Симорон - это всегда ИМПРОВИЗАЦИЯ

Пример — история с одним артистом, известным озорником. Однажды ему срочно понадобилась пара рублей, смотрит — идет знакомый. Обратился к нему, тот предложил: «Рассмеши — получишь гонорар». Разговор происходил рядом с транспортной остановкой, в эту минуту подъехал троллейбус... Артист, не раздумывая, подскочил, сдернул с проводов троллейбусные штанги, попросил проходящего мимо человека: «Подержите, пожалуйста...» Естес ственно, выскочил разъяренный водитель... но, увидев популярного актера и его хохочущего приятеля, вдруг сообщил: «Правильно, похолодало, надо их согреть». Достал из кармана платок и закутал в него фрагмент штанги. Увидев такое дело, прохожий, которого вовлекли в розыгрыш, обернул газетой следующий фрагмент. Некоторые пассажиры, наблюдавшие за происходящим из окон троллейбуса, вышли и продолжили работу при помощи своих шарфов, косынок, шнурков...

Но вот во второй раз тот же номер исполнить не удастся: за симпотентство в народе бьют. Не скажет нам спасибо и спасающийся от пожара человек, которому, вместо воды, предлагается сортировать имена мерцающих капель менталитета, выстроив

их в шеренгу на бородавке профессора Хлюпьева, женив его на авантюристке Гульке, поставив ее памятником в торфяном лесу, где производятся операции по пересадке морщин с колен на пятки... Пока эта песня будет звучать, дом данного гражданина благополучно сгорит. Надеемся, Симорон убережет тебя от ошибок. Через какое-то время ты сможешь в любых условиях осуществлять непрерывный полет по светящейся гирлянде, не давая себе остановиться в созерцании одной из ее ламп. Если до этого и возникало иногда искушение такого рода, то теперь, в процессе тотального движения по симоронской дороге, с ним покончено.

ЧИТАТЕЛЬ. Но... не улёт ли это все же в мир грез, о котором предупреждалось в вашей «Предыстории»? Не сладкий ли самообман? Ведь пока в голове моей, как в миксере, перемешивается реальность, здесь, на Земле, все течет своим чередом: войны и праздники, созидание и разрушение...

Да, течет, но только не там, куда падает тень от твоей пролетающей в высоте личины. Вернее, не тень — свет... Пусть это скромный участок в панораме общепитовских развлечений, но на его территории происходят вещи, никак не вписывающиеся в стандартный репертуар. Нормой здесь является обновление жизненного уклада по программе, незнаемой, недоступной доселе для его населения.

Впрочем, скромность данного участка — понятие относительное: дорога одного симоронавта пролегает по территории, где обитает десяток землян, тропа другого охватывает тысячи и тысячи его человеческих соплеменников... Дело не в количестве. Кто оценит размеры вклада в цивилизацию, сделанного тем или иным первопроходцем? Может, скромная блоха, подкованная скромным Левшой, дала не меньший толчок к развитию прогресса, чем изобретение братьев Райт...

В преамбуле мы действительно говорили о пагубности отрыва от реальности. Наша же задача — лишь отказаться от представлений, что окружающие явления должны обязательно исполнять предназначенные им функции. Оперируя ими как глиной, лепим из них свободные формы и пользуемся этими формами как своими летательными аппаратами. Их внешняя декоративность не мешает нам ощущать внутреннее единство всех этих образов, то есть стоящее за ними наше исходное Я.

Итак, тренаж выращивания трассы завершен. Как будем использовать теперь этот опыт в живой жизни? Предположим, некоторое время назад мы создали образ симпатяги, скажем — «Квадратное лицо со звонком». И вдруг заметили, что превращаем его в фетиш... Не мешкая, приступаем к работе:

...поручаем квадратному лицу пригласишь на танец бульдога в тюбетейке...

...заключаем его в объятия с бригадой собутыльников патриарха Никона...

...которую заворачиваем в позавчерашнюю газету «Вечерний патрон-позитрон»...

...а позитрон этот усаживаем на хлещущую мурмышками кровать...

...и скачем на ней к балкону, где обучаем неандертальцев петь тирольские песни...

ЧИТАТЕЛЬ. Когда нужно ставить точку в этой процедуре?

Никогда. Это теперь — постоянно. Фундамент симорон-ского существования, база нашего освобождения. Череду эпизодов трассового сюжета развиваем до тех пор, пока не войдем в состояние автопилота, ничего уже специально не предпринимая, не рисуя, делая все незаметно, между прочим... Рано или поздно это становится внутренней нормой нашего бытия: мы просто ощущаем-знаем-наблюдаем, как формируется исходящий из нас поток.

Ковер покатился, штанги нашего трамвая побежали по проводам... Но констатировать данный факт словами — иногда недостаточно: это все равно, как если бы фокусник, вместо того чтобы резать пополам ассистентку, просто рассказал бы о своих планах зрителям.

_____Мыне отрываемся напрочь______

____от земли — колесa под нами_____

______должны быть ощутимыми,_______

_они лишь направляются по новому, _

_____перспективному маршруту.______

В связи с этим, если есть время, имеет смысл иллюстрировать свои речи действиями: рисовать описываемые картины на бумаге, лепить их руками — так же, как мы делали это в объемном самообгоне. Используем реальные вещи, находящиеся в поле зрения: это сейчас, как ты знаешь, лишь кубики, не имеющие лица. Ну-ка...

ЧИТАТЕЛЬ, Ну, скажем, вначале у меня — коза в бескозырке (надеваю на верхушку торшера шапку)... которая влюбилась в супер-небоскреб (прислоняю к торшеру большую стопку книг)... оказавшийся итальянским тенором (сверху на стопке пристраиваю будильник, включаю его... нежно обнимающимся с Кинг-Конгом (заворачиваю всю конструкцию в рулон туалетной бумаги)... в сибирских джунглях (втыкаю в щели карандаши — «деревья»)... под охраной лысой гвардии генерала Бе-Бе (облачаю торчащие кончики карандашей в напальчичники)... Что дальше? Собрать все эти вещи в один суммарный образ?

Зачем? Ведь задача у нас сейчас — набрать скорость, разогнаться по бесконечности... Никаких остановок, фиксаций. Не стремимся к завершенности картин, рисуем все эскизно, легко... Если потом и вспыхнет в памяти что-то из созданного вэтот период — на здоровье, но вывешивать это полотно в музее — сам понимаешь...

ПЯТЕРКА ГОСТЕЙ. Можно, и мы...

Если вы готовы взглянуть дальше своего носа...

ОДИН ИЗ ГОСТЕЙ. Мой симпатяга — пирожок с начинкой из дискет (натуральный пирожок)... он взгромождается на мост, где живут 374 тетраэдра (кладу его на полку с тетрадями)... после чего в каждом тюфяке поселяется по звонарю (позваниваю в карманах ключами)... и плоскогуб цам вставляете по два глаза и две пары усов (плоскогубцы — пара моих ног, глаза — туфли, усы — шнурки)... ко-торые шлют телеграмму Наталье Гончаровой: «Не чисти чешую с карпов по понедельникам» (телеграмма—салфетка)...

ДРУГОЙ ГОСТЬ. Образ: спичечный коробок-колобок раскрывается (действительно спички)... я вкладываю спичку в ухо зеленоглазой обезьяны (вонзаю в кончик огурца)... за-тем мажу маслом подметку ефрейтора Дубовенко (облизываю свою руку с тыльной стороны)... и в то же время расплетаю корзину и сплетаю конную статую бомжа Помидор-кина (приделываю ноги из шариковых ручек банкес помидорами)... на котором устраиваю Машу Распутину с татуировкой на щеке: изображение крейсера «Аврора» (рисую на чьей-то щеке в газете татуировку)...

ЕЩЕ ОДИН. Напудренный аист (белая солонка)... оборачиваю его знаменем Бургундии (обматываю своим галстуком)... потом завязываю концы лимона (связываю рукава желтой кофты)... это беличьи ушки, подставляющие себя так, чтобы вплести в них елочную верхушку (вставляю в кофту морковку)... а стрекоза Белла сделана из амбарного замка (амбарный замок — кастрюля, привязываю к ее ручкам тряпочки — это крылья стрекозы)... который я подвешиваю к подбородку монголоидного апельсина (кастрюлю подвешиваю к люстре)... и совместно с мохнатым до ушей принцем Де-Мроболием совершаю десант на парафиновый остров (обнимаю кошку и прыгаю вместе с нею на тахту)...

Ну что ж, вы утерли себе нос. Можете теперь смело задрать его!

ШПАРГАЛКА 8

Образ, созданный в результате симпатизации, может быть по инерции законсервирован нами, превращен в симпотента. Избежать этого можно, направленно занимаясь строительством трассы. С этой целью тиражируем рисуемые единожды картины, облекая каждое их повторение в качественно новые декорации. То есть по сути — это тот же симпатяга, а по форме — нечто совершенно иное, ничего общего не имеющее со стартовым изображением.

Если сюжет самообгона представляет собой планомерную логическую вязь эпизодов, их причинное произрастание друг из друга, то фрагменты трассовой композиции абсолютно автономны и соединяются псевдологическими прокладками — союзами, предлогами и т. п.

Выращивание трассы осуществляется в режиме непрерывности — вербально либо в сочетании текста и изображения, исполняемого в рисунках, в лепке из подручной предметной массы. Задача — взять разгон, который обеспечит в дальнейшем автоматический процесс нашей безостановочной творческой самореализации.

***

Честно говоря, освоив то, что изложено на предыдущих страницах, можно подать заявку в книгу рекордов Гиннесса. Тебя запишут туда по многим статьям, ибо предела проявлению своих супер-возможностей, открывшихся через Симорон, ты не увидишь. В самом деле: проблем нет, голову переполняют невероятные, но вполне осуществимые идеи, душа исполнена чувств, известных разве что Пушкину или Шишкину в момент взлета...

Дальнейшие главы адресованы... извините, троечникам. Тем, кто хочет, но — отвлекается. Зевает. Устраивает частые перекуры. Плюхается на свежеокрашенные скамейки. Бросает бюллетень не в ту урну. Роняет бутерброд не той стороной. Наступает на грабли пять раз на дню...

Как вырастить из середняка хорошиста, из хорошиста отличника — наша забота. Придется затратить немного времени... совсем немного. Может, месяц. Может, год. Может, жизнь... Зато Гиннесс — гарантирован. Мы дали задаток: зарезервировали там пару чистых страниц. Одна из них — железно твоя.

Так что если у тебя вся спина белая — не переживай. Сядь поудобней. Раскрой пошире уши-глаза.

Мы — продолжаем.

Мы — начинаем...

УТКИ И ДОКУМЕНТЫ

Жил некогда по соседству с нами дед Василь. Несмотря на неюные годы, был крепок и подрабатывал грузчиком в гастрономе. Возвращаясь под вечер на шатких от трудового героизма ногах, натыкался на нас, хватал за рукав или ворот и приступал к исповеди. Она затягивалась, как правило, на час-другой и состояла из лаконичных, пропитанных букетом «политура + денатурат + тройной одеколон», заявлений:

1. О!..

(Пауза минут в тридцать, напряженное обдумывание следующего сообщения.)

2. УТКИ!..

(Такая же по длительности пауза, сопровождаемая разноскоростным шевелением складок на лбу.)

3. А ДОКУМЕНТЫ?..

(Снова полчаса умственных страданий.)

4. О!..

Так как этот сценарий ежедневно повторялся один к одному, вскоре мы постигли его глубинную суть: в магазин прибыла партия мороженых уток, сопроводительные документы при них сомнительны, что не может не вызвать у истинного общепитовского патриота душевных мук и решимости пригвоздить названных уток к столбу.

С течением времени гастрономически-этический аспект этих событий для нас поблек, но в памяти осталась безупречная ментальность дед-васильевских тирад, применимая практически к любым исканиям Homo sapiens'а. Все они укладываются в лаконичную модель, безвозмездно подаренную собратьям дедом, пламенеющим от многоградусного гамлетизма:

1.О!

(Мы заметили некое явление...)

2. УТКИ!

(Рассмотрели, что оно собой представляет,..)

3. А ДОКУМЕНТЫ?

(Обнаружили некондиционность этого явления...)

4.О!

(Вознамерились его кондиционировать.)

То, что ты услышишь сейчас, читатель, стопроцентно вписывается сюда же. Посуди сам...

1. Исходный постулат традиционных человеческих отношений со средой обитания: среда эта изначально представляет собой внешнее, потустороинее по отношению к нам явление.

2. Все наши желания, замыслы, поступки вызваны ориентацией на нее, зависят от нее, являются следствием соприкосновения с ней. Боремся ли мы с обстоятельствами или уступаем им, пытаемся понять их суть или доказать что-то свое, — но только таким способом, в связи с ними, мы можем самопроявиться, только в этом находим смысл своего существования. Иными словами: мы — вторичны, мы — производное от среды.

3. Осознание этой обреченности приводит к созданию психо-философских доктрин, направленных исключительно на поиски эффективных методов выживания в материальной или духовной сфере.

Лучшими среди них считаются те, которые ориентируют на сравнительно быстрое и малотрудоемкое достижение поставленных целей, не подвергая сомнению сами эти цели. Тем не менее зримый конечный результат таких действий — всегда один: уход из жизни под неумолимым давлением обстоятельств. Вопрос: что делать?

4. Ответ: МЫ ПОЙДЕМ ДРУГИМ ПУТЕМ!

Каким? Ну как же, отвечает себе искатель, будем изобретать еще более оригинальные концепции, более лихие способы состязания с утками... Словом, разрабатывать очередной развлекательный сценарий в этом безысходном турне по действительности.

Безысходном — если опираться на сформулированную только что парадигму: «Я — и мир, от которого я зависим». Но — соответствует ли данная парадигма подлинному положению вещей? Не перекручено ли здесь все вверх ногами? Трезвый, не заслоненный предубеждениями взгляд выявил бы такую картину...

— Ванная. Плотно закрыта дверь, звукоизоляция — как в бункере для вождей. Выключен свет. Температура воды - 36,6. Повторяя опыт известных исследователей, погружаюсь по уши. Через час-другой меня уже нет — нет ощущений, чувств, мыслей...

— Вдруг — внутренний толчок, импульс... Выскакиваю из ванны и сколком мыла (другой канцелярии под рукой нет) записываю на стене: «На погруженное в жидкость тело действует выталкивающая сила...» Или что-то другое записываю, не менее важное. Не заимствованное, не подсказанное никем и ничем. Поскольку никого-ничего на пушечный выстрел...

— Конечно, событие это может произойти и не в ванной — на кухне, у магазинного прилавка, в шахте или самолете, на лесной полянке в промежутке между поцелуями и объятиями... Пробуждение. Пробуждение к жизни как таковой. Самооткрытие.

— Вот где, оказывается, зарыта собака по имени Я!

— А как же внешний мир? Это — лишь холст, на котором названная «собака» рисует то, что рождается от полноты душевной. И что в силу этого не может выглядеть ущербно, разрушительно...

— Внешний мир — мое производное, вторичное по отношению ко МНЕ. Столь же гармоничное, как и Я, в репертуаре которого нет песни: «Не будем прогибаться под изменчивый мир — пусть лучше он прогнется под нас». Я, умеющее только творить...

В таком раскладе универсальная модель деда Василя не работает. Нет и не может быть никаких документов, регламентирующих наш полет. А стало быть, нет и стимула к пересмотру инструкций и виз, замене их другими. На вольной дорожке нам не встретятся милицейские посты и пропускные пункты...

...если только мы сами не установим их.

Так вот, дорогой читатель, выясняется, что это — любимейшее послеобеденное занятие едоков. Зная о том, что памперсы весьма негигиеничны, мы тем не менее с азартом облачаемся в них в ожидании возможной диареи. На всякий пожарный. Ибо туалеты на дорогах, как правило, украшены табличкой «Переучет». В том же, что они, туалеты, есть первичная инстанция во вселенной, редко кто сомневается... ибо первый вариант мироустройства, оглашенный выше, застит очи.

Словом, несмотря на то что штанги нашего трамвая уверенно скользят по проводам, мы все же умудряемся периодически сбрасывать их. Симпотентные пристрастия сносят нас под уклон, побуждая шарахаться собственных теней, вовлекаться вновь в вызывающий отрыжку общепит. Мы опять оказываемся в окружении грозных уток, с которыми надобно сражаться или договариваться, у нас появляются соответствующие вторичные интересы, цели... В итоге, обвешанные рулонами туалетной бумаги, как Анка пулеметными лентами, начинаем привычный артобстрел.

Посмотрим же, как мы попадаем в эти разборки и как выйти из них без потерь.

ШПАРГАЛКА 9

Начав в свое время земное турне с подражания здешнему населению, мы укореняемся в этом статусе и полагаем себя зависимыми во всем от внешней среды. Суть такой жизни — в поиске согласия со средой, в принятии или противлении тем или иным нормативам, регламентам, ограничениям, предлагаемым ею.

Другой взгляд утверждает, что первично наше глубинное творческое побуждение. Внешние объекты «высвечиваются» нами только тогда, когда они созвучны этому побуждению. Мы обнаруживаем, что оно выражает и коренные интересы тех, с кем или чем мы пересекаемся. Нас объединяет внеличностная стихия творчества, которая упраздняет какие бы то ни было частные разногласия, противоречия. Говоря проще, мы не вмешиваемся со своим повседневным, «вчерашним» знанием в ситуацию, не исправляем ее, не навязываем ей себя и не подстраиваемся под нее, а создаем ее наново, будто рисуем мир сначала, без проб и ошибок.

* * *

В очередных главах книги будет рассмотрено, как и в связи с чем мы теряем эту перспективу свободного движения, каким образом реальный взгляд на свое положение в мире подменяется у нас искаженным. И что необходимо предпринять, чтобы вернуться в русло реальности.

МАСКА, Я ВАС ЗНАЮ!

Какое у тебя авто? «БМВ»? «Опель Омега»? «Тойота Королла»? А у нас — новейшая «Батман Тандю». Модификация «Плие» и «Антраше». Не слышал? Еще бы: супер-модерн! Легкость, грациозность, прыгучесть...

Хочешь убедиться? Сели, поехали...

Отличная дорога, зеленый ландшафт, упитанные утки... Но вот вдалеке... что это может быть? Неразборчивое что-то... пятно... Приближаемся... Ага, рекламный щит на столбе! Ну-ка, ну-ка... что там у нас сегодня? Подъедем поближе... еще... еще... Бубух! — боднулись... Ах, чтоб вас, понаставили тут... Ну мы вам сейчас... Доставай монтировку, друг, разнесем это безобразие в щепки!..

Вот примерная схема развития событий в типовом житейском шоу «Под прицелом». Нет нужды заботиться о своем будущем: в нас целятся, надежно, со знанием дела. И, сколько ни увертывайся от вездесущего следящего снайпера, пуля неизбежно достанется нашему лбу.

ЧИТАТЕЛЬ. Непонятно все же, откуда возьмется пуля? Каким образом на чистой трассе может появиться пятно?..

Ну, скажем, так. Представь себе, что ты получил сотню поздравительных писем в связи с юбилеем. Листаешь их в свое удовольствие... и вдруг среди этого вороха — невзрачный конверт. Странно... Вскрываешь: ты оштрафован за какую-то чепуху, к которой абсолютно не причастен. Да и фамилия не твоя... Но письмо-то пришло тебе! И вот отправляешься по указанному адресу доказывать, что произошла ошибка... Распускаешь язык — тебя задерживают. Руки распускаешь — дают срок...

Вернемся к завязке этой трагикомедии: как в массе приятных писем могло оказаться то, «роковое», затягивающее в игру? Точно так же, как возникла сама игра, игротека. Ведь очевидно же, что общепит существовал не всегда, кто-то его придумал, изобрел... И если мы однажды сворачиваем со своего дочеловеческого маршрута, соблазнившись здешними кухонными ароматами, — путь протоптан. В бочке меда вполне может появиться ложка дегтя (и не одна) как «приправа» к нашему безмятежному существованию. То есть с трассой ничего не случилось — как была себе, так и есть, никакой деготь не повлияет на ее вкусовые качества... Но мы-то, выбрав именно этот привкус, смакуя этот «деликатес», перекрыли им все другие свои ощущения. Он стал главной для нас, можно сказать, единственной мерой жизни, ее ценности, смысла, вожделенной нашей мечтой и неусыпным кошмаром...

Конечно, можно было бы вспомнить, что мы сами определили себе этого киллера, сами назначили место встречи. И коль скоро она не представляет для нас уже интереса, что мешает отмахнуться от пули, как от мухи, и выйти из зоны обстрела? Ведь видно же, без телескопов и микроскопов видно, что ничего загадочного, озадачивающего в этом городке аттракционов нет. Если же и возникнет какой-либо «невзрачный конверт», цепляющий наше внимание, достаточно мельком глянуть на поздравительные письма, рассыпанные кругом (они же никуда не делись!), — и он утонет в их океане...

Но — легко сказать: вспомнить, глянуть... Нами овла- девает странная забывчивость. Банальные, тысячекратно обнюханные вещи вдруг начинают интриговать своей... непостижимостью, мы смотрим на них, как алкаш на себя в зеркале. И, естественно, настраиваемся на сюрпризы.

Как происходит это смещение в нашем сознании? В принципе, толчок для него задается с момента начала мутации, когда мы зависаем над Землей. Наше бесформенное Я входит в материнское лоно, эмбрион осторожно нащупывает, примеряет чуждую человеческую форму... Это своего рода подготовительный, ясельный» этап перед более активным погружением в общепит.

Следующий период — школьный»: промежуток между рождением и ростом, достижением подростковости. Экспрессивная «намотка» черт, правил нашего окружения, формирование личности, социального сознания. И опять-таки все это — как бы впервые, критериев «хорошо-плохо» у нас пока нет, опираться на нечто определенное трудно...

Далее. Обучение в общих чертах завершено, наступает короткий период шлюзования от детскости к взрослости — «переходный» (Хотя краткость этого этапа относительна: у некоторых он, как и предшествующие периоды, затягивается на всю жизнь.) В эти годы мы «перевариваем», усваиваем полученную информацию, долепливаем свой характер, подготавливаясь к встрече с кулинарной общиной на новой, наиболее протяженной по времени волне.

Эта волна вскоре захватывает и несет нас к берегу, за которым когда-то опустится занавес жизни. Идет житейский «практикум». Здесь уже назвать себя незнайками — язык не поворачивается: мы сами теперь претендуем на статус учителей. Окружающим предъявляется для копиро вания наша сложившаяся личность. Но среда не очень спешит примерить на себе предложенное: сплошь да рядом мы наталкиваемся на неожиданности, пытаемся найти к ним ключ... То есть и сейчас держим равнение на неведомое, непознанное.

Итак, приземлившись в этом бистро (кафе, ресторане, столовке, буфете — ненужное вычеркнуть), мы движемся в направлении: «Иду туда — не знаю куда, найду то — не знаю что». Получается, долбить стены лбом — предпочтительнее,

нежели проходить сквозь них, как сквозь воздух: таковы условия игрового контракта, подписанного нами. Тем не менее сколько бы мы ни уверяли себя, что шиш-кукиш — несусветное вселенское явление, распознать в нем конфигурацию из трех пальцев проще, чем... Что и имеет смысл делать, если мы намереваемся вылечиться от нелепой устремленности к суициду.

Универсальное же и радикальное лечебное средство здесь — самообгон. Дочитывание житейского детектива в ускоренном темпе. Правда, действие этого детектива может развиваться по-разному: загадка разрешается в две минуты либо сюжет растянут на несколько серий. В большинстве своем народ обожает именно сериалы, где все запутывает ся до такой степени, что, кажется, концов уже не найти...

Затмение происходит постадийно — как лунное: перекрыт краешек ночного светила... чуть больше... половинка... почти полная мгла... Стадии соответствуют четырем периодам нашего игрового становления, описанным только что: ясли, школа, переход, практикум. Все бы ничего: ну поигрались в инфантилизм, ну приклеили к лицу сивую бородищу... Так ведь фокус в том, что хочется играть еще и еще. Десять раз, сто, тысячу... Дабы закрепить эффект, сделать его очевидным. Только в этом случае мы вправе рассчитывать на свою личную ячейку в социальной мишени. Боец с вышки уж точно заметит, не прозевает...

Повторение. Мать... нет, мачеха учения. Потому как оно, учение, не идет впрок. Чтобы оставаться самим собой, нужно как можно меньше твердить «дважды два». Предельно просто:

____КАК МОЖНО МЕНЬШЕ ТВЕРДИТЬ _____

__________"ДВАЖДЫ ДВА" .___________

Если же уста сами приходят в движение, едва зазвучат где-то эти чарующие звуки... Что ж...