В этом случае потребность ребенка - получить опыт соблазна, проступка, стыда, раскаяния, и сделать свои выводы из этого опыта.

Как мы видим, все названные ситуации, кроме последней, не имеют никакого отношения к воровству как таковому. Ни в одной из них ребенок не хочет «сознательно присвоить чужое» (именно таково словарное определение понятия «воровство»). Его цели совсем иные: любовь, покой, безопасность, успешность и т.д. Можно надеяться, что показав ему, как можно добиться того же самого, не прибегая к воровству чужих вещей и денег, мы поможем ребенку избавиться от этого крайне неприятного вида трудного поведения.

Примерно таким образом можно рассуждать о любом виде трудного поведения, выдвигая гипотезы о его «движущей силе», от простого к сложному. Обычно довольно быстро родителю, который неплохо знает своего ребенка и предварительно хорошо понаблюдал за его поведением, становится ясно, какие из «пружин» имеют место в конкретном случае. Например, возвращаясь к истерикам Кати и Наташи, можно предположить, что глубинная потребность Кати - преодолеть стресс адаптации, обрести уверенность, что ее примут даже с недостатками и не отдадут из-за того, что она «не такая». У Наташи в истериках проявляются последствия ранней депривации, привычка «выцыганивать» внимание взрослых, выработанная в доме ребенка. Появление брата и ревность обострили проблему и Наташа прибегает к хорошо испытанному средству, чтобы родители полностью сосредоточились на ней. То, что они при этом ей недовольны, уже не так важно. Главное - она получила внимание.

Хорошо, а что делать, если нет уверенности, что «пружина» определена правильно? Тогда нужна дополнительная информация.

Например, очень часто можно понять, что движет ребенком, анализируя собственные чувства. Общаясь, мы всегда чувствуем состояние другого человека, испытываем либо сходные, либо дополнительные чувства. То есть если человек боится, мы тоже можем почувствовать страх, если злится - мы тоже злимся, если он намерен выяснить, «кто здесь главный», мы испытываем прилив агрессии и мобилизуемся для отпора, если он хочет от нас получить то, чего мы дать не в состоянии (например, безраздельное и безграничное внимание), мы чувствуем раздражение.

Это впервые было подмечено и описано американским педагогом Рудольфом Дрейкусом. Правда, он выделял всего четыре «пружины»[1] в поведении детей: потребность привлечь к себе внимание, желание избежать неудачи, выяснение «кто здесь главный» и месть. При этом взрослый чувствует, соответственно: раздражение, бессилие, злость и обиду. Понаблюдайте за собой и вы убедитесь: так оно и есть. Собственные чувства действительно могут помочь нам распознать, что же движет ребенком.

Собственно, о «пружине» можно не гадать, а спросить у самого ребенка. И некоторые дети, даже довольно маленькие, способны внятно ответить на вопрос: «Зачем ты это делаешь?». Обратите внимание: не «почему?» (не убрал, взял чужое, сломал, закатил скандал), а «зачем?». Это может быть довольно странный вопрос, например: «Зачем у тебя по утрам перед школой живот болит?». Только задавать его надо не с вызовом в голосе, и не тогда, когда вы уже разозлились, а спокойно, заинтересованно.

Можно предложить ребенку варианты ответов: «Ты знаешь, иногда дети врут, чтобы о них не думали плохо. С тобой так бывает?» или «Иногда мы на самом деле хотим пожаловаться, чтобы нас пожалели, но стесняемся и вместо этого начинаем придираться и цепляться к словам. А у тебя не так?».

Внимание! Чтобы узнать чувства и мотивы ребенка, попробуйте использовать методику активного слушания, которая описана, например, в широко известной книге Ю.Б. Гиппенрейтер «Общаться с ребенком. Как?». Этой методикой также можно практически овладеть на специальных тренингах для родителей.

Даже если вы не смогли сразу верно определить «пружину», ничего страшного. Попробуйте двигаться по шагам дальше, исходя из этой гипотезы, и скоро по реакции ребенка вы увидите, что делаете что-то не то. В любом случае возможных «пружин» конечное количество, и со второй или третьей попытки вы обязательно найдете правильную.

^[1] Дело в том, что Дрейкус описывал поведение детей в школе, возможно, поэтому в его перечень не вошли некоторые «пружины», например, желание ребенка сблизить родителей или проверить, не отдадут ли они его «такого» обратно в детский дом.