Глава 3. театр пси военных действий
Bellum frigidum
- холодная война
Эта глава призвана отразить проекцию знаний о законах, работающих на тонких планах, на самые насущные интересы спецслужб и военных, выполняющих задачи обеспечения безопасности и повышения обороноспособности государства. Не секрет, что спецслужбы всегда являлись и сегодня остаются одним из самых закрытых и могущественных инструментов действующей политики.
16 июня 2010 года Директор ФСБ РФ Александр Бортников подписал приказ о денежном вознаграждении за "содействие в выявлении, предупреждении, пресечении, раскрытии и расследовании террористического акта".
В приказе определено, что размер вознаграждения будет зависеть от степени личного участия осведомителей, а также результатов в борьбе с терроризмом, которые были получены с их помощью. Конкретные суммы для оплаты услуг информаторов в документе не названы. Однако, оговорено, что вознаграждение будут выплачивать "при условии обеспеченности необходимыми бюджетными средствами". То есть, если государство денег даст, то тогда и выплатят, а пока для того, чтобы рассчитывать на вознаграждение, гражданин должен выполнить один из следующих пунктов:
· предоставить информацию о террористах (данные паспорта или иного документа, адрес места жительства или места пребывания), которая непосредственно привела к их задержанию;
· заранее сообщить о готовящемся теракте, так чтобы сотрудники спецслужбы могли его предотвратить;
· сообщить достоверные сведения о средствах и методах совершения террористического акта, а также другие подробности, которые непосредственно помогли в раскрытии и расследовании;
· предоставить другую информацию, способствующую выявлению, предупреждению, раскрытию и расследованию террористического акта.
Чем не способ честно заработать денег, да еще и с патриотическими устремлениями? У вас, уважаемый читатель, сразу же возникает вопрос: «А что же космосенсы? Почему бы им не поработать на благо страны, да еще и за вознаграждение?» Очевидно, что если человек способен получать практически любую информацию уникальным способом, то что стоит ему узнать, например, о готовящемся теракте, месте нахождения конкретного злодея, базы боевиков, троп и способов поставки наркотиков, и вообще о том, как бороться с терроризмом – этой общей бедой современной цивилизации? Теперь, когда государство, а точнее спецслужбы готовы платить за такую информацию, что мешает ввести в современные способы противостояния или борьбы со злом энергоинформационные технологии? Вопрос вполне уместный и своевременный.
Если вы возьмете книги или статьи по данной тематике, а предметами этих материалов могут выступать, прежде всего, пси-генераторы, фантомная разведка, оперативное дальновидение, целевой гипноз, бесконтактный бой и многое другое, то авторы все равно обратят ваш взор назад, в историю предмета. Так вот мы этого делать не будем. Об этом уже столько всего было написано и еще больше переписано.
Важно понять, что любые прорывные технологии начинаются с открытий новых знаний, которые, как правило, делают очень узкие по количеству группы ученых , а то и вовсе одиночки – энтузиасты. Если открытие сулит серьезный прорыв в деле решения любых масштабных задач, то для создания на базе этого открытия «прорывных» технологий реализации, выделяются деньги, чаще бюджетные, но бывает, что для воплощения отдельных идей находятся и частные инвесторы.
То есть, всем ясно, что новейшие серьезные «прорывные» технологии, прежде чем становятся доступны широкой публике, прежде всего, демонстрируются руководству стран, а также и наиболее вероятным потребителям - спецслужбам и военным. Именно они решают наиболее существенные масштабные задачи.
Интерес у этих категории госслужащих всегда один – это контроль и управление поведением всех без исключения людей в государстве, в котором они балансируют при обслуживании интересов граждан и интересов власть имущих. Если вы, уважаемый читатель, подумали о том, что у спецслужб и военных есть интерес контроля высших должностных лиц государства, то отчасти это так. Ведь от главы государства зависит как назначение на руководящие посты этих ведомств конкретных людей, так и решение об их отставке.
Возвращаясь к ценности тех или иных научных открытий, от ядерной реакции и нанотехнологий, до полевого переноса и метаконтакта, важно понимать, что задачи, которые по замыслу инвесторов, вложивших деньги в науку, должны решать именно технологии, основанные на этих научных открытиях. За открытия дают премии, а в технологии вкладывают деньги. Именно финансирование технологий основывается на том, что предполагаемый эффект от применения этих технологий будет «прорывным», то есть дающий возможность обретения мирового лидерства в той или иной области. А инициатива, как известно, разновидность преимущества. Поэтому то и вкладываются деньги не только в технологии, но и в науку, поэтому - то в мире и идет оперативная охота за мозгами, идеями и готовыми решениями. Не говоря о том, что банальная утечка информации может стоить государству триллионы денежных вливаний в ту или иную инновацию или технологию.
Не углубляясь в эту тему можно сказать, что технологические решения, основанные на недоступных для других людей принципах, знаниях и возможностях, вытекают из интереса не их изобретателей, но уже их владельцев. Идея хороша на бумаге, но воплощается она в технологических порядках, которые и создаются под определенные задачи.
В принципе, эти задачи просты. У любой спецслужбы любого государства, да и рядовой службы безопасности корпорации или финансового инструмента, они сводятся к нейтрализации потенциальных и противодействию реальным угрозам. Будь то политика, безопасность, экономика или самое дорогое, что есть у человека – здоровье. Не было бы угроз, необходимость спецслужб никогда бы не возникала. Все проблемы, которые у нас есть, мы создаем себе сами. Нерешенные проблемы автоматически создают угрозы. Но вот какие проблемы создают, какие угрозы – это вопрос отдельный.
Угрозы планетарные, интересуя всех, по большому счету, никого конкретно не интересуют. Все - это никто. Своя рубашка всегда ближе к телу, а о глобальном потеплении можно поговорить, а планируемый эффект явно или скрыто, но использовать именно и только в своих целях. Для кого-то теплеет, для кого-то холоднеет, а кому-то вообще все ровно. Примерно так же обстоит дело и с «общими» интересами государства или нации. Скорее удовлетворяются потребности тех, кто имеет возможность диктовать правила игры во взятом отдельно обществе, и это не всегда, но, как правило, высшие должностные лица государства и их ближнее окружение. Так устроена иерархическая вертикаль современного государства, будь то оплот демократии или цитадель диктатуры. Далее в иерархии интересов стоят интересы так называемого «государственного аппарата». Государство и народ никуда не денутся со своими вечными проблемами, а вот демократические лидеры сменяемы, и возможность реализации их интересов ограничена избирательным сроком. Это абсолютно закономерно, и искать здесь нападки на реальность бессмысленно, да и неуместно.
На этом месте повествования вы, уважаемый читатель, в праве спросить: «А причем же здесь Метаконтакт?» И будете абсолютно правы. Дело в том, что получение информации в состоянии измененного сознания – это уже технология, выстроенная на обобщенном знании русских ученых- космистов и знании советских военных ученых. Метаконтакт стал технологией, доступной очень ограниченному кругу людей, и не только в России. Весь вопрос, кто же сегодня является уже не изобретателем, а именно держателем или хозяином этой технологии, позволяющей безошибочно получать не только нужную информацию, но и на ее основе разрабатывать новые технологии?
Так вот в России этим держателем является группа последователей и учеников тех самых военных ученых, а в других странах, судя по всему, спецслужбы, стоящие на страже как государственных, так и частных интересов. Разница, мы думаем, понятна. И вот почему.
Согласование интересов граждан страны или некой группы единомышленников есть технология, которая называется политикой. Технология сама по себе – это просто некая последовательность действий для достижения цели, удовлетворения интересов. Власть – это всего-навсего инструмент достижения цели. Имея власть, вы имеете возможность, и выбирать технологию удовлетворения своих потребностей. Хотите глобального порядка в вашем понимании – выберите имеющиеся технологии или оплатите создание новых.
Та же самая глобализация или новый мировой порядок– это цель, и она пусть неспешно, где-то под фанфары, а где-то со скрипом, пороховым дымом и кровью, но реализуется. Какие технологии при этом используются? Будьте уверены - самые современные. Потому что противостояние, запрограммированным интересами самых мощных финансово-промышленных групп глобальным процессам в политике и экономике, весьма лозунговое и картиночное. Метаконтакт позволяет человеку, расширяя сознание, а значит и понимание происходящего, его законов и сути делать правильный, и не с его точки зрения, а с позиций законов Мироздания, выбор. Это тоже технология, но технология тонких планов, созданная Высшим Разумом, как бы это парадоксально не казалось. Конечно, человек свободен в своем выборе, но в то же время, он ограничен в информации, которая помогает ему сделать этот выбор, предлагая осмыслить перспективы своего поступка. И это происходит в каждый момент времени, когда необходимо принять решение. Ежемоментный выбор реализуется и политиками и военными и журналистами и учеными и вами, и вашими друзьями и врагами, если они у вас есть, уважаемый читатель.
Любым человеком по жизни движет интерес. Так вот этот интерес всегда направлен на сохранение или обретение безопасных условий для развития личности. От водителя автобуса до генерала, от незаметного космосенса до всем известного президента корпорации или государства. Все проблемы заключаются в том, что личности, их интересы, а значит и понимание вот этих самых безопасных условий развития, у всех разные. У любой социальной группы интересы могут совпадать внутри ее, но полярно различаться с интересами другой социальной группы...
В системных образованиях, как правило властных, таких как администрации руководителей государств, руководстве армии, спецслужб и других министерств и ведомств в целом и по большому счету, интересы общие. Их так и называют – государственные. А вот в современном мире, которым управляют образы гламурного сверхпотребления самыми устойчивыми интересами являются корпоративные, которые можно представить как мегаматериальные, бизнес - интересы. То есть деньги и властное благополучие, здесь и сейчас, для самих себя и самых близких. Есть еще много различных социальных групп, имеющих свои интересы, но если говорить коротко, то все интересы на планете так или иначе являются не то, чтобы социально-групповыми, но все-таки, клановыми. А клан – это прежде всего, властная вертикаль, в ауле или деревне, в криминальном сообществе, спорт- или теле-шоу, бизнесе, ведомстве или банке, администрации города, области, региона, которая держится не только на деньгах, а ещё на идее. И это нужно понимать. Не важно, сколько людей они объединяют, важно знать кто эти люди. Масоны, террористы, криминалитет, церковники, тейпы, семьи, якудза, каммора, триады, братки, политиканы, чиновники, спортсмены, артисты, художники, ученые ... этот ряд кланов, объединенных общими интересами вы можете продолжить сами. И вы увидите, насколько разнообразны эти кланы, но насколько единообразны их интересы. Интересы просты, как первый советский трактор: как заработать деньги – побольше и побыстрее.
Конечно, нужно понимать, что не все группы людей объединяют такие интересы, но это уже не кланы, которые сложились исторически объединенные материальными потребностями. Есть вне клановые группы, которые лишены материальной мотивации. Не нужно искать им названия. Это люди, которые хотят жить в соответствии с законами, которые были созданы не ими, но для них. Эти законы реализуются вне клановых интересов, они абсолютны и не подлежат вольному трактованию. Это законы Метакосмоса. На них построена и та технология, о которой мы говорим. Она не может обслуживать клановые интересы. И кланы это знают. Поэтому любая информация об этих знаниях, законах и технологиях для кланов является враждебной. Поэтому эти знания и объявляют «еретическими, бесовскими, бредовыми, лженаучными» и еще только как не называют, только потому, что они не служат клановым интересам.
Но если вернуться к интересам спецслужб и военных специалистов, то, безусловно, новые виды вооружения, спецтехники и спецтехнологий, прежде всего, входят в сферу интересов именно это клана. Именно они занимаются оперативно-агентурной работой, проще говоря, собирают информацию, чтобы на её основе выявить угрозы, о которых мы уже говорили. Или решать уже стоящие перед ними задачи за государственные деньги. Но личные интересы никто не отменял. Насчет интересов мы уже говорили, но вспомнить здесь о них еще раз вполне уместно.
Роль, место и ценность достоверной информации в обеспечении безопасности и обороноспособности государства обсуждать не будем. Надеемся на то, что вам, уважаемый читатель, и так понятно, что только этот клан в любой стране всегда будет ближе к тем технологиям, которые позволяют получить не просто сведения о скрытых и потенциальных противниках, об их намерениях, силах и средствах, но и воспользоваться скрытыми, так называемыми неординарными возможностями личности, сверхспособностями человека как космической энергоинформационной системы. Даже не сомневайтесь в этом.
Ученые, за редким исключением, вряд ли понимают каким образом и с какими целями интегрируются их открытия в современном мире. Они работают не просто каждый в своей отрасли знаний, но и над весьма узкими, с точки зрения практики, проблемами. Можно заниматься физикой высоких энергий и гонять под Европой атомы по многокилометровому туннелю, можно колдовать над извилинами чужого мозга, транспонируя открытое на своё взгляд, можно изобретать сверхмощные генераторы, лазеры, двигатели и много чего другого, но высоких военных интересуют не открытия, а технологии . Потому что именно перед ними стоят конкретные задачи. И поэтому доступ к работам ученых у них есть всегда. А вот доступ ученых в штабные сейфы категорически закрыт. Всегда. Периодически, по мере потери актуальности информации, в архивах снимаются грифы «секретно» и даже «совершенно секретно». Но это всего-навсего значит, что «совершенно секретно» перешло в категорию «совершенно бесполезно». Пусть журналисты и политики заработают денег и имиджевые бонусы, лишь бы не лезли в реальные и актуальные на данный момент истории вещи.
Британские военные в начале года рассекретили свой архив об НЛО и что, всем стало легче?
Военные люди далеко не такие, о которых рассказывают анекдоты. Прапорщики не те люди, от которых в полной мере зависит решение поставленных задач. Общие и важнейшие частные задачи ставятся перед высшими офицерами вооруженных сил. Они не зря проходят подготовку и обучение в высших военных учебных заведениях и практикуются, сколько нужно и только там, где руководство считает нужным. Они являются дипломированными учеными в своей области. Точно так же, как и офицеры спецслужб. Не нужно забывать и о том, что допуск к государственным, в том числе и секретным архивам, кроме руководства спецслужб и высших армейских чинов, для остальных практически закрыт. И дело не в литерах допуска, а в знаниях и информации, которую эти литеры скрывают. Представьте себе, уважаемый читатель, что вам предложили на день порыться в любом архивном деле, любого ведомства и даже в литерных делах Госархива. Что бы вы там начали искать?
То-то и оно. Кажется, что архивы хранят неведомые тайны и стоит только заглянуть в какую – нибудь «секретную» папку, так сразу всё встает на свои места. Вот здесь вы и понимаете, что решить какую-то задачу с помощью архивных документов без наличия определенных знаний невозможно. Человек с улицы, а порой и маститый ученый, будут долго копаться в пыли фолиантов или папок с тесёмочками, если у них нет системного понимания целей и конкретных задач посещения архива.
У военных все обстоит несколько по-иному. В профессиональной машине госбезопасности всегда существовала преемственность поколений. Специалисты передавали не только знания и опыт, но и каналы связи, нужных и надежных людей, связи в других странах, наработанные честным трудом на общее благо. У оперативников, разведчиков и особенно нелегалов всегда есть то, что не фиксируется в отчетах, так называемые файлы категории «А», которые передаются из уст в уста самым доверенным друзьям – коллегам. Содержание этих файлов представляет реальный интерес. В подразделениях разведки и контрразведки о них ходят легенды, с ними сталкиваются и группы охраны высших должностных лиц государства. Самое важное из необычного обсуждается на личном уровне, потому что описание подобного не только потребует художественного умения, но и вызовет массу вопросов у руководства, если оно не сочтет источник сумасшедшим. Никто не хочет рисковать своей репутацией, зная кругозор своих начальников и принципиальность высшего руководства. Никто не хочет иметь подчиненных, которые умнее своего начальника.
Но есть явления, которые требуют если не объяснения, то хотя бы изучения. Точно так в середине тридцатых годов возникла знаменитая лаборатория НКВД под руководством Глеба Бокия. Вы случайно не знаете, где документы и научные отчеты, которые вывезли чекисты после его ареста? Если вы подумали об архивах, то сегодня это скорее, частные архивы. Если вы подумали, что их уничтожили, вспомните бессмертную фразу Воланда о рукописях. Точно так же обстоят дела и с немецкими оккультными архивами. Они существуют, их изучают. Может даже чего-то и находят интересного. Но где, как, и самое главное, кем это применяется большой вопрос… Зная в принципе о содержимом тех вагонов, в которых приехали в СССР архивы нацистов, мы не считаем нужным говорить об этом именно в этой книге. Ничего, касающегося Метаконтакта там нет. Точно так же и в госархиве или архиве КГБ-ФСБ или Генштаба ВС РФ вы не найдете материалов по Метаконтакту. Более двухсот сорока научных коллективов в течение многих лет работали на идею, о которой знали только единицы. Эти люди были военные. Они работали на государство и свои интересы с ним не разделяли. Это была единая цель – сохранить свою Родину, защищая. Шаг за шагом. делая открытия в области новейших знаний, военные ковали технологию, которая получила название Метаконтакт.
Точно так же делали военные и в других странах...
***
Но, возвращаясь к первому вопросу о том, может ли оператор Метаконтакта за деньги сотрудничать с контрразведчиками, можно сказать, что это не так просто, как кажется. Да, подготовленный оператор может получить достаточно точную информацию при определенных условиях:
· Первое условие - какой вопрос, таков и ответ.
· Второе условие – при реализации полученной информации должна быть выполнена определенная работа. Каким должны быть качество и параметры работы мы уже указывали в предыдущих главах.
· Третье условие – оператор должен понимать, для чего он делает тот или иной запрос. Личное неконструктивное любопытство или насилие над волей оператора результата не дадут.
· Четвертое условие – оператор получает информацию только на момент запроса. Через несколько минут по одинаковому запросу данные могут быть, а, скорее всего, будут другими. Все зависит от того, какой вопрос задается. То есть если спросить: «Где и когда произойдет теракт в
Москве?», то вполне вероятно, что в течении пяти минут можно получить разные ответы.
Теперь начинается самое невероятное с точки зрения банальной логики. Оператор в нашей ситуации - это гражданский человек. Группы, которые работали в в/ч Генерального Штаба ВС РФ в 2003 году были сняты с «довольствия». Люди остались за бортом бюджетной машины, и нашли свое место в обыденной жизни общества. Попросить их ответить на некоторые вопросы конечно можно. Но как это будет выглядеть практически?
Давайте представим идеальную, повторяем, идеальную ситуацию, когда оператор соглашается «поработать» над вопросами. Выглядеть это может только следующим образом. Операторов экстра-класса, получающих информацию с вероятностью свыше девяносто процентов, не так уж и много. И живут они не всегда в Москве. Сами же операторы о своих способностях предпочитают не распространяться по вполне понятным причинам. Этих операторов знает еще меньшее количество людей, с которыми они работали и которым они ещё доверяют. Вот именно эти люди, скорее всего, и известны коллегам - правоохранителям. Степень доверия к их мнению достаточно высока.
И вот поступает предложение «поработать по теме», например терроризм. Вышел закон, есть основания, интерес, а также и общая потребность, так как все понимают, что террористы не всегда действует избирательно. Казалось бы, все сходится и можно начинать работу. Коллеги принимают вопрос, скажем тот, что уже упоминался – про Москву и теракт. Вопрос передается оператору и тот выдает выводную информацию, которая говорит, что теракт будет совершен и еще сообщает, заметим предполагаемые: дату, время и место «в будущем». Для оперативников по времени это значит, что через два месяца в указанном месте в такое-то время что-то произойдет. Заметим, что в вопросе не было указания на запрос образа действия террористов.
Что мы имеем? Ничего. Любой оперативник скажет, что такие данные не информативны. А руководство спросит об источнике. Давайте представим маловероятное, но очень желаемое, а точнее, что продвинутое в вопросах Метаконтакта руководство все-таки понимает, откуда пришла информация. Что ему делать?
Ничего не остается, как только запрашивать более подробные разъяснения. А у кого? Опять просить того, кто дал эту информацию? А ему это надо? Оператор – не носит погоны и не получает оклад. Он может согласится, а может и нет. Каков его интерес? Так или иначе, но, работая с такой технологией при серьезном подходе необходимо подключать все больше и больше источников. Дальше происходит следующее. Источники дают исчерпывающую информацию, предпринимаются превентивные или профилактические меры и планируемый теракт не происходит.
Все, кроме операторов получают благодарности, звезды и премии. Возможно, что по новому закону операторам что-то и перепадет. Но что и сколько за месяц трудоемкой работы? А что дальше, опять разовое задание? Если оператор не понимает конечной цели, то разовый сеанс Метаконтакта вряд-ли будет продуктивным. Он же не знает чего, в конечном счете, хотят те, кто его просит дать какую-то информацию о каком – то событии. Не исключено и то, что сами просители не вполне представляют себе, как решается та задача, над которой они трудятся. Кроме этого, мы же помним, что штатские операторы никогда не будут работать напрямую даже с представителями спецподразделений. С какой стати они должны им доверять?
А теперь представьте, что теракт произошел, но раньше или позже, что, в общем-то неудивительно. Как должен оправдываться оператор? И с другой стороны, оператор практически не отвечает за поставляемые сведения, а вот офицер спецподразделения несет непосредственную ответственность за свои действия, основанные на информации, полученной из такого источника. Вера и доверие – это насколько разные понятия, особенно в безопасности. Верить вы не обязаны никому, а вот доверять вы обязаны в силу служебного положения. Так что вопрос доверия информации, полученной в состоянии измененного сознания, остается вопросом выбора ответственного лица.
Можно дать девять правильных прогнозов, и люди воспримут это как должное, но стоит ошибиться один раз, и это воспримут как провал , мошенничество, кликушество и тому подобное. Это запомнится навсегда.
Мы специально не забираемся вглубь проблем, которые возникают при подобных ситуациях. Природа этих проблем в том, что люди хотят получить то, что они желают здесь и сразу, ничего не создав и ничего не сделав. Если говорить о спецподразделениях или правоохранительных органах, то вообще-то они получают деньги за свою работу. И получить просто так информацию от третьих лиц, которая помогает им в выполнении своих обязанностей весьма заманчиво и более того, удобно. Тем более, что в случае успеха – это все равно их работа, а в случае провала будет виноват ненадежный источник информации. О том, что даже с верной информацией могут приниматься неверные и безграмотные решения как на руководящем, так и на исполнительном уровнях, особо никто не распространяется.
И еще один очень серьезный момент. Оператор имеет возможность получить всю интересующую его информацию. Это понимают все, кто проверил и поверил в эти технологии. А это значит, что для Метаконтакта ничего нет тайного. Ни в криптографии, ни в шифрограммах, ни в двойных играх, ни в коррупционной или шпионской деятельности, ни в ... мыслях. Все понимают, что контролировать такого оператора практически невозможно. Ничего невозможно скрыть. И если обращаться к таким технологиям серьезно, то сам правоохранительный инструмент должен быть не просто профессиональным, но и стерильным от ржавчины корыстных интересов. Что если в процессе работы всплывет то, что кое-кто из команды хотел бы оставить в тайне?
Но не так уж все плохо и безысходно. В настоящее время ведутся работы по созданию таких групп в различных ведомственных подразделениях, и хочется пожелать удачи и успехов новому поколению космосенсов, которые приняли ответственную эстафету от своих учителей – наставников. Прежде всего – это военные люди и они давали присягу Родине. Главное, чтобы Родина не забыла, для чего ей нужны эти люди.
Интервью с пси-оператором
Перед вами рассказ одного человека, который решил раскрыть некоторую тайну о своей военной профессии. Этот рассказ взят из открытого российского интернет-источника, в июне 2007 года. Это уникальное по своему содержанию интервью, которое искренне и точно описывает все то, о чем еще не принято говорить официально по многим причинам. Естественно, нам известно о каком подразделении идет речь и мы благодарны журналисту – автору этого материала за возможность корректно рассказать о сути работ российских специальных программ по подготовке операторов информационных каналов.
“ … Учтите, что я давал подписку о неразглашении военной тайны. Поэтому расскажу лишь в общих чертах, как у нас готовят для Главного Разведовательного Управления Генерального Штаба Вооруженных Сил России, военной разведки, необычных псиспециалистов, в частности ясновидящих, что, с точки зрения ортодоксальной науки, в принципе невозможно. Однако, я сам стал ясновидящим, потому что выучился этому искусству. Но не у магистров магии, которые публикуют объявления о наборе на всевозможные курсы волшебства и колдовства, а на засекреченном спецотделении в одной подмосковной военной академии. Оно было создано для подготовки военных экстрасенсов, или «космоэнергоспецоператоров», как именовалась наша военно-учётная специальность. В целях конспирации нас называли просто «спецоператорами».
Раньше ничего необычного я за собой не замечал. Правда, в детстве, когда мы с ребятами играли в прятки, я всегда знал, где кто спрятался, но не придавал этому значения. Позднее на экзаменах в школе и военном училище безошибочно выбирал из разложенных на столе билетов самый для меня «счастливый». После училища некоторое время служил в части. Потом, чтобы ускорить военную карьеру, решил поступить в академию. После вступительных экзаменов всем, кто прошёл по конкурсу, устроили так называемый «карточный отбор», о котором мы ничего не знали. Нет, речь шла не об игре в карты и подверженности азарту. Эксперты психологи изучали наши фотографии и составляли по ним психологический портрет поступающего: его способности, склонности, характер вплоть до слабых мест и тайных пороков. Затем были различные тесты и устное собеседование.
Таким способом в нашу первую спецгруппу отобрали 12 офицеров, у которых эксперты обнаружили неординарные экстрасенсорные способности. Вообще в той или иной степени они есть у каждого человека, но сами собой проявляются в очень редких случаях. Однако их можно развить, если делать это на основе научной методики. Так нам сказали на первом же занятии, предупредив, что для этого от нас потребуется напряжённая работа на протяжении длительного времени. На первом этапе нам предстояло научиться экстрасенсорной дистанционной биолокации, то есть определять, где именно находится заданный объект. А к концу третьего года обучения мы должны были видеть, что происходит, в каком то месте, удалённом от оператора на значительное расстояние.
Честно говоря, когда мы услышали, чего от нас ждут, то усомнились, что это вообще возможно, не говоря уже о том, что мы сможем овладеть искусством ясновидения. И тут нужно отдать должное нашим наставникам. Будучи хорошими психологами, они сразу постарались избавить нас от сомнений в успехе. А главное, вызвать у желторотых неофитов из армейских частей здоровый азарт по принципу: не боги горшки обжигают, и если кто то смог, то чем я хуже?
Для этого нам прочитали вводный курс экстрасенсорики, в котором приводились впечатляющие примеры ясновидения. Например, мало кто знает, что в середине 20х годов в спецотделе ОГПУ существовала секретная нейроэнергетическая лаборатория.
Руководил ею доктор Александр Васильевич Барченко, который привёз из Лапландии лопаря (Лапландия - современная Карелия, северная область России, лопарь – карельская коренная народность – авт.) ясновидящего по имени Иван. Барченко приносил ему фотографии различных людей, и тот рассказывал, где они находятся и что делают. Начальник спецотдела Глеб Бокий решил использовать ясновидящего в тайных интригах против заместителя председателя ОГПУ Генриха Ягоды. Однажды вечером он вместе с Барченко пришёл к лопарю и, показав карточку мужчины с худым костистым лицом, похожим на морду песца, спросил, чем тот сейчас занимается. Иван «увидел», что этот человек лежит голый в большой кровати с двумя обнажёнными женщинами, которые делают с ним чтото непонятное. Во всяком случае, у лопаря не хватило русских слов, чтобы описать увиденное. При этом ясновидящий понятия не имел, о ком он рассказывает эти пикантные подробности. Негласная проверка, устроенная Бокием, подтвердила абсолютную достоверность «картинки», увиденной сенсом: в тот вечер «песец», а это был зампред Ягода, устроил на конспиративной квартире оргию с двумя девицами-комсомолками.
Знакомили нас и с результатами экспериментов с псиоператорами, которые проводились американскими спецслужбами. В частности, ЦРУ использовало в качестве «шпионовфантомов» сенситивов Свона и Прайса, которые мысленно проникали на военные базы, как советские, так и американские, и с большой точностью описывали находившуюся там военную технику. Например, Прайс детально описал новейшую радиолокационную систему, только что развёрнутую в советском центре ПВО за Уралом.
Но самым впечатляющим был результат использования экстрасенсов, обладающих даром ясновидения, для оценки системы шахтного базирования стратегических ракет «МХ». Военные считали её очень надёжной, поскольку она предусматривала перемещение каждой ракеты между многими шахтами. В результате противник не должен был знать, по какой шахте наносить удар. Однако, к изумлению военных, во время экспериментов сенситивы запросто указывали местонахождение ракет на тот или иной отрезок времени. Причём их результаты были вполне достоверными с учётом неизбежных статистических погрешностей. Неуязвимость ракет оказалась под сомнением, и это заставило Пентагон отказаться от системы шахтного базирования.
Естественно, после такой «накачки» мы с большим рвением взялись за учёбу. Наша учебная программа была очень насыщенной. Помимо военных дисциплин много времени отводилось психологии и философии, включая оккультные и эзотерические учения. Но главным, конечно, были спецпредметы. Важное место в них отводилось информации в самом широком смысле: её получению, анализу, усвоению, хранению.
Обычные люди ошибочно думают, будто ясновидящему достаточно просто захотеть чтото увидеть и в его мозгу появится нужная картинка. На самом деле этот процесс напоминает сон, в котором картинки-сновидения непрерывно сменяют друг друга. Поэтому, во-первых, надо научиться моментально, оценивать их, чтобы не пропустить то, что вы захотели увидеть. А во-вторых, уметь останавливать «киноленту» на нужном «кадре» и удерживать его перед мысленным взглядом. Только тогда вы сможете во всех деталях рассмотреть происходящее за тридевять земель от вас. Затем необходимо запомнить увиденное, иначе всё пойдёт насмарку. Мысленные картинки нередко бывают, подобны сновидениям и быстро улетучиваются из сознания, как только вы перестаёте сосредоточиваться на них. Все эти элементы неразрывно связаны между собой. В их совокупности и заключается искусство ясновидения, которое приходит лишь после многих сотен часов напряжённых тренировок.
Как я уже говорил, на первом этапе мы учились только определять, где находится объект поиска, неважно, живой или неживой. Происходило это так. На практическом занятии в комнату входила преподавательница и говорила: «Сегодня я спрятала такойто предмет. Найдите его». Прежде всего, мы старались расслабиться, чтобы войти в изменённое состояние сознания, или транс, как его называют в обиходе. Затем, используя словесное описание предмета, добивались, чтобы он появился перед нашим мысленным взором, и как можно дольше рассматривали его, фиксируя характерные особенности. Это помогало сразу опознать нужный предмет на виртуальных картинках, когда они начинали прокручиваться в мозгу.
Дальше следовала самая важная фаза дистанционной биолокации. Каждый давал себе мысленную команду, максимально короткую и чёткую. Допустим: «Увидеть большую чёрную коробку!» Но если требовалось увидеть какого-нибудь человека, то нужно было представить именно его. Команда повторялась до тех пор, пока не возникала соответствующая картинка. После её мысленной обработки (как это делается, я уже говорил) проверяли, правильно или нет, установлено местонахождение объекта поиска. Задавали вопрос и ждали ответа: «да» или «нет». Одни применяли для этого маятник, другие рамку, третьи автоматическое письмо. У кого, что лучше получалось.
Вечером во время самоподготовки мы устраивали игру в прятки. Расходились по разным аудиториям в учебном корпусе и мысленно искали друг друга. А чтобы не появлялся соблазн менять помещения в ходе игры, каждый заранее писал на листочке номер комнаты, где будет находиться. Листочки отдавали дежурному по факультету, а потом сверяли с ними свои результаты. Кстати, хотя то, чему учили нашу спецгруппу, было засекречено, по нашим играм остальные слушатели кое о чём догадывались и прозвали нас «колдунами».
За несколько месяцев все мы научились «видеть» и словами описывать местонахождение объекта. Например, орудие такого-то калибра стоит на артиллерийской позиции за поросшим лесом холмом. Гусеничная ракетная установка укрыта в металлическом ангаре. После этого стали работать с картами, определяя на них координаты различных объектов.
Причём, однажды жизнь устроила нам неплановый экзамен. В тайге под Хабаровском упал самолёт, летевший из ЮжноСахалинска. Его безрезультатно искали в течение десяти дней. Тогда нам принесли запись радиопереговоров экипажа в воздухе до момента исчезновения самолёта с экранов локаторов. Мы начали искать его. Из 12 слушателей нашей группы только мне удалось точно определить на карте