Удовлетворяй потребности других. «Плизерство»

Это – одна из базовых характеристик личности с нарушенными взаимоотношениями с едой, будь то истощенная до аменореи анорексичка, булимический пациент, убегающий в туалет после каждой еды, или компульсивный едок. В тот момент, когда мы говорим себе, что о своих потребностях мы позаботимся позднее, после того, как сделаем что-то для дру- гого, мы, фактически, признаем себя менее ценными, чем другие. Выйти на работу с темпе- ратурой – значит, признать, что потребности владельца предприятия, начальника или кли- ента важнее ваших. Вызваться помогать знакомому, даже не являющемуся вашим близким другом, ремонтировать квартиру – тоже.

Я ощущаю свою неспособность говорить «нет», когда меня просят помочь, более того, я обнаруживаю, что постоянно сам ввязываюсь в ситуации, где необходимо пожертвовать своим временем, деньгами, силами – в пользу кого-то еще.

Агнес, молодая успешная женщина рассказывала на приеме, как, переживая некую отстраненность от самой себя, выкрикнула «Я приеду, помогу тебе!» коллеге по работе, когда та пожаловалась, что закатывает в субботу большую вечеринку. «И ведь это не моя подруга, не близкая коллега, мы просто работаем в одной организации», – почти стонала она у меня на приеме, – «и представьте себе, это ведь организация, из которой меня уволили!» (она совсем недавно узнала, что ей не продлили контракт на работу, и через месяц будет вынуждена уйти). О том же говорила другая клиентка, Барбара, задумчиво размышляя, почему после занятий плаванием в клинике она который раз подряд вызывается подвезти до дома одну из участниц группы, молодую девушку, не живущую поблизости от Барбары, но вовремя пожа- ловавшуюся на машину, находящуюся в ремонте. Девушку были готовы забирать родители, но Барбара прервала их и горячо и убедительно сказала, что девушку будет привозить она. Родители были счастливы и много и долго говорили о том, какой Барбара чудесный человек. Для других – безусловно.

Даже когда речь идет о самых близких людях, чьи права на наше свободное время и энергию признаются безусловно, стоит прикинуть, каков баланс расчетов – насколько часто потребности мужа (жены) и детей оказываются важнее ваших? Если вы все вместе идете на прогулку – кто выбирает маршрут и что именно является предметом обсуждения – что будет интересно детям, куда хотел бы сходить ваш партнер или что больше бы понравилось вам? Если вы идете в кино – то как часто вы смотрите фильм, который интересен именно вам? Когда вы выбираете отпуск? Покупаете семейный автомобиль? Планируете семейный праздник? Задайте себе все эти вопросы и посмотрите, есть ли в вашей семье или близких отношениях пространство для того, чтобы удовлетворять ваши личные потребности. И вот, наконец, вы всей семьей идете в ресторан или садитесь за ужин дома. И тут вы говорите себе, тихо, неслышно: «Нет, вот уж на этот раз все будет так, как я хочу!». Чем большего вы лишаете себя в других областях, тем сильнее тенденция оторваться в области, где за вас, взрослого самостоятельного человека, никто и ничего решать не может – в области еды.

Мы привыкли видеть самопожертвования женщин, складывающих собственную моло- дость, красоту, здоровье и карьеру к алтарю семьи и детей. Это – типичный, узнаваемый пример. Скажу только, что другим, почти столь же частым примером, когда потребности других имеют более высокий приоритет, становятся мужчины – рабы собственной работы, особенно владельцы собственного бизнеса. Если семью и детей можно хотя бы пощупать, увидеть их довольные и счастливые лица, то у «дела» нет лица, это некий символ, давно уже отделившийся от своего носителя. В Голландии частный бизнес имеет длительную и проч- ную историю, владельцы семейного бизнеса здесь не редкость. Это средних лет и старше мужчины, чьи жизненные потребности – купить галстук, забрать рубашки из прачечной, оплатить счета – осуществляют жены, они же живут «исключительно ради своего дела» – клиентов, которых нужно удовлетворить, сотрудников, которыми необходимо руководить, бизнеса, который необходимо развивать… Среди таких мужчин страдающих лишним весом оказывается немало.

Признание постоянного приоритета потребностей других людей перед своими соб- ственными – это проявление крайне низкого ощущения собственной ценности. Если я ощу-

щаю свою низкую ценность, значит, любовь и признание необходимо приобретать трудом. И

«плизер» бросается совершать множественные акты самопожертвования, будучи не в силах остановиться. Не спасать никого и не помогать никому значит испытывать сильное чувство вины: мое существование ничем не оправдано. Постоянное чувство вины – характерная черта людей с нарушенным типом питания, особенно – компульсивных едоков.

Каждый раз, жертвуя своими потребностями, я причиняю себе ущерб, я повреждаюсь и испытываю, хочу я этого или нет, сильное чувство гнева. Не зная, как его выразить, пани- чески боясь потерять любовь окружающих, потому что позволил себе рассердиться, я про- глатываю свой гнев. Именно эту скрытую функцию чаще всего несут приступы обжорства у компульсивных едоков: скрыть, подавить, задушить, утопить в калориях бушующий внутри гнев.

2. Скользи! Диссоциация

Осуществляемые в многолетней перспективе, отношения человека с привычно подав- ляемым гневом с другими людьми меняются. И вот почему. Отношений без конфликтов не существует. Если моя цель – тотально избежать каких-либо конфликтов, значит, моя задача – избежать близости. Я начинаю функционировать на некотором расстоянии с близким чело- веком, как бы не касаясь его. Действительно, тогда никаких конфликтов не случается.

Поскольку я регулярно осуществляю акты насилия по отношению к собственному телу (каждому известно ощущение дурноты во всем теле, сопровождающее переедание), то с телом я также диссоциируюсь, то есть пытаюсь существовать с ним на расстоянии. Я пере- стаю ощущать, что я ем, пью, я перестаю ощущать почти что бы то ни было, кроме сильной физической боли – или блаженного ничто. Наступает состояние отстраненности от собствен- ных эмоций, сравнимое с тем, что испытывают люди, длительно принимающие сильные антидепрессанты. В подобном же состоянии находятся и дети, переживающие длительное физическое или сексуальное насилие в семье. Я здесь – но не совсем здесь, я присутствую

– но могу ничего не чувствовать.

Однажды на первичном приеме молодая женщина в ответ на вопрос, ест ли она, чтобы справиться с негативными эмоциями, совершенно искренне и простодушно ответила: «Я начинаю есть задолго до того, как может появиться какая-то эмоция, чтобы потом гаранти- рованно ничего не чувствовать».

И в этом проявляется сила переедания как мощного магического акта. Переедание – акт, позволяющий волшебным образом управлять реальностью и менять ее по своей воле. Это – не то, от чего легко отказаться. Как сказала одна из авторов крупного сайта, посвя- щенного нервной анорексии, «если бы наши усилия, направленные на поддержание худобы, направить во внешний мир, мы могли бы изменить его. Возможно, мы могли бы управлять им».

Страдающие ожирением часто жалуются на постоянную физическую боль – болят мышцы, натруженная нагрузками спина, отекшие ноги, суставы. Блаженное ничто, состо- яние истинного забытья достижимо во время актов поглощения пищи. Именно поэтому истинный компульсивный обжора обязательно переживает состояние «потери» во время актов обжорства. Шла на кухню за одной печенькой – очнулась, когда кончился пакет. Хотела взять горсть орехов – съела не помню сколько.

3. Будь совершенным! Перфекционизм

Поразительно, но к первым двум характеристикам, как будто этого недостаточно, очень часто добавляется еще и перфекционизм. К сожалению, в современном мире, где мужчины

обречены соревноваться друг с другом, а женщины – соперничать и друг с другом за мужское внимание, и с мужчинами, чтобы быть с ними наравне, перфекционизм допускает лишь два возможных сценария – победить или проиграть.

Что значит быть перфекционистом, в отличие от – быть человеком, способным на зна- чительные достижения? В чем разница? Это очень просто: будучи перфекционистом, я не оставляю себе пространства на ошибку, ее просто не может быть. Будучи перфекционистом, я полагаю, что Париж всегда стоит мессы, что вложенные усилия не имеют значения, если цель достигнута. Ведь главное – достигнуть ее. Перфекционизм – это когда результат для меня становится существенно ценнее меня самого. Вот тут мне всегда вспоминается попу- лярный в народе фильм «Чародеи» и предложенная герою Иванушке добрыми волшебни- ками мантра для прохождения сквозь стены: «Вижу цель – не вижу препятствий – верю в себя!»

Человек, психически здоровый, в определенные моменты все же способен отказаться от достижения цели, ибо она грозит отнять здоровье, разрушить отношения или просто занять собой слишком много ценных лет жизни. Перфекционисты выбирают поддерживать падающую жизненную энергию шоколадом и конфетами – и снова к цели.

Вот почему, принимая решение похудеть, так важно не только определить, какова моя конкретная цель – сколько весить в граммах, но и понять, насколько она реалистична. Иначе недостижимый совершенный образ «тонкой меня» будет преследовать нескончаемо – ведь могла же лучше, могла не 30 кг, а 35, не 25 см, а 30… Именно отсюда берутся вполне строй- ные люди, ощущающие себя толстыми.

Самый характерный пример здесь – опять-таки больные анорексией. Цель этих деву- шек – не «весить столько-то», не «стать худой, как», а «стать худее всех», «стать худее, чем сейчас». Поэтому остановиться невозможно – всегда можно весить еще меньше. Другой рас- пространенный случай – я хочу похудеть, чтобы «влезть» в «добеременные» джинсы, в сва- дебное платье, в выпускное платье… Подумайте, зачем вам это? Чтобы на минуту ощутить торжество – я ничуть не изменилась с выпускного вечера? Если вы действительно не изме- нились – беда, значит, все прошедшие годы не сумели ничему вас научить. А если все же изменились, разве может это никак не отразиться на теле? В народном фольклоре одной лишь Василисе Премудрой приходилось время от времени влезать в лягушачью шкурку – она была заколдована. Осознайте, что ваше стремление «снова весить, как в 10-м класса»

– это фантазия о том, чтобы снова быть, как в 10-м класса – юной, легкой, стройной, безза- ботной. Ностальгия и даже грусть по прошедшим временам – понятное переживание, но вот единственная женщина, которой удалось не измениться с 10-го классе, – ваша кукла Барби. Потому что она пластмассовая.

4. Не теряй ни минуты! Суета

В начале работы нашего Экспериментариума я попросила вас вести два параллель- ных дневника – записывать съеденное и выпитое и записывать коротко собственные эмоции в течение дня. Я объяснила: эти материалы являются бесценными на определенном этапе нашей работы.

Но есть нечто, о чем я не сказала. Это задание – еще и тест.

Безусловно, среди читателей есть те, кто через пару дней забросил вести дневник (сей- час вы испытали смущение и чувство вины, я полагаю). Нет, я не буду вас корить. Поду- майте, почему вы его забросили – при условии, конечно, что вы отнеслись к эксперименту серьезно и вам действительно интересен результат? Остановитесь сейчас, не читайте это – ответьте себе на вопрос, почему?

СТОП

Я почти уверена, что знаю ответ. Вы сказали себе: «Мне некогда». И, скорее всего, это была правда. Страдающие расстройствами пищевого поведения люди часто рассказы- вают, что, присев, наконец, вечером отдохнуть, вдруг замечают комочек пыли под шкафом и вскакивают, чтобы пропылесосить, или вспоминают о белье, которое необходимо закинуть в стиральную машину, неоконченном отчете или незашитом свитере. На работе и дома они вертятся словно белка в колесе, оказываясь способными просто лечь и отдохнуть, только если у них действительно высокая температура или сломана нога.

Свободное время не является само собой разумеющейся частью дня – его необходимо заслужить, а заслужив, использовать продуктивно и с пользой для общества. Вот почему крайне эффективные методики терапии компульсивного переедания, основанные на рефлек- сии, осознавании и медитации, так часто проваливаются при попытке практиковать их само- стоятельно. Я не могу ощутить, что делаю что-то ценное и значимое для себя, я позволяю себе «заниматься ерундой», каковую нельзя оценить в перемытых тарелках или пропылесо- сенных сантиметрах.

5. Не дай хорошему шанс! Иррациональные негативистичные убеждения

Бессознательное компульсивных едоков переполнено негативными убеждениями о самом себе, своего рода заклинаниями на неудачу, неуспех, некрасоту. В голове каждого такого человека гнездятся прямо-таки клубки подобных мыслей – я непривлекательна, я недостаточно умен, я неталантлив. Я не знаю, что мне делать с моей жизнью, я неудач- ник, я плохая мать и жена, никудышный отец или специалист. Все это – проявление низкой самооценки, о которой мы уже говорили. Красивое мускулистое тело становится не только целью, но и символом. Каким-то совершенно иррациональным образом я убежден, что я стану «о’кей», если мое тело будет «о’кей». Стану стройной и красивой – почувствую себя хорошей дочерью, матерью или женой. А до того – ни-ни. Из этого качества вытекает одно, крайне неприятное, в том числе для тех, кто занимается лечением этих расстройств, след- ствие.

Компульсивному обжоре невозможно сделать комплимент так, чтобы он услышал его,

«пропустил внутрь». Пациенты так и говорят (благо, в голландском языке есть такое выра- жение) – это не попадает внутрь меня. Часто хорошие слова обо мне вызывают у меня лишь ощущение неловкости, растерянности – что мне делать-то с этой информацией? Я прекрасно знаю, что мне сделать с информацией о том, как я плох, – опыт есть, а вот что мне делать с тем, что я хорош? Куда девать руки, ноги, глаза? Можно улыбаться или не стоит? В кри- тических случаях позитивная обратная связь вызывает приступы острой подозрительности («Вы говорите это мне, потому что должны, вам платят за это зарплату, либо вы хотите от меня что-то получить»), раздражения и злости.

Я помню, как одна из клиенток, услышав, что я нахожу ее усилия в программе значи- тельными, расплакалась, но не от благодарности или облегчения, а потому что это был един- ственный легитимный способ выразить свой гнев, не причинив мне физического ущерба. Последующие четверть часа она полушепотом кричала на меня, о том, что я говорю то, что должна говорить, и что она не верит ни одному моему слову, что этого – не может быть. Ее стиснутые побелевшие губы и прищуренные глаза выражали такую невыносимую ярость, что хотелось подсунуть ей подушку – попинать, но было страшновато получить в челюсть.

Это далеко не все черты, но, пожалуй, самые важные. Именно исследованию самого себя на этот предмет посвящено следующее задание, а продолжение – следует.

Глава 10 Жир и родня

Иногда, встречая людей со значительным лишним весом, приходится слышать: «Вам- то о чем беспокоиться, у вас же нет лишних 30 кг и диабета!» И даже: «Как они (худые) могут нас понять, если они не были в нашей шкуре!» На самом деле это не вполне справедливо.

Если перед вами проходит худая женщина, это совершенно не значит, что у нее здо- ровые взаимоотношения с едой и телом. Состояние «анорексии под контролем» – ситуа- ция, когда волевая и целеустремленная женщина хронически ограничивает себя в еде, чтобы сохранить фигуру, – назвать здоровым сложно. А ведь так живет довольно большой про-

цент современных женщин, и лишь небольшой процент из них работает в индустрии моды. Из проходящих мимо нас по улице десяти стройных женщин как минимум семь не могут похвастаться стабильными взаимоотношениями с едой. 1 из 10, и правда, будет «настоящая худышка» – она ест просто ради насыщения и только когда голодна, иногда – ради удоволь- ствия, ей нравится ее тело и излишества не меняют его сильно и надолго. Остальные раз- делятся на группы «толстых-толстых» и «тонких-толстых». «Тонкие-толстые» – это люди, зависимые от страха поправиться. Часть из них будет истощать себя до кахексии и станет анорексиками, часть будет осваивать искусство объедаться и выводить пищу из организма любым доступным способом. Это булимики. Они могут быть стройными и даже истощен- ными, но психически эти люди толстые всегда. Другими они себя не видят. Еще половина будут так называемые «толстые-толстые». Это люди, которые испытывают приступы обжор- ства или переедают, но не избавляются от еды мгновенно, как булимики. Их обжорство при- водит к лишнему весу, который вызывает попытки снова и снова похудеть.

А мы попробуем обратиться к корням и разобраться – каким образом формируется пищевое поведение, почему мы бессознательно выбираем

«неправильное» пищевое поведение как метод решения психологических проблем?

В основе нарушений пищевого поведения всегда лежит зависимость. Либо зависи- мость от определенного образа тела, как у больных анорексией и булимией, либо зави- симость от собственно процесса поглощения пищи, т. е. компульсивное поведение, как у бинджеров и компульсивных обжор. На сегодняшний день исследователям очевидно, что определенная физиологическая предиспозиция к зависимости у человека есть – некоторые дети более чувствительны к развитию зависимостей, другие – более устойчивы. Но все-таки наиболее важным фактором остается детский опыт.

Нарушенные семейные системы можно разделить на 4 типа: достигаторы, оцениваю- щие, спутанные и дистантные. Применяя эту классификацию к непосредственной практике, я могу сказать, что абсолютно все встречавшиеся мне люди с нарушенным типом питания нашли в ней свое место. Для меня проверка непосредственной клинической практикой – важный признак того, что система работает.

Если ваш детский опыт развивался внутри одной из таких систем, то, как результат, у вас не было возможности научиться эффективно решать эмоциональные проблемы и опыта того, как строить адекватные человеческие отношения, вы не получили. Возможно, в семье вам недоставало принятия и одобрения, возможно, вы даже переживали эмоциональное или физическое насилие. Это приводит к тому, что в попытке выжить и сохранить цельность психики ребенок развивает, «отращивает» себе «фальшивое Я» – еще одну ложную иден- тичность, которая не хочет того, чего хотеть не следует, не плачет, ибо родителей это огор- чает, и не радуется – ибо у бабушки болит голова от твоих прыжков до потолка. «Фальшивое Я» всегда крайне удобно для окружающих. Мешать оно начинает обычно уже в подрост- ковом возрасте и позднее, когда для человека наиболее актуальными становятся вопросы

«Кто я?» и «Какой я?». Для описываемого нами ребенка ответ на эти вопросы один: «А это

– вообще не Я!» Вместо поиска собственной идентичности – протест, война, экстремаль- ное, иногда даже девиантное поведение. Но бывает и так, что сила родительских запретов настолько велика, что и подростковый, и юношеский возраст проходят условно-благопо- лучно. Проблемы разражаются обычно уже на «личном фронте», т. е. когда взрослая дочь или сын оказываются не в состоянии отделиться от родительской семьи и создать собствен- ную или испытывают трудности профессиональной самореализации и сложности во взаи- моотношениях с собственными детьми.

Итак, рассмотрим 4 типа нарушенных семейных систем.