Служба в армии. Киев и его святыни.
22 ноября меня приняли на службу. При прохождении комиссии, доктора были те, которые меня лечили. Они говорили, что я больной, ноги у меня не годятся. Но я дал обещание, когда болел, — только бы выздороветь, хоть жребий будет далеко, всё равно пойду в солдаты. Доктора не принимают, я требую, чтобы меня приняли. Я был отставлен в сторону. Три человека приняли. Я стал просить убедительно воинского начальника, и он приказал принять. Сказал: «Если он только там будет болеть, то его вернут обратно», — и меня приняли. Я перекрестился и вышел, а мой отец стал плакать и говорить:
— Погубил ты сам себя. Ты дорогой помрёшь, и мы никто тебя не увидим.
Я сказал:
— Не помру, меня Матерь Божия сохранит.
Приехали мы домой. Я ещё дома жил две недели. Все плакали обо мне — зачем я пошёл в солдаты. После этого я был должен явиться в город Глазов Вятской губернии. В декабре месяце 1888 года папша мой хотел хлопотать, чтобы меня оставили дома в городе, но я не согласился. «Куда меня Матерь Божия назначит, туда и пойду». При разбивке меня назначили в Киев. Я перекрестился, и сказал папе: «Вот люди туда ходят Богу молиться, а меня Матерь Божия служить назначила».
Из Глазова до Перми нас везли на лошадях, из Перми до Уфы наша партия шла пешком, а из Уфы нас уже посадили на поезд и по железной дороге везли до Киева.
В св. древний град Киев – матерь городов русских нас привезли 30 января 1889 года. Назначен я был в 129 пехотный Бессарабский полк. Как стали нас разбивать по ротам — меня назначили во 2-ю роту. После стали делать телесный осмотр. Доктор увидел, что у меня на правой руке указательный палец, которым нужно стрелять, калека, и говорит:
— Какие дураки тебя принимали, ты не годен на службу, наверно, они были пьяны.
Я говорю:
— Не были они пьяны. Они не хотели меня принять из-за ног. А я дал обещание и желал идти. Они не принимали, а военный начальник велел принять. Руки они и не смотрели поэтому.
Меня тут же назначили в нестроевую роту. Но молодых должны были научить и дать образование, а потом уже в строевую роту. Я в роте стал заниматься хорошо. Купил три книги — военные уставы — выучил их хорошо и меня офицеры полюбили. Когда кончил образование, то я должен был идти в нестроевую роту, но меня офицеры стали уговаривать, чтобы я остался в строю, и спрашивают:
— Ты дома стрелял?
Я говорю, что стрелял.
— А как?
Я говорю:
— Средним пальцем.
Тогда они говорят:
— Оставайся, тебе будет хорошо, будешь унтер-офицером, будешь учить солдат.
Я согласился и остался в строю. Летом стали проходить стрельбу, и я стрелял хорошо, попал в первый разряд. Осенью 1889 года в сентябре месяце меня назначили в учебную команду учиться. 1890 года в апреле месяце я сдал по первому разряду. В команде было 130 человек, и нас сдало по первому разряду только два человека, я и один вольно определяющийся, который окончил семь классов гимназии. А я учился две зимы у одного старичка священника. А остальные из 128 человек кто сдал по второму, а кто по третьему разряду. Меня тут же по выходе из команды произвели в младшего унтер-офицера. Приказ был первого мая, а ротный командир второй роты от себя подал 2-го мая рапорт командующему полка, чтобы меня сейчас же произвели в старшие унтер-офицеры в знак благодарности, — что я так хорошо сдал. 3 мая вышел приказ, чтобы меня произвести в старшие унтер-офицеры. Когда вышли в лагерь, то все мои товарищи, которые учились вместе со мной, удивились, что я уже произведен в старшие унтер-офицеры. В мае месяце кончили стрельбу — я опять попал в первый разряд, и получил значок, за отличную стрельбу. В конце мая меня из полка назначили на четыре месяца на инженерные курсы учиться на полкового сапёра-инженера. Там я также кончил по І-му разряду. И выданы мне были документы, что я сам могу строить разные постройки и наводить через реки мосты. По возвращении из сапёрной учебной команды в ноябре месяце, я уже учил солдат в полковом сапёрном отделении. Зиму занимался с молодыми солдатами до окончания службы.
В 1892 году я окончил военную службу. Выдали мне аттестат полка за отличную службу. Офицеры меня очень уговаривали остаться на год, идти в юнкерскую школу и быть офицером, но я не согласился. Мне был назначен от Господа другой путь.
Все четыре года службы в Киеве, я ни одного воскресения не пропускал, всегда ходил в церковь. А более всего любил ходить в св. Киево-Печерскую лавру и пещеры — приложиться к святым мощам угодников Киевских. И стал, конечно, читать духовные книги, а особенно Киево-Печерский патерик, который оказал на меня особое впечатление. Старался бывать у отца Ионы (в схиме Петр), который по благословению Божией Матери неподалеку от Киево-Печерской лавры основал новый Свято-Троицкий монастырь.
