Старик, у тебя — ни жены, ни детей. А смерть уж на пороге.

— Учитель, какое счастье позволяет вам петь, подбирая зерна?

Ученик Конфуция не может этого понять, он вновь и вновь повторяет вопрос, он упускает, он слушает, но не слышит, все прошло ми­мо. Сказанное столь велико, столь исполнено опыта, так потряса­ет все основы... но для конфуцианца все проходит мимо.

Ученый всегда проходит мимо истины. Из всех людей пандит меньше всего способен слушать, настолько он полон своими идеями. По­ка произносились эти потрясающие слова, в голове Цу-каня, на­верное, промелькнули сотни мыслей, он уже приготовил сотни вопросов, обдумывал, о чем спрашивать дальше. Он, казалось, слушал, но не услышал.

— Учитель, какое счастье позволяет вам петь, подбирая зерна?

Опять характерный вопрос: "Какое счастье...?" Запомните, если для счастья есть причина, то причина эта, неизбежно, в прошлом. Причины всегда в прошлом. Счастливого спрашивают: "Что сде­лало вас счастливым?" То, что дало вам счастье, уже в прошлом, так что причинное счастье настроено на прошлое. "Настроено на прошлое" — значит то, чего больше нет; оно придумано, воображе­но, иллюзорно.

Подлинное счастье настроено на настоящее, оно никогда не настроено на прошлое. Подлинное счастье возникает здесь и сейчас, и в это самое мгновение, в нем вовсе нет прошлого, чтобы быть обуслов­ленным. Оно — и причина и следствие одновременно. Постарай­тесь это понять. Вот вы говорите: "Я счастлив, потому что родил­ся у богатых родителей", но это было семьдесят или сто лет назад. Ваше счастье по поводу того, что было сто лет назад... да вы сами себе это придумали. "Я счастлив, — говорите вы, — потому что де­сять лет назад мне присудили Нобелевскую премию". Десять лет назад присудили Нобелевскую премию? Как же ваше счастье за­пылилось! За десять лет скопилось столько пыли, грязи; такое жалкое у вас счастье, да оно давно протухло! Какие вы несчаст­ные: едите пищу, приготовленную десять лет назад.

Настоящее счастье здесь и сейчас, оно не имеет никакого отношения к прошлому. Порой вы счастливы из-за будущего; вы надеетесь выиграть лотерею или счастливы тем, что будет завтра: ваша де­вушка приезжает завтра и вы в радостном волнении. Из-за чего? Из-за "завтра", которого нет? Вы ненормальный, ваше счастье либо в прошлом, либо в будущем, но оба они ложны; нет ни про­шлого, ни будущего. Прошлое уже ушло из существующего, буду­щее еще не вышло. Настоящее, подлинное счастье здесь и сейчас. Оно возникает в это мгновение из ничего. Двух мгновений не су­ществует, поэтому оно беспричинно, чтобы была причина и след­ствие, нужно, по крайней мере, два мгновения: одно для причи­ны, одно для следствия, но есть только этот момент — единствен­ный, полный, всецелый.

Спрашивающий снова задает ложный вопрос:

— Какое счастье позволяет вам петь, подбирая зерна?

— Основание для этого счастья есть у всех...

Вновь старик говорит замечательные вещи:

— Основания для этого счастья есть у всех...

Я не имею к этому никакого отношения: оно есть у каждого, но ос­тальные не распознают его. Его не только не распознают, они ищут того, что и так доступно. Его не только ждут, "...но вместо того об этом горюют".

Те же причины, те же, скажем, четыре причины...

— Основание для этого счастья есть у всех, — ответил Лин-лей, улыбаясь, — но вместо того об этом горюют.

Вы горюете о своем детстве: вам не дали должного образования, не послали в Гарвард, Оксфорд, Кембридж, родители не воспитали вас так, как бы вам хотелось, вас не учили тому да этому, вы упусти­ли массу возможностей. И вы печалитесь, расстраиваетесь из-за этого. Это должно бы быть "причиной" для счастья, все должно быть причиной для счастья, только тогда человек счастлив, а то ведь бедный страдает и переживает из-за своего богатства. Я зна­вал состоятельных людей, которые говорили, что родители их по­губили, позволив им с детства купаться в роскоши, а они так ни­чему и не научились. Вы, должно быть, обращали внимание, как редко можно встретить у богатых родителей образованного умно­го сына, очень редко. Все они глуповаты, так и должно быть: ка­кой им смысл умнеть? Зачем утруждаться? У них и так есть все, что им нужно. У них уже есть все, чего можно добиться умом, за­чем же он нужен? Их ждет неудача в университете, их ждет неуда­ча всюду, но они и в ус не дуют. В университете у меня был сту­дент, который пять лет не мог перейти на второй курс, пять лет я ждал, а на шестой год, перед сессией, я спросил: "Ну, что собира­ешься делать? Опять завалишь сессию?" "Кого это волнует? — от­ветил он. — Отец у меня богатый... волнуются только бедные". Так что, родись вы в богатой семье, особого счастья ждать не прихо­дится. Ну, а родись вы в бедной семье, то тут тоже, конечно, не до счастья. Если вы здоровы, вы не можете быть счастливы от этого;

когда это здоровый был счастлив оттого, что он здоров? А если больны, то тут уж, конечно, вы несчастны. Вы только посмотрите на замечательную логику вашего ума: как только у вас появляет­ся повод для несчастья, вы прямо набрасываетесь на него, а то, из-за чего можно быть счастливым, не принимается во внима­ние, и вы совершенно забываете об этом.

...но вместо того об этом горюют. Оттого, что я не изве­дал боли в молодости, учась себя вести...

Старику приходится повторять. Он уже все сказал, но видя, что тот ни­чего не услышал, ничего не понял, он повторяет.

Оттого, что я не изведал боли в молодости, учась себя ве­сти, никогда не пытался оставить след в жизни, мне уда­лось прожить так долго. Оттого, что в старости у меня нет ни жены, ни сына и близится время моей смерти, я мо­гу быть таким счастливым.

В восточных текстах с этим встречаешься постоянно, — очень частые повторения. Причина в том, что эти истины таковы, что учите­лям приходится повторять: если сказать один раз, они не будут понятны. Будда все повторял трижды, даже самую малость. Он спрашивал своих учеников; "Вы меня слышали? Вы меня слыша­ли? Вы меня слышали?" Трижды! От огромного сочувствия и жалости. Когда буддийские тексты были переведены на западные языки, многие были очень удивлены. Неужели Будда обращался к глупцам? Почему так много повторов? Нет, они были не глупее вас, не глупее кого бы то ни было. Дело не в уме, дело в понима­нии. Они не понимали, они так же не понимали, как и вы.

Мне приходится повторять постоянно. Мои издатели в недоумении. Спросите Анурага, спросите Пратиму: они никак не могут по­нять, почему я повторяю. Они бы с удовольствием подсократили все это. Я не разрешаю. "Оставьте все, как есть", — говорю я, пото­му что эти истины таковы, что услышав их однажды, вы пропу­стите их мимо ушей; услышав дважды, обратите, я надеюсь, не­которое внимание; трижды... Мне приходится постоянно повто­ряться, как бы стучать вам молотком по голове. Сколько же мож­но ничего не понимать? Это моя война с вами.

Старик повторил, но он опять не понял:

— Но ведь обычно люди хотят прожить долго и боятся смерти, это человечно, отчего же ты счастлив умереть?

Основное пропущено; из всего он выбрал только одно — последнее, но понять последнее можно, только поняв три предыдущих, иначе не понять ничего. Если бы были поняты три предыдущих...

Ребенок, ты никогда не учился себя вести;

Человек, ты не пытался оставить след;