Периодизация истории Западно-русской митрополии

Историю Западно-русской митрополии следует изучать по периодам, взяв за основную схему, предложенную митрополитом Макарием (Булгаковым). Согласно этой схеме, время от момента разделения до Брестской унии подразделяется на четыре перио­да. Время от заключения унии до воссоединения с Московским патриархатом мы предлагаем подразделить на три периода. Ито­го, семь периодов, образующих семь основных тем нашего кур­са: 1) Борьба Православия с латинством и неудачные попытки унии (1458-1503); 2) Спокойное состояние Православия, лишь изредка нарушающееся борьбою с латинством, без активных по­пыток к унии (1503-1555); 3) Борьба Православия с иезуитами и протестантством и новые усиленные попытки к унии (1555-1589); 4) Введение унии (1589-596); 5) Гонение на Православие и борьба за восстановление православной иерар­хии (1596-1620); 6) Борьба за признание законности Правосла­вия в Польском государстве и укрепление Православия при Пет­ре Могиле (1620-1627); 7) Борьба за воссоединение с Московс­ким патриархатом (1627-1686).

Как видно из схемы, основным содержанием истории запад­но-русской митрополии была непрерывная борьба за выживание Православия, что было следствием активного проникновения ка­толицизма.

Сравнительное положение Православия и католичества

В Литовской Руси

(В основу дальнейшего изложения положены в основном материалы митр. Макария (Булгакова). См. митр. Макарий История Русской Церкви., т. X, СПб., 1879, т. XII, СПб., 1883).

Государи Литвы всегда исповедовали римскую веру. И пра­вославию здесь суждено было выдерживать непрерывную борьбу с католицизмом.

Литовское великое княжество состояло преимущественно из русских областей. Во всех этих древних русских областях су­ществовала вера православная и существовала уже целые века, следовательно успела укорениться глубоко и прочно, ее исповедывали как простой народ, так и все дворянство и князья - потомки удельных русских князей, здесь некогда княживших и в коренной Литве Православная Церковь имела немало последова­телей не только в низших слоях общества, но и между знатными княжескими родами, происходившими от детей вел. князей ли­товских Гедимина и Ольгерда. В самой Вильне, столице Литвы, еще к концу XV века целая половина жителей были православ­ные, хотя преимущественно из русских поселенцев. И литовская православная митрополия заключала в себе при начале периода девять епархий и епархий древних. Что же представляла собою тогда в литовском великом княжестве церковь латинская? Это была церковь очень юная и очень немноголюдная. Утвердилась она здесь только к концу XIV и в начале XV века при Ягелле и Витовте. Учреждались одна за другою и латинские епархии: в Киеве (1350), Галиче или Львове (1361-1375), Вильне (1388), Перемышле (1390), на Жмуди (1417), в Луцке (1428); но учреж­дались более с целью пропаганды, чем по многочисленности паствы. Киевская, например, епархия считала у себя даже в половине XV века только семь костелов, а жмудская в поло­вине XVI века только 34 костела. Во всем же Великом княжест­ве Литовском около половины XVI века, по свидетельству самих латинских писателей было до 700 парохий, или приходских кос­телов, тогда как православных церквей (например) в одном лишь новгородском воеводстве было более 650 и во владениях одного князя К. К. Острожского более 600, по свидетельству ла­тинских же писателей. А перед введением унии в Литве по сви­детельству тогдашних членов Львовского братства, по всей ли­товской Православной митрополии числилось восемь епархиаль­ных архиереев и "попов русских 11 тыс.", следовательно, нем­ногим менее и церквей.

Православные епископы и митрополит пользовались в Литве только церковною властью и значением, но вовсе не допуска­лись к участию в гражданских делах и государственных; ла­тинские иерархи, напротив, особенно виленский, были ближайши­ми советниками великого князя и короля, заседали в сенате и оказывали сильнейшее давление на решение вопросов правитель­ственных. Как ни многочисленно было сравнительно правос­лавное монашество в Литве, оно не подготовляло и в достаточ­ном числе не выделяло из среды своей лиц, которые бы посвя­щали себя исключительно делу проповеди на защиту правосла­вия, на борьбу за него; напротив, латинское монашество в Литве преимущественно из орденов, имевших целью поддержание и распространение католицизма; довольно поименовать здесь одних иезуитов. Но самая главная сила католиков в Литве, да­вавшая им решительный перевес над православными, заключалась в государе.

Литовские государи по отношению к Православной Церкви действовали двулично. С одной стороны, они ясно видели, что их великое княжество есть не столько литовское, сколько русское. Русские православные составляли в нем громадное большинство населения, русская народность и язык имели преобладающее значение. На русском языке говорили сами литовцы в своих сношениях с русскими. На нем, преимущественно, со­вершались акты и договоры, общественные и государственные, писались просьбы гражданами, давались грамоты и привилегии королям, обнародовались законы. На русском языке были составлены и изданы даже литовские Статуты, и только на нем одном происходило судопроизводство во всех владениях Литвы. В среде русского и литовско-православного населения находились многие знатные фамилии из прежних князей, господствовавших б крае; некоторые из них состояли в довольно близком родстве с самими великими князьями Литвы, другие владели огромными имениями, целыми почти уделами и содержали собственные дружины; из этой среды не раз являлись именитые государственные сановники и славные воины, оказывавшие великие услуги всему отечеству.

Из всех православных князей вел. кн. Литовского самые близкие великому князю-королю по родству были князья Олельковичи-Слуцкие, а самые богатые едва ли не князья Острожские. При К. К. Острожском княжество. Острожское заключало в себе 35 городков и местечек и 671 селение кроме тех, которые розданы были во владение церквам, монастырям и архиереям и занимало значительную часть нынешней волынской и некоторые части киевской и подольской губерний. Ежегодные доходы князя простирались до 10 миллионов польских злотых (ок. 1800000 серебр. рублей). При дворе его служил маршалом один из знатных панов, получавший по 70 тыс. злотых жалования и находилось в качестве придворных членов до 2 тыс. других панов русских и польских (бояр и шляхты). И во всем этом княжестве, имевшем более 800 православных церквей, находилось два костела и два ксендза даже в начале XVII века.

К тому же православные русские литовского государства имели за собою еще русских московского государства и, в случаях нужды, могли находить для себя не только нравственную, но и физическую опору в православном московском государе. Очень понятно, что литовско-польские короли не могли отно­ситься к своим подданным православной веры, по крайней мере, наружно без должного внимания и справедливости. И вот, мы видим, что все эти государи, при самом вступлении своем на престоле изрекали клятвенное обещание сохранять права и при­вилегии всех своих подданных не только римской веры, но и русской, (как уже тогда называли в Литве православную веру в отличие от латинской); все подтверждали и ограждали и цер­ковные и имущественные права русских митрополита, еписко­пов и прочего духовенства; давали жалованные грамоты русским церквам и монастырям на построение или восстановление и об­новление их, на их земли и вотчины, прежние и новые, на ох­ранение их от обид и притеснений, так что при рассматривании одних этих грамот можно подумать, будто Православная Церковь в Литовском государстве пользовалась совершенным покрови­тельством правительства. Но, с другой стороны, литовские го­судари позволяли себе по отношению к ней и совсем иного рода действия. Сами они были католики... и как государи они не могли благоприятствовать православной вере в среде своих русских подданных; потому что она постоянно влекла их к Моск­ве, тогда как литовским государям, напротив, желательно было всячески отклонить их от Москвы и сблизить с прочими своими подданными. С этой-то преимущественно целью еще Ольгерд и Витовт пытались дать своим русским подданным особого первосвятителя и совершенно отделить их от московской митрополии. Нечего потому удивляться, если литовские государи, дававшие столько льготных грамот православным своим подданным и пра­вославному духовенству, издавали также и враждебные им пос­тановления и, по временам, то лишали православных права за­нимать высшие должности в государстве, то запрещали им строить и даже возобновлять свои церкви, то отнимали у них церк­ви и отдавали латинянам, то стесняли православных в торжест­венном отправлении их праздников и священнослужителей, то уничижали самую веру православную, называя ее даже в офици­альных бумагах схизмою, а православные храмы синагогами, то допускали открытое насилие православных для привлечения их к покорности папе.

Ничем, однако же столько короли не наносили вреда пра­вославию в своем государстве, как злоупотреблением усвоенно­го ими себе права "патронатства" по отношению к Православной Церкви и, в частности, права "подавания" архиерейских в ней кафедр, монастырей и церквей. В литовских епархиях еще до отделения их от московской митрополии избрание епископов со­вершалось уже не так, как в московской митрополии, не собо­ром иерархов по изволению великого князя, а самим королем при участии князей, бояр, священников и всего люда той епархии, для которой избирался архипастырь. Мало-помалу участие местного духовенства и мирян в избрании епархиальных архиереев почти прекратилось и назначение последних перешло в исключительную власть литовско-польских королей, которые допускали при этом ходатайства только своих сенаторов и дру­гих знатных лиц и вообще дворянства. Пользуясь таким важным правом, короли иноверцы раздавали архиерейские кафедры, большею частью, не духовным лицам, способным к святительско­му служению, а светским, искавшим только захватить в свои руки архиерейские имения и раздавали иногда в виде награды за какие-либо заслуги, военные или гражданские, иногда по ходатайству сильных особ, нередко прямо за деньги. Случа­лось, что еще при жизни престарелого епископа король предос­тавлял его епархию какому-либо шляхтичу, который по смерти епископа тотчас и вступал в управление ею и управлял нес­колько лет, вовсе не принимая на себя священнического сана и только называясь нареченным епископом. Случалось, что король давал право на какую-либо архиерейскую кафедру разом двум светским лицам, которые потом и вели из-за нее открытую борьбу.., Точно также поступали литовские государи с правос­лавными монастырями и церквами, находившимися под их непос­редственным патронатством. Большею частью они предоставляли настоятельство в этих монастырях не монахам, но мирянам, ко­торые иногда обязывались вступить в монашество, иногда и не обязывались и, продолжая жить в мире, правили монастырями чрез свих как бы наместников-иноков, сами же властно распо­ряжались монастырскими вотчинами. А очень нередко короли от­давали как свои монастыри, так и церкви со всеми их имениями прямо в арендное содержание на несколько лет или в пожизнен­ное владение то духовным, то мирским людям, даже латинского исповедания. Примеру короля следовали князья, бояре и вообще паны, имевшие под своим патронатством православные монастыри и церкви. Некоторые из этих патронов - между ними были и иноверцы вместо того, чтобы заботиться о своих монастырях и церквах, об их устройстве и благосостоянии и подсоблять им, сами только пользовались их имениями или отдавали эти имения в аренду другим и доводили их до совершенного разоре­ния. Они предоставляли себе в то же время право по совершен­ному произволу принимать и удалять приходских священников и монашествующих к крайнему стеснению епархиальной власти. Та­кой порядок, вернее, беспорядок в раздаче архиерейских ка­федр и управлении монастырями и церквами продолжался в ли­товской православной митрополии в течение всего периода и имел самые гибельные для нее последствия. Это была страшная внутренняя язва, которая незаметно подтачивала самые главные силы Церкви и неизбежно вела к ее расслаблению и изнеможе­нию. У Церкви отнята была даже возможность иметь достойных архипастырей и духовных вождей и борцов, которые бы ревност­но и мужественно отстаивали ее православие и права; ей дава­ли таких святителей, которые преследовали преимущественно собственные интересы и из-за личных выгод способны были по­жертвовать всем. К этим-то злоупотреблением своей власти назначать православных архиереев и распоряжаться православ­ными монастырями, этим-то постепенным ослаблением и обессили­ванием Православной Церкви литовские государи несравненно более, нежели другими мерами, подготовили в своем государс­тве для латинян победу.

Право "патронатства" и, в частности, право "подаванья" основывалось на владельческом праве. Литовские государи признавали себя верховными владельцами и государями всех зе­мель Великого княжества Литовского, следовательно, и всех находившихся в нем земель и имений церковных, которые при­надлежали кафедрам православных архиереев, православным мо­настырям и церквам. На этом основании литовские государи усвояли себе право подавать или раздавать по своему усмотрению архиерейские кафедры, монастыри и церкви и считаться их пат­ронами, почему и называли себя "верховными подателями столиц (столов-кафедр) духовных и всех хлебов духовных", также "верховными подавцами и оборонцами церквей Божиих" и т.д. Впрочем, по отношению к монастырям и церквам право подавания было ограничено: они пользовались этим правом по отношению только, во-первых, к тем монастырям и церквам, которые нахо­дились в их собственных королевских имениях и, во-вторых, к тем, которые находились вообще на государственной террито­рии. По примеру своего государя и все прочие землевладельцы, как светсткие, так и духовные, усвояли себе право патронатс­тва и подавания по отношению ко всем тем монастырям и церк­вам, которые находились в их имениях. Наконец, король неред­ко жаловал право патронатства и подаванья по отношению к мо­настырям и церквам, находившимся в его собственном государс­твенном распоряжении, не только частным лицам, светским и духовным, но и целым обществам того или другого города и церковным братствам.

Начало разделения

Ученик Исидора Григорий Болгарин был рукоположен в мит­рополиты униатским константинопольским патриархом Григорием Маммой в Риме в 1458 году и был принят королем Казимиром. Как складывались его отношения с православным духовенством и народом в Литовской Руси известно мало. В 1484 году один из литовских епископов, Евфимий брянский (или черниговский) по­кинул свою епископию и Литву и "прибежал" в Москву, где по­лучил Суздальскую епархию.- Но до 1464 года он, очевидно, признавал Григория, как остальные епископы. Опорой Правосла­вия были, прежде всего, православные князья, сознававшие свое достаточно независимое положение, и среди них киевс­кий' князь Симеон Олелькович, скончавшийся в 1471 году.

Даже при номинальном признании Григория со стороны епископата и клира уния не имела никакой опоры в народе. Че­рез 10 лет после прибытия Григория (т. е. в 1468 году) король Казимир написал к папе Павлу II, что в Литве и соединенных с нею русских областях обитает "великое множество еретиков и схизматиков", т.е. православных и что "число их со дня на день возрастает".

Таким образом, пропаганда унии в этот момент терпела полную неудачу. Не помогли и бернардинские монахи, присылав­шиеся в Литовскую Русь папой для пропаганды унии. Дело кон­чилось тем, что сам митрополит Григорий покаялся и вернулся в Православие. Это произошло в 1470 году. Константинополь­ский патриарх Дионисий I принял Григория и признал его мит­рополитом всея Руси. Возвращение Григория, будучи отрадным событием, вызвало новые осложнения в отношениях между Моск­вой и патриархом. Не признавая автокефалии Русской Церкви, патриарх надеялся через Григория восстановить свою власть над Русской Церковью. В ответ Москва отвергла не только Гри­гория, но и патриарха. В 1472 году митрополит Григорий скон­чался.

После смерти митр. Григория положение с возглавлением и управлением Церкви в Литовской Руси осталось неопределенным. Казимир не хотел, конечно, возвращать управление митрополи­ту, находящемуся в Москве, но и насаждать унию насильственными методами он не мог и к папе не обращался. Управление митрополией было передано нареченному митрополиту. Мисаилу, епископу Смоленскому. Мисаил происходил из рода князей Друцких-Соколинских (по другим сведениям, из рода Поструцких). В 1456 году Иисаил приезжал в Москву за иконой Божией Матери Смоленской. Поэтому он был известен митрополиту св. Ионе, ко­торый хвалил его за стояние в Православии, однако, потом Ми­саил признал Григория. Его наречение в митрополиты состоя­лось не раньше 1475 года. Возможно, оно было задержано коро­лем. Мисаил обладал личным благочестием: так, он соорудил монастырь во имя Св. Троицы, на который истратил часть своего наследства. Однако, став нареченным митрополитом, попал под давление католиков и короля, которые желали восстановления унии. То, что такое давление было, видно из некоторых дейс­твий короля. Так, еще в 1471 году, после смерти православно­го князя, киевского наместника Симеона Олельковича, Казимир назначил католика литовца Гаштольда, не взирая на протесты киевлян. В 1476 году Мисаил направляет к папе Сикету IV "епистолию", подписанную из духовных лиц только им и двумя архимандритами, из чего следует, что Церковь его не поддер­живала в этом предприятии, а лично Мисаил вряд ли был распо­ложен к унии. В "епистолии" говорится о притеснениях от ла­тинян, что и объясняет появление самого послания с его про­шениями об унии. Однако, нет никаких сведений о том, что па­па ответил Мисаилу. Во всяком случае, воссоединения Мисаила с Римом не произошло. Вместе с,тем, Мисаил не получил и бла­гословения константинопольского патриарха Рафаила. Мисаил так и остался только нареченным митрополитом до своей кончи­ны в 1480 году.

Со смертью Мисаила неурядицы на кафедре Литовской мит­рополии возобновились. Константинопольский патриарх Рафаил рукоположил в митрополиты тверского выходца Спиридона-Савву около 1480 года. Получив сан, Спиридон отправился в Литву. Однако, Казимир написал к папе Павлу II, что в Литве и соединенных с нею русских областях обитает "великое множество еретиков и схизматиков", т.е. православных и что "число их со дня на день возрастает".

Таким образом, пропаганда унии в этот момент терпела полную неудачу. Не помогли и бернардинские монахи, присылав­шиеся в Литовскую Русь папой для пропаганды унии. Дело кон­чилось тем, что сам митрополит Григорий покаялся и вернулся в Православие. Это произошло в 1470 году. Константинополь­ский патриарх Дионисий I принял Григория и признал его мит­рополитом всея Руси. Возвращение Григория, будучи отрадным событием, вызвало новые осложнения в отношениях между Моск­вой и патриархом. Не признавая автокефалии Русской Церкви, патриарх надеялся через Григория восстановить свою власть над Русской Церковью. В ответ Москва отвергла не только Гри­гория, но и патриарха. В 1472 году митрополит Григорий скон­чался.

После смерти митр. Григория положение с возглавлением и управлением Церкви в Литовской Руси осталось неопределенным. Казимир не хотел, конечно, возвращать управление митрополи­ту, находящемуся в Москве, но и насаждать унию насильствен­ными методами он не мог и к папе не обращался. Управление митрополией было передано нареченному митрополиту. Мисаилу, епископу Смоленскому. Мисаил происходил из рода князей Друцких-Соколинских (по другим сведениям, из рода Поструцких). В 1456 году Иисаил приезжал в Москву за иконой Божией Матери Смоленской. Поэтому он был известен митрополиту св. Ионе, ко­торый хвалил его за стояние в Православии, однако, потом Ми­саил признал Григория. Его наречение в митрополиты состоя­лось не раньше 1475 года. Возможно, оно было задержано коро­лем. Мисаил обладал личным благочестием: так, он соорудил монастырь во имя Св. Троицы, на который истратил часть своего наследства. Однако, став нареченным митрополитом, попал под давление католиков и короля, которые желали восстановления унии. То, что такое давление было, видно из некоторых дейс­твий короля. Так, еще в 1471 году, после смерти православно­го князя, киевского наместника Симеона Олельковича, Казимир назначил католика литовца Гаштольда, не взирая на протесты киевлян. В 1476 году Мисаил направляет к папе Сикету IV "епистолию", подписанную из духовных лиц только им и двумя архимандритами, из чего следует, что Церковь его не поддер­живала в этом предприятии, а лично Мисаил вряд ли был распо­ложен к унии. В "епистолии" говорится о притеснениях от ла­тинян, что и объясняет появление самого послания с его про­шениями об унии. Однако, нет никаких сведений о том, что па­па ответил Мисаилу. Во всяком случае, воссоединения Мисаила с Римом не произошло. Вместе с тем Мисаил не получил и бла­гословения константинопольского патриарха Рафаила. Мисаил так и остался только нареченным митрополитом до своей кончи­ны в 1480 году.

Со смертью Мисаила неурядицы на кафедре Литовской мит­рополии возобновились. Константинопольский патриарх Рафаил рукоположил в митрополиты тверского выходца Спиридона-Савву около 1480 года. Получив сан, Спиридон отправился в Литву. Однако,Казимир написал к папе Павлу II, что в Литве и соединенных с нею русских областях обитает "великое множество еретиков и схизматиков", т.е. православных и что "число их со дня на день возрастает".

Со смертью Мисаила неурядицы на кафедре Литовской мит­рополии возобновились. Константинопольский патриарх Рафаил рукоположил в митрополиты тверского выходца Спиридона-Савву около 1480 года. Получив сан, Спиридон отправился в Литву. Однако, король Казимир не был расположен принимать митропо­лита, навязанного ему Константинополем. Казимир арестовывает Спиридона и держит его в тюрьме до 1482 года. Спиридон напи­сал послание великому князю Ивану III в Москву, но не полу­чил поддержки. Тем не менее, когда ему удалось освободиться из тюрьмы, Спиридон направляется в Москву. Но в Москве был король Казимир. Он не был расположен, принимать митропо­лита, навязанного ему Константинополем. Казимир арестовывает Спиридона и держит его в тюрьме до 1482 года. Спиридон напи­сал послание великому князю Ивану III в Москву, но не полу­чил поддержки. Тем не менее, когда ему удалось освободиться из тюрьмы, Спиридон направляется в Москву. Но в Москве был

а письменно дать обязательство: "Нам его дочери (т.е. Елены) не нудить к римскому закону, держит она свой греческий закон". Елену отправили в Литву с подробной инс­трукцией на будущее, в которой, в частности, говорилось: "В латинскую божницу не ходить, а ходить в свою церковь, если захочет посмотреть латинскую божницу или монастырь латинс­кий, то можно посмотреть один раз или дважды". Во всех горо­дах, через которые Елена проезжала, она должна была заезжать в соборные церкви и служить молебны. От Александра Иван требовал, чтобы он "велел бы нашей дочери поставить церковь нашего греческо­го закона на переходах у своего двора, у ее хором, чтобы ей было близко в церковь ходить..." Но уже сразу по прибытии Елены в Вильно начались недоразумения.. Предполагалось, что в венчании будет участвовать наравне с католическим епископом и митрополит Макарий с православным духовенством. На деле только один священник, сопровождавший Елену., участвовал в богослужении, т.е. читал молитвы. Александр сразу же отка­зался строить для Елены придворную церковь, предложив ей хо­дить в городской храм. Он ссылался на то, что законом запре­щено увеличивать в Литве количество православных церквей. В окружении Елены были придворные почти исключительно католи­ческого вероисповедания. Между тем, папа Александр VI осво­бодил великого князя Литовского от обещаний, данных им Ивану III в отношении Елены, и требовал обратить ее в католичество.

Положение стало еще более сложным, когда умер митропо­лит Макарий и в митрополиты был возведен епископ смоленский Иосиф Болгаринович в 1498 году. Этот епископ издавна пользо­вался благожелательным отношением великого князя литовско­го, и, став нареченным митрополитом, сразу же стал действо­вать в пользу унии. В Москву сообщали: "посылали-де в. к. Александр к своей в. к. Елене отметника православныя веры Иосифа, владыку смоленского, да бискупа виленского и черне­цов бернардинов, чтобы приступила к римскому закону, да и к князьям русским посылал и к виленским горожанам, и ко всей Руси, которые держат - греческий закон, и нудят их приступить к закону римскому". В другом доношении говорилось: "Здесь у нас... произошла великая смута между латинянами и нашим христианством. В нашего владыку смоленского дьявол вселилсяи вместе с Сапегою отметником... они восстали на Православ­ную веру. Великий князь неволил государыню нашу, в. к. Елену в проклятую латинскую веру ... Да и все наше православное христианство хотят окрестить, оттого наша Русь с Литвой б сильной вражде". Вследствии преследований ряд православных князей со своими землями передались Ивану III. Тем временем Иосифу удалось получить благословение цареградского патриар­ха (в 1500 году), и сразу после этого он просит папу римско­го принять его в унию. Не отвечая Иосифу прямо, папа в пос­ланиях к в. к. Александру одобряет его усилия по обращению русских. В отношении Елены он требует от нее перейти в като­личество, а в случае отказа удалить. Еще в одном послании папа предлагает пригрозить Елене церковным судом. Одновре­менно в Литве основывались католические монастыри, а епископ виленский получил так называемое "право светского меча". Ка­толики усиливали и литературное давление: краковский каноник. Иоанн Сакран составил "Записку о заблуждениях русских в вере и обрядах", написанную в резко враждебном духе и наполненную искаженными представлениями о Православии. Эта "Записка" многократно издавалась на разных языках и оказала значитель­ное влияние на отношение к Православию в Европе.

Скоро, однако, планы католиков разрушились. Узнав о притеснениях дочери, Иван III написал дочери, чтобы она пострадала до крови и до смерти, но не изменяла вере. Елена и не собиралась переходить в католичество, а Александр не стремился выполнить все приказы папы в отношении своей жены. Тем не менее, отношения двух великих князей дошли до полного разрыва, и Иван III объявил в 1500 году войну своему зятю. Литовские войска были быстро разгромлены. В 1501 году внезап­но скончался митрополит Иосиф Болгаринович, являющийся опо­рой католиков в деле унии. В 1503 году было заключено перемирие и надолго прекратились все попытки насильственного об­ращения Литовской Руси в католичество.

Из событий церковной жизни этого времени следует отме­тить основание знаменитого Супрасльского монастыря на землях православного магната Ходкевича около 1500 года.

Как мы видим, в данный период Православие в Литовской Руси имело достаточно внутренней силы, чтобы успешно защи­щать его от нападения врагов, даже находясь в неблагоприят­ных условиях. Кроме того, оно пользовалось мощной поддерж­кой извне. Но уже и в этот период намечается будущий упадок высшей иерархии: некоторые митрополиты готовы были склонить­ся к унии. Полоцкий епископ Лука имел жену и сына, которые жили неподалеку от Полоцка. В московской митрополии такое явное нарушение правил Церкви было бы совершенно невозможно.