Доникейское богословие. Субординационизм и его представители.
Все догматы и верования Церкви, являясь выражением Откровения вечного Бога, формировались, однако, в рамках тех или иных исторических условий. Поэтому исследование особенностей древнецерковного богословия немыслимо вне связи с историческими предпосылками. «Богословие святых отцов никогда не было отвлеченным рассуждением на религиозные или философские темы. Оно всегда тесно связано с жизнью Церкви, и особенности этой жизни определяют направление в развитии святоотеческой мысли» [6, 237].
Первые три века христианства являются временем основания Церкви и ее постепенного распространения. Не смотря на то, что в этот период Церковь испытала на себе ненависть всего внешнего мира, пережила жесточайшие го- нения со стороны языческого государства, терпела угрозы со стороны ересей и расколов, она сохранила святость и единство. « При этом Церковь раскрыла свое учение, воспользовавшись всеми добрыми и приемлемыми элементами культурного мира, облагородив их » [3, 49].
I. Мужи апостольские.
Доникейская эпоха включает в себя несколько этапов развития христианского богословия, которые имеют свои характерные особенности. И первым необходимо выделить период, следующий за проповедью святых Апотолов. Архимандрит Киприан Керн определяет четыре основных индивиду-альных признака, характеризующих это время: апостольская живая традиция, эсхатологические чаяния, харизматичность и отсутствие богословско-догматических интересов [2]. Однако, по-поводу последнего признака, отец Киприан тут же добавляет: «Не следует упрощать христианскую проповедь до "простачества," примитивизма; нужно только помнить о том, что первенствующая
церковь дала ап. Павла, образованнейшего человека своего времени, фило-софию и богословие которого не могут исчерпать и по сей день века святоотеческого толкования и сотни фолиантов философских исследований» [там же].
Проф. Н. И. Сагарда так характеризирует письменные произведения мужей апостольских: «Их стиль безыскусственный; недостаёт научного порядка в расположении материала и системы в их учении. Они гораздо более простые свидетели веры, чем богословы… Но хотя они обнаруживают недостаток в отчётливости понятий и силе изложения, однако это в полной мере возмещается той простотой, которая составляет очаровательную сторону их посланий.
Если они не имеют точности научного духа, то они свободны и от его сухости. Внутренние качества этих посланий обеспечивают им уважение, которое совершено не пропорционально их литературным достоинствам» [4, 92].
Почти все сочинения послеапостольского периода «были написаны по определённым поводам, поэтому в них невозможно найти полное изложение всего церковного вероучения» [6, 55]. Однако, согласно Писареву, «религиозная концепция мужей апостольских в конечном итоге сводится к трем главным вопросам религиозной интуиции – христологии, экклесиологии и эсхатологии» [цит. по 5].
Следует обратить особое внимание на христологию мужей апостольс-ких. Это позволяет увидеть, что уже святые отцы раннехристианского периода заложили богословскую основу для будущего развития данной науки. Особенно чёткие христологические выражения в посланиях святого Игнатия Богоносца. Например, о Божестве Сына Божия и единстве во Христе двух природ: «Для них есть только один врач, телесный и духовный, рождённый и нерож- дённый, Бог во плоти, в смерти истинная жизнь, от Марии и от Бога, сперва подверженный, а потом не подверженный страданию, Господь наш Иисус Христос» (Послание к Ефесянам, гл. 7) [1, 103].
О вечности Сына Божия св. Игнатий пишет в послании к Магнезийцам: «Един есть Бог, явивший себя чрез Иисуса Христа, Сына Своего, Который есть слово Его вечное, происшедшее не из молчания» (гл. 8) [там же, 112]. Об этом же пишут св. Климент Римский и псевдо-Варнава.
Важной чертой раннехристианских сочинений является также наличие в них ясного представления о спасении через искупительный подвиг Христа. Ввиду опасности ереси докетов древней Церковью было раскрыто учение об истинном воплощении Сына Божия, страданиях, смерти и воскресении.
II. Апологеты.
Период, непосредственно примыкающий ко времени мужей апос-тольских, ознаменован появлением нового жанра церковной письменности – апологии. Развитие данного стиля церковной литературы обусловлено своеобразием исторического фона рассматриваемого периода. «Успех христианского Благовествования вызвал естественную реакцию язычества, которая шла, так сказать, по трем "каналам": государственного неприятия религии Христовой, оппозиции ей со стороны языческой интеллигенции и непонимания ее в массе языческого "плебса". К этому добавлялась уже ставшая традиционной враждебность иудаизма к Церкви Христовой. Взаимодействие данных четырех "реакционных факторов" и определило во многом задачи ранней христианской апологетики» [5].
Профессор Н. И. Сагарда пишет, что в произведениях апологетов «должно видеть начало целого ряда разветвлений богословской литературы, которые в позднейшие стадии развития образовали формальные дисциплины богословия в широком смысле слова… Поэтому необходимо признать, что церковная литература II века была не только обширна, но и многостороння: она одновременно удовлетворяла разнообразным потребностям времени – и защите христианства против языческого государства и общества, борьбе с гностицизмом и монтанизмом, и назревавшим вопросам внутри-богословской и внутрицерковной жизни» [4, 269].
Следует заметить, что апологеты, используя термины и понятия классической культуры, по-разному относились к греко-римской науке и философии. «Апологеты восточного и африканского происхождения были более непримиримы ко всей греко‑римской культуре, чем коренные греки и римляне. Татиан, св. Феофил Антиохийский, Ермий и Тертуллиан критически и резко отзывались об античной философии, науках и искусстве. Они утверждали, что христианам нечему учиться у язычников. Напротив, св. Иустин, Климент Александрийский и Ориген говорили, что греческая философия и науки содер-жат много ценных сведений, необходимых для достижения высшего знания. Христианам необходимо их изучать, ибо все имеющееся в них истинное заим-ствовано у восточных мудрецов, знавших открытые Богом истины» [6, 57].
Важным шагом на пути к философскому пониманию христианства в период апологетов стало учение о Логосе. «Христианские апологеты ставили своею целью оправдать христианское учение не только как согласное с наиболее ценными выводами греческой философии, но и как превышающее по свое-му содержанию и происхождению. Ничто не было пригодно для этой цели, как идея Логоса, и апологеты тем увереннее воспользовались ею, что самый термин Логоса для обозначения Сына Божия ещё ранее их был реципирован в евангелии Иоанна» [7, 6].
Подробно учение о Логосе изложено в творениях выдающегося апологета святого Иустина Философа. Логос у св. Иустина – посредник между Богом и миром. Логос творит мир и промышляет о мире. «Святой Иустин утверждает, что, хотя Логос во всей полноте явился только во Христе, семя Логоса было посеяно во всём человечестве задолго до пришествия Христа Спасителя. В каждой человеческой душе живёт это семя. Разум (логос) человека и есть семя Логоса» [6, 79].
Пока ещё не видно чётко сформированного учения о св. Троице, потому что «учения о св. Духе апологеты касаются лишь стороной и вообще не об-ращают на него большого внимания, – и на первый план выдвигают не троичность Божества, но единство Его, защищают и раскрывают учение о Божест-венной монархии» [7, 3]. Объясняется это спецификой философских запросов эпохи. Философские запросы сыграли и свою отрицательную роль. Отдавая дань философии своего времени и используя философское, а не библейское понятие о Боге, апологеты неизбежно приходили к тому, «чтобы признать Ло-гос началом меньшим и низшим по сравнению с абсолютным Богом» [там же, 12].
Ещё одной характерной чертой богословия апологетов является настойчивое утверждение трансцендентности Бога. Бог абсолютен и непознаваем без Его Откровения, а потому необходима чистота сердца человека, потому что Бог не открывает Себя тем, кто не очищается от греховной скверны, затемняющей способность познавать Бога [6, 100].