Русские в краю вогулов

ПЕСНЯ ОБ ИВДЕЛЕ

1. На самом Северном Урале, сл. В. Ахмедзянова

Где в сизой дымке спит тайга, муз. В. Крючкова

Лесную сказку вы слыхали?

Нам эта сказка дорога.

припев:

Если в жизни чудес ты не видел,

О романтике только мечтал,

Приезжай в наш родной город Ивдель,

Приезжай на далекий Урал.

2. Бежит река меж скал отвесных

И что-то шепчет берегам.

Далеких лесорубов песню

Едва доносит нам тайга

3. Когда сойдет на землю вечер,

В домах зажгутся огоньки,

Спешат влюбленные на встречу

На берег ласковой реки.

ПОСВЯЩЕНИЕ ГОРОДУ ИВДЕЛЮ

Бежит красавица – река, сл. В. Чеклецова

С уральских гор издалека,муз. Н. Бородина

Неспокойна, чиста, холодна,

Дарит городу имя она.

Когда белая ночь, как заря,

В шуме волн слышишь песню дождя,

Шепот леса, порывы ветров,

Гром небесных колоколов!

Город Ивдель – Северный Урал!

Таежный край, лесоповал…

Газопроводов ветки, пояса,

Знакомые до боли голоса.

И неважно – родился, здесь рос

Иль приехал сюда не всерьез,

Если душу оставил, тогда

Это город твой – навсегда!

Героический, славный народ

В этом уголке этом жил и живет.

Он всегда за Россию стоял,

Наш великий и мудрый Урал!

Вместо предисловия

Если взглянуть на карту Свердловской области, то нетрудно заметить, что всю её северную оконечность занимает территория, которую принято называть Ивдельским районом. Как административная единица район был упразднен в 1946 году, а сам Ивдель стал городом областного подчинения.

В настоящее время на территории, ранее подчинявшейся Ивдельскому городскому Совету, расположены Ивдельский городской округ и муниципальное образование поселок Пелым.

Наш край, или район, протянулся с севера на юг на 207 км, а с запада на восток – на 160. Его площадь составляет суммарно 25,7 тысячи квадратных километров*, или 13,2 процента территории области. Это больше, чем вся Калининградская область или государства Израиль, Ливан, Словения и некоторые другие. И всю эту огромную территорию населяет (по данным на 1.01. 2004г.) всего 32 тысячи человек, в том числе городских жителей примерно 23 тысячи. По сведениям, полученным в ходе переписи населения 2002 года, наш северный край собрал на своих просторах представителей 76 наций и народностей. Кроме русских, в городе и населенных пунктах проживают немцы, татары, украинцы, белорусы, молдаване, армяне и люди других национальностей, о которых мало кто слышал. Коренные жители – манси – занимают по численности пятое место (131 человек).

Географически Ивдель относится к Северному Уралу, который охватывает горы и прилегающие предгорья по широте от 64° до 59° северной широты и является частью Большого Урала[1].

На западе и северо-западе район граничит с Пермским краем и республикой Коми, а на севере и северо-востоке – с Ханты - Мансийским автономным округом. В рамках Свердловской области нашими соседями являются Серовский, Североуральский и Гаринский районы.

Перефразируя известное выражение, можно сказать, что Ивдельский край – не маленький уголок, это – обширная и богатейшая территория.

Со своей неповторимой историей. И эта книга посвящена ей, истории края, а не только – и не столько – города Ивделя. Автор попытался свести в единое целое, связанное хронологией и логикой исторического процесса, те разрозненные сведения и факты, что разбросаны по страницам газет, журналов, книг, учебников, монографий, научных статей и других публикаций.

На сбор (зачастую, по крупицам), обработку, систематизацию и осмысление разнообразной, а порой – разноречивой, информации ушел не один год. При работе над главой І (раздел «Археологи утверждают…») использованы материалы, предоставленные директором Североуральского городского краеведческого музея С.И. Литосовой.

В основу глав, рассказывающих о событиях, связанных с освоением и заселением Северного Урала, с зарождением нашего города и его недавним прошлым, положены многочисленные статьи краеведа А.Д. Губина, опубликованные на страницах газеты «Северная звезда» на протяжении ряда лет, а также материалы Н.Г. Чазова, О.В. Штрауха, А.Я. Давыдова и других авторов. Так, раздел, «Все богатства взять из-под земли» (глава V) написан на основании рукописи «Северной ГРЭ – 55 лет», предоставленной автору Э.В. Киркиным. Машинописный экземпляр летописи геологоразведочной экспедиции передан в городской архив.

При написании главы VІ «Район с координатами…» автор опирался на работу действительного члена Русского географического общества О.В. Штрауха.

Особую благодарность автор выражает главе Ивдельского городского округа Петру Михайловичу Соколюку, без чьей поддержки и помощи эта книга не увидела бы свет.

ГЛАВА І

В ГЛУБИНЕ ВЕКОВ

Археологи утверждают…..

Люди на Северный Урал пришли в незапамятные времена. Из более южных районов они двигались вслед за отступающим ледником. Во время своего наибольшего распространения ледяной щит покрывал Северный Урал до широты Ивделя и Североуральска.

Природные условия того времени были суровы: тундро-степи, на которых паслись стада мамонтов, северных оленей, первобытных бизонов, овцебыков и шерстистых носорогов. Охотясь на крупных животных, древние люди действовали не в одиночку, а сообща. Такие коллективы охотников за тысячи лет освоили большую территорию вплоть до северных отрогов Урала. Это произошло в период позднего палеолита[2]. К началу этой эпохи окончательно сформировался человек современного антропологического типа (кроманьонец)[3], который умел не только добывать огонь, выделывать шкуры и шить одежду, но и строить легкие жилища с очагами внутри и жилища из костей мамонта, изготавливать разнообразные орудия труда. На Урале началось становление родового строя. Люди были прочно связаны коллективным трудом и кровным родством по материнской линии (матриархат).

Следы обитания позднепалеолитических людей на севере Урала обнаружены повсеместно[4], в том числе и в Свердловской области. Самое интересное и хорошо исследованное местонахождение расположено близ поселка Гари немногим южнее 60° северной широты.

Стоянка Гари І до недавнего времени считалась крайней точкой проникновения первобытного человека на уральский север.[5]

В 1973 году молодой археолог Юрий Сериков приехал в поселок Гари Свердловской области, чтобы проверить сообщение о больших костях, вымытых рекой Сосьвой. Открывшаяся картина поразила ученого. Такого количества останков доисторических животных не находили ещё нигде.

Изучению гаринского феномена Ю.Б. Сериков посвятил 30 лет. И вот итог: за 28 экспедиций на самой крупной на Северном Урале стоянке древних людей найдено 577 каменных орудий и изделий из бивня мамонта, собрано около шести тысяч костей косматых гигантов. Профессор Сериков утверждает, что 16 тысяч лет назад человек строил из этих костей жилища. И, во-вторых, ученый считает, вопреки традиционному мнению, что жители лесотундры никогда не охотились на мамонтов. Для этого не было ни орудий, ни необходимости. («Вечерний город – регион.»2006, 23.02, №7. Краеведческая вкладка «Богословский Урал», №1).

Несколько лет назад палеолитический памятник был выявлен на берегу старицы реки Каквы у бывшей деревни Непряхино (Серовский район). Но археологический объект постигла печальная судьба: землю с холма растащили по коллективным садам, и от местонахождения почти ничего не осталось.

В Североуральском районе археологи завершили изучение палеолитического пещерного памятника Черемухово І, который расположен на реке Сосьве в урочище «Чортово городище». Здесь, кроме костей мамонта, шерстистого носорога, овцебыка, северного оленя и лошади, обнаружены изделия из камня, бивня мамонта, отщепы кремня и микропластинки.

Самые древние находки исследователи относят ко времени 17-18 тысяч лет назад, а позднейшие – к эпохе мезолита (8-10 тысяч лет назад).

На территории нашего города зафиксирован один археологический памятник эпохи позднего палеолита. Это – Шайтанская пещера. Она, как и пещера на «Чортовом городище», представляла собой и временное убежище древнего человека, и святилище. Костные останки животных, выявленные во входном гроте пещеры, специалисты относят ко второй половине позднего плейстоцена (16-14 тысяч лет назад).

К этому же периоду принадлежит лопатка овцебыка, найденная в устье реки Ивдель, и два скелета мамонтов поздней формы, откопанные в нижней черте города на второй надпойменной террасе реки Ивдель. («Уральский Север в панораме тысячелетий», стр. 67)

В городском музее хранятся полтора десятка экспонатов, относящихся к доисторическим временам. Это – отдельные части скелета мамонта, найденные в разное время на территории района. Например, на реке Саме были обнаружены две кости ископаемого слона, а ещё одна – на реке Сосьве. Река Вижай вымыла шейный позвонок и зуб мамонта. Такая же находка была сделана на реке Пелым. В лесу около станции Ивдель І был выкопан бивень вымершего гиганта, а вот где и когда был найден череп доисторического бизона, неизвестно.

Тщательный анализ материалов позднепалеолитических памятников привел исследователей к выводу: Урал являлся зоной контактов сибирской и европейской культурных областей и местом формирования смешанного типа человека, свойственного Уралу.

Среднекаменный век на шкале геологических эпох это – голоцен, сменивший плейстоцен. В это время произошла резкая смена климатических условий, ландшафтов, фауны.

Начавшееся примерно 11 тысяч лет назад потепление привело к исчезновению остатков ледника и вымиранию мамонта, шерстистого носорога, первобытного бизона, овцебыка, большерогого оленя. Сократилась и изменилась территория распространения северного оленя, дикой лошади, песца, горностая. На освободившихся пространствах выросли леса, в которых обитали медведь, лось, заяц, лиса, волк. Сформировались природные условия, похожие на современные. Возросло значение собирательства съедобных растений, которое давало заметную прибавку к рациону охотников и рыболовов. Охотничье снаряжение пополнилось луком и стрелами.

На Северном Урале выявлено достаточно много памятников эпохи мезолита. Например, на озере Нижнем (Североуральский район) обнаружено восемь стоянок, на которых люди обитали, начиная с VІІІ тысячелетия до нашей эры. Раскопки здесь продолжаются уже несколько сезонов.

Специалисты считают, что примерно в этот же период были обжиты берега соседнего, Светлого, озера и Княсьпинского (Карпинск) озера. Об этом говорят случайные находки и результаты разведки.

На территории нашего района археологи Уральского госуниверситета исследовали очень интересную мезолитическую стоянку Атымья ІV. Подобный археологический памятник ранее был изучен раскопками на реке Северной Сосьве (Зауралье).

По рекам Сосьва, Лозьва, Ивдель обнаружены и частично исследованы культовые памятники: пещеры «Жилище Сокола» (г. Карпинск), Шайтанская и Лаксейская пещеры (г. Ивдель). Находки костей жертвенных животных и наконечников стрел[6] свидетельствуют, что эти пещеры служили древним племенам святилищами на протяжении многих веков.

В следующую историческую эпоху, более короткую по сравнению с мезолитом, первобытные люди достигли огромных успехов во всех сферах жизни.

В новокаменном веке человек научился шлифовать и сверлить камень, лепить глиняную посуду. Это были остродонные сосуды, поверхность которых покрывалась орнаментом. Именно керамика дает основную массу находок на памятниках неолита.

Археологи находят и орудия для работы по дереву. При строительстве жилья, изготовлении лодок, сооружении охотничьих засек, запруд и загородок таежные жители стали применять шлифованные топоры, тесла, долота, научились изготовлять сани, лыжи, строить полуземлянки с деревянной крышей, а позже дома.

Обитатели лесного Урала, как правило, селились по берегам рек и озер. Обилие рыбы, её добыча гарпунами и ловушками позволяла древним уральцам подолгу оставаться на одном месте. Охота разными способами, с помощью усовершенствованных стрел и копий давала достаточно мяса, шкур и пушнины. Хорошим подспорьем были ягоды, орехи, лекарственные и съедобные растения, которые люди научились заготавливать впрок. И в таежной зоне прочно утвердился хозяйственно-культурный тип рыболовов и охотников, который почти в неизменном виде дошёл до нашего времени.

Неолит – это время расцвета материнской родовой общины. Род состоял из нескольких больших материнских семей – ближайших родственников по материнской линии. Несколько родов составляли племя.

На восточном склоне Уральских гор в эту эпоху стала формироваться угорская ветвь уральских племен (предков манси и ханты), а на западном пермяко-финская (коми-пермяки, коми-зыряне). И в период неолита на Урале окончательно сложился монголоидно-европеоидный антропологический тип.

Если ещё 20-30 лет назад неолитические памятники на Северном Урале были неизвестны, то сегодня можно сказать, что они обнаружены в нескольких местах: на озерах Нижнем и Верхнем, реках Лозьве и Сосьве.

Ещё летом 2000 года археолог С.В. Юркин произвел разведку в районе поселка Вижай и здесь, на вершине одинокой скалы, нашел следы святилища позднего неолита.

Подобный культовый объект был зафиксирован группой исследователей в 1998 году в составе многослойного и многофункционального памятника Черемухово ІІ. Он расположен на высокой скале на правом берегу Сосьвы.

Но особый интерес для ученых представлял Бурмантовский грот. Его протяженность (20 метров) и высокий свод делали грот пригодным для обитания древнего человека.

Летом 2001 года группа археологов во главе с учителем истории школы №3 поселка Черемухово Валерием Алексеевичем Шакаевым приступила к изучению загадочного памятника.

Первый раскоп был заложен под аркой свода. На глубине полутора метров были обнаружены керамика, орудия труда и кости животных. Заключение специалистов гласит: «Вскрыт поселенческий комплекс эпохи неолита (6-4тысячи лет до нашей эры)».

Не менее интересные результаты принесли раскопки в тупиковой части грота. Здесь было найдено большое количество украшений в виде шайбочек, 70 бусинок в форме капель, подвеска из кости бобра и зуб какого-то животного, покрытый зеленоватым налетом. Собранная в раскопе коллекция артефактов, особенно костяные каплевидные подвески со следами охры, свидетельствуют о том, что в гроте был совершен погребальный обряд. Ученые предполагают, что поверхностное захоронение двух или трех человек было совершенно в ІІІ тысячелетии до нашей эры.*

От костяков сохранились только два зуба.

Некоторые из обнаруженных в раскопе №2 каменных наконечников стрел имели повреждения. Возможно, ритуал погребения сопровождался стрельбой из лука.

Исследованное в Бурмантовском гроте захоронение следует отнести ко времени энеолита, переходного периода от каменного к бронзовому веку. В эту историческую эпоху, занявшую целиком третье тысячелетие, люди для изготовления орудий труда и оружия стали, наряду с камнем, применять самородную медь. Поэтому и время называется меднокаменным веком.

В пользу энеолитического характера Бурмантовского погребения говорят два факта. Во-первых, окисленный зуб. Зеленоватый оттенок кость или зуб приобретают, если они соприкасаются с медью или бронзой. Металлический предмет за тысячи лет рассыпался в прах, оставив только след, но в погребальном инвентаре явно присутствовало изделие из меди.

Во-вторых, форма украшений. Известно, что каплевидные подвески из камня или кости встречаются именно в энеолитических погребениях.

Распространение металла и установление бронзового века на Урале происходит во ІІ тысячелетии до нашей эры. Лесные племена Урала продолжают вести традиционное рыболовецко-охотничье хозяйство, но чем ближе к южной кромке тайги, тем сильнее влияние соседей и ощутимей проникновение мотыжного земледелия и животноводства.

В лесной полосе Среднего и Северного Урала обитали племена, которые ученые относят к Шигирской культуре. Она названа так по Шигирскому торфянику (Невьянский район), археологические памятники которого наиболее хорошо изучены.

Долгое время бытовало мнение, что изделия из бронзы на Уральский Север проникали из южных районов, степняки же поделились с жителями лесной зоны искусством плавки металлов. Однако находки археологов последних лет свидетельствуют, что аборигены самостоятельно освоили производство бронзы на основе местных руд.

В 1998г. во время раскопок на вершине 26-метровой известняковой скалы в урочище «Чортово городище» (культовый памятник Черемухово ІІ) североуральские археологи сделали находки, относящиеся к эпохе ранней бронзы (фрагменты керамики, бронзовый крестопрорезной бубенчик и бронзовое литое украшение).

Особое внимание привлекает замечательный образец культового литья. Украшение отлито в два приема и состоит из двух частей.

Наверху находится изображение филина, а внизу антропоморфная фигурка с четырьмя ногами – корнями и оружием, похожим на копьё, в правой руке.[7]

В 2002 – 2003 годах группа исследователей во главе с В.А. Шакаевым в районе пос. Бурмантово нашла не только изделия из меди и бронзы, но и шлаки, что говорит о наличии древнего металлургического комплекса. Его следы зафиксированы на вершине Бурмантовского грота, по соседству со святилищем. Об этом свидетельствует керамика и обожженные кости жертвенных животных.[8]

Религиозные воззрения шигирских племен эпохи бронзы и отчасти их хозяйственный уклад хорошо отражают писаницы, то есть рисунки, нанесенные на скалах. На Северном Урале они известны по берегам рек Ивдель и Тура, а также в некоторых пещерах.*

В бронзовом веке в качестве святилищ продолжали широко использоваться подземные полости. Например, уже упоминавшиеся Ушминская, Лаксейская и Шайтанская пещеры.9

В лесах Урала в этот период шел процесс формирования племен коми-пермяков, а в зауральской тайге – угорской культурно – исторической общности. Однако в силу суровых природных условий он шел очень медленно и затянулся до конца І тысячелетия до н.э. (Г.Н. Кулагина История родного края. Свердловск, 1976, стр.3. Угорское наследие, стр. 18).

К началу железного века угорские племена освоили крупные реки, и в поисках новых мест обитания отдельные группы лесного населения из Западной Сибири стали проникать на Урал. Мигранты приходили в столкновение с аборигенами, но не отступали, а закреплялись на занятых землях.

Подобный процесс происходил и на южной окраине лесной зоны Сибири. Однако угорские племена справились с немногочисленными группами переселенцев – степняков, ассимилировав их.10 Более того, таежные жители в ІІІ-ІІ веках до нашей эры сами стали активно проникать в лесостепь. Эта миграция носила характер экспансии.

В движение пришли большие массы предков манси и мадьяр*, исторические пути которых в начале новой эры резко разошлись.

В конце І тысячелетия до н.э. и в первые века новой эры на Урале завершается переход к патриархату, когда резко возрастает роль мужчины в семье и значение войны в жизни общества. Учащаются набеги на соседей с целью захвата добычи или отвоевания богатых угодий. И характерной чертой эпохи раннего железа (и более поздних веков) становится миграция племен.

Древние манси, двигаясь на запад, освоили восточные склоны Урала, заняли территории по рекам Сосьва, Лозьва, Пелым, верховьях Туры и Тавды.

«Великое переселение народов», продолжавшееся с ІV по VІІ века, изменило этническую картину южных районов Азии и Европы. Его отголоски докатились и до лесной зоны Урала и Зауралья. Под давлением кочевников угры вынуждены были отступить из лесостепной полосы на север, в сибирскую и уральскую тайгу. И к X веку древнемансийское население закрепилось на землях от рек Вишеры и Лозьвы до Пышмы и Исети. На западных склонах хребта обосновались сылвенские угры. Коренные жители частично смешались с пришельцами, а частью ушли на новые места, оставив о себе память в названиях рек, гор и других географических объектов.

Еще одно угорское племя, мадьяры, на какое-то время, задержавшись на Южном Урале, двинулось в VІ - VІІІ веках по маршруту гуннов и осело в центре Европы11.

Археологические раскопки, произведенные в местах расселения угорских племен в X-XІІІ веках, выявили укрепленные городища, могильники и не защищенные стоянки охотников и рыболовов, а также следы металлургического производства. С железными изделиями лесные жители познакомились ещё в конце І тысячелетия до н.э. и сами умели варить железо, однако, ещё долгое время производство меди и бронзы оставалось господствующим.

… А летописцы свидетельствуют

Ещё в эпоху «Великого переселения народов» часть угорских племен обосновалась в верховьях Печоры. От своих западных соседей, коми-зырян*, пришельцы получили имя йогра. Отсюда произошло и славянское слово югра. Самих же авторов этнонима русские летописцы называли пермью, а место их обитания Пермью Вычегодской. Рядом с ними жил финноязычный этнос под русским названием печёра**. С XІ века эти племена упоминаются в новгородских источниках в числе данников. Русских привлекали, прежде всего, пушные богатства Приуралья.

Первое достоверное известие о знакомстве новгородцев с югрой и Уральскими горами относится к концу XІ века, и с этого момента данные археологии перестают быть единственным источником сведений о древних уральцах.

В 1092 году новгородский боярин Гюрата Рогович, человек знатный и богатый, отправил своего отрока, то есть дружинника, в дальний путь «в Печору, а оттуда иде в Югру». Только через четыре года посланец Гюраты вернулся домой. Многое он рассказал о дальних странах. Кое-что попало в наиболее ранний общерусский летописный свод «Повесть временных лет», составленный в XІІ веке монахом Киево-Печерского монастыря Нестором. Там говорится, что к востоку от русских земель находятся большие горы, «упирающиеся в луку морскую высотой до неба. В тех горах слышны громкие голоса и разговоры. Люди секут гору, желая просечь выход. И в горе той просечено оконце малое, а из него они говорят. Если кто их не поймет – покажут на железо, указав движением руки, что просят железа. Кто им даст нож или топор, тому взамен дают меха. Путь же к тем местам непроходим из-за пропастей, снега и леса.... Этот путь идёт и дальше на север ».

Первооткрыватели пути в Югру и на Северный Урал совершали походы «за Камень» неоднократно, вплоть до XІV века. И не всегда это были торговые экспедиции.

Новгородские бояре, заинтересованные в получение мягкой рухляди (пушнины), создавали вооруженные дружины ушкуйников(от «ушкуй» – быстроходная ладья) и отправляли их в разбойничьи набеги в земли охотников.

Одновременно Великий Новгород пытается обложить югричей данью, забирая у них «серебро и соболи и ина узорочья» и встречая серьёзный отпор с их стороны.

Летописцы сообщают, что в 1187 году «перебиты печорские сборщики дани и югорские в Печоре, а другие за Волоком, и погибло около 100 человек».

В 1199 году триста новгородских ратников во главе с воеводой Ядреем потерпели неудачу в Югре. И, тем не менее, Югра номинально была присоединена к новгородским волостям, в числе которых она упоминается в грамотах XІІІ века. Её зависимость ограничивалась нерегулярной уплатой дани, в основном мехами и привозным серебром.

Серебряную посуду и украшения, оружие, медные котлы угорские племена Северного Приуралья и Зауралья получали из Волжской Булгарии при посредничестве предков коми-пермяков. Согласно средневековым источникам, с северными уграми («страной Йура» ) велась «немая» торговля: купцы оставляли свои товары в определенном месте и уходили. Вернувшись назад, они находили то, что им предлагалось взамен. Помимо пушнины мусульманские купцы и их компаньоны – протопермяки везли из Югры рыбий зуб (моржовые клыки), рыбий клей, бивни мамонта, соколов для охоты и невольников.

Вслед за ушкуйниками в приуральские земли стали проникать крестьяне из новгородских волостей и беглые из Ростовского, Владимиро-Суздальского и других княжеств. На новом месте пришельцы селились по соседству с местным населением, устанавливали с ними добрососедские отношения.

Появление оседлого русского населения означало факт стихийной крестьянской колонизации* окраин угорских земель. Целенаправленная, государственная политика освоения новых территорий начнется гораздо позже. И это право после ожесточенной борьбы Великий Новгород уступит Москве, хотя новгородцы первыми проникли на горный Урал и в Зауралье ещё в начале XІV века. В 1364 году, не желая терять уральские земли, новгородцы перевалили через хребет и дошли до низовьев Оби.

Тогда же, по преданию, ими были построены первые в Сибири русские городки, в том числе Ляпин, названный так по имени одного из руководителей похода, воеводы Степана Ляпы. Зауральские угры тоже оказывали ожесточенное сопротивление новгородским «даньщикам». Например, в 1357 году была перебита дружина Самсона Колыванова.

Через сто лет московскому государству пришлось столкнуться с ещё большими трудностями. Теперь русскому проникновению «за Камень» противились не разрозненные племена и отдельные князцы, а сильный и опасный «большой союз» мансийских племен.

Пелымское княжество

Так в русских источниках именовалось раннегосударственное образование народа манси за Уралом, сложившееся в XV веке. Кроме земель в бассейне рек Сосьвы, Лозьвы, Пелыма и Тавды, в состав княжества в качестве самостоятельных уделов входили племенные объединения на Конде и Табаре. В бывших владениях Пелымского княжества мы сейчас и живем.

Как показывают новейшие исследования, Пелымское и другие Сибирские княжества не были примитивными обществами рыболовов и охотников. Скорее нужно говорить о феномене таежной цивилизации, обладающей высоким уровнем государственности, металлургии, кузнечного дела и ткачества.

Основную массу населения княжества представляли общинники, проживавшие в юртах и паулях.* Во главе общины стоял «отыр» (богатырь), военный предводитель, чья власть была наследственной.

Несколько юртов и паулей составляли, по русской терминологии, сотню, которую возглавлял сотник, или «князец» (мурза – по - татарски). Возрастание роли пушной торговли, необходимость обороны от немирных соседей, стремление к приобретению данников, захвату чужих охотничьих угодий и установлению контроля над торговыми путями привели к образованию мелких княжеств. Племенных вождей русские источники именуют малыми князьями.

К XІІІ веку процесс образования племенных объединений (княжеств) завершился и в дальнейшем происходило их слияние в военно-политические объединения – «большой союз племен». Так возникло Пелымское княжество, во главе которого стоял сборный, или большой князь (коныщ). Его власть передавалась старшему сыну по старшей линии княжеской семьи. В условиях многоженства это избавляло от династических раздоров.

Большой князь был полновластным хозяином в своих владениях. Ему принадлежала высшая судебная власть, в его руках была сосредоточена вся внешняя и внутренняя торговля. Князь товары «мимо себя купить не велит…», а пушнину скупает в «треть цены», – сообщают русские источники. Князь закабалял общинников, ввергая их в «великие неоплатные долги», которые беспощадно взыскивал.

Все общинники обязаны были выплачивать подати, которые взимались шкурками, продуктами (например, рыбой и дичью), изделиями домашних промыслов (сетями, крапивным полотном и т.п.)

Но главной повинностью была военная служба. Воинов отбирали по одному от каждой семьи. В мирное время часть воинов (в русских документах они назывались «служилыми») несла гарнизонную службу в княжеских городках.

Увечный или обедневший воин, который не мог нести службу и выплачивать подати, отрабатывал повинности в хозяйстве князя наравне с рабами.

Основным источником рабства были военные набеги. Пленных брили наголо, лишая их таким образом мужества. По воззрениям древних манси в волосах находилась четвертая из пяти душ мужчины.

Существовало и долговое рабство, продажа обнищавшими общинниками в рабство своих детей. Широко была распространена торговля невольниками. На рабах лежала вся тяжелая работа, а рабов-военнопленных приносили в кровавую жертву на святилищах.

Власть пелымского князя держалась на его богатстве и опиралась на вооруженную силу – княжескую дружину («отряд, косатых отыров»). Отличительным признаком «богатыря» были длинные волосы заплетенные в две косы. Отыры – специально подготовленные и хорошо вооруженные воины-профессионалы.

Боевой выучкой таежные охотники занимались с детства. На первом месте стояла «стрелковая» подготовка. Лук и стрелы юноши изготавливали сами. Хороший лучник бил влёт птицу, поражал насмерть бегущего лося и мог пробить доспехи тяжеловооруженного врага. Учились «допризывники» уворачиваться от вражеских стрел или отбивать их. Тренировались в беге, переноске тяжестей, прыжках, метании копья, фехтовании, в том числе и на ножах. Ополченцы состязались в беге на лыжах, стрельбе из лука, национальной борьбе, в метании ногой камней друг в друга.

Исключительно для отыров устраивались соревнования в ломании костей крупных животных. Это давало им пожизненные титулы. Например, «богатырь, разломивший долго сушенное конское бедро».

Вооружение отыра состояло из лука, палаша или сабли (предпочтение отдавалось прямому клинку, поскольку доспехи врага легче было проколоть, чем разрубить), боевого топора и ножа. На берестяных ножнах наносился крестообразный орнамент, говорящий о количестве сыновей у воина. Защищены отыры тоже были достаточно хорошо. На голове – шлемы с полумасками и наносниками, на туловище – панцири или кольчуги, усиленные на груди и животе выпуклыми пластинами. Поверх доспехов полагалось носить богатырский пояс – «энтап».

Во время воины самым опытным отырам поручалось командование небольшими отрядами ополченцев. В мирные дни отыры охраняли князя, собирали подати, были гонцами, выполняли другие поручения.

Ополченцы были вооружены попроще. Кроме лука и ножа им полагалось иметь копье или пальму (клинок палаша на древке) и боевой топор. При отсутствии собственного оружия воины- общинники вооружались из княжеского арсенала.

Доспехи простых воинов состояли из нескольких слоев прочной кожи, пропитанных рыбьим клеем, и «травяного шлема». Грудь защищала кираса из рогов лося или оленя. Наиболее удачливые ополченцы имели кольчугу и металлический шлем.

Щитов у вогулов не было, в качестве коллективного щита использовалась лодка. Не знали манси и конницы, хотя верховые лошади у них были. В условиях тайги упор делался на индивидуальные действия пеших воинов, скрытность передвижения и внезапность нападения. На открытой местности или при атаке неукрепленного поселения применялась стрелковая цепь. Бой иногда предварялся поединком двух отыров. При штурме городков использовалось построение колоннами, впереди которых шли тяжеловооруженные отыры.

Для борьбы с вражеским «флотом» в речное дно вбивали заостренные колья, устраивали засады и выбивали стрелами гребцов, начиная со старшего на лодке и рулевого. Берестяные лодки – обласки поражали тяжёлыми стрелами ниже ватерлинии.

При обороне городка старались в первую очередь вывести из строя врага в тяжёлых доспехах, а потом поражали остальных атакующих. При сильном обстреле воины закрывали бойницы лезвиями топоров. Со стен укрепления на головы нападающих сбрасывали брёвна. Считалось, что «от седьмого бревна не мог уйти и самый проворный самоед» (ненец)*.

Право объявления войны принадлежало большому князю. Он являлся главнокомандующим войск Пелымского княжества и возглавлял военные походы.

К войне коныщ готовился заранее: заготавливались провизия, оружие, в большом количестве стрелы. В основном набеги осуществлялись зимой, когда реки и болота становились проходимыми. Случалось, противнику отправлялось предупреждение: «Когда лёд застынет, придём».

Когда всё было готово к походу, большой князь объявлял «мобилизацию». В городки, паули и юрты посылались отыры, которые несли стрелы с условными знаками – «шайтанами». По ним малые князья и сотники узнавали, сколько воинов они обязаны выставить.

Отряды (обычно в них насчитывалось 50 воинов) стекались в место общего сбора. Численность сводного отряда доходила до 500-700 человек, что для малолюдной местности представляло внушительную силу.

Война велась в «щадящем режиме»: князь старался захватить территорию вместе с её населением, которое выплачивало победителю регулярную дань. Ясак взимался исключительно пушниной.

Взятые штурмом городки, как правило, сжигались, оказывающие сопротивление воины уничтожались, а захваченные в плен обращались в рабство.

После удачного похода большой князь получал лучшую часть добычи. Не оставались без хорошей доли трофеев и малые князья. Оставшуюся часть захваченного добра сотники делили между рядовыми участниками похода. Своих отыров коныщ одаривал лично.

Это правило распространялось и на «походы за женами». Один из распространенных сюжетов в коми-зырянском фольклоре – песни-плачи девушек, увезенных налетчиками в «высокие городища на мысах». В языке коми-пермяков манси именуются «логулами», что означает «злые, ненавистные, презренные». К русским это слово перешло в XV веке в форме «вогулы» (вогуличи). Самоназвание маньси переводится как «небольшое племя, маленький народ». Такое толкование дается в «Словаре Верхотурского уезда», составленном известным краеведом прошлого века И.Я. Кривощековым.

А вот автор краткого топонимического словаря «Географические названия Урала» А.К. Матвеев сообщает, что «этноним манси обычно сопоставляют с самоназванием венгров («мадьяр» - «люди») и наименованием одного из древних угорских племен мось… Все эти предположения очень спорны».

Столицей Пелымского княжества был укрепленный городок в месте впадения реки Пелым в Тавду. В Пелыме жил большой князь со своей семьей, его слуги и рабы, княжеские дружинники и ремесленники. В крепости находилась сокровищница княжества, арсенал, главное святилище, продовольственные склады, кузнечное, бронзолитейное и оружейное «производство». Имелось и специальное здание для собраний и пиров («дом 800 жердей»).

Жилые постройки были срубными, с полатями из колотых плах, отапливались печами-каменками или глинобитными чувалами (сибирский камин).

На месте Пелыма археологические раскопки ещё не производились, но из письменных источников известно, что городок стоял на высоком берегу реки и обладал мощной оборонительной системой. В основание главной стены были заложены человеческие, животные и другие жертвы. Система обороны была многоярусной: «рвы, палисады, валы (их зимой поливали водой), колья, клинки, набивавшиеся в стены рвов, волчьи ямы и другие ловушки». Была даже система сигнализации – ремни с гремящими подвесками.

Племенные вожди (малые князья) тоже жили в укрепленных поселениях. Мощь и размеры укреплений таких городков зависели от богатства и положения их владельца. Вожди некогда самостоятельных частей Пелымского княжества не только несли военную службу, но и отдавали большому князю часть подати, собранной с подвластного населения.

Ещё ниже в пелымской иерархии стояли сотники (князцы). Они имели аналогичные малым князьям права и обязанности