Поговорим об изменении самосознания (38)

Всем известные понятия «я» и «идентичность» - это части комплексного понятия. Наряду с понятиями «Я» и «меня» они формируют систему значений, в которой сложно очертить границы. Это дало философам и психологам неистощимую пищу для размышлений на протяжении многих веков. Они задавали друг другу такие, к примеру, вопросы: «Какова природа себя?», «Из чего состоит эго?», «Существует ли душа?», «Что такое идентичность?», «Как появляется самооценка» и «Идентично ли сознание самосознанию?». Одной из вершин подобных дебатов стала «самопсихология», которая появилась на основе работ Уильяма Джеймса (1890). Центральной ее темой стала разница между «я» и «Я».

Стоит отметить, что точный философский анализ далеко не всегда приводит к появлению метода, позволяющего изменить положение дел. Но так как психотерапевты постоянно сталкиваются со множеством проблем на уровне идентичности, подобные методы им просто необходимы.

Прохазка (1984) проанализировал различные психотерапевтические тренды, которые применялись в области «повышения самооценки». Он обнаружил очень немного техник, направленных конкретно на решение проблем с «я». В противоположность этому недостатка в диагностических методах, позволяющих выявить нарушения личности (Бун и Драайер, 1995) нет. Психодиагностика - это голова монстра, которая не дает терапевту почти никакой практической ценности и не позволяет улучшить функционирование «я» человека.

В числе новых методов, которые обнаружил Прохазка, был метод рационально-эмоциональной терапии Эллиса (1973). Эллис пытается повысить самооценку, побуждая клиента перестать задавать себе различные иррациональные вопросы, касающиеся его «я».

Представьте себе, что вы терапевт и работаете с клиентом, который уверяет: он потерял себя. Какие заклинания вы будете применять, чтобы вновь вызвать исчезнувшего «я»?

Этот практический вопрос не находит ответа в работе философа Гергена (1998), хотя он оказал большое влияние на постмодернистские взгляды на «я». Помимо всего прочего он заявляет, что в нынешние времена социального хаоса концепция стабильной идентичности является анахронизмом. Другими словами: если кто-то потеряет себя в эти беспокойные времена, то так тому и быть.

В свою очередь Лакофф и Джонсон (1999) указывают на то, что они называют «народной теорией сущностей». Этот повсеместно принятый и вполне понятный с точки зрения здравого смысла взгляд предполагает, что у человека есть «истинное», «реальное» или «основное» «я». Эту «народную теорию сущности» подпитывали поколения теологов, гуру и терапевтов, которые проповедовали такие концепции, как «душа», «разум», «истинное Я», «высшее Я» или «центр бытия».

Однако вместо признания какой-то «сущности» для описания себя люди применяют целый комплекс концептуальных метафор. По мнению Лакоффа и Джонсона люди думают (и говорят) о «себе» так, как будто это какой-то осязаемый или конкретный объект. Если кто-то говорит: «Я потерял себя», то все понимают, что он имеет в виду, потому что это связано с

1. универсальным базовым опытом потери вещей и

2. универсальной концептуальной метафорой «я» человека как вещи. Если говорить коротко, то люди проецируют свой базовый опыт, который у них имеется по поводу предметов, на свое восприятие «не-предметов», к примеру, «я».

Лакофф и Джонсон представили серию концептуальных метафор, которые они рассматривают в качестве характеристик различных аспектов «себя». Самые важные среди них - это:

1. Ты обладаешь «я» точно так же, как ты можешь обладать предметом.

2. Ты можешь контролировать свое «я» точно так же, как ты можешь контролировать предметы.

3. Чтобы осуществить самоконтроль, необходимо приложить силу и старание - такие же, какие необходимы, чтобы манипулировать тяжелым объектом.

4. «Я» иногда идентифицируется с телом. В этом случае самоконтроль равняется контролю тела, который, опять-таки, происходит из базового опыта манипулирования предметами.

5. Заставить себя выполнить действие - это то же самое, что преодоление инерции тяжелого объекта.

6. Мы можем обладать «я» другого человека точно так же, как можем забрать у него какой-то предмет.

7. Вы можете посмотреть на себя и составить мнение о себе, точно так же, как можно составить суждение о предмете.

8. Самоконтроль также означает контроль внимания. Внимание также рассматривается как объект, который вы можете перемещать.

9. У «я» есть конкретное местоположение, точно так же, как предметы можно размещать в определенных местах, и его так же можно потерять.

То есть с точки зрения когнитивных лингвистов люди говорят (и думают) о себе таким образом, который показывает, что они пользуются при этом набором ментальных конструкций, базирующихся на элементарном опыте, получаемом во младенчестве. Если вы потеряли себя, то вы пользуетесь метафорой «я-как-вещь-в-определенном-месте».

С точки зрения лингвистики и философии животрепещущий вопрос «Что есть мое истинное «я»?» может быть нонсенсом - но тем не менее он может разрушать жизни людей. Ни психодиагностика, ни философия, ни самопсихология, ни лингвистика не могут дать нам инструменты, которые могли бы помочь заменить «потерянное я». Сложно также найти технику, которая могла бы помочь обнаружить «истинное я» или усилить слабое «я».

Некоторые подобные техники зародились в рамках основанной на прагматическом подходе нейролингвистической терапии Бэндлера и Гриндера (1975а). В частности, мы можем обнаружить несколько методов изменения аспектов восприятия себя в так называемых «императивных самосеминарах» Лесли Камерон-Бэндлер. Она предполагает, что люди живут в соответствии с «главным вопросом», и если мы найдем этот вопрос, это поможет нам выявить центральные темы в их восприятии себя. Эти определяющие идентичность темы можно вывести на уровень сознательного выбора - действительно ли вы хотите провести остаток своих дней, спрашивая себя «А мамочка меня любит?»

Дилтс и Делозье (2000) и Андреас (2001), которые принадлежат той же нейролингвистической традиции, были более заинтересованы в описательном аспекте идентичности. Они ответили на сложный вопрос «Что есть идентичность человека?», говоря просто «Она такова, какой ее считает сам человек». Они описывают это так: «я» - это система убеждений. И это означает, что для влияния на «я» они предпочитают техники по изменению убеждений (Дилтс, 1990).

Однако этот подход осложняется тем, что убеждения по поводу идентичности не всегда легко выражаются языковыми средствами: клиент, который может точно описать, кто он такой - это элитный клиент. Фолкнер (1994) признает, что подобные убеждения зачастую принимают форму метафор. Отыскивая подобные метафоры («то есть вы как...?») и стараясь адаптировать эти метафоры к потребностям клиента, он разработал простой и практический подход, который также играет свою роль в этой главе. Таким образом, метафоры «Я - исследователь» или «Я - восходящее солнце» могут оказывать сильное влияние на восприятие человеком самого себя.