Статистическим описанием

Вообще говоря, самое важное условие состоит в том, что [экономическая]

среда на протяжении некоторого периода времени должна оставаться

неизменной и однородной во всех значимых отношениях, за исключением

колебаний тех факторов, которые мы рассматриваем отдельно. Мы не можем

быть уверены, что такие условия сохранятся в будущем, даже если

обнаруживаем их в прошлом. Но если мы все-таки находим их в прошлом, то у

нас в этом случае возникает некая основа для индуктивного рассуждения.

Поэтому на первом этапе следует разбить исследуемый период на ряд более

коротких периодов, чтобы определить, окажутся ли результаты применения

нашего метода к различным коротким периодам, взятым по отдельности,

одинаковыми в разумных пределах. Если это так, то у нас есть некоторое

основание для экстраполяции наших результатов на будущее.

Так вот, именно этого проф. Тинберген нигде и не пытается сделать. Да, его

ряды разделены на послевоенные и предвоенные, но это делается, по-

видимому, не намеренно, а вследствие недостатка статистических данных.

Для исследований предвоенного периода он берет промежуток в сорок лет и

не пытается разбить его на части. Если бы он сделал так, сильно ли

отличались бы его коэффициенты регрессии, рассчитанные для каждого

десятилетия по отдельности, от коэффициентов, рассчитанных в качестве

наилучшей аппроксимации для всего периода?

Индуктивные затруднения возникают не только из-за недостаточного

единообразия факторов, которому не уделяется особого внимания. Они

возникают по мере включения в схему [рассуждения] дополнительных

факторов. Ведь из-за того, что погрешность весьма высока, достоверную

значимость обнаруживают только те факторы, которые на практике

демонстрируют большие колебания.

Сказанное не означает, что не найдется экономического материала для более

элементарных ситуаций, в которых данный метод будет плодотворным.

Возьмем, например, третий пример проф. Тинбергена, а именно влияние на

чистые инвестиции в подвижной состав железных дорог темпа роста

железнодорожных перевозок, нормы прибыли, заработанной

железнодорожными компаниями, цены необработанного железа и ставки

процента. Здесь, по-видимому, prima facie стоит рассчитывать на то, что

некоторые необходимые условия будут соблюдены.

Но даже в этом случае может потребоваться такая формулировка, которая

весьма отлична от предлагаемой проф. Тин-бергеном. Без какого-либо особого

исследования очевидно, что спрос на новый подвижной состав будет главным

образом зависеть от роста железнодорожных перевозок.

Более того, прибыль не является независимой от объема перевозок и в

значительной степени обусловлена опять-таки его ростом. Чтобы получить

отдельный фактор, необходимо выделить ту часть прибыли, которая связана с

ростом объема перевозок, отграничив ее от той части, которая связана с

ростом тарифов на перевозки относительно заработной платы и других

издержек. Нас интересует не очевидная зависимость спроса на

железнодорожный подвижной состав от роста перевозок, а то, насколько

сильно влияет этот фактор по сравнению с менее явными, такими, как (1)

степень износа существующего подвижного состава, (2) производственная

мощность предприятий по сооружению подвижного состава и (3) уверенность

относительно обеспечения определенного объема перевозок и влияния

конкуренции с другими видами транспорта.

Я надеюсь, что не допустил несправедливости по отношению к смелым

усилиям первопроходца. Должно быть, его труд был колоссален. Книга

информативна, изобретательна, объективна; я закрываю ее с чувством

уважения к автору. Но существовать рядом с нею было для меня кошмаром, и

я полагаю, что другие читатели со мной согласятся.

О МЕТОДЕ СТАТИСТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ДЕЛОВОГО ЦИКЛА.

ОТВЕТ ДЖ. М. КЕЙНСУ

Опубликована в том же "The economic Journal" в 1940 г. Объем примерно тот

же.

1. Я буду в точности следовать за рассуждениями г-на Кейнса в том

порядке, в котором он их привел.

2. Вначале г-н Кейнс формулирует ряд условий, которые, с его точки

зрения, являются необходимыми для того, чтобы метод анализа

множественной корреляции можно было применять.

Я могу лишь отчасти согласиться с его формулировкой (с. 560), а именно с

тем, что "в лучшем случае ему удастся доказать, что если они (то есть

некоторые заданные факторы. - Я. Г.) действительно являются верными, то

либо факторы зависят друг от друга, либо исследуемые корреляции не

линейны, либо имеются другие важные свойства экономической среды, в силу

которых на протяжении рассматриваемого периода времени эта среда

неоднородна"(2). Я думаю, можно показать нечто большее, а именно: если

существует согласие по поводу того, что

(а) выбранные в явном виде объясняющие переменные являются

подходящими (relevant);

(б) несущественные (non-relevant) объясняющие переменные можно

трактовать как случайные остатки, не коррелирующие систематически с

другими объясняющими переменными;

(в) математическая форма соотношения задана, то можно

представить определенные данные о вероятностных распределениях их

"влияний" (в тех случаях, когда при конфлюэнтном анализе(3) не

наблюдается "взрывной" динамики). Речь идет о центральных (наиболее

вероятных) значениях и о стандартных отклонениях коэффициентов

регрессии, измеряющих "влияния". Короче говоря, эти влияния в известных

пределах (учитывая неопределенность) можно измерить. И хотя далее я

добавляю еще три условия, мне не кажется, что они представляют собой

чересчур серьезное ограничение.

3. Г-н Кейнс далее спрашивает: "Прав ли я, полагая, что

исследовательский потенциал анализа множественной корреляции в

основном зависит от экономиста, который должен представить полный

перечень значимых причин?"

Я думаю, что это верно - фактически перед нами приведенное мною выше

условие (а), - но, как было указано в § 2 первого тома моей книги, данный

аспект не важен, если мы пренебрегли несущественными факторами, и потому

данное ограничение кажется мне гораздо менее серьезным, чем предполагает

г-н Кейнс.

Что же касается условия (б), то его выполнение можно проверить

впоследствии, например вычисляя автокорреляцию остатков или применяя

конфлюэнтный анализ.

4. "Этот метод не связан ни с научными открытиями, ни с критикой [уже

полученных результатов]", - продолжает г-н Кейнс.

Я не понимаю данного тезиса, поскольку считаю, что предлагаемый метод

открывает ряд возможностей как для научных открытий, так и для критики. По

поводу открытий: иногда бывает так, что сам вид кривых подсказывает,

что некоторый фактор, не упомянутый в большинстве учебников по

экономике, представляет огромную важность. В качестве примера я могу

указать на "объяснение динамики потребительских расходов в США после

войны". Оказалось, что существенное влияние на потребление оказывали

доходы от прироста капитала, и вряд ли мы бы узнали об этом, обратившись к

стандартным учебникам по экономике.

По поводу критики полученных научных результатов: мне кажется, что,

представив численное значение одного или нескольких коэффициентов

регрессии, мы можем критиковать одну или несколько использовавшихся

ранее теорий. Например, множество теоретиков соглашаются с тем, что ставка

процента является существенным фактором спроса на деньги или

инвестиционной активности, а наши результаты для США, которые приведены

во втором томе, указывают на то, что такое влияние незначительно или, по

меньшей мере, было таковым в данной стране в течение данного периода.

5. Еще одна проблема, затронутая г-ном Кейнсом, касается возможности

дополнения результатов корреляционного анализа другой информацией,

особенно данными нестатистической природы.

Г-н Кейнс полагает, что поскольку уравнение регрессии полностью объясняет

динамику исследуемого феномена, то не останется места для другой

информации.

С моей точки зрения, суть дела в том, что объяснение, полученное в

результате применения корреляционного анализа, является неполным. Я

полагаю, мне удалось ясно показать, что в ходе анализа всегда возникают

остатки, которые не получают объяснения. Их можно объяснить

дополнительной информацией.

Можно принять во внимание дополнительную информацию, осуществив

корректировку заранее. Такой была ситуация в Великобритании в 1926 г.; вот

почему оценка величины потребления необработанного железа была

скорректирована перед расчетом корреляции.

6. По-видимому, при обсуждении г-ном Кейнсом вопроса о том, должны

ли объясняющие переменные быть независимыми друг от друга,

возникло некое недоразумение.

Существует статистическое и экономическое значение слова "независимый".

Если подразумевается статистическое значение, то независимость

переменных может означать лишь, что они не коррелируют (не влияют одно на

другое) между собой. Ясно, что это не обязательное условие.

Единственными необходимыми в этом отношении условиями в рамках анализа

множественной корреляции являются отсутствие систематической корреляции

остатков (то есть факторов, влиянием которых мы пренебрегли) с любой из

объясняющий переменных, а также то, что корреляции между любыми двумя

или большим числом объясняющих переменных не должны быть столь велики,

до "взрывной" динамикой.

Зависимость или независимость с экономической точки зрения следует

понимать иначе. Здесь имеет смысл провести различие между первичными,

вторичными причинами и т. д.

Цель наших "объяснений" состоит в том, чтобы выяснить первичные причины

колебаний любой переменной. Вторичные причины должны быть включены в

объяснение каждой из тех переменных, колебания которых являются

первичными причинами, и так далее. В рамках подобного подхода каждая из

причинно-следственных взаимосвязей, формирующих в целом логическую

структуру нашей модели, находит свое место. Было бы ошибкой включать в

"объяснение" первичную причину наряду с какой-либо из вторичных причин,

объясняющих эту первичную причину.

Можно проиллюстрировать сказанное на конкретном примере. Пусть спрос на

одежду из хлопка зависит от ее цены и пусть эта цена зависит от цены хлопка-

сырца. Объяснять спрос на одежду из хлопка посредством и ее цены, и цены

хлопка-сырца было бы нонсенсом. В таком случае мы смешали бы первичную

и вторичную причины.

Если говорится, что первичная причина зависит от вторичной, то в этом

смысле объясняющие переменные не должны быть зависимы.

Инвестиции зависят от прибыли и, скажем, от процентных ставок в рамках

инвестиционных стратегий предпринимателей; прибыль же зависит от

инвестиций, потребления и издержек через соотношение, определяющее

(почти по дефиниции) прибыль.

Этот вопрос также подробно обсуждается на с. 60 тома I, и там отмечено, что

указанные два соотношения могут существовать в одно и то же время и при

определенных условиях их можно подвергнуть статистической проверке. Что

касается третьего вопроса г-на Кейнса, то может показаться, что он этих

страниц не читал.

7. Далее г-н Кейнс обсуждает вопрос, также поднятый в томе I, о том,

является ли влияние норм прибыли и процентных ставок на инвестиции

таким, что на объем инвестиций воздействует только разность между

этими двумя переменными.

Единственное, что я мог сделать для ответа на этот вопрос, - это узнать (в тех

случаях, когда в моем распоряжении находились данные по нормам прибыли),

были ли коэффициенты для нормы прибыли и процентной ставки

одинаковыми, но противоположными по знаку. Если следовать теории,

согласно которой именно разность между двумя переменными воздействует на

инвестиционную активность, то в таком равенстве эти два коэффициента

должны присутствовать с отрицательным знаком. В действительности

оказалось, что коэффициенты, найденные в двух интересующих нас случаях,

были примерно одинаковы по величине, но противоположны по знаку. В других

случаях, когда данные по прибыли не давали возможности вычислить ее

нормы, такую проверку нельзя было провести. Мы видим, следовательно, что

результат не так уж плох, как кажется.

Г-н Кейнс обнаруживает "нелогичность" в том факте, что при "объяснении"

инвестиционной активности коэффициенты регрессии для прибыли сильно

различаются в разных странах. Объяснение, которое я, по его словам, "с

энтузиазмом" привожу, по-видимому, осталось для него непонятным. Изложу

его здесь несколько более подробно. Оно заключается в том, что данные по

прибыли, доступные для различных стран, несравнимы. Г-н Кейнс пишет, что

иногда это нормы прибыли, иногда абсолютные величины, и т. д. Я мог бы

осуществлять сравнения, только если бы располагал данными по прибыли

одного и того же типа для всех стран. Я делал это для таких рядов, как цены

железа и процентные ставки, для которых действительно допустимы

межстрановые сопоставления.

В этой связи мне непонятна одна фраза г-на Кейнса: "Он настаивает на том,

что его факторы должны быть измеримы, но в отношении единиц измерения

проявляет удивительную беспечность, несмотря на то что в конечном счете

собирается все эти факторы суммировать".

На мой взгляд, в конце этой фразы присутствует недоразумение: я суммирую

не "факторы" (в моей терминологии - "объясняющие переменные"), а их

"влияние".

8. Говоря об ожиданиях, г-н Кейнс отмечает: "Однако, насколько я смог

обнаружить, в теории инвестиций, которую экономисты предложили

проф. Тинбергену, для ожиданий места нет". Да будет мне позволено

привлечь внимание г-на Кейнса к с. 34, 35 и 36, где ожидания

обсуждаются с самых разных сторон.

В целом, я могу добавить, что, с моей точки зрения, ожидания являются

продуктом человеческого сознания и основаны на прошлом опыте, даже если

относятся к будущему.

Далее он представляет математические примеры ожиданий в формулах.

9. Г-н Кейнс считает чрезвычайно важным вопрос о предполагаемой

линейности соотношений.

Вначале он утверждает, что не обнаружил какого-либо примера нелинейной

корреляции и что я не сказал ему, анализ каких эмпирических данных заставил

бы меня ее использовать.

Г-н Кейнс может найти это в главе I, где, описав "диаграммы частичного

рассеяния", я указал на то, что их использование позволяет понять, является

ли некоторая корреляция линейной или нет. Эту идею я применил на графиках

9 - 11 в главе III.

По-видимому, г-н Кейнс очень плохо относится к линейным соотношениям. Он

даже называет их смехотворными. Я думаю, что есть веские причины, в силу

которых степень их смехотворности снижается.

(1) Во-первых, существует хорошо известное математическое утверждение о

том, что на малых интервалах почти любую функцию можно аппроксимировать

(приблизить) линейными функциями. Особые функции, для которых это

утверждение неверно, вообще не должны нас здесь интересовать.

Большинство экономистов даже не осведомлено об их существовании.

(2) Вторая причина, по которой я не считаю линейные соотношения столь

смехотворными: наблюдение просто-напросто учит нас, что они встречаются

на практике. В томе II (с. 12) я привожу несколько примеров, на которые могу

здесь сослаться. (3) Помимо этих двух причин, разве не естественно приняться

за анализ экономического механизма, опираясь на простейшую предпосылку,

совместимую с общей теорией?

В дополнение ко всему сказанному я думаю, что существует теоретическое

обоснование линейности, согласно которому для больших масс индивидов

совместная реакция будет носить значительно более линейный характер, чем

какая-либо индивидуальная реакция.

10. Еще один важный вопрос, заданный г-ном Кейнсом, можно

сформулировать следующим образом.

По его словам, инвестиционная активность объясняется нормами прибыли и

другими факторами. Однако сами нормы прибыли объяснены не были. Я

полагаю, что г-н Кейнс прав, требуя также и объяснения прибыли.

Мне следует лишь добавить, что именно по этому поводу я сделал ремарку в

последней главе тома I, где была сформулирована основная задача для тома

II, а этот последний том всецело посвящен полному анализу всех явлений,

рассмотренных в модели общества, используемой дли объяснения делового

цикла. Важный вопрос о том, каким образом можно объяснить циклы при

помощи системы одновременных линейных соотношений, также разобран во

введении к тому II, и я могу сослаться на него в надежде, что г-н Кейнс

пересмотрит свою критику, прочитав этот том.

Однако для читателя, который знакомится с данной дискуссией, я могу

привести один очень простой пример, как два линейных соотношения могут

привести к циклическому движению, а именно случай паутинообразной

модели, в которой предложение и спрос представлены прямыми линиями.

11. Г-н Кейнс также испытывает серьезные затруднения, пытаясь понять,

как я определил лаги, входящие в некоторые из этих соотношений.

никакого противоречия между способом определения лагов и вычисления

коэффициентов регрессии нет.

В случае "объяснения" общей инвестиционной активности в послевоенных

США лаг в полгода рассматривался как хорошая оценка a priori.

Рассматриваемый лаг равен сумме следующих временных интервалов:

(а) интервал, прошедший между получением прибыли и поступлением

информации о том, что она получена;

(б) психологический лаг между моментом получения этой информации и

моментом реакции в виде новых инвестиционных заказов;

(в) технический лаг между подачей заказов и поставкой капитальных

благ.Для послевоенных США период (а), по-видимому, был пренебрежимо

мал, период (б) скорее всего также был краток - скажем, несколько месяцев,

а период (в) также составлял несколько месяцев. Таким образом, суммарная

величина в полгода выглядит обоснованной.

Для предвоенной Европы периоды (а) и (б), по всей вероятности, были

значительнее; то же самое следует сказать и о периоде (в), однако поскольку

здесь в качестве показателя инвестиционной активности был взят уровень

производства необработанного железа, то она не полностью включена в

наблюдаемый лаг. Поэтому для предвоенных периодов лаг не выбирался a

priori.

12. В отношении метода, с помощью которого исключаются тренды, г-н

Кейнс, по-видимому, не очень хорошо осведомлен. Он явно ошибается,

предполагая, что тренд получается простым соединением первого и

последнего годов временного ряда.

Если бы он бегло взглянул на с. 133 и 134 или взял любой учебник вводного

уровня, этого было бы вполне достаточно.

Более того, г-н Кейнс полагает, что использование девятигодовых скользящих

средних в качестве трендов для предвоенных периодов и прямых линий для

послевоенных лет является весьма произвольным.

Я сожалею, что не объяснил это более подробно; среди статистиков данная

тема, как мне представляется, уже вряд ли окажется предметом споров. Для

коротких периодов существенной разницы между прямолинейным трендом и

скользящей средней нет. Для длительных периодов такая разница существует,

и в таких случаях скользящая средняя, бесспорно, лучше: она точнее следует

динамике кривых, например длинных волн. Преимущество прямолинейных

трендов состоит в том, что мы не жертвуем наблюдениями для первого и

последнего годов.

"Но, помимо этого, - продолжает г-н Кейнс, - не следует ли допустить, что

тренды базовых факторов (в моей терминологии - объясняющих переменных. -

Я. Т.) отражаются в тренде объясняемого феномена? Зачем нужна такая

поправка?"(14) Ответ таков: поскольку зачастую встречается множество

объясняющих переменных, которые демонстрируют очень умеренные и

медленные изменения; такие переменные целиком учитываются в трендовом

компоненте, который оказывается "универсальным вместилищем". Они

обусловливают трендовую разность между наблюдаемыми рядами и рядами,

рассчитанными исключительно на основе колеблющихся объясняющих

переменных. Поэтому трендовый компонент, включенный в "объяснения",

представляет собой не линию тренда объясняемой переменной, а лишь

трендовую разность между этой переменной и комбинацией объясняющих

переменных. И эта разность далеко не так чувствительна к изменениям,

происходящим в каждом периоде, как тренд каждой переменной по

отдельности, поскольку подобные изменения будут в большинстве случаев

влиять на тренд зависимой переменной приблизительно в той же степени, что

и на тренд всей совокупности объясняющих переменных.

13. Можно рассмотреть еще один технический вопрос. Г-н Кейнс

спрашивает, почему не вычислены корреляции для частей

рассматриваемых периодов, то есть почему каждый данный период не

разбивается на отдельные периоды.

Но именно это и сделано на с. 70 - 71, 74 - 75 тома I. Таким образом, я думаю,

что по этим обвинениям я могу не оправдываться.

14. Последний, чрезвычайно важный вопрос, на который мне хотелось

бы здесь ответить, задан на с. 566, где г-н Кейнс говорит: "В какой

степени эти кривые и уравнения считаются не более чем частью

описания и исторического анализа с целью подбора кривых и в какой

степени с их помощью делаются индуктивные выводы относительно

будущего, равно как и прошлого? Я не заметил, чтобы проф. Тинберген

где-либо сам делал какие-то индуктивные выводы. По-видимому, он

занят исключительно статистическим описанием. Тем не менее

конечная цель, намеченная в общих чертах г-ном Лавдэем в

предисловии, несомненно, носит индуктивный характер. Если с

помощью метода нельзя доказать или опровергнуть теорию на

качественном уровне, а также дать количественные ориентиры на

будущее, то в чем состоит ценность такого метода?"

Я вновь сожалею, если допустил некоторую неясность в этом отношении, но

суть состоит в следующем. Если нет оснований полагать, что законы, которым

подчинялись действия индивидов и фирм в прошлом, в ближайшем будущем

изменятся, то формулировка выводов относительно этого ближайшего

будущего путем наиболее точных измерений тех же самых действий в

прошлом выглядит оправданной.

Разумеется, это верно только в том случае, если не происходит никаких

структурных изменений. Но даже если они имеют место, то во многих случаях

мы способны "локализовать" их воздействие, то есть указать, на какие

элементарные или непосредственные причинно-следственные связи они

влияют. Можно предположить, что все остальные связи не подвергаются

воздействию.

Чаще всего в ближайшем будущем происходят лишь незначительные

структурные изменения.

Какова же в обоих случаях цель выявления наших соотношений? Прежде

всего, в том, чтобы вычислить, каким образом менялась бы система, если бы

изменились некоторые из этих отношений.

Предположим, что правительство меняет свою политику и в периоды спадов

инвестирует больше, чем во время бума. Это эквивалентно изменению в

инвестиционном соотношении, то есть в соотношении, показывающем,

насколько инвестиционная активность зависит от определяющих ее факторов.

Каковы будут характерные перемены в экономике при замене прежнего

соотношения новым инвестиционным соотношением, если все прочие

соотношения неизменны? На вопрос такого типа мы и можем ответить при

помощи наших схем.

Решение подобных "вариационных задач" интересует нас гораздо больше, чем

"прогнозирование".

15. Указывая на более элементарные случаи, в которых, по его мнению,

этот метод будет плодотворным, г-н Кейнс обсуждает случай

чистых инвестиций в железнодорожный подвижной состав и

отмечает, что не следует трактовать "темп роста

железнодорожных перевозок" и "прибыль" в качестве обособленных

факторов.

Вместо этого последний из этих факторов следует, как он считает, заменить на

"ту часть прибыли, которая не связана с ростом объема перевозок". Кроме

того, он хочет включить в качестве объясняющих факторов (1) степень износа

существующего подвижного состава, (2) производственную мощность

предприятий по сооружению подвижного состава и (3) уверенность

относительно обеспечения определенного объема перевозок и влияния

конкуренции с другими видами транспорта.

Рассматривать вместо прибыли ту ее часть, "которая не связана с ростом

объема перевозок", не обязательно, если нас интересует только совместный

эффект темпа роста объема перевозок и "той части прибыли и т. д." в

сопоставлении с влиянием процентных ставок и цен на железо. Это было

главным объектом моего исследования.

Включение указанного выше фактора (1) означало бы включение трендовых

рядов, как было указано на с. 40 тома I, где обсуждался "эффект эха", о

котором, очевидно, думает здесь г-н Кейнс. Это не сильно способствовало бы

объяснению циклических колебаний. Фактор (2) не принадлежит, с моей точки

зрения, к тем, что включаются в уравнение спроса; на мой взгляд, это фактор

предложения, который, в той степени, в какой он косвенно определяет спрос,

отразится на ценах. Фактор (3) следует измерять (в соответствии с действием

систематических причин) через уже учтенный темп роста объема перевозок и

некоторые другие переменные, которые, особенно за предвоенные периоды

(они и рассматриваются в этой части исследований), будут почти повсеместно

демонстрировать трендовую динамику.

В заключение я хотел бы извиниться за то, что недостаточно четко

представил некоторые из своих аргументов при написании тома I. Надеюсь,

что эта статья восполнит некоторые пробелы. Что же касается реальных

разногласий, - помимо ряда очевидных случаев непонимания г-ном Кейнсом

математических вопросов, - то я должен сказать, что, с моей точки зрения,

обсуждаемый метод обещает - и действительно дает - гораздо больше,

чем думает г-н Кейнс.__

Билет 38

И.В. Вернадский

Очерк теории потребностей

Санттпетербургъ

В политэкономии нет, может быть, ни одного предмета, изъяснение которого было бы так важно, как потребности. К ним, как к центру тяготеют все положения науки. Примем ли мы политэкономию за теорию труда, - мы увидим, что труд есть ни что иное, как деятельность, цель которой – удовлетворение потребностей; примем ли за теорию богатства или за теорию ценности, - мы увидим, что богатство есть совокупность материальных средств для удовлетворения известных потребностей, а ценность – выражение отношения, существующего между потребностями и средствами к удовлетворению их. Политэкономия – наука о благосостоянии, которая может быть понята только при ясном уразумении свойств потребностей, или наука о практическом государственном хозяйстве, которая не возможна без полного изучения потребностей народа.

Несмотря на это, теория потребностей никем не была изложена ясно и отчетливо. Правда, почти все лучшие писатели по части политэкономии чувствовали их важность, и тем чаще обращали внимание на них, чем яснее понимали предмет науки. У меркантилистов об этом предмете почти ничего, у физиократов мало, у последователей Смита – чрезвычайно часто обращение к понятию потребностей, также у Ж. Б. Сея, но никто не позаботился дать потребностям научного объяснения, существует только изложение отдельных свойств. Тоже самое у Шторха хотя он, можно сказать, построил всю свою науку на понятии о потребностях. К ним же можно отнести благоразумномыслящего Симона Сисмонди.

Такой же недостаток проявился и в другой науке – статистике. Однако мы не можем говорить о состоянии общества или человека, пока мы не в состоянии полностью выразить теорию потребностей. Таки образом, важно, чтобы понятие о них было совершенно ясно каждому, кто занимается социальными вопросами.

Человек в политэкономии – это совокупность известных потребностей и производитель средств к их удовлетворению. Законы, основанные на свойствах потребностей, математически точны.

Понятия о потребностях в последнее время затемнены беспорядочными изысканиями социалистов и искажены в утопических планах коммунистов. Наука, оставившая без ответа вопросы первой важности, должна наконец вывести людей из обмана и предоставить не бесцельную утопию, а неизбежные законы, которым подчиняется человек. Этим может быть прекращено развитие многих ложных мнений.

Потребности естественны, выходят из природы человека и силы обстоятельств, поэтому способны изменяться с течением времени и прогрессом человечества.

Изложение понятий о потребностях должно предшествовать других частям науки, а, следовательно, должно доказательства черпать из доступной наблюдению каждого природы вещей.

I.[3]

Развитие, как и все в мире, подчинено условиям. Условия могут быть общими и частными. Общие условия для всестороннего развития заключаются в свойствах способностей и в природе внешнего мира. Т.к. способности стремятся к развитию, они дают начало многим другим условиям – частным. Во внешнем мире мы отличаем два условия – существование вещей и существование лиц. Все эти условия по отношения к человеку образуют потребности. Например, у человека есть потребность набраться сил и для этого ему нужен дом, поэтому у человека потребность в доме, или для развития разума необходимо общество – потребность в обществе. Но мы не можем назвать эти условия потребностями, пока человек не осознает их. Поэтому, потребность – осознанное условие [необходимое] нашего развития.

Потребность резко отличается от желания. Желание может в некий момент времени выражать потребность, но никогда не может быть ею. Различаются они как по форме, так и по содержанию.По содержанию различие это заключается в том, что потребность определяется нашим разумом, и только он один может заставить признать необходимость подчинения условиям, а в желании такое действие сознания дело случайное. По форме потребность от желания отличается тем, что первая имеет форму необходимости и постоянства, второе – форму случайности и временности. Цель желания – обладание предметом, цель потребности – развитие. Потребность может не проявляться, но, тем не менее, существует в нас, а желание, если не проявляется – не существует. Потребность для удовлетворения может требовать различных предметов, желание имеет предметом только одну вещь. С доставлением этой вещи желание прекращается, т.е. мы можем его удовлетворить, а потребность не уничтожается, а продолжает существовать, пока есть условие в нашей жизни, выражение которого есть эта потребность. Поэтому потребность способна к развитию, а желание – может только усиливаться. Одним словом, в потребности главное – содержание, а в желании – форма.

При своем удовлетворении потребность также резко отличается от желания. Первая – нечто отчетливое и постоянное, не теряет меры силы в присутствии других потребностей, которые тоже будет необходимо удовлетворить и на удовлетворение которых нужен некий запас сил, а следовательно, потребность удовлетворяется с появлением возможности. Желание зачастую неотчетливое явление, но требует своего удовлетворения в момент появления. Предмет потребности всегда известен, предмет желаний часто не определен. Несмотря на это, потребность и желание могут быть направлены на один предмет, т.е. часто потребность проявляется в желаниях.

В различиях между потребностями и желаниями мы можем убедиться простым наблюдением. Так, ребенок просит, чтобы ему дали поиграть луной, которую он видит в сосуде с водой или чтобы ему дали какую-нибудь вещь, в которой он потребности не имеет. <…> Словом, нет такой нелепости, которая не была б предметом чьего-нибудь желания. Но, мало того, человек часто желает того, что для него непотребно: болезнь поразила конечность, но человек не желает ампутации.

Желания, не выражающие никакие потребности, мы можем назвать прихотями. Их удовлетворение может нанести прямой ущерб имуществу, т.к. чем больше прихотей, тем вероятнее бедность. Потребности для своего для своего удовлетворения требуют предусмотрительности и расчета, а прихоти уменьшают и то, и другое.

Некоторые смешивают нужды с потребностями, но и это несправедливо. Нужда – одно из проявлений потребностей. Она может быть долговременной, но никогда не постоянна. Нуждами могут называться неудовлетворенные требования физической природы. Следовательно, её удовлетворить можно, потребность можно только удовлетворять. Например, я могу удовлетворить нужду в стакане воды, но не могу удовлетворить зараз потребность в пище, обуви, здоровье и т.п.

Неудовлетворение потребности отличается от неудовлетворения желания. Последнее производит в нас чувство скорби, а первое – чувство недостатка, лишения, и в переходе в нужду влечет расстройство организма. Но, следует заметить, что чувство недостатка может появляться одновременно с чувство скорби, но не всегда.

Из всего сказанного мы видим, что содержание потребностей больше содержания желаний, но объем последних больше объема потребностей. Нужды же уступают потребностям и по объему и по содержанию.

II.

Потребности всегда естественны, их источник или личность, или природа предметов. Искусственными могут быть только способы их удовлетворения. Так, например, одежда – не потребность, потребность – находиться в тепле.

Потребности могут быть или личными, или предметными. Но имеют характер общности – каждое лицо имеет потребности, хотя и в различном виде. Не существует лица, которое находилось бы вне сферы обоих родов потребностей. Исключение – люди, отрекавшиеся от мира из-за связи с религией, но и они подвержены им (н-р, рыли пещеры), т.е. мы видим только наибольшее стремление потребностей личных взять верх над предметными [спасти душу хочется больше, чем съесть колбасы].

Две главные личные потребности – самосохранение и самоусовершенствование. Цель каждой из них – беспрепятственное развитие человека; первое – уклонение от препятствий к этому, второе – противоборство им. Признак и форма первой – покой, второй – деятельность. Так, руководствуясь потребностью в самосохранении, мы избегаем глубоких мест при купании, верховой езды, а увлекаемые самоусовершенствованием – ищем этого.

Потребность самосохранения выражается в потребности покоя и крова. Далее они дробятся до бесконечности. Так, следующие ветви от крова – потребность жилища и потребность одежды.

Потребность самоусовершенствования проявляется в потребностях пищи и действия. Потребность действия разделяется на потребность мышления и труда; пища – на потребность еды и питья.

Предметные потребности: а) потребности, которые образуются в нас от влияния предметов, вещей, окружающих нас и б) те, что образуются от влияния лиц, с которыми мы сталкиваемся. Первые – потребности местные, вторые – общественные.