Глава 5. Индонезийские пираты и странствия души
Мой новый босс сдержал свое слово. Вскоре после моего перевода в штат бостонской фирмы он направил меня на остров Ява на первое задание в качестве настоящего консультанта.
Один руководитель Банка развития Азии (организации, которая была нашим клиентом) предложил мне сделать остановку в столичном университете. Там я смог встретиться с экспертами в различных областях индонезийской культуры. Некоторые из них знали о психонавигации, хотя ни один не пробовал ею лично заниматься.
— Я не думаю, что это доступно для нас, — сказал мне один профессор. — Мы слишком отдалились от природы. Чтобы совершать психонавигационные путешествия, необходимо чувствовать особое единство с окружающим миром, что невозможно для людей, которые сами заточили себя в небоскребах, огромных загородных домах и автомобилях.
— Но, возможно, если бы мы научились психонавигации, это помогло бы сохранить окружающую среду, — предположил я.
Но я с сожалением осознавал, что и сам ни разу даже не попытался. Чем больше я узнавал о психонавигации, тем сильнее убеждался, что люди в технологически развитых обществах упускают нечто важное. Мы легко находим оправдания, почему мы не можем или не должны этого делать, и я здесь не исключение. Во всем виновато убеждение, что природа является препятствием, которое необходимо преодолеть, силой, которую надо победить.
В обществах, знакомых с психонавигацией, люди обращают внимание, прежде всего, на поиски гармонии. Увеличение благосостояния не является для них главной целью. Единственный ключ к психонавигации — такое состояние ума, которое соединяет позитивное отношение ко всему происходящему и веру в духовную общность человека и окружающей среды.
Я встретил Таюпа во время первой поездки в Индонезию. Он жил в горах около Бандунга, в западной части Явы. Хотя он не мог назвать свой возраст, его воспоминания о том, как он работал на датчан, а затем на японцев после их вторжения во время второй мировой войны, свидетельствуют, что ему должно было быть около восьмидесяти. Он был живым доказательством того, что человек может путешествовать на огромные расстояния, не меняя своего географического местоположения. Именно Таюп научил меня тому, что настоящее путешествие совершается в душе человека.
Таюп познакомил меня со своей техникой вхождения в состояние, известное на Западе как альфа-ритм. История его жизни и его подход к решению проблем легли в основу моей первой книги «Жизнь без стресса» (Healing Arts Press, 1989). Хотя Таюпу не было знакомо слово психонавигация, он сразу понял, о чем идет речь, когда я начал о ней рассказывать. Он был восхищен историей о людях-птицах.
— Здесь, на Яве, есть такие люди, — сказал он мне, — и на Бали, и на Борнео.
Я попросил его взять меня на обряд, где я мог бы встретиться с такими людьми. В своей обычной прямолинейной манере он отказался, поскольку считал, что для меня гораздо важнее выработать свою технику психонавигации.
— Твое время еще придет, — сказал он с улыбкой.
Таюп оказался прав. То, что я узнал от него об альфа-ритме, стало важной частью моего первого опыта психонавигации. Кроме того, благодаря общению с ним я сильно улучшил свое знание местного языка, что в будущем мне сильно помогало.
Однако познакомиться с психонавигацией Индонезии мне удалось только во время следующей поездки. Это произошло довольно далеко от жилища Таюпа — на одном из труднодоступных островов вдали от Явы.
Когда босс сообщил, что для выполнения следующего задания я на три месяца отправлюсь на Сулавеси, я пришел в восторг. Возможно, удастся встретиться с легендарными бугисами!
Из Бостона я прилетел в Джакарту, столицу Индонезии, расположенную на острове Ява. Мне необходимо было потратить несколько дней на деловые встречи, прежде чем отправиться оттуда в Уджунгпанданг на Сулавеси. Устроившись в роскошном отеле «Индонезия», я позвонил другу, с которым познакомился во время прошлой поездки, — коренному жителю Явы, работающему в министерстве экономического развития.
Мы долго беседовали. Индонезийский этикет требует длительного вежливого разговора до того, как перейти к истинной цели встречи. Наконец, я почувствовал, что правила вежливости соблюдены. И задал вопрос, который мучил меня с тех пор, как я получил это задание:
— Что ты знаешь о бугисах?
— О бугисах? О, да, мой друг. Конечно. Ты отправляешься в страну страшных бугисов! Ты наверняка много слышал о них. Ты обязательно их там увидишь. Приходи ко мне на обед, и поговорим. Хорошо?
В тот вечер он с готовностью рассказывал о племени бугисов.
— Они, в основном, живут на Сулавеси. В былые времена они нагоняли ужас на твоих предков. Европейские торговцы специями считали их самыми жестокими и кровожадными пиратами в мире. Разумеется, на самом деле бугисы просто защищали свои земли от мародерствующих моряков. Они остаются прекрасными мореплавателями. В основном, они перевозят грузы между островами нашей страны. Не забывай, что Индонезия состоит из тринадцати тысяч островов! Бугисы не забыли древние навыки мореплавания. Ты услышишь много историй о них и их великолепных шхунах, которые называются проа. Некоторые истории — ложь, многие — правда. До недавнего времени на их проа не было компасов, карт и радаров. А на некоторых нет и до сих пор.
Я ерзал на стуле, изнывая от любопытства.
— А как они находят дорогу? Мы же говорим о самых коварных морях мира. И об огромных расстояниях!
— Да, я знаю. Чтобы выжить, бугисам пришлось узнать очень необычные вещи. Они учились у других народов и, в конце концов, стали видеть свой путь к месту назначения.
— Психонавигация!
— Что это?
— Это слово иногда используется для обозначения подобных умений.
— Понятно. Мне оно не знакомо.
— Похожие техники практикуют в разных частях света. Но я не знал, что таким образом можно вести корабли.
— Некоторые бугисы на это способны. Но это искусство вымирает, его заменяет современное оборудование. Говорят еще, что бугисы строят свои корабли проа в состоянии транса. Я слышал, что их мастера дают войти в себя лесным духам, после чего душа перемещается в лес, чтобы выбрать самые лучшие деревья, смолу и другие материалы. По традиции они используют только природные материалы — никакого металла или пластика. Ничего искусственного. Они поклоняются природе. Ты сам все увидишь.
Уджунгпанданг показался на горизонте прямо по курсу самолета DC-3, который нес меня к месту выполнения следующего задания. В прежние времена этот город-форпост назывался Макасаар. Он расположен на острове, позднее получившем имя Целебес; именно к этому острову стремился добраться Колумб, когда случайно открыл Америку. Стараясь искоренить все слова, напоминающие о колониальном прошлом, правительство не так давно переименовало остров в Сулавеси.
Самолет начал снижаться. Мы медленно кружили над портом Уджунгпанданга. На многие мили простирался пустой пляж. Яванское море было испещрено сотнями маленьких атоллов.
Единственным признаком того, что здесь вообще живут люди, был небольшой древний город, который прилепился к самому краю этого загадочного острова. Внутренняя часть Сулавеси представляет собой горный массив. Я читал, что бо$льшая часть острова все еще не исследована никем из европейцев, и что там живут такие племена, как торайя, которые утверждают, что спустились с неба на «звездных кораблях».
Когда мы спустились ниже, я смог различить старую каменную крепость, построенную более трех сотен лет назад европейцами для защиты торговли пряностями. Датчане, португальцы и испанцы искали счастья на Целебесе, и многие нашли здесь свою смерть, а другие — сказочно разбогатели.
У крепостного вала на якоре стояли несколько больших шхун. Проа бугисов! Когда я увидел их, спокойно стоящих в темно-синей воде, мое сердце замерло. Друг сказал мне, что эти великолепные корабли перевозят грузы от Камбоджи и Сингапура на севере, через Южно-Китайское и Яванское моря, Малаккский пролив, моря Флорес и Банда до Южной Гвинеи и Австралии на юге, и от Филиппин на востоке через необъятные просторы Индийского океана до Африки на западе. Они представляют собой нечто среднее между традиционными судами этого острова и португальскими галеонами XVII века, и из них состоит единственный на сегодняшний день действующий торговый парусный флот.
Самолет коснулся земли, и я вспомнил о работе, которая ожидает меня на Сулавеси. Похоже, бугисам и их проа придется немного подождать.
В аэропорту Уджунгпанданга меня встретил мужчина, который представится как Юсуф. Он был невысокого роста, крепкого телосложения, густые черные волосы начинались чуть ли не от самых бровей и волнами спускались на плечи. На нем были коричневая рубашка, коричневые брюки и кожаные сандалии. Лицо покрыто глубокими морщинами, расходящимися из уголков глаз и рта. Со временем я узнал, что ему не было еще и сорока лет, и понял, что эти морщины появились от привычки постоянно улыбаться и курить сигареты с гвоздикой. За время поездок в Индонезию я привык к их запаху. Даже сейчас запах гвоздики у меня ассоциируется с Сулавеси и бугисами.
Юсуф объяснил, что он нанят индонезийским правительством, чтобы показывать остров мне и другим иностранным консультантам.
— Ты мой хозяин, — сказал он на ломаном английском по пути в отель, — я буду выполнять твои приказы.
«Хозяин!» Это слово не предвещало ничего хорошего. «Нет, нет, Юсуф. Ты, скорее, мой гид. Или проводник. Или…»
— Ах, да. Я понял, — сказал Юсуф, направив джип на полной скорости прямо на группу велорикш. — Ты не любишь слово «хозяин». В Индонезии «хозяин» означает учитель. Надеюсь, я многому от тебя научусь.
Он посигналил. Водители не отреагировали. Они вообще игнорировали джип. Их тележки, как и везде в Индонезии, были покрыты фантастическими яркими рисунками, а пассажиры сидели, откинувшись, на похожих на коробки сиденьях перед крутящими педали водителями.
Я решил не продолжать разговор. Возможно, своим молчанием я мог бы поспособствовать тому, чтобы он сосредоточился на дороге и велосипедах.
Мы остановились перед тем, что когда-то было роскошным датским колониальным отелем. Здание отчаянно нуждалось в ремонте. Через открытые окна джипа до меня доносился запах гниющего мусора.
— Это и есть мой отель?
— Лучший в Уджунгпанданге. Ты видишь океан.
Вид величественного проа, проплывающего мимо, тут же поднял мне настроение.
— Он действительно лучший, — подмигнул мне Юсуф. — Сюда главы Уджунгпанданга приводят женщин. О! Очень красивых. Да. Не жен, других женщин!
На ступенях старого отеля сидели лохматые мальчишки. Проводник приказал нескольким из них взять багаж, затем провел меня через холл, мимо стойки регистрации вверх по лестнице. На втором этаже мы прошли по коридору, вдоль которого расположена лоджия. Через перила слева я видел внутренний дворик с цветущими деревьями. Справа — двери в номера отеля. Около номера двести восемь он остановился. Торжественным движением извлек из кармана ключ и открыл дверь.
Внутри комната выглядела как пещера. Юсуф протрусил к окну и с лязгом распахнул ставни.
— Смотри. — Он кивнул на порт и проа, скользившее в направлении открытого океана.
Вспоминая разговор за обедом в Джакарте, я гадал, управлялось ли это судно с помощью оборудования или с помощью психонавигации.
Номер был очень просторным. В нем были стол, два стула, шкаф, ванная комната и два ящика красного дерева.
— А где кровать? — спросил я.
Юсуф выглядел очень удивленным.
— Нет, ты не датский шпион, — сказал он, откидывая стенку одного из ящиков. Там была кровать.
В детстве я читал сказки Ганса Христиана Андерсена, где упоминались датские кровати, и по описанию они были теплыми и уютными, но в этой я так и не смог по-настоящему выспаться. Мне всегда казалось, что я залезаю в гроб. Кроме того, армия вшей, с которыми пришлось делить ложе, рассеивала любые романтические мысли.
Разумеется, лучшее, что было в отеле. — это прекрасный вид на порт и проа бугисов. Каждое утро, открывая ставни, я наслаждался удивительным зрелищем. Вид, наверное, тот же, что и во времена, когда эти воды бороздили корабли Ост-Индской компании.
Впрочем, за проживание в отеле, где администрация так небрежно относилась к санитарии, мне пришлось заплатить большую цену. Я рискнул поужинать в ресторане отеля и следующие два дня приходил в себя после пищевого отравления.
Через какое-то время Юсуф помог мне переехать в правительственную гостиницу на окраине города. Я больше не имел возможности наслаждаться видом проа, но отсутствие грязи и превосходная кухня были более чем достаточной компенсацией.
В конце второй недели Юсуф предложил провести воскресенье на одном из тех маленьких коралловых островов, которые я видел из самолета. Судно вышло в море ранним утром. Если бы речь шла об американском курорте, то оно вряд ли могло вместить более двух десятков человек. Здесь же я насчитал шестьдесят пять. Судно было примерно тридцать футов в длину, деревянное, с маленькой носовой кабиной, куда пассажиры сложили вещи: корзины, полотенца, одеяла, ротанговые и полотняные сумки.
Оно приводилось в движение одним навесным мотором. Хотя на моторе не было никакой маркировки, мне показалось, что в нем не больше сорока лошадиных сил, и он сделан во времена второй мировой войны или вскоре после нее. К счастью, Макасарский пролив был на удивление спокоен. Поездка заняла чуть больше часа. Пассажиры были рады иностранцу на борту и предоставили много возможностей совершенствовать мои навыки в индонезийском. Хотя жители разных островов говорят на малавийском и других диалектах, большинство индонезийцев могут говорить на этом простом языке. Юсуф и другие индонезийцы, которые были приставлены к консультантам, настаивали на том, чтобы во время работы все говорили на английском, поэтому у меня было мало шансов поупражняться в языке, которым мне помог овладеть Таюп.
Люди на катере делились едой. Они много шутили и смеялись. Несколько человек начали петь песни, про которые Юсуф сказал, что это народная музыка Целебеса. К тому времени, когда мы достигли причала на атолле, пели уже все, и даже я, хотя вообще не знал языка Целебеса и полностью лишен музыкального слуха.
Коралловый остров великолепен. Размером не больше бейсбольного поля, он густо порос кокосовыми пальмами и тропическими цветами. Тропинки вьются вокруг главной сопки и поднимаются к смотровой площадке на ее вершине. Отсюда хорошо видны Уджунгпанданг, проа и другие суда, входящие в порт и выходящие из него. Несмотря на то, что в то воскресенье на острове было несколько сотен людей, бо$льшая часть острова была пустынна. Туристы столпились в северной части, где над изумрудными водами построен деревянный пирс. Так как атолл окружен острым коралловым рифом, пирс — единственное место для купания. Пловцы могли дойти до его конца, нырнуть и вернуться к ступеням пирса.
У некоторых были очки для подводного плавания. После того, как я на время позаимствовал очки у одного из индонезийцев, я понял, для чего они нужны. Риф, радуга цвета, был населен миллионами тропических рыб.
— Берегись больших белых акул, — прокричал мне Юсуф с пирса и засмеялся, запрокинув голову.
Я тоже засмеялся. Но начал периодически оглядываться и старался держаться поближе к берегу. Мне вспомнилось, что фильм о больших белых акулах «Синяя вода, белая смерть» был снят к северу от Австралии, пожалуй, не так далеко от Сулавеси.
От пирса отходила протоптанная дорожка, ведущая к лотку. Сразу после полудня Юсуф предложил купить воды и кокосов. Мы отправились в безлюдное место на противоположной стороне острова, захватив покупки и корзину сандвичей, которые Юсуф взял в гостинице. Здесь не было никого, только кораллы, невысокие пальмы и тишина.
— Тебе нравится?
— Очень. Почему здесь никого больше нет?
— Люди Сулавеси любят быть вместе. Любят общение. Но я знаю, что американцы — время от времени люди одиночества. Я думаю, тебе нравится это место.
— Да, Юсуф, это так. Я как будто в раю.
Когда мы покушали, я спросил, можно ли поплавать.
— Да, но это опасно. Кораллы острые, и они повсюду. Смотри. Где вода темная, там они заканчиваются.
Я посмотрел туда, куда указывал его палец, и увидел, что примерно через двести футов цвет воды менялся с изумрудного на темно-фиолетовый. Таким длинным был риф. За ним было только Яванское море. Кроме маленького черного облачка, показавшегося на горизонте, все небо было лазурным.
— Я мог бы надеть кеды.
— Да. Так лучше. Только не упади.
Я надел кеды и ступил в воду. И немедленно почувствовал, как иззубренная поверхность кораллового рифа впивается в мои ступни, будто я стою босиком. Кораллы оказались гораздо острее, чем я ожидал. Вода плескалась чуть выше колен. Я двинулся вперед, споткнулся, но удержал равновесие. На мгновение я представил себе, как оступаюсь, подворачиваю ногу и падаю на острые кораллы. Это чуть не заставило меня повернуть обратно, но тут я понял, что, сделав это, потеряю лицо.
Я двигался медленно и сосредоточенно. Я заставил себя быть терпеливым и очень осторожным. Вода была прохладной, ее температура приятно контрастировала с раскаленным воздухом. Кораллы сияли под прозрачной водой. Когда я остановился и оглянулся назад, то не мог оторвать взгляда от атолла, который выглядел так идиллически, что я мог представить, что на берегу сидит не Юсуф, а Робинзон Крузо. Казалось, он погрузился в медитацию. Легкий ветерок пробежал по пальмам. Тишину нарушил крик попугая.
По мере того, как коралловый риф уходил вниз, идти становилось легче. Кроме того, ноги привыкли к кораллу, и я мог немного расслабиться. Я погрузился в сверкающую воду. Внимание было сосредоточено на подводном мире. Я стал его частью и потерял ощущение времени.
Я пришел в себя от дуновения холодного ветра. Море потемнело, его поверхность покрылась рябью. Огромная грозовая туча заволокла солнце. Когда я заметил, что нахожусь по грудь в воде, то понял, что успел уйти далеко от берега. Снова посмотрев на море, я услышал всплеск и увидел, как стайка рыб выпрыгнула в воздух около границы рифа. До его границы было не больше пятнадцати футов. По моей спине пробежала дрожь. Я оглянулся на атолл. Юсуф, казалось, был очень далеко. Я посмотрел на него и вдруг осознал, что он стоял на мелководье, бешено размахивая руками.
Я почувствовал опасность прежде, чем увидел ее. Возможно, мое подсознание среагировало на выпрыгнувших рыб. Оборачиваясь к Яванскому морю, я знал, что увижу.
Ее глаза были огромными. Не мигая, она смотрела прямо на меня. Спинной плавник возвышался над водой. Потом она исчезла. Огромный хвост махнул над водой. Я замер. Большая белая акула, наверное, была в длину такой же, как и расстояние между мной и краем рифа, где она охотилась! Я почувствовал почти непреодолимое желание развернуться и бежать. Однако внутренний голос приказал мне не двигаться. Она не покинет глубоководья, сказал голос, если ты не сделаешь глупости. Не двигайся.
Я смотрел на черную воду. Я ничего не видел и мог только догадываться, нырнула она в глубину или продолжала плавать рядом. Течение времени замедлилось. Я досчитал до ста. Затем понял, что никогда больше ее не увижу, разве что в ночных кошмарах. Я медленно вернулся на мелководье и бросился к берегу, не обращая внимания на острые кораллы. Юсуф ждал меня под пальмой. Только тут я заметил, что идет дождь. Молния прорезала небо, раздался удар грома.
— Хорошо, что ты выбрался, — сказал Юсуф. — Опасно плавать в грозу!
— Ты видел ее, Юсуф?
— Видел кого?
— Большую белую акулу!
— Акулу? Нет. Я не видел акулы. Где?
— Рядом со мной. На границе рифа. Там, — показал я.
— Слишком далеко, я не мог видеть. Но ничего удивительного, — засмеялся он. — Они часто здесь бывают. Убили много моих родных.
— Родственников?
— Да. Дед и дядя убиты акулами. Многие бугисы так умирают.
— Юсуф! — воскликнул я, пораженный тем, что никогда не думал об этом прежде. — Ты бугис?
— Конечно!
Через несколько дней после экскурсии на атолл наступило Четвертое Июля. Я надеялся провести этот день с Юсуфом. С тех пор, как я узнал о его происхождении, мне было трудно сосредоточиться на работе. Я был готов бесконечно слушать про культуру бугисов, особенно про строительство и управление проа. Однако индонезийцы не празднуют День независимости США, и Юсуф вместе с другими служащими должен был отправляться на работу.
Чарли, наш директор-распорядитель, был страстным любителем парусного спорта. И тоже очарован проа. Когда он узнал, что у меня есть шестнадцатимиллиметровая видеокамера, то нанял небольшую моторную лодку с рулевым.
— Я заплачу за поездку, — сказал он, — если ты пообещаешь выслать копию фильма, когда мы вернемся в Штаты.
День выдался солнечный, идеально подходящий для съемки. Единственной проблемой был наш мрачный и неразговорчивый рулевой. Он притворялся, что не понимает индонезийского, и произносил только несколько слов по-английски. Мы провели несколько часов, кружа у причала. Чарли, наконец, настоял, чтобы он вывел нас из порта.
— Мы хотим увидеть проа бугисов под парусом, — объяснил Чарли. — Мы хотим снимать.
Он показал на видеокамеру и руками изобразил, будто снимает фильм.
— А, бугис! — ответил проводник. Он врубил газ, чуть не опрокинув Чарли за борт. Через пятнадцать минут мы подошли к одному из гигантских плотов-катамаранов, которые в этой части света используются для рыбной ловли. Без паруса и с большого расстояния они выглядели как возвышающиеся над океаном платформы, установленные на сваях. Но под парусами они двигаются удивительно быстро. Сам плот возвышается над понтонами и может быть размером с дом семьи среднего класса в американском пригороде. Он увешан сетями, канатами, парусами, и на нем обычно есть домик, в котором живут рыбаки и их семьи.
— Это не проа, — пожаловался Чарли.
— Да, бугис, — рулевой поднял свою руку, будто бы держа видеокамеру, — здесь бугис, да!
Люди на плоту оказались очень дружелюбными. Они пригласили нас на борт и не только позволили снимать, но и очень помогли, специально продемонстрировав спуск якоря, расстановку сетей, подъем паруса и приготовление пищи — все это во время движения судна. Прежде чем расстаться, мы подарили им пакет со сладостями, арахисовым маслом и крекерами. Это им понравилось, хотя не компенсировало разочарования, которое их постигло, когда мы сказали, что фильм нельзя увидеть, пока я не вернусь в Штаты.
Был уже вечер, когда мы вернулись. Мы видели проа, стоящие у причала и идущие под парусом вдалеке, но так к ним и не приблизились. Хотя мы приятно провели время и отсняли хороший материал для фильма, мы, тем не менее, были разочарованы.
Когда на следующий день я рассказал Юсуфу нашу историю, он внимательно выслушал и попросил меня описать лодку, которую мы наняли, и ее хозяина. Затем он вздохнул.
— Он плохой человек. Я знаю. Убил капитана проа. Драка на ножах. Не так давно. Теперь держится далеко от проа. Ты хочешь увидеть проа? Почему не говорил Юсуфу? Я покажу тебе проа. Честно. Много. Настоящие. Совсем особенные проа. Да.
В следующий выходной мы с Юсуфом очень рано отправились в путь. Мы ехали примерно два часа по двухполосной мощеной дороге. Она начала сужаться и постепенно превратилась в обыкновенную тропинку между высоких пальм. Слева сверкало море. Время от времени я видел белый песчаный пляж. Юсуф говорил не переставая, мешая индонезийский с английским, что вообще-то для него не было свойственно. Он явно был возбужден больше, чем обычно.
— До шестнадцати лет я жил недалеко от этого места. Много, много раз уходил отсюда в море под парусом. Плавал по всей Индонезии. Любил много красивых женщин.
Он засмеялся. Джип круто вильнул налево. Колеса прокрутились в песке, и мы рванули через заросли кустарника. Внезапно мое сердце замерло. Я не мог поверить в то, что вижу.
Там, в конце дороги, был огромный проа. Он стоял вертикально, возвышаясь футов на пятьдесят над водой, а поддерживали его ряды столбов, которые были похожи на корни, растущие из корпуса и уходящие в песок. Это был новый, абсолютно новый, еще не спущенный на воду корабль. Мне он напомнил изображение строящегося Ноева ковчега. Вокруг корабля усердно работали люди. Некоторые были заняты самим корпусом, другие орудовали теслами, топорами и ручными дрелями, подготавливая детали.
— О! Прекрасно! — воскликнул Юсуф. — Пойдем?
— Да, конечно. — Я чувствовал, что вижу нечто, чего ждал все свою жизнь. В моем воображении всплыли образы долговязого Джона Сильвера и Фрэнсиса Дрейка.
Юсуф подъехал еще на сотню футов, а затем заглушил двигатель. Я не мог оторвать глаз от проа. Теперь, когда мы были рядом с кораблем, я удивился, увидев сотни деревянных палочек, которые, как иглы дикобраза, торчали из корпуса корабля.
— Что это, Юсуф?
— Бугисы не используют гвозди. В этой проа нет металла. Только дерево. Эти штуки — чтобы лодка не развалилась.
— Они расширяются в воде? — спросил я, сжав руки вместе, а затем разъединил их. — Набухают?
— Да. Да. Лучше, чем гвозди. Видишь? — Он указал на человека, сидевшего высоко на платформе, который загонял колышек глубже в корпус с помощью киянка, деревянного молотка.
— Понятно.
— Все дерево благословили лесные… — Юсуф замялся, подыскивая нужное слово. — Ты знаешь.
Он высунул язык и помахал руками около своих ушей.
— Лесные духи? — Я сам удивился тому, что сказал.
— Да. Да. Духи. Все в проа приходит из леса: бамбук, ротанг, кокосовая скорлупа, пальмовые ветви. Все благословили духи. Если тот, кто строит корабль, забывает благословить хоть одно бревно, внутрь проберется злой дух — лодка затонет. Умрут многие. Пойдем.
Мы вышли из джипа и пошли прямиком к кораблю. Аромат свежеоструганного дерева смешивался с запахом моря. Юсуф обменялся приветствиями с несколькими рабочими. Три человека, сидевшие у кормы, встали и медленно пошли к нам. Юсуф тронул меня за руку, и мы отправились навстречу. Он прокричал приветствие на индонезийском. Затем сказал мне:
— Главный — Були. Он строит лучшие проа. Остальные — ученики.
Були был невысоким и сутулым. Копна его волос была совершенно седой. Обветренное лицо свидетельствовало о многих годах, проведенных в море под палящим экваториальным солнцем. У него не было передних зубов. Хотя он никогда не говорил о своем возрасте, на вид ему было около восьмидесяти. Ученики были молодыми, лет двадцати.
Все трое были одеты в традиционные цветные саронги[3], цвета которых потускнели под действием моря и солнца, и расстегнутые белые рубашки с короткими рукавами. Как и другие рабочие, они были босы. На одном из учеников — маленькая фетровая шапочка пеци, которую часто носят мусульмане. Голова другого была обмотана ярким красным шарфом, который спускался по спине. Этот шарф снова напомнил мне книги о пиратах. Наблюдая за приближением мастеров, я думал о том, действительно ли они могли создать проа с помощью психонавигации. Действительно ли они умеют подниматься в воздух и левитировать в лес, чтобы выбрать материалы? Конечно, это противоречило картине мира, в которой я вырос, но еще в Эквадоре я узнал, что мир не настолько прост и рационален, каким его представляют ученые.
Були поприветствовал Юсуфа. На индонезийском он заверил, что друг Юсуфа — это и его друг. Он похлопал меня по плечу. Позднее я узнал, что этот жест значил очень много, особенно учитывая то, что я был человеком европейского происхождения. Он отвел нас обратно к корме, где сидел прежде, отправив учеников за горячим чаем и пирогами с рисом.
Пока мы ждали возвращения учеников, Були и Юсуф говорили о своих друзьях и работе. Когда мы были с другими бугисами, Юсуф разговаривал на индонезийском, который все понимали. Мне показалось, что Були был слишком жесток, открыто насмехаясь над Юсуфом за то, что тот променял традиционную жизнь бугисов на работу в городе. Юсуф не пытался защитить себя, а просто смеялся вместе с остальными.
Наконец, прибыли чай и пироги. Рассказывая о моем интересе к проа, Юсуф подчеркнул, что мне по-настоящему близко мировоззрение бугисов, в отличие от многих европейцев и американцев, которых ему доводилось встречать. Это, казалось, произвело на них глубокое впечатление, за что я был очень ему благодарен. Они кивнули мне. После этого мне показалось, что они приняли меня если не как своего, то, по крайней мере, как дорогого гостя.
Юсуф сказал, что Були начал строить проа еще в детстве, учась у своего деда, известного кораблестроителя, который был убит японцами во время их вторжения в Индонезию во время второй мировой войны. В 1962 году его наняла тайваньская кораблестроительная компания, чтобы он строил парусные яхты. Он провел несколько лет на Тайване, но потом разочаровался.
— Они строят корабли без любви и без заботы о природе, — сказал Були на индонезийском языке, тщательно подбирая слова. — Все металлическое или пластиковое, кроме корпуса. Когда я был там, они хотели, чтобы я спроектировал судно из стеклоткани. Обычное судно! Для меня это все равно что поклоняться дьяволу. Они используют шаблоны. Все их корабли одинаковые. Да кому это нужно?
После того, как мы закончили трапезу, Були отвел учеников в сторону и долго с ними говорил, видимо, объясняя задачу. Затем он показал строящийся корабль и другой, который ждал ремонта на отмели невдалеке. На этих кораблях действительно не было ни одной искусственной детали. Даже швы тиковых досок были заделаны липким пальмовым волокном. Веревки свиты из кокосовой копры. Деревянные колоды закреплены полосками ротанга. Мачты и реи были сделаны из деревьев, растущих в джунглях. Ни на одной из двух проа не было электронного или навигационного оборудования, не было даже компаса.
— Я слышал, что ваши капитаны могут управлять кораблем без приборов, — решился я спросить. — Как это получается?
— Я думаю, что ты уже знаешь ответ, — сказал он, подмигнув. — Они делают это так же, как я создаю корабли.
От его ответа у меня перехватило дыхание, но я старался не подать вида:
— Да, я слышал об этом. Они созерцают видения в состоянии транса.
— Можно и так сказать.
— Но я слышал много историй. Некоторые говорят, что, находясь в этом состоянии, вы летите через лес, чтобы выбрать подходящие деревья.
Були засмеялся.
— Тебе трудно в это поверить?
— Мой народ так не делает.
— Да. Вы строите корабли из металла и стеклоткани. По шаблонам.
— То есть то, что говорят, правда?
— Ты проницательный человек. Ты задаешь серьезный вопрос и заслуживаешь серьезного ответа. Нужно провести с тобой больше времени, чтобы дать настоящий ответ, — сказал он задумчиво, а затем повернулся к Юсуфу. — Ты организуешь нам еще одну встречу?
Повернувшись ко мне, он поклонился. Я сложил кончики пальцев рук вместе и поклонился в ответ.
— Спасибо. Буду ждать следующей встречи.
По дороге в Уджунгпанданг я убеждал себя, что встречи с создателем кораблей являются частью моей работы. Юсуф, для которого не было необходимости в подобных оправданиях, терпеливо слушал.
— В конце концов, — сказал я, — значительная часть торговли этого острова осуществляется благодаря проа. Строительство кораблей является важным компонентом местной экономики. Ты согласен?
— Да, я согласен.
Он дал два коротких гудка: «Мы скоро вернемся!»
Но во время второго визита все было совсем иначе. Юсуф остановил джип рядом с новым проа. Все было таким же, как и в прошлый раз, кроме того, что вокруг не было ни души.
— Сегодня какой-то праздник? — спросил я. И заметил тревогу на лице Юсуфа. Он вышел и посмотрел, насколько продвинулась работа над корпусом. Он повернулся и быстро пошел к корме. Следуя за ним на почтительном расстоянии, я увидел, как он остановился, спустился к берегу и исчез за кораблем. Я побежал за ним. Добежав до кормы, я почти врезался в него. Он улыбнулся мне, отвернулся и рассмеялся.
— Они спускают старушку, — сказал он по-английски, указывая на проа, который был на ремонте. Вокруг него суетились рабочие Були.
Мы выбрали неудачный день. Спуская на воду старый проа, Були заметил повреждения на одном из двух брусьев, на которых к судну крепился балансир. Мы почти три часа наблюдали, как бугисы старались поместить его обратно на столбы. Судно даже опрокинулось в море. После того, как рабочим, наконец, удалось сделать все как нужно, они провели остаток дня за починкой балансира. Это было интересно, но возможности для обсуждения психонавигации так и не предоставилось.
Две недели спустя Юсуф объявил, что пришло время наведаться в гости еще раз. Он заверил, что теперь все будет в порядке. Он узнал от друга, что балансир починили и проа спустили на воду. Яванский повар положил нам еду в ярко раскрашенные корзины, и мы отправились в путь, прибыв на место около полудня.
Информация, полученная Юсуфом, оказалась верной. Старого проа больше не было. Строительство нового, все еще находящегося в стапелях из похожих на корни столбов, значительно продвинулось по сравнению с двумя нашими предыдущими посещениями. Теперь он был выкрашен в белый цвет. Он выглядел полностью завершенным, так что я даже испугался, что мы можем угодить на еще один спуск.
— Этого не будет еще много недель, — сказал Юсуф на индонезийском языке, к которому прибегал, когда рядом находились другие бугисы. — Корпус хорош, да, но только снаружи. Еще очень многое предстоит сделать. Нужно закончить внутреннюю часть… и благословить проа.
Выражение его лица стало чрезвычайно серьезным.
Були был рад видеть нас. После обычного обмена новостями он извинился, что не смог нас принять во время прошлого приезда. Его учеников нигде не было видно. Потому, сообщил он, посмеиваясь, что они работают внутри нового проа.
— Там жарче, чем в вулкане, но это очень, очень хорошо для молодых. Много пота, много знания!
Он привел нас к деревьям на берегу моря. Появился помощник и расстелил расписанную ткань, на которой была нарисована битва мифических героев. Юсуф открыл корзины и разложил еду. Когда помощник принес горячий чай, Були пригласил его присоединиться к нам.
— Здесь достаточно еды, чтобы накормить целую команду в открытом море, — сказал судостроитель. — Что не съедим мы, съедят мои люди.
— Моряки хорошо питаются во время плавания?
— Очень хорошо в течение нескольких дней, — засмеялся Були. — Если же плавание продлится дольше — кто знает? Все зависит от того, что даст море.
— Однажды, — вступил Юсуф, — проа, на котором я находился, попал в многодневный шторм. Продукты закончились. Мы ныряли за борт и отрывали ракушки с корпуса. Отличный суп!
Я с сомнением посмотрел на пищу, стоящую передо мной.
— Мне кажется, мы все-таки очень разные, — сказал я, и все рассмеялись.
Були поднял руки перед собой ладонями вовне. Затем медленно соединил их. Два больших пальца и два указательных пальца встретились. Он смотрел на меня, теперь со всей серьезностью, через пространство, ограниченное его большими и указательными пальцами, по форме напоминающее бриллиант.
— Да, люди разные, — сказал он, не меняя положения рук, — каждый видит мир таким, каким хочет его видеть. Кто может сказать, что правильно, а что нет? Не зависит ли это от того, с какой позиции мы смотрим? Что хотим видеть?
— Я согласен. — Я чувствовал, что между нами происходит что-то важное.
— Мои предки были героями, но для твоих предков они были чудовищами, — сказал он, опуская руки. — Однако, несмотря на все различия между людьми, существует знание, которое доступно каждому. Ты интересуешься, как наши капитаны управляют проа.
— Да, и как создают их.
— Все это происходит по одной и той же схеме, — сказал он, проведя руками над тканью, лежащей перед нами, как игрок, раскидывающий веером колоду карт. — Видишь это изображение? Здесь, снизу, две воюющие армии, ведомые известными полководцами. Это повседневный, физический мир. А здесь, наверху, духовные «Я» генералов. Видишь? Они могут подниматься в высшие сферы, чтобы получать необходимую инфор