадывалось к путешест­веннику из темноты. Природу этих звуков никто не мог объяс­нить. Он шуршал травой, и люди ускоряли шаг, он делал это снова, и путешественники бросались в бегство, чтобы спаси свою жизнь. Страх, вызываемый такими безобидными звуками, стали называть паникой.

Иногда мы пользуемся этим словом, имея в виду вгоняющий в дрожь ужас, лишающий нас