Церковь в первой половине XVI века

Помимо разгрома жидовствующих начало XVI века ознамено­вано и другими церковными событиями.

При митрополите Симоне, на соборе 1503 года, были при­няты следующие решения: запрещение епископам брать за поставление в церковные степени; запрещение служить в миру вдо­вым священникам и диаконам; запрещение священнослужителям совершать Литургию, если накануне они впали в пьянство; зап­рещение монашествующим разного пола жить в одном монастыре, Все это дисциплинарные вопросы, очень важные в церковной жизни того времени. Еще один очень важный вопрос, поднятый на соборе 1503 года, касался монастырской земельной собс­твенности.

Столкнулись две точки зрения. По одной из них, выражае­мой заволжскими старцами Паисием Ярославовым и преп. Нилом Сорским, вотчиновладение есть нарушение монашеского обета нестяжательности; монахи должны жить трудом рук своих или милостыней христолюбцев. Накапливаемые монастырями богатства по их мнению, являются причиной распространения ересей и падения авторитета Церкви.

Другая точка зрения наиболее полно была высказана преп. Иосифом Волоколамским, защитившим церковное землевладение. По этой точке зрения, строительство и ремонт церковных зда­ний, все, необходимое для богослужения, обучения и обеспече­ния клира невозможно без средств, источником которых явля­лось в то время землевладение. Исторический опыт Церкви по­казывает, что наличие монастырских имений с древних времен не препятствовало достижению вечного спасения, хотя злоупот­ребления возможны и всегда были. В монастырях приготовляются будущие иерархи и для их подготовки нужны средства. Наконец, Церковь должна оказывать, благотворительность, для чего нужны также средства.

Первая точка зрения, выражаемая "нестяжателями", имела поддержку великого князя Ивана Васильевича, который надеялся обогатиться за счет монастырей. Но подавляющее большинство участников собора встало на защиту монастырского землевладе­ния.

Возвышенная и благородная позиция "нестяжателей" имела своим идеалом Фиваидскую пустынь, но она не вмещает всей многогранности монастырско-церковной действительности. для того, чтобы Церковь во всей полноте несла в мир апостольскую проповедь,.необходима "определенная материальная обеспечен­ность. Это и защищал преп. Иосиф.

Эпоха митрополита Геронтия и Симона характеризуется резким возрастанием государственной мощи Москвы, которая постепенно становится центром Русского государства. Все большее увеличение места и значения России на политической карте тогдашнего мира требовало осмысления и соответствующе­го оформления идеи Русского православного царства.

В 1511 году, через три месяца после смерти митрополита Симона, был посвящен митрополит Варлаам, до этого архи­мандрит Московского Симонова монастыря.

Решающую роль в его поставлении сыграла личный выбор ве­ликого князя Василия Ивановича. От епископата требовалось только согласие.

Наступивший период характеризуется существенным измене­нием отношений между Церковью и рождающейся русской монархи­ей: не успев еще стать царством, "Третий Рим" уже стремился подчинить себе церковную иерархию. Если Иван III при всей своей неприязни к митрополиту Терентию так и не смог свести его с престола, то наследовавший ему Василий III уже чувс­твовал себя настолько сильным и единовластным государем, что по своему собственному решению не только ставил, но, как уви­дим, и низлагал митрополита. Именно в этом фактическом под­чинении высшей иерархии воле государя и состоит значение данного исторического момента. В дальнейшем зависимость мит­рополитов от монарха еще более усиливается:"… хотя митро­политы наши большую часть были избираемы, а иногда и судимы соборами, но всегда под преобладающим влиянием государей; иногда же и избирались и удаляемы были от кафедры непосредс­твенно властью самих государей... При Иоанне III удален был только один из них и совершенно законно (митр. Зосима А.С.); Василий Иоаннович удалил также одного, но по своей воле; Иоанн Грозный удалил трех, кроме тех двух, которые были удалены в его малолетство происками бояр; даже при кротком и набожном Феодоре Иоанновиче лишен был своей кафедры один наш первосвятитель по внушению Бориса Годунова". (Митрополит Макарий, с.48) Митрополита Варлаама современники характеризуют как му­жа святой жизни, но великий князь остался им недоволен. По своим монашеским убеждениям Варлаам примыкал к "заволжским старцам", т.н. "нестяжателям". Он, видимо, довольно резко разграничивал государственную и духовную сферу и не стремил­ся идти навстречу произвольным желаниям великого князя.

О деятельности митрополита Варлаама сохранилось мало сведений. Из важных политических событий его времени следует отметить возвращение Смоленска (1 авг. 1514 года), находивше­гося более столетия в составе Литвы. Одновременно, произошло воссоединение с Московской митрополией Смоленской епархии.

При митрополите Варлааме учащаются отношения с восточ­ными церквами. В 1515 году была послана грамота на Афон с просьбой прислать книжного переводчика. Одновременно великий князь разрешил афонским монастырям собирать в России милос­тыню. В 1518 году с Афона прибыла небольшая группа монахов., среди которых был и избранный афонскими старцами ученый пе­реводчик знаменитый Максим Грек. В то же время прибыло по­сольство от константинопольского патриарха Феолипта. Александрийский патриарх Иоаким, иноки Синайской горы присылали за милостыней. Митрополиту Варлааму пришлось иметь дело с отзвуками движения жидовствующих. Появился некий "жидовин" Исаак, пытавшийся, очевидно, возобновить дело Схарии. Около 1520 года был созван собор по делу Исаака. Главным обличите­лем его выступил преп. Максим Грек, который в духе св. Иосифа, советовал предать его внешней власти на казнь.

Сохранились известия о любви митрополита Варлаама к иконописанию; Варлаам сам писал иконы. Так, в 1518 году он торжественно встречал и, затем сам обновлял в своих палатах две иконы Спасителя и Божией Матери из Владимира.

В 1521 году объединенные силы казанских и крымских та­тар напали на Русское государство и дошли до Москвы. Великий князь уехал собирать войско, оставив в столице митрополита и воевод. Одновременно продолжалась длительная война с Литвой, закончившаяся только в 1522 году. События этой войны дали толчок к удалению Варлаама. Василий III подозревал одного из пограничных князей, Василия Шемячича, князя Новгород-Северского, в измене и хотел именем митрополита заманить его в ло­вушку. Когда Варлаам отказался взять роль предателя, он был низложен и вскоре сослан в Спасо-Каменный монастырь на Кубенском озере. Его удаление произошло в декабре 1521 года. Так излагает дело С. Герберштейн бывший в Москве в 1526 го­ду. Год смерти митрополита. Варлаама неизвестен.

Митрополит Даниил был выбран и поставлен по единовласт­ному решению Василия Иоанновича на место удаленного митропо­лита Варлаама в начале 1522 года.

Новый избранник великого князя был преемником по игу­менству преп. Иосифа в Волоколамском монастыре и был давно известен Василию III. Это был человек разнообразно одарен­ный: талантливый администратор, блестящий писатель и пропо­ведник. Необходимо, однако, сразу же указать, что он был выбран игуменом не по желанию преп. Иосифа. Преподобный Ио­сиф, чувствуя приближение смерти, назвал целых десять канди­датов для выбора братией, но среди названных Даниила не бы­ло. Преп. Иосиф, превосходно зная людей, был проницателен и желал своему монастырю достойного преемника. Братия, которая глубоко чтила и любила преп. Иосифа и которая была воспитана в духе строжайшего послушания, тем не менее выбирает игуме­ном именно Даниила. Это можно объяснить ничем иным, как вме­шательством великого князя Василия Ивановича, который объявил себя покровителем Иосифова монастыря и, вместе с тем, позволил себе сам назначать в монастыри настоятелей. Вполне ясно, что назначение Даниила помимо желания преп. Иосифа не могло быть совершенно без ведома великого князя известно, также, что Даниил был честолюбив и выражал желание пойти на игуменство: "во ин пастырь". Поэтому можно думать, что вели­кий князь его уже знал и поставил во главе Иосифова монасты­ря, как наиболее преданного ему, великому князю, человека. Волей великого князя объясняется и то, что преп. Иосиф не стал возражать против игуменства Даниила. За годы игуменства Даниила (1515-1522) великий князь имел возможность изучить его настолько хорошо, что мог безошибочно видеть в нем пос­лушного исполнителя своей воли. Таким исполнителем и показал себя Даниил, став митрополитом. В личности митрополита Дани­ила Русская Церковь впервые получает новый тип церковного деятеля, который вполне сознательно и последовательно ставит во главу угла интересы монарха и его государства, подчас не стесняясь поступиться именем и интересами Церкви.

С первых же дней своего правления митрополит Даниил беспрекословно выполнил волю великого князя в деле, послу­жившем низвержению митрополита Варлаама.

Вместе с великим князем Даниил заманил в Москву удель­ного Новгород-Северского князя Василия Ивановича Шемячича, дав ему охранную крестоцеловальную грамоту. Поверив митропо­литу, Шемячич приехал в Москву, где был арестован по подоз­рению в измене и посажен в заключение. А митрополит Даниил находил возможным говорить, что Бог избавил великого князя от "запазушного врага".

Другим крупным делом, в котором Даниил позволил себе пожертвовать церковными установлениями из прямого угодни­чества светской власти, был развод великого князя с его же­ной Соломонией Сабуровой и новый брак с Еленой Глинской, Причиной развода было отсутствие потомства у Соломонии. После смерти Василия III престол должен был бы перейти к боко­вой линии. Но великий князь непременно хотел иметь наследни­ком сына. Бояре подали мысль о разводе. Обратились к митро­политу. Даниил не имел силы отказать великому князю, но он понимал, какое впечатление произведет на народ такое вопию­щее нарушение церковных канонов. Он предложил написать вос­точным патриархам и на Афон, но это только отсрочило дело. Ответы пришли, разумеется, отрицательные: тем не менее, ве­ликий князь не хотел отказываться от идеи нового брака. И митрополит Даниил в ноябре 1525 года развел его с Соломонией, которая была пострижена в монахини с именем Софьи, а уже в январе следующего года митрополит венчал Василия Ивановича с Еленой Глинской. Крайне неблагоприятное впечатление от этих действий митрополит пытался нейтрализовать своим крас­норечием: он написал целых три слова, в которых говорил о недопустимости нарушения церковных канонов в отношении брака и оправдывал развод и новый брак великого князя исключите­льными государственными нуждами.

Немало сил и энергии потратил Даниил на борьбу с преп. Максимом Греком, которого он дважды подверг несправед­ливому осуждению на соборах 1525 и 1531 годов.

В декабре 1533 года великий князь Василий Иванович скончался, оставив трехлетнего наследника Ивана Грозного. Даниил был формально поставлен главой боярской думы, но, фактически, стал игрушкой страстей, раздиравших боярское правление. Так, он вновь совершил предательство, заманивая в ловушку старицкого князя Андрея Ивановича. В области собственно церковной Даниил пассивно стал со­действовать боярскому правительству в проведении мер, нап­равленных на экономическое стеснение Церкви и духовенства. Так, в 1534 году при строительстве в Москве Китайгородской стены впервые на духовенство была распространена денежная подать на строительство. В 1535 году были взяты деньги у новгородского архиепископа Макария и монастырей на выкуп пленных в Крыму. В 1536 году у новгородских монастырей и церквей были отобраны пожни и им же сданы в аренду; так быв­шие владельцы превратились в арендаторов.

В 1538 году скончалась великая княгиня Елена, покрови­тельствовавшая Даниилу, и борьба бояр между собой приняла особенно острый и непримиримый характер. Основными соперни­ками в борьбе за власть были князья Шуйские и князь Иван Вельский. Даниил принял сторону Вельского, но одолели Шуйс­кие. 2 февраля 1539 года происками Ивана Шуйского митрополит Даниил был сведен с кафедры и отправлен в Иосифо-Волоколамский монастырь, где и скончался через 8 лет, в 1547 году.

Говоря о митрополите Данииле, необходимо отметить его талант писателя. Сохранилось более десяти его "Слов" и пос­ланий, в которых Даниил красноречиво и ярко бичует пороки и мирские увеселения. Перу Даниила принадлежит также редакти­рование известного Никоновского летописного свода.

Подвижничество.

Выдающимися подвижниками II половины XV начала XVI века были преп. Нил Сорский и преп. Иосиф Волоколамский выразители духовных исканий своего времени. Оба святые не только отшельники, но и деятели. Во 11-й половине XV нач. XVI в связи с грандиозными историческими событиями этого периода происходит реорганизация жизни всего русского наро­да. Вместе с тем, в церковной жизни было много темных отри­цательных явлений, на которые охотно ссылались отступники от веры в своей критике Православия. Вставали вопросы о дальнейших путях Русской Церкви в открывающихся исторических перспективах, о способах просвещения и духовного окормления. Особенно важное значение имело состояние монашества, по­скольку оно барометр духовного здоровья общества.

Преподобный Нил Сорский (1433-1508) происходил по пре­данию из рода бояр Майковых. В юности он постригся в Кирилло-Белозерском монастыре. Важнейшим событием в его жизни бы­ло путешествие на Восток. Некоторое время он прожил на Афо­не. Глубоко воспринятый и перенятый опыт восточного, и, бо­лее всего, афонского монашества определил всю его жизнь и деятельность на Руси. Преп. Нил глубоко изучил и прорабо­тал творения отцов Церкви. По возвращении он не остался жить в Кирилло-Белозерском монастыре, а поставил свою келью на реке Сорке, в нескольких верстах от Кириллова монастыря. Постепенно вокруг него собралась небольшая группа учеников, числом двенадцать. Так возникла Нило-Сорская пустынь, в ко­торой преп. Нил положил начало неизвестному ранее на Руси скитскому монашеству, которое он назвал "средним", "непадательным" путем. Келий стояли на недалеком расстоянии друг от друга, но не слишком близко. Главным занятием отшельников было служение просветительству: они должны были переписывать книги. Свои поучения преп. Нил оставил в виде двух сочинений: "Предания ученикам о жительстве скитском" и "Устава". В сво­их писаниях он тщательно следует Отцам Церкви, стараясь не вносить ничего личного. В основе его наставлений со всей очевидностью лежит афонская практика. Главное занятие мона­шествующих т. н. «умное делание», т. е. внутренняя молитва. Преп. Нил объясняет суть афонской практики сведение ума в сердце, учит о стяжании неизреченного света и безмолвия. Са­мое главное следование воле Божией. Он также подробно из­лагает психологию греха, который развивается в человеке пос­тепенно, проходя пять ступеней: прилога, сочетания, сложе­ния, пленения, страсти.

В отношении внешнего устройства преп. Нил был весьма строг и высказывался против всякой пышности в храмах, даже против употребления драгоценных сосудов. В своем скиту он запретил строить каменный храм.

Последовательно осуществляя свои программы в собствен­ной жизни, преп. Нил в духовном завещании просит братию не предавать его тела погребению, а бросить его на съедение зверям. Жизнь преп. Нила является примером полного смирения и отдания себя волю Божию.

При анализе церковно-общественной позиции преп. Нила необходимо иметь в виду его богатый опыт знакомства с жизнью Православия в Греции и на Востоке. Рассказы о падении Царьграда он слышал, вероятно, с юности. Он посетил Царьград и какие-то иные области в период глубокого унижения, упадка Православия и видел торжество иноверцев там, где совсем не­давно существовали богатые монастыри и совершались пышные богослужения, а глава государства являлся покровителем Пра­вославия. Человек впечатлительного и созерцательного склада, он должен был глубоко проникнуться острым сознанием тщеты всего земного: стоит ли строить "Третий Рим", когда вот только что повергнут во прах "второй Рим"? Св. Нил своими глазами, конечно, видел храм Св. Софии, уже обращенный в ме­четь. У себя на родине он видел примеры упадка веры и в на­роде, и среди монашества и при дворе. Великий князь был рав­нодушен к делам веры и хотел обогатиться за счет церковных имений. Св. Нил считал, что укрепление веры следует вести от очищения, углубления самой веры, а не через создание внешних подпорок, которые все равно рано или поздно, но неизбежно рухнут, если не будет укреплено главное сама вера. Сам св. Нил говорил о своем стремлении избежать всякой славы, и внешняя неудача его общественных выступлений могла иметь причиной то, что он стоял намного выше своей эпохи в понима­нии происходивших исторических изменений. Вообще, ощущается нечто вневременное в подвиге преп. Нила.

Св. Иосиф Волоколамский (1439-1515), в миру Иван Санин. Его дед был выходцем из Литвы. Начальное образование будущий подвижник получил в монастыре. Когда ему исполнилось 20 лет, по благословению старца Варсонофия он пришел к св. Пафнутию Боровскому, который взял его в свой монастырь. В монастыре св. Пафнутия св. Иосиф прожил 18 лет. В 1477 году, после смер­ти св. Пафнутия и по его воле св. Иосиф становится игуменом его монастыря. Однако строгость нового игумена вызвала недо­вольство братии и св. Иосиф тайно уходит. Он посещает разные монастыри; особенно ему нравится Кирилло-Белозерский монас­тырь. Проходит еще некоторое время, и в 1479 году св. Иосиф создает свой собственный монастырь с храмом во имя Успения Божией Матери в пределах Волоколамских.

Св. Иосиф видел вокруг случаи упадка веры и благочестия и все свои силы посвятил на борьбу с этим духом упадка. В своем монастыре он заводит образцовые порядки и строгую дис­циплину. Ему удалось привлечь немало знатных и богатых людей, которые делали большие вклады. Многие из них пострига­лись. Все несли послушания, независимо от социального проис­хождения: бывшие князья и бояре трудились наравне с выходца­ми из крестьян на самых тяжелых послушаниях. Тем не менее, в монастыре было установлено три категории монашествующих, в зависимости от рода послушаний. Чернорабочие получали только хлеб и ветхую одежду. Второй чин получал горячую пищу, носил мантию, шубу, кожаную обувь. Высший чин получал калачи и по две одежды. Однако все носили под одеждой власяницы. В мо­настыре была создана образцовая библиотека, имелся приют для детей. В голодные годы монастырь кормил до 700 человек в день. Таким образом, преп. Иосиф впервые на Руси поставил од­ной из задач монастыря осуществление широкой социальной про­граммы.

Среди братии преп. Иосифа было немало подвижников. Один носил на теле кольчугу; другой спал только сидя; третий клал по две-три тысячи поклонов ежедневно. Некоторые зимой терпе­ли невыносимый мороз. В монастырь был запрещен вход женщи­нам, а сам игумен, который трудился и подвизался наравне со всеми, отказался принять свою мать, когда она захотела посе­тить его.

Монастырь преп. Иосифа оказался замечательной школой, из которой вышло большое количество епископов в XVI веке. Неко­торые из них прославились святостью жизни.

Другим поприщем святого, на котором он не менее просла­вился, была борьба с иудействующими. Он выступал не только как деятель и организатор этой борьбы, но и как писатель. В целях полемики с этими врагами христианства св. Иосиф написал знаменитый труд под названием "Просветитель", который явля­ется первым русским изложением православной догматики. Вооб­ще св. Иосиф был плодовитый писатель и оставил большое коли­чество сочинений: "Устав, Послания" и др.

Если преп. Нил Сорский был в полном смысле слова не от мира сего (хотя и в мире), то преп. Иосиф был одним из актив­нейших церковных политиков. Свои усилия он усерднейшим обра­зом направлял на укрепление союза Церкви и государства по ви­зантийскому образцу. Преп. Иосиф - самый крупный богослов "Третьего Рима", хотя в его время это учение еще не успело сформироваться.

В своей теории государственной власти преп. Иосиф исхо­дил из очень ясных предпосылок: "...За царское согрешение Бог всю землю казнит" - писал он в послании к духовнику Ива­на III игумену Митрофану, и эта неразрывная связь "земли" и высшей власти и лежит в основе его взглядов.

Преп. Иосифа часто обвиняют в жестокости по отношению к отступникам. На эти обвинения, раздававшиеся уже в его вре­мя, преп. Иосиф дал свои собственные ответы. Подкрепляя свои положения многочисленными ссылками на Св. Писание, каноны и св. Отцов, св. Иосиф обосновывает необходимость защиты стада верующих от расхищающих его волков. Он видел, что великий князь поддерживает сектантов, а не Церковь. И опыт Византии, и опыт Запада убеждал его в необходимости для государствен­ной власти принимать крайние меры против отступников в целях защиты не только веры, но также нравственности и государс­твенной устойчивости.

Преподобные Нил и Иосиф жили в период, когда только на­чинались еще мало заметные сдвиги в мировой жизни, которые привели Россия, как и Европу, к новому времени, с господс­твом нового секулярного духа. Оба они четко уловили его и восстали против этого духа, но с разных сторон. Вся деятельность преп. Иосифа титанические усилия сохранить веру и благочестие в народе и государстве вопреки начинавшемуся процессу расцерковления.

В изучаемый период Русская Церковь цветет святостью. Среди выдающихся подвижников можно назвать преп. Антония Сийского, Арсения Комельского, Александра Свирского. Послед­ний удостоился принять трех небесных странников подобно Ав­рааму. Такое же явление было преп. Даниилу Переяславскому. Суровый и жестокий князь Василий Иоаннович сделал святого простеца Даниила восприемником своих детей.

Преподобный Максим Грек, в миру Михаил Триволис, происходил из знатного рода, близкого к династии Палеологов. Ро­дился около 1470 года в г. Арте у благочестивых родителей, которые постарались дать своему сыну прекрасное образование, В то время, после завоевания Греции турками, высшее образо­вание можно было получить только в Европе, и в 1492 году мо­лодой Триволис приезжает в Италию. Он посещает итальянские университеты, тесно общается с крупнейшим гуманистами. Гума­низм однако не увлек его. Особенно сильное влияние на него оказал знаменитый проповедник Джироламо Савонарола. С кафед­ры главного храма г. Флоренции Сайта Мария дель Фьоре (цер­ковь Божией Матери) Савонарола с силой и гневом обличал по­роки, процветавшие в Италии, не боясь выступить против само­го папы, развратного Александра VI Борджиа. Во Флоренции влияние Савонаролы было колоссальным. Деятельность Савонаролы завершилась трагически: он был повешен и сожжен, но в душах многих слушателей он оставил неизгладимый след. Одним из его поклонников был Михаил Триволис. Много лет спустя, на Руси преп. Максим будет сравнивать его с древними мучениками. Уже после гибели великого проповедника молодой грек, поступает в доминиканский монастырь во Флоренции, где Савонарола был когда-то настоятелем. В течение двух лет 1502-1504 гг. он изучает здесь богословие и философию. Но оставаясь правос­лавным человеком, молодой искатель спасения не мог удовлет­вориться католической схоластикой. Он покидает Италию и в 1505 году появляется на Афоне, где постригается в Ватопедском монастыре с именем Максима. Здесь он пробыл 10 лет в сосредоточенном молитвенном делании и в ученых занятиях. В 1515 году великий князь Василий Иванович и митрополит Варлаам обратились на Афон с просьбой прислать им ученого инока Савву. Но Савва был уже преклонного возраста и болел, и вместо него в Россию был направлен инок Максим. В 1518 году небольшая группа афонских монахов, в том числе и Максим, прибывают в Москву. С этих пор судьба Максима неразрывно связана с Россией. В Москве Максим скоро становится в центре внимания русских людей, интересовавшихся богословскими воп­росами. Благодаря своей обширной историко-богословской эру­диции, знанию языков и богатому жизненному опыту, он являлся своего рода ходячей энциклопедией и делился со своими мос­ковскими слушателями сведениями буквально из всех областей знаний.

Первая работа, которая была поручена преп. Максиму в Москве перевод на русский язык Толковой Псалтири. Посколь­ку он еще не знал русского языка, пришлось делать двойной перевод: Максим переводил с греческого на латинский, а русс­кие переводчики переводили с латинского на русский.

После окончания этого образцово выполненного труда Мак­сим был оставлен в Москве вопреки обещанию великого князя отпустить его обратно на Афон.

Оставленный в России, Максим втянулся в атмосферу споров и борьбы мнений по разным вопросам. В отношении монас­тырского землевладения он был близок к "нестяжателям". Пока во главе Церкви стоял митрополит Варлаам, положение Максима было прочным. Но митрополит Даниил, представитель "иосиф­лян", по иному отнесся к Максиму. Отношения с Даниилом Мак­сим испортил еще тем, что отказался переводить по его требо­ванию "Историю Церкви" блаж. Феодорита, мотивируя свой отказ тем, что подробно изложенные в этой книге ереси послужат к соблазну читающих. Великого князя Максим тоже восстановил против себя, выступив против его методов управления и против развода с Соломонией (это, конечно, раздражало и Даниила, согласного на развод). Возникший конфликт закончился собор­ным судом над преп. Максимом, состоявшимся в 1525 году. Ха­рактерно, что материалом судебного процесса были не действи­тельные разногласия Максима с митрополитом и великим князем, а совершенно ложные обвинения. Первым шло обвинение в ереси: будто бы Максим учил, что "седение Христово одесную Отца мимошедшее и минувшее". Основанием для такого немыслимого по отношению к преп. Максиму обвинения был неправильный перевод с греческого, допущенный Максимом по недостаточному знанию русского языка.

Обвинили Максима также и в политических преступлениях: в шпионаже в пользу турецкого султана и в оскорблении вели­кого князя в частных разговорах.

Наконец, в добавление ко всему, Максим был обвинен... в колдовстве: "волшебными хитростями еллинскими писал еси вод­ками на дланех своих и распростирал длани свои против вели­кого князя… и против многих… волхвуя".

Такое собрание самых страшных обвинений обрекло Максима на смертную казнь. Однако может быть ввиду явной их лож­ности, собор ограничился отлучением его от Церкви и осуждением на пожизненное тюремное заключение.

Заключение Максим должен был отбывать в Иосифо-Волоколамском монастыре, в котором он не мог рассчитывать на снис­хождение. Там Максиму приходилось очень тяжело: "мразы, и дымы, и глади уморен был". В 1531 году состоялся новый со­борный суд, направленный против Максима и видного деятеля "нестяжателей" - Вассиана Косого. Вассиан Косой в миру князь Патрикеев был насильно пострижен в монахи.

"Князь-инок" активно выступал против вотчиновладения, был противником митрополита Даниила и другом преп. Максима.

На соборе 1531 года были возобновлены обвинения в "ере­сях", основывавшиеся на грамматических ошибках переводов, причем в вину ставились даже простые описки писца. На этот раз Максима, как и Вассиана, обвиняли в выступлениях против церковного землевладения, причем и здесь неприязнь Максима к монастырским имениям была преувеличена. Кроме всего этого в вину Максиму вменялось отсутствие покаяния в заключении и похвальбы "еллинским и жидовскими волшебными хитростями". Все эти новые клеветы были явно продиктованы неутоленной враждой митрополита Даниила. Преп. Максим, понимая бесполезность спора с подобными судьями, только земно кланялся и просил прощения в тех винах, какие мог признать. По решению собора он был послан теперь в Тверской Отрочь монастырь под надзор тверского епископа Акакия. Акакий, хотя и был из пострижеником Иосифо-Волоколамского монастыря, доброжелательно отнесся к преп. Максиму и облегчил его участь. Там Максим получил возможность заниматься литературной деятель­ностью. В Отроче монастыре ему пришлось прожить 20 лет. Ни его обращения к митрополиту и царю, ни ходатайства Ватопедского монастыря и Константинопольских патриархов не могли из­менить его грустной участи. Только в 1551 году по ходатайс­тву влиятельного в тот момент игумена Артемия преп. Максима перевели в Троице-Сергиев монастырь, где он и скончался в 1556 году.

Преп. Максим был очень плодовитый писатель, и его прос­ветительская роль огромна. Вся его жизнь в России непре­рывный подвиг служения Церкви и страдания ради истины. В своих писаниях он разоблачал западные заблуждения, суеверие, астрологию, порочные нравы и т. д. Его личность оставила глу­бокий след в Русской Церкви.