Организация и руководство краеведческим движением

В дореволюционные годы краеведческое движение в России не имело своего координирующего и научно- методического центра. В первые годы Советской власти роль такого руководящего и координирующего центра выполняла Российская Академия наук, которая в свою очередь находилась в ведении Научного отдела Нарко­мата просвещения РСФСР, созданного весной 1918 г. и переименованного в следующем году в Отдел научных учреждений, а затем уже в Главнауку Наркомпроса. В 1919 г. в ведении Наркомпроса было более 80 научных организаций, среди которых Академия наук, музеи, ар­хивы, обсерватории и др.

Для координации деятельности многочисленных и разрозненных научных учреждений советское прави­тельство с 1919 г. стало проводить съезды и конферен­ции специалистов различного профиля под непосредст­венным контролем государственных органов. В отличие от дореволюционных съездов такого типа непосредст­венным их организатором выступало государство, а не общественность. В 1921 г. состоялось около 50 съездов и конференций агрономов, химиков, металлургов, ботани­ков, физиков, гидрологов и т.д. В решениях многих из них указывалось на необходимость создания ассоциаций научных работников по специальностям.

В августе 1921 г. на одном из заседаний коллегии Академического центра Народного комиссариата про­свещения (Наркомпроса) был создан Организационный комитет Всероссийских научных обществ и учреждений по изучению местного края и решено начать работу по организации и проведению I Всероссийской конферен­ции краеведов.

Конференция состоялась с 12 по 20 декабря 1921 го­да. На ней было принято решение о создании Ассоциа­ции научных учреждений, обществ и отдельных ученых Республики, возглавлять которую должна была Россий­ская Академия наук. На период до создания этой Ассо­циации несколько позже (в январе 1922 г.) было учреж­дено Центральное бюро краеведения при Российской Академии наук. Забегая вперед, отметим, что Ассоциа­ция так и не была создана и ЦБК при РАН функциони­ровало до января 1925 года.

В речи при открытии конференции нарком просве­щения А.В. Луначарский подчеркнул, что после оконча­ния гражданской войны «мы приступаем к планомер­ному строительству России, ... к планомерной государ­ственной работе. В эту государственную работу, как часть ее, разумеется, входит и работа культурная, и основанием такой планомерной работы должно быть чрезвычайно точное, чрезвычайно живое знание страны. < ... > Факт тот, что наша гигантская, необъятная страна была плохо изучена, и еще теперь мало извест­на ее подлинному хозяину, трудовому народу. Нужно эту работу поставить как можно тщательнее во всех областях: и в отношении знаний края, относящихся к области культурной работы, и в деле популяризации России. < ... >

Со всех этих точек зрения ясно, что нужно при­звать общественные силы, потому что никаким бюро­кратическим путем этого сделать нельзя. Необходимо для выяснения естественных богатств страны при­звать к этому изучению и популяризации этого изуче­ния, к суммировке полученных данных для надобностей государства и народных масс. Это могут выполнить на девять десятых местные научные общества краеведе­ния...».

Центральное бюро краеведения. Как уже отме­чалось, вскоре после конференции, в январе 1922 г. бы­ло создано ЦБК при РАН, в состав которого вошло 29 человек, среди них ученые С.Ф. Платонов, С.Ф. Оль- денбург, А.Е. Ферсман, Ю.М. Шокальский и др. Струк­турно ЦБК разделялось на два отделения: Петроградское и Московское.

14 января 1922 г. Общее собрание Академии наук, заслушав доклад академика А.Е. Ферсмана о I Всерос­сийской конференции краеведов, решило: «признать желательным единение работы Академии наук с крае­ведческими организациями».

16 февраля 1922 г. состоялась 1-я сессия ЦБК, на которой был избран президиум бюро. В него вошли: по­четный председатель географ Д.Н. Анучин, председа­тель - востоковед С.Ф. Ольденбург, заместитель предсе­дателя - этнограф В.В. Богданов (он же стал руководи­телем Московского отделения ЦБК), товарищи пред­седателя - геохимик и минералог А.Е. Ферсман, географ Ю.М. Шокальский, геолог и палеонтолог А.П. Павлов, физик Т.П. Кравец. В последующие годы и состав ЦБК, и состав президиума неоднократно изменялись. В долж­ности ученого секретаря ЦБК общим собранием Акаде­мии наук был утвержден астроном, метеоролог, историк Д.О. Святский.

«Положение о Центральном бюро краеведения при Российской Академии наук» было утверждено на 4-й сессии ЦБК, проходившей 27 - 30 марта 1923 г. В нем констатировалось: «В целях установления учета совер­шающейся на местах краеведческой работы, ее общего направления и координации, а также содействия обще­ствам, кружкам, музеям, архивам, библиотекам и дру­гим организациям краеведения и отдельным лицам в их научной работе и представительстве интересов крае­ведения перед высшими государственными и другими учреждениями при Российской Академии наук состоит Центральное бюро краеведения». Таким образом, Цен­тральное бюро краеведения должно было прежде всего активно способствовать развитию научной, творческой деятельности краеведов на местах.

Характеризуя правовую основу для создания и дея­тельности краеведческих организаций, следует упомя­нуть Циркуляр НКВД от 30 мая 1923 г. «О порядке ут­верждения научных, литературных и художественно- научных обществ, не преследующих цели извлечения прибылей». Позднее на его основании тремя ведомства­ми (Наркоматами юстиции, внутренних дел и просвеще­ния) был разработан и утвержден «Нормальный устав научных, литературных и научно-художественных об­ществ, не преследующих целей извлечения прибыли и состоящих в ведении Главнауки Наркомпроса».

Устав давал краеведческим организациям вполне достаточные для нормальной работы права, такие, на­пример, как: организовывать публичные чтения, диспу­ты, исполнительные собрания; устраивать лаборатории, обсерватории, опытные станции, наблюдательные пунк­ты, музеи, выставки; печатать свои труды; открывать филиальные отделения.

Следует сразу же отметить, что было одно важней­шее обстоятельство, которое не давало возможности полностью реализовать упомянутые права - это острый недостаток материальных средств, в том числе и финан­совых ассигнований. Поэтому часто работа велась на общественных началах, на энтузиазме местной интелли­генции, ее патриотизме и преданности своему делу.

После окончания гражданской войны, в условиях мирного времени краеведческое движение в стране при­обретало все больший размах. По данным ЦБК (на март 1923 г.) в России (кроме городов Москвы и Петрограда) было зарегистрировано 231 краеведческое общество, имелось 285 местных музеев, 21 биологическая станция, 16 заповедников. Хотя надо сказать, что уже с начала 1920-х гг. заметно растет количество отклоненных орга­нами власти заявлений обществ и союзов с просьбой об их официальной регистрации. Причиной отказа во мно­гих случаях был социальный состав их учредителей.

В 1922 - 1923 гг. не были утверждены уставы Рус­ского историко-художественного и археологического об­щества «ввиду наличия компрометирующего материала на учредителей общества», Московского археологиче­ского общества в связи с его социальным составом и т.п. В 1923 г. административный отдел НКВД сообщил Рус­скому обществу распространения естественно-историче­ского образования, что его устав может быть утвержден, а само общество зарегистрировано при условии исклю­чения из его состава ученых Г.Н. Боча, М.Н. Римского- Корсакова, B.JI. Комарова, А.А. Яхонтова и других. В 1924 г. НКВД отказал в регистрации Обществу истории и древностей российских. В том же году было закрыто Владимирское научное общество по изучению местного края «вследствие общей политической неблагонадежно­сти состава учредителей». По той же причине была за­прещена деятельность Московского общества сельского хозяйства, Общества русских врачей в память Н.И. Пирогова и др.

От Академии наук к Главнауке НКП. В конце 1924 г. Главным управлением по делам науки (Главнау- кой) Наркомата просвещения было принято решение изменить ведомственную принадлежность ЦБК и пере­дать его в прямое подчинение самой Главнауке. Это бы­ло связано с тем, что у руководителей Наркомпроса ста­ли меняться оценки краеведческого движения, понима­ние его целей и задач.

Это изменение взглядов на краеведческое движение было связано во многом с решениями XIII съезда РКП(б), проходившего в мае 1924 г. и обсуждавшего вопрос о ро­ли и месте общественных организаций в Советском госу­дарстве. Уже к этому времени в стране сложилась уни­кальная по количественному и видовому многообразию, по масштабам деятельности система общественных орга­низаций. В постановлении XIII съезда РКП(б) «Об оче­редных задачах партийного строительства» был четко обозначен один из основных принципов деятельности не­партийных объединений - принцип партийного руково­дства общественными организациями. В нем говорилось: «Партия должна всячески помочь надлежащему развер­тыванию работы этих организаций. Члены партии должны принимать в них активное участие. Партий­ные организации должны оказывать содействие пра­вильному организационному строительству их, дейст­вительному втягиванию в их работу как партийных, так и беспартийных рабочих и на деле стать их идей- но-политическими руководителями». По существу, съезд обозначил концепцию новой общественности, главными элементами которой становились партийное руководство и всесторонний контроль.

Как раз в это время, о чем уже шла речь, и происхо­дят определенные организационные изменения по руко­водству краеведческим движением, связанные с изъяти­ем его из ведения Академии наук и передачей непосред­ственно Главнауке Наркомпроса. При Научном отделе Главнауки, который возглавлял А.П. Пинкевич, было создано Постоянное совещание по вопросам краеведения, первое заседание которого состоялось 20 мая 1924 года. А 21 августа 1924 г. на очередном заседании этого сове­щания было принято окончательное решение: «Допуская организационную связь ЦБК с Академией в отношении научном и методическом, признать необходимым обес­печить за Главнаукою общее административное и по­литическое руководство краеведною сетью через ЦБК и непосредственно». Примечательно, что на этом же засе­дании был утвержден циркуляр, направленный затем во все краеведческие организации с запросом о планах их работы.

Здесь нужно иметь в виду еще и то, что Академии наук в данное время было во многом не до ЦБК и крае­ведческого движения. Близились торжества по случаю ее 200-летия, и все силы уходили на их подготовку. Но дело даже не в этом. В 1924 г. Академия наук находи­ло 194 са лась в ведении (или, точнее сказать, в полном подчине­нии) Главнауки Наркомпроса РСФСР и всеми силами старалась освободиться от ее опеки. С другой стороны, в январе 1924 г. на заседании коллегии Наркомпроса бы­ло принято постановление о необходимости укрепления связей Главнауки и Академии, точнее, о мерах ужесто­чения контроля над нею со стороны Наркомпроса и его органов - Главнауки, Главного ученого совета (ГУС) и его коллегии. 20 февраля 1925 г. вице-президент Акаде­мии наук В.А. Стеклов и ее непременный секретарь С.Ф. Ольденбург направили в Совнарком СССР записку о всесоюзном характере работы Академии и необходимо­сти передачи ее из системы Наркомпроса РСФСР в веде­ние Совнаркома СССР. В июне 1925 г. А.И. Рыков под­нял вопрос о придании Академии наук всесоюзного ста­туса и, несмотря на резкие возражения со стороны ряда союзных республик и в первую очередь Украины, 3-я сессия ЦИК СССР, проходившая в Тифлисе, поддержала его. 8 июля 1925 г. Политбюро ЦК ВКП(б) признало не­обходимым преобразовать Российскую Академию наук во Всесоюзную, а 27 июля 1925 г. ЦИК и СНК СССР приняли Постановление «О признании Российской Академии наук высшим ученым учреждением Союза ССР». Академия наук передавалась в непосредственное подчинение СНК СССР. Это была явная победа руко­водства Академии наук над Наркомпросом. Другое дело, что руководство краеведческим движением так и осталось в ведении Наркомпроса.

В начале 1925 г. ЦБК было переведено из главного здания Академии в Мраморный дворец, где располага­лось в то время Ленинградское отделение Главнауки.

Журнал «Краеведение» с четвертого номера за 1924 г. также начал издаваться от имени Главнауки. Кроме того, по решению II Всесоюзной конференции краеведов (декабрь 1924 г.) Главнаукой начал издавать­ся еще один журнал - «Известия Центрального бюро краеведения». В отличие от журнала «Краеведение», на который возлагалось решение задач научно-методиче­ского характера, новый журнал должен был быть опера­тивно-информационным изданием.

Руководители краеведческого движения неоднознач­но оценивали факт выхода ЦБК из системы Академии наук. Так, член ЦБК профессор Д.А. Золотарев, высту­пая на VI сессии ЦБК в январе 1926 г., отмечал, что пе­реход руководства краеведческим движением непосред­ственно к Главнауке нанес ущерб самому движению. Это проявилось и в снижении уровня научной работы, и в плане утраты авторитета за пределами РСФСР. Он, в ча­стности, предложил: «Надо восстановить всесоюзностъ ЦБК, вновь присоединив его к Академии наук».

О неудовлетворительности работы Главнауки Нар­компроса по руководству краеведческим движением не­однократно говорил и академик Н.Я. Марр, также яв­лявшийся одним из руководителей ЦБК. В своем письме председателю СНК А.И. Рыкову (сентябрь 1926 г.) он, в частности, писал: «Наркомпрос не понял всей сущности этого движения и поэтому пытается строить здесь что-то без ориентировки на прошлое, без перспектив на будущее».

Надо сказать, что и после перехода ЦБК в прямое ведение Главнауки Наркомпроса еще несколько лет его связи с Академией наук не ослабевали. Сохранялись действенное влияние и активное участие Академии в деятельности этого руководящего краеведческим движе­нием органа. Непременный секретарь Академии С.Ф. Ольденбург до 1927 г. являлся председателем ЦБК.

В декабре 1927 г. на III Всероссийской конференции по краеведению был избран уже новый состав ЦБК. В свою очередь, на его сессии был избран новый президи­ум, председателем которого стал П.Г. Смидович. Правда, заместителем председателя был избран академик Н.Я. Марр, а академик А.Е. Ферсман вошел в число че­тырех товарищей председателя. А С.Ф. Ольденбург ос­тался в руководстве ЦБК в качестве члена президиума.

В то же время С.Ф. Ольденбург и Н.Я. Марр еще не­сколько лет редактировали оба периодических краевед­ческих издания - «Краеведение» и «Известия ЦБК».

С января 1928 г. «Известия ЦБК» стала готовить к печати редколлегия в составе девяти человек, в том чис­ле академиков Н.Я. Марра, С.Ф. Ольденбурга и

А.Е. Ферсмана. Однако уже в марте 1928 г. все трое бы­ли из редколлегии выведены.

При активном участии Академии наук и поддержке с ее стороны в конце 1925 г. был издан справочник «Краеведные учреждения СССР: Список обществ и круж­ков по изучению местного края, музеев и других краеведных организаций». Всего по стране было учтено 1303 краеведческих организации: общества, музеи, ин­ституты. Кроме того, отмечалось, что 130 центральных научных учреждений в той или иной степени по роду своей деятельности имели отношение к краеведческому движению. Из общего числа учтенных организаций 493 находились в губернских и областных городах, 519 - в уездных городах и поселках, 288 - в сельской местно­сти. Эти данные свидетельствовали о достаточно боль­шом размахе краеведческого движения, которое к сере­дине 1920-х гг. охватило широкие слои населения.

ЦБК — орган Главнауки. Как раз к этому време­ни, как уже отмечалось, руководство краеведческим движением практически целиком переходит к Главнауке Наркомпроса. В то же время у руководства Наркомпроса еще не сложилась однозначная позиция в формулирова­нии главных задач краеведческого движения, в опреде­лении его места в общественной жизни страны. Пока же главным для него являлось закрепление своей руково­дящей роли в этом движении.

12 февраля 1926 г. Главный ученый совет (ГУС) Наркомпроса утвердил новое «Положение о Централь­ном бюро краеведения РСФСР», в котором констатиро­валось, что ЦБК является органом Главнауки в ее рабо­те в области краеведения. Весной этого же года было опубликовано еще и «Положение об областном бюро краеведения», подчеркнувшее ведомственную подчинен­ность краеведческого движения и указавшее, что все ре­гиональные бюро также состоят в ведении Главнауки.

По инициативе Наркомпроса 11 августа 1927 г. СНК РСФСР принял постановление «О порядке производства краеведческих работ на территории РСФСР». Само по себе характерное постановление опять же подчеркивало: «Все специально краеведческие учреждения и организа­ции на территории РСФСР, в чьем бы ведении они не находились, должны быть переданы Народному Комис­сариату Просвещения и в дальнейшем должны откры­ваться только по линии Наркомпроса».

На развитии краеведческого движения отчетливо сказалось изменение подходов правящей партии и госу­дарственной власти к науке и просвещению. В апреле 1927 г. состоялся XIII Всероссийский съезд Советов, на котором с докладом о работе Наркомпроса выступил А.В. Луначарский. Съезд отметил по докладу, что об­щий уровень образования не соответствует задачам ин­дустриализации, и в то же время одобрил решение пра­вительства о включении в общий план индустриализа­ции страны и плана развития народного просвещения.

Во исполнение данного постановления XIII съезда Советов Наркомпрос направил в исполкомы местных Со­ветов циркулярное письмо, в котором предлагалось про­водить планомерное развитие сети краеведческих орга­низаций путем создания фабричных, заводских и сель­ских краеведческих обществ, ячеек, музеев, библиотек. При этом признавалось необходимым вовлекать их в разработку основных вопросов местного хозяйственного и культурного строительства.

В то же время финансирование краеведческих учре­ждений, и без того достаточно скудное, продолжало сокращаться. Так, к 1927 г. в ведении Наркомпроса РСФСР находилось 634 краеведческие организации, из которых на государственном бюджете было только 25, остальные же получали нерегулярные субсидии (53) или просто находились на учете и под идеологическим кон­тролем Наркомата (556). В отношении краеведческих музеев, находящихся в ведении Наркомпроса (308), кар­тина была похожей: на государственном бюджете - 24, получающих субсидии - 11, на учете и под идеологиче­ским контролем - 273. За 1926 - 1928 гг. количество краеведческих музеев, находящихся на госбюджете, со­кратилось с 53 до 10, причем по контрольным цифрам первого пятилетнего плана до конца пятилетки число таких музеев не должно было превышать 15. Кроме то­го, в течение 1928 г. практически все краеведческие об­щества были сняты с финансирования по госбюджету. А переход на местный бюджет чаще всего означал только одно - полное отсутствие какой-либо финансовой под­держки со стороны местных органов власти.

Продолжались существенные изменения и в руково­дстве краеведческим движением. Уже говорилось о том, что в декабре 1927 г. председателем ЦБК был избран П.Г. Смидович. С.Ф. Ольденбург был избран только чле­ном президиума ЦБК. Кроме того, с марта 1928 г. ака­демиков С.Ф. Ольденбурга, Н.Я. Марра и А.Е. Ферсмана вывели из состава редколлегии журнала «Известия ЦБК».

Формирование задач «нового краеведения».

Весной 1929 г. краеведческим организациям было разо­слано письмо ЦБК «О годовых отчетах краеведческих организаций». Здесь обозначался перечень «минималь­ных сведений», которые следовало включать в отчеты. Перечень состоял из 12 весьма сложных в структурно- содержательном плане позиций. Например, позиция 5 - «О связях с плановыми, административными, партий­ными, профсоюзными органами».

В это же время коллегия Наркомпроса приняла по­становление «Об изучении культурного профиля районов РСФСР». В нем предписывалось всем краеведческим ор­ганизациям принять самое активное участие в этом «изучении». Перечень вопросов, подлежащих изучению, включал в себя 18 разделов, содержащих в совокупности 132 вопроса, на которые следовало дать ответ. Получа­лось так, что энтузиасты-краеведы должны были на об­щественных началах провести всесторонний профессио­нальный анализ в этой сфере общественной жизни и ре­зультаты его доложить Наркомпросу. Надо сказать, что в этом отношении Наркомпрос занимал вполне опреде­ленную позицию, когда высказывался за увеличение числа научных и краеведческих обществ: «Принимая во внимание, что научно-общественная работа является наиболее дешевой, так как дает значительные резуль­таты при сравнительно небольших затратах, мы должны и в дальнейшем стремиться к расширению се­ти научных и краеведческих обществ». Однако «деше­визна» получения результатов не сумеет перевесить «по­литическую целесообразность» скорого уже видоизмене­ния, или, можно даже сказать, упразднения, краеведче­ских организаций.

1929 год явился последним для «Известий ЦБК» и журнала «Краеведение». С января 1930 г. вместо них начал выходить новый журнал - «Советское краеведе­ние». В первое время его редактировал А.Ф. Ванген- гейм, а осенью 1930 г. его сменил И.Г. Клабуновский.

Передовая статья первого номера «Новый этап в краеведении» была весьма красноречивой. Она четко формулировала цели нового издания, а по существу обо­значала задачи «нового краеведения»: «Обращение крае­ведения лицом к социалистическому строительству, перестройка рядов краеведения для активного участия в социалистическом строительстве, замена старых задач академического краеведения новыми, отвечающи­ми эпохе диктатуры пролетариата».

«Новый» этап в развитии краеведения не обошелся без академического руководства и участия. Другое дело, что это было уже совсем иное академическое руково­дство со стороны другой академии. На этот раз коорди­нирующие и направляющие функции были возложены на Коммунистическую Академию. Перед ней была по­ставлена, в частности, задача «укрепления идеологиче­ской выдержанности краеведения». Для этого в Комака- демии была создана Краеведческая секция.

11 февраля 1930 г. президиумом Комакадемии было утверждено руководящее бюро секции под председатель­ством П.Г. Смидовича, заместителем его был назначен Б.В. Максимов. Позднее на базе этой секции было орга­низовано Общество краеведов-марксистов Комакадемии как общесоюзный центр по подготовке кадров краеве­дов-марксистов для научной разработки и пропаганды марксистско-ленинской методологии в области краеведе­ния. Именно на него практически легло идеологическое руководство краеведением.

22 - 25 марта 1930 г. состоялась IV Всероссийская краеведческая конференция, на которой был избран но­вый состав ЦБК в количестве 26 человек. Председателем вновь был избран П.Г. Смидович, а его заместителями- А.Ф. Вангенгейм, Б.В. Веселовский, И.Г. Клабуновский. Весьма примечательно, что эта краеведческая конферен­ция практически вообще не поднимала вопросов истори­ческого краеведения. В докладе П.Г. Смидовича, посвя­щенном роли краеведов на путях социалистического строительства, были четко обозначены основные направ­ления деятельности краеведческих организаций: про­мышленность, сельское хозяйство, горное и промысло­вое строительство. Краеведы должны были принимать участие в реконструкции и реорганизации промышлен­ности, в коллективизации, механизации и рационализа­ции сельского хозяйства, в развертывании городского строительства и в общекультурной работе в рамках « культурной революции ».

Новые руководители ЦБК и идеологи из Комакаде- мии настоятельно требовали увязывать краеведческую работу с конкретными планами социалистического строительства каждого данного района, предприятия, совхоза, колхоза, при максимальном вовлечении в нее широких масс рабочих, колхозников, комсомольцев и пионеров.

Новые директивные установки и призывы руководи­телей краеведения вели к отчетливому искажению идеи краеведческого движения и его перерождению, тем бо­лее что обстоятельства, в которых оно развивалось, к концу 1920-х гг. стали существенно меняться. Многих представителей российской интеллигенции, готовых ис­кренне сотрудничать с Советской властью и доказавших это на деле, на рубеже 1920 - 1930-х гг. постигло горь­кое разочарование в таком сотрудничестве. Начались аресты и судебные преследования многих ученых, и в том числе ученых-краеведов.

«Общественность для нас не фетиш». Этого вполне следовало ожидать, поскольку идеологическая обстановка в стране и в обществе была уже совсем не такой, как в первой половине 1920-х годов. И краевед­ческое движение не могло не быть этим затронуто. Так, один из руководителей Главнауки Наркомпроса А.П. Пинкевич в статье в журнале «Советское краеведе­ние» выступил против бесспорного совсем недавно по­ложения о том, что «краеведение должно сделать науку достоянием широких масс населения». Исходя из чет­ких идеологических установок Комакадемии, он под­черкивал: «Мы можем признавать только ту общест­венность, которая исходит из интересов диктатуры пролетариата». И еще, в качестве окончательного вы­вода: «Общественность для нас не фетиш».

Краеведческие организации и общества были, безус­ловно, общественными организациями. И весьма харак­терно, что к концу 1920-х гг. они, по существу, исчеза­ют даже из перечня общественных организаций. Отме­тим, как это происходило.

24 апреля 1924 г. нарком внутренних дел А.Г. Бело­бород ов направил на имя И.В. Сталина отчет об общест­вах и союзах, зарегистрированных в НКВД РСФСР в 1922 - 1923 гг. Перечисленные в нем организации были классифицированы двояко - по масштабу деятельности (всероссийские и местные) и по роду деятельности:

всероссийские - научные, культурно-просветитель­ные, литературные, художественные, религиозно-фило­софские, национальные, спортивные, научно-промыш- ленные, сельскохозяйственные, технические, общества помощи и взаимопомощи, юридические, антирелигиоз­ные, религиозные, разные;

местные - научные, медицинские, юридические, краеведческие, общества инженеров и строителей, обще­ства охраны здоровья, объединения художников и пи­сателей, культурно-просветительные, благотворитель­ные, сельскохозяйственные, спортивные, национальные, эсперанто, деловые объединения, прочие.

Как видно, классификация была очень дробной и ох­ватывала всевозможные объединения, существовавшие в то время в России. Краеведческие организации занима­ли свое место среди местных организаций.

В отчете НКВД для ЦК ВКП(б) в апреле 1926 г. все­российские и местные организации уже классифициро­вались несколько иначе:

всероссийские - научные, литературные, художест­венные, технические, национальные, помощи и взаимо­помощи, содействия органам власти, культурно-про­светительные, сельскохозяйственные;

местные - научные и научно-технические, помощи и взаимопомощи содействия органам власти, культурно- просветительные, музыкально-художественные, литера­турные, сельскохозяйственные, спортивные, деловые клубы, изучающие международный язык.

Из классификации общественных организаций за это время исчез целый ряд объединений, таких как благо­творительные общества, религиозные общества и др. Как видно, краеведческие организации из перечня также ис­чезли. Зато появились новые организации, как, напри­мер, организации содействия органам власти.

В статистическом отчете НКВД на 1 января 1928 г. классификация общественных организаций заметно су­зилась. Общества, не преследующие целей извлечения прибыли, были разделены на 9 видовых групп: научные и научно-технические, помощи и взаимопомощи, куль­турно-просветительные, музыкально-художественные, литературные, сельскохозяйственные, массовые добро­вольные общества, спортивные, национальные.

Такая классификация сохранялась и использовалась до начала 1930-х гг. Краеведческим организациям в ней места уже не находилось.

В феврале 1928 г. ВЦИК и СНК РСФСР утвердили «Положение об обществах и союзах, не преследующих целей извлечения прибыли». Положение отказывало в праве существования обществам, если их задачи, цели и методы работы признавались противоречащими интере­сам строительства социализма. Все объединения, кроме массовых общественных организаций типа «Друг де­тей», «Долой неграмотность», Осоавиахим, находивших­ся под непосредственным контролем партийных органов, должны были в шестимесячный срок пройти перереги­страцию.

Основные направления Положения 1928 г. были уточнены в постановлениях 1930 г., которые по сути узаконили государственное руководство общественными объединениями. Это констатировалось в постановлении ЦИК и СНК СССР от 6 января 1930 г. «О порядке учре­ждения и ликвидации всесоюзных обществ и союзов, не преследующих цели извлечения прибыли». А 30 августа 1930 г. было принято «Положение о добровольных об­ществах и союзах». Как указывалось в нем, это было сделано «... в целях привлечения добровольных обществ и союзов к активному участию в социалистическом строительстве и ввиду необходимости в соответствии с этими целями коренной перестройки форм и методов работы названных объединений, на основе широкого во­влечения в эти общества и союзы трудящихся масс и обеспечения пролетарского руководства ими».

В конце марта 1930 г., как уже отмечалось, прошла IV Всероссийская краеведческая конференция. Она за­слушала доклады о роли краеведов на путях социали­стического строительства и о взаимосвязи социалистиче­ского строительства и краеведения, с которыми высту­пили П.Г. Смидович и Г.М. Кржижановский, обсудила теоретические и организационные вопросы. Было реше­но перестроить сеть краеведческих организаций так, чтобы обеспечить их подлинную массовость. Областные общества краеведения упразднялись. Создавались крае­ведческие ячейки на фабриках, заводах и в колхозах, учреждениях, вузах и школах. Руководство их деятель­ностью осуществляли районные, окружные и областные бюро краеведения.

Решения IV конференции были конкретизированы X пленумом Центрального бюро краеведения (25 - 28 января 1931 г.), который констатировал наличие «классовой борьбы на фронте социалистического крае­ведения», требующей «решительного и смелого разобла­чения со стороны всех краеведных организаций и упор­ной борьбы с идеологически чуждыми и классово- враждебными элементами». Пленум указал на необхо­димость уже в 1931 г. реорганизации краеведческих об­ществ в систему бюро и краеведных ячеек и создания в каждом районе своего бюро краеведения. Кроме того, пленум предписал до 1933 г. создать в каждом районе не менее 10 краеведческих ячеек с минимальным числом краеведов до 150 человек, из которых 50% должны бы­ли составлять рабочие и колхозники.

Все это значило, что с 1930 г. отчетливо меняется политика государственной поддержки развития краевед­ческого движения в его прежних формах (хотя во мно­гих случаях эта поддержка уже давно превратилась в «сдерживание» этого движения со стороны государства) и происходит переход к политике закрытия централь­ных и местных краеведческих обществ, политике ре­прессий против краеведов, политике строительства «но­вого социалистического краеведения».