Глава vi. божественная любовь
Любовь управляется разумом, поэтому каждый человек выбирает объект своей любви, сообразуясь со своей эволюцией. Ему представляется наиболее заслуживающим любви то, что соответствует его уровню развития. На Востоке есть поговорка: "Какова душа, таковы ее и ангелы". Осел скорее предпочтет розам чертополох.
У сознания, которое пробудилось для материального мира, объект любви заключается только в земных красотах. Сознание, активное благодаря уму, находит себе объект в мыслях и среди мыслящих. Сознание же, которое пробудилось в душе, любит дух и духовное.
Немая любовь, которая является божественной сущностью в человеке, становится активной, живой, когда увидит красоту. Красоту можно объяснить как совершенство, совершенство в каждом аспекте красоты. Бог или Сущность Бога — это не только любовь, но также и красота. Она, даже в своих ограниченных аспектах, показывает себя в виде отблесков совершенного Бытия. Царство минералов вырабатывает в себе золото, серебро, алмазы, рубины и изумруды, показывая в них совершенство. Плоды и цветы, их сладость и аромат показывают совершенство в царстве растений; форма, фигура и молодость показывают совершенство в царстве животных, а красота личности является значимой для совершенства в человеке. В этом мире есть такие люди, чья жизнь заключена в погоне за золотом и серебром, драгоценными камнями и бриллиантами; и они, пожалуй, принесут в жертву что-нибудь или кого-нибудь, чтобы приобрести объект своей любви. Есть и те, жизнь которых занята прекрасным видом фруктов, цветов, садов и клумб. Есть некоторые люди, которые поглощены восхищением молодостью и красотой противоположного пола, и ничто иное не кажется им более ценным. Есть люди, покоренные красотой чьей-либо личности, которые полностью посвящают тому, кого они любят, как свою теперешнюю жизнь, так и жизнь грядущую. У каждого есть свой объект любви, в зависимости от его стандарта красоты. И в то же время, каждый любит совершенство божественного Бытия, в каком-то определенном аспекте. Если видящий это видит, то никто — глуп ли он, или умен; грешен или добродетелен; — не предстает в его глазах достойным обвинения. Он видит в сердце каждого иголку компаса, которая указывает на одно и то же Бытие. "Бог красив, и он любит красоту", — сказано в Хадисах.
Человек никогда не сможет возлюбить Бога на небе, если его чувства не пробудились, чтобы увидеть красоту на земле.
Одна деревенская девушка шла на встречу со своим любимым. Она прошла мимо муллы, который читал молитвы. В своем невежестве она прошла перед ним, что законы религии запрещают. Мулла очень рассердился, и когда она, возвращаясь обратно, снова прошла мимо него, он выбранил ее за ошибку. Он сказал: "Как же грешно, о, девушка, с твоей стороны проходить передо мной в то время, пока я читал молитву!" Она спросила: "А что значит "молитва"?" Он ответил: "Я думал о Боге, Властителе неба и земли". Тогда она сказала: "Прости меня. Я еще не знаю ни о Боге, ни о Его молитвах. Но я шла к своему возлюбленному, и, думая о нем, не видела, что ты молишься. Но интересно, как же ты, — ты, который думал о Боге, смог увидеть меня?" Ее слова произвели настолько глубокое впечатление на муллу, что он сказал ей: "С этого момента, о, дева, быть тебе моим учителем. Это я должен у тебя учиться".
Однажды некий человек пришел к Джами и попросил, чтобы он взял его к себе мюридом. Джами спросил: "Ты кого-нибудь любил в жизни?" Тот ответил: "Нет." "Тогда иди и полюби кого-нибудь, а затем приходи ко мне".
Именно поэтому великие учителя и мастера часто испытывают трудности с пробуждением любви к Богу в заурядном человеке. Родители дают девочке куклу, чтобы девочка могла научиться ее одевать, быть с ней доброй, ухаживать за ней, любить ее и восхищаться, что учит девочку, как в будущем стать любящей матерью. Без такой тренировки последующее обучение будет трудным. Божественная любовь показалась бы обычному человеку такой же странной, как забота материнства — девочке, которая еще не наигралась в куклы.
Один мюрид долго был в услужении у духовного наставника, но не мог продвинуться дальше в обучении и ему не было озарения. Он пошел к учителю и сказал: "Я видел очень многих мюридов, которым озарение явилось, но мне не везет — я не могу продвинуться вперед дальше, и теперь я вынужден оставить надежду и покинуть тебя". Тогда учитель посоветовал ему провести последние дни своего пребывания в доме недалеко от Ханаки. И каждый день он посылал ему очень хорошую пищу и приказывал ему прекратить духовную практику, и вести жизнь, полную удобства и покоя. В самый последний день он послал мюриду корзину фруктов с очень красивой девушкой. Она поставила корзину на пол и тут же ушла, хотя ему хотелось задержать ее. Ее красота и очарование были настолько сильными, а он был настолько предрасположен восхищаться ими, да и сам был настолько покорен ими, что не мог думать ни о чем ином. Каждый час и каждую минуту он жаждал лишь увидеть ее снова. Его желание усиливалось с каждым мгновением. Он позабыл о еде и исполнился вздохов и слез, обнаружив что его сердце согрелось пламенем любви и в нем растаяло. Через некоторое время, когда учитель навестил ученика, одним своим взглядом он дал ему озарение. "Даже сталь можно вылить в форму, если нагреть ее в огне", и так же происходит с сердцем, которое плавится в пламени любви.
Вино любви как раз и называется "Шераб — и Кутхар", — вино, найденное на небесах. Когда человек становится все более пьяным любовью, люди называют его ослепшим от любви, или сошедшим с ума от любви, потому что люди, чувствительные к иллюзиям внешнего, считают себя единственными, кто что-то чувствует. Но они чувствительны к обману, а не к реальности. Хотя любящего и называют сумасшедшим, его безумная страсть по отношению к объекту из мира иллюзий постепенно освобождает его от всего обмана, что есть вокруг него. Если ему удается получить его, он наслаждается единением со своей любовью в своем счастливом видении. Тогда не потребуется ни мгновения времени, чтобы убрать с его глаз вуаль того самого объекта, который он любил; как сказано в Коране: "Мы уберем вуаль с глаз твоих и твое зрение будет зорким."
Для любящего естественно быть ослепленным той, кем он восхищается, с кем он желает соединиться. Но ни один объект в мире не является настолько совершенным, чтобы полностью удовлетворить ожидания любящего сердца. Это и есть тот камень преткновения, который заставляет спотыкаться каждого новичка в любви. Преуспевающий путешественник на тропе любви — это тот, чья любовь настолько красива, что она дает всю ту красоту, которой его идеалу недостает. Любящий, практикующий это, со временем возвышается над переменчивой и изменяющейся красотой любимой, но также начинает смотреть во внутреннее ее бытие. Другими словами, внешний вид любимой — это только средство, чтобы вытащить любовь из сердца любящего, но любовь приводит его от внешнего к самому внутреннему существу идеала своей любви. Когда в этом идеале любящий осознает неограниченное и совершенное Бытие — неважно, любит ли он Бога или человека, он, по сути дела, в любом случае становится блаженным.
На этом путешествие по дороге идеализма заканчивается, и начинается путешествие через божественный идеал, ибо идеал Бога необходим для достижения совершенства жизни. Человек ищет совершенный объект любви, идеализируя Бога, целостное Бытие, Великое и Бесконечное, которое находится над всем светом и тьмой мира, добрым и дурным, которое чисто ото всех ограничений, рождения и смерти, которое неизменяемо и неотделимо от нас, всеохватывающее, всегда присутствующее перед глазами любящего.
Когда любовь настоящая, она стирает эгоизм, ибо это единственное решение, как можно стереть "эго". Английская фраза: "To fall in love" — "Упасть в любовь" передает истинный характер любви. Это действительно падение с пьедестала "эго" на землю ничтожности. Но в то же самое время, именно это падение ведет к взлету, ибо насколько провалится вниз любящий, настолько он в конце концов и взлетит. Любящий падает в любовь, как семечко в землю. Кажется, что оба они уничтожаются, но они оба со временем прорастают, цветут и приносят плоды для вечно голодного мира.
Главный враг человека в мире — это его эго, мысли о себе. Это и есть тот микроб, который рождает все зло в человеке. У эгоиста даже добродетели превращаются в грехи, а его мелкие грешки — в страшные преступления. Вся религия и философия учит человека разбить "эго", и чтобы разбить его нет ничего лучше любви. Развитие любви — это упадок "эго". Любовь в своем совершенстве полностью освобождает человека от всяческого эгоизма, ибо любовь другими словами можно назвать уничтожением."Кто бы не попадал в школу для любящих, первый урок, который он усваивает — это не быть".
Единство невозможно без любви, ибо только любовь может объединять. Каждое выражение любви обозначает достижение единства как объекта, и две вещи не смогут объединиться, если одна из них не станет ничем. Никто не знает тайну жизни кроме любящего. Поэт Ираки говорил в своих стихах: "Когда я, не любивший, пришел к Каабе и постучал в ворота, был голос мне: "Что ты сделал у себя дома, что пришел сюда?" А когда я потерял себя от любви и в ворота Каабы постучал, голос сказал мне: "Заходи, заходи, о Ираки. Ты с нами, ты наш".
Если и есть что-то, что работает против тщеславия "эго", это любовь. Природа любви в том, чтобы подчиняться; в мире нет никого, кто бы не подчинился. Мир многообразия, разделивший жизнь на ограниченные доли, естественно, заставляет всякого младшего подчиниться старшему. И опять же, для каждого старшего есть кто-то еще более старший, по отношению к которому он будет младшим. А для каждого младшего есть еще кто-то, по отношению к которому он будет старшим. И так как каждая душа по своей природе обязана подчиниться совершенству на какой бы ступени она ни была, единственное, что здесь влияет, — это будет ли она подчиняться охотно или неохотно. Первое приходит с любовью, второе приходит через беспомощность, делающую жизнь жалкой. Суфий всегда волнуется, когда он читает в Коране о том, как совершенное Бытие спрашивает несовершенные души, детей Адамовых: "Кто господин ваш?" А они, сознавая свое несовершенство, скромно отвечают: "Ты — господин наш." Подчинение становится проклятием, когда из-за холодности и беспомощности, человек вынужден подчиниться. Но то же самое становится величайшей радостью, когда оно делается по любви и со всей охотой.
Любовь — это практика морали Сулук, пути благодеяний. Удовольствие любящего заключается в удовольствии возлюбленной. Любящий удовлетворен, когда его возлюбленная сыта. Любящий становится тщеславным, когда его возлюбленная богато украшена. "Кто в жизни благословляет того, кто проклинает его? Кто в жизни восхищается тем, кто его ненавидит? — Никто, кроме того, кто любит." А в самом конце "я" любящего теряется из его вида, и только образ возлюбленной, желаемое зрелище остается перед его глазами навечно.
Любовь — это сущность всей религии, мистицизма и философии; и тот, кто научился этой любви, осуществляет цель религии, этики и философии, а любящий возвышается над всеми различиями вер и верований.
Моисей однажды попросил Бога Израиля на горе Синай: "О Господь мой. Ты уже оказал мне великую честь, сделав меня своим посланником. И если может быть какая-либо большая честь, которую я могу вообразить, это если Ты придешь в мою скромную обитель и преломишь хлеб за моим столом." И был ответ: "Моисей, с большим удовольствием придем Мы в твое жилище". Моисей приготовил богатый пир, и с большим нетерпением ожидал, что Бог придет. Мимо его двери случилось проходить нищему и он сказал Моисею: "Моисей, я беден и несчастен, и я уже не ел три дня, и я на пороге смерти. Прошу тебя, дай мне ломоть хлеба, спаси мне жизнь".
Моисей, в своем нетерпении, каждый момент ожидая визита Господа сказал нищему: "Подожди, о человек. Я тебе дам больше, чем ломоть хлеба. Ты получишь много вкусной еды. Я сейчас жду гостя, который должен прийти этим вечером, а когда он уйдет, тогда все, что останется я отдам тебе, и ты сможешь унести это домой". Человек ушел прочь, время шло, а Бог не приходил, и Моисей был разочарован. На следующий день он пошел на Синай и горевал там, приговаривая: "О, Господь мой. Я знаю, что Ты не нарушаешь своих обещаний, но что за грех совершил я, раб Твой, что Ты не пришел, как обещал?" Бог ответил Моисею: "Мы приходили, о, Моисей. Но, увы, ты не узнал Нас. Кем был тот нищий у твоих дверей? Он чем-то отличался от Нас? Это были именно Мы, живущие во всех обличьях, движущиеся в мире, и все-таки остающиеся далеко в Нашем вечном небе".
Какими бы ни были различия между религиями, мотив у всех был один: взращивать и готовить человеческое сердце к божественной любви. Иногда дух наставничества привлекает внимание людей к тому, чтобы увидеть и восхититься красотой Бога под небосводом. Иногда в деревьях и скалах — превращая их в святые деревья, священные горы. Иногда он привлекает внимание людей, чтобы они увидели имманентность Бога среди зверей и птиц — называя их святыми животными, священными птицами. Когда человек осознал, что во всем созданном нет никого выше чем он сам, он оставил поклонение низшим созданиям, признавая, что божественный свет наиболее ярко проявился в человеке. И вот, постепенно мир развивался так, чтобы увидеть Бога в человеке, особенно в святом человеке, Бога сознающем.
Человек, из-за собственной ограниченности, не может видеть Бога, совершенное Бытие, и если он даже смог бы изобразить Его, лучше всего он сможет представить Его в виде человека, ибо как он может представить то, чего никогда не знал?
"Мы создали человека по собственному образу и подобию. Кришна у индуистов, Будда у буддистов был Богом, воплощенным в человеке. Ангелов никогда не изображали ни в каком ином образе, кроме как в человеческом. Даже поклоняющиеся Богу, не имеющему формы, идеализируют его в совершенстве человеческих атрибутов, хотя это единственная лестница, по которой можно достичь любви совершенного Бога, что человек постепенно и делает.
Очень ясно объяснено это в одной истории из прошлого. Как-то Моисей проходил мимо крестьянского дома и увидел там деревенского мальчика, который говорил себе: "О Господь! Ты такой хороший и добрый, и я так думаю, что если бы Ты был здесь рядом со мной, я бы заботился о Тебе гораздо больше, чем обо всех моих овцах и больше, чем обо всех моих птицах. Лил бы дождь, я бы держал Тебя под своим навесом из травы. А если бы было холодно, я бы прикрывал Тебя своим одеялом. А в солнечную жару я бы взял Тебя купаться в ручье. И я бы укладывал тебя спать, и клал бы Твою голову себе на колени, и обмахивал бы Тебя своей шляпой. И я бы всегда смотрел за Тобой и охранял бы Тебя от волков. Я бы кормил Тебя хлебом из манны и поил бы тебя сливками. А чтобы развлечь тебя, я бы и пел, и танцевал и играл бы тебе на флейте. О Господь и Бог мой, если бы Ты только услышал это, да пришел бы да посмотрел бы как бы я от Тебе заботился".
Моисею было забавно слушать это, и он, как носитель божественного послания, сказал: "Как же дерзко с твоей стороны, о юноша, ограничивать Того, кто не ограничен, Бога, Властителя царей, который выше формы и цвета, выше восприятия и понимания человеческого". Мальчик очень огорчился и исполнился страха от того, что сделал только что. Но Моисею тут же пришло откровение: "Неприятно Нам это, о, Моисей, ибо Мы посылали тебя объединить с Нами отделенных от Нас, а не наоборот. Разговаривай с каждым в зависимости от его развития".
Жизнь на земле полна потребностей. Однако из всех разных потребностей, величайшая — это потребность в друге. Нет большего убожества, чем не иметь друзей. Наша земля стала бы раем, если бы у каждого был в жизни желанный друг; а рай, со всем блаженством, что он предлагает, превратился бы в ад в отсутствие друга, которого любишь.
Думающая душа всегда ищет дружбы, которая длится долго. Мудрый предпочтет друга, который проделает с ним большую часть его жизненного пути. Миниатюру этого жизненного пути можно увидеть в том, как мы обычно путешествуем. Если бы мы следовали в Швейцарию и подружились бы с кем-нибудь, кто бы ехал в Париж, то его компания будет продолжаться только до Парижа, а остаток путешествия нам придется проделать в одиночку. Любая дружба на земле будет продолжаться до какого-то момента, а затем прекратится. Наше путешествие проходит через смерть; и если и есть какая-то дружба, которая будет продолжаться, то это единственно дружба с Богом, которая не изменяется, и которой нет конца.
Но если мы не видим и не можем постичь Его Бытие, — не можем же мы подружиться с кем-нибудь, о ком мы ничего не знаем. Но Бог — это единственный друг, и дружба с Ним — это единственная дружба, которая чего-то стоит. Мудрый сначала ищет дружбы на земле с кем-нибудь, кто бы мог привести его к Божественному Возлюбленному — так же как и любящий сначала постарается найти кого-нибудь из обслуги или из знакомых той, чьей дружбы он желает. У суфиев многие достигают этого идеала посредством Расула — идеального человека; а двери Расула достигают через Шейха, духовного наставника, душа которого направлена на дух Расула и тем самым получает впечатления от его качеств. Такой последовательный путь становится ясным для ступающего по дороге приближения к божественному Возлюбленному.
У дружбы с Шейхом нет никакого иного мотива, кроме наставничества в поисках Бога. Сколько будет сохраняться ваша индивидуальность, столько будет длиться и она. Сколько вы ищете Бога, столько будет длиться и она. Сколько вам нужен наставник, столько будет длиться и она. Дружба с Шейхом называется "Фана-фи-Шейх", и она потом растворяется в дружбе с Расулом. Когда мюрид осознает существование духовных качеств, находящихся выше земного бытия муршида, наступает время, когда он становится готовым для Фана-фи-Расул.
Дружба с Шейхом, это дружба с формой, а форма может исчезать. Человек может сказать: "У меня был отец, а теперь его нет." На самом деле, впечатление отца, которого он идеализировал, остается у него в уме. Преданность Расулу подобна этому: его имя и качества сохраняются, хотя его земной формы уже нет на земле. Расул — это олицетворение света наставничества, который мюрид идеализирует сообразно своей эволюции.
Всякий раз, когда преданный ему человек вспоминает его — на земле ли, в воздухе, на дне морском, — он находится с ним. Преданность Расулу — это та стадия, которую нельзя миновать при достижении божественной любви. Эта стадия называется "Фана-фи-Расул".
После этого наступает Фана-фи-Аллах, когда любовь Расула растворяется в любви Аллаха. Расул — это Учитель, которого идеализируют за его милые качества, доброту, великодушие, святость, милосердие; его заслуги известны; форма его неведома, знают лишь только имя, составляющее его качества. Но Аллах — это имя данное тому идеалу совершенства, где всякоеограничение снимается, и в Аллахе идеал получает свое завершение.
Человек не теряет дружбы ни с Пиром, ни с Расулом, но он видит муршида в Расуле, а Расул — в Аллахе. Тогда за руководством, за советом, он обращается только к Аллаху.
Есть одна история о Рабийе, великой женщине-суфии. Однажды она увидела в видении Мухаммада, и он спросил ее: "О Рабийя, кого ты любишь?" Она ответила: "Аллаха". Он сказал: "А не его Расула?" Тогда она сказала: "О, благословенный Учители, кто бы на свете мог узнать тебя и не полюбить тебя? Но мое сердце так занято Аллахом, что я не вижу никого, кроме Него".
Из тех, кто видит Аллаха, Расул и Шейх исчезают. В Пире и в Расуле они видят только Аллаха. Они видят все как Аллаха, а более не видят ничего.
Мюрид своим почитанием муршида, усваивает способ любви, стоя с детской застенчивостью и видя в лице каждого существа на земле отражение благословенного образа своего Пира. Когда человек идеализирует Расула, человек видит, что все красивое, отражено в незримом идеале Расула. Тогда он становится независимым даже от заслуг, которые имеют противоположную полярность и на самом деле не существуют, ибо это только сравнение заставляет одну вещь выглядеть отличной от другой; и он любит только Аллаха, совершенный идеал, свободный от всякого сравнения, находящийся вне всяких заслуг и атрибутов. А когда мюрид сам возносится над своим идеалом, он сам становится любовью, и дело любви выполнено. Тогда любящий сам становится источником любви, началом любви, и живет он только жизнью Аллаха, что называется "Баки би-Аллах". Его личность становится Божественной личностью. Тогда его мысль становится мыслью Бога, его слово — словом Бога, его дело — делом Бога; а сам он становится любовью, любящим и возлюбленным.
ЖЕМЧУЖИНЫ ОКЕАНА НЕЗРИМОГО
ГЛАВА I. СУФИЗМ
Суфизм — это не религия, ибо она вне ограничений веры и верований, которые создают различия религий в мире. Суфизм, если коротко, это перемена взгляда на жизнь. Это как если бы рассматривать с аэроплана город, улицы которого ты знаешь, и по которым ты ходил, а окинуть весь город одним взглядом раньше не мог.
Идея суфиев заключается в том, что бы рассмотреть жизнь, поднявшись над ней. Если человеку больно самому, как может он облегчить боль другого? Если человек сам отягощен грузом, как может он взять груз от другого? Если человек сам по себе скандалист, как он может принести мир туда, где дерутся другие? Поэтому суфий считает, что необходимо жить в мире, но в то же время не принадлежать ему. Если йог проводит жизнь адепта в лесу или в горной пещере, то суфий проводит ее в мире. Ибо он считает, что для того, чтобы пробудит сердце для человеческой симпатии, человек должен сам прочувствовать невзгоды и обязанности жизни в мире и осознать, что человек живет не только для себя; его величайшая радость должна состоять в том, чтобы поделиться с другими каждым благом и каждым мигом счастья, что есть у него в жизни.
Этот процесс рассматривания жизни как снизу так и сверху делает его зрение острым. Он не только узнает закон природы, известный всем, но он понимает и внутренний закон, который действует за всем, что дает ему способность проникновения в суть вещей и пробуждает его симпатию для других.
Бог суфиев — это Единственное, что существует. Его учитель — это дух внутреннего наставничества; его священная книга — манускрипт природы, его сообщество — все человечество. Его религия — это любовь. Ни у какого народа нет такого Бога, который бы ни был его Богом. Нет такого духовного учителя любой веры, который бы ни был его учителем. Нет такого священного писания, которое он бы не принял, так как он почитатель света и последователь любви; и он свободен от всех различий и особенностей мира.
Разница имен во вселенной для него — вуаль иллюзии, которая охватывает единство, одну жизнь Живет только Один и все проявления для него являются явлением той одной жизни. Все, что рождается, создается и формируется подобно пузырькам в океане жизни. Вместо того, чтобы смотреть на их ограничения, он видит в них неограниченную жизнь.
Бог суфия — это его божественный идеал, которому он приписывает все хорошее и прекрасное в его совершенстве; и сам он скромно встает перед Ним, сознавая несовершенство свое, будучи сам душой, могущей свободно бродить по небесам, в данный момент заточенной на земле в физическом теле. Его цель в жизни — это высвободить заточенную душу из пут ограничений, чего он достигает повторением святых имен Бога, постоянным размышлением о своем божественном идеале и постоянно усиливающейся любовью к божественному Возлюбленному до тех пор, пока возлюбленный Бог своим совершенством явится его зрению и его несовершенное "я" из его вида исчезнет.
Это он называет "Фана", растворение в идеале. Чтобы достичь конечной цели он постепенно повышает свой идеал — сначала до Фана-фи-Шейха, идеала, который видят в смертном человеке, шагающем по земле, и сам он ведет себя как солдат перед битвой, преданный своему идеалу.
Затем приходит Фана-фи-Расул, когда он видит свой идеал в духе и изображает Его во всем величии, и наделяет его прекрасными качествами, которые сам бы хотел получить. А после этого он поднимает его до Фана-фи-Алла, любви и преданности этому идеалу, который находится вне качеств, и в котором заключено совершенство всех качеств.
Суфий знает, что прогресс в любом направлении жизни зависит от идеала. Насколько высок идеал человека, настолько высоко он в жизни и поднимается. Затем, под конец он видит, что идеал был создан им самим, он создатель каждого высокого идеала, который он бы желал достичь. Но идеал сам по себе — это ограничение совершенного Бытия, ибо в нем есть и ты и я. Тогда, как финальное достижение, приходит сброс идеала, — когда "эго" осознает Хумаманам, "Я есть Все".
ГЛАВА II. ЦЕЛЬ ЖИЗНИ
В мире есть два класса людей: наблюдающие за жизнью и изучающие жизнь. Первый можно с теми людьми, что ходят в театр и смотрят, как играют комедию или трагедию, и это заставляет их смеяться или лить слезы. Вторых можно сравнить с теми, кто взлетает вверх на самолете и одним взглядом охватывает весь город, в котором они до этого за один раз видели лишь одну улицу. Изучающие жизнь понимают причину комедии и трагедии, тогда как наблюдающие за жизнью получают от них только преходящие впечатления.
Об этом говорится в Коране: "Мы сняли с твоих глаз вуаль, чтобы твой взгляд стал зорким." Когда это происходит, наблюдающий за жизнью становится его изучающим. Мы иногда спрашиваем у себя: "Какова цель жизни? Для того ли она, чтобы есть, пить и веселиться?" Конечно нет. Так делают животные, а человек это высшее создание, чем животные. Тогда заключается ли цель жизни в том, чтобы стать ангелом? Это уподобление не совсем к месту, ибо ангелы были созданы перед человеком, и они близки Богу и постоянно возносят хвалу Ему.
Поэтому человек был, скорее всего, создан для чего-то другого, отличного и от животных, и от ангелов. Ибо если человек благодаря своей набожности стал бы подобен ангелу, он бы не выполнил ту цель, для которой он был создан. Человек создан, чтобы пробудить в себе человечность, сочувствие, чувство братства, любви и доброты к ближним своим.
Он может подумать, что он добр, что он может сочувствовать, но, думая так, он совершает наибольшую из возможных ошибок, ибо доброта относительна. Это можно проиллюстрировать при помощи одной истории, которую рассказывают в Индии об одном афганском солдате, который как-то путешествовал вместе с брамином. Брамин, который был мягким и безвредным человеком, боящимся поранить даже самую мелкую тварь Божью, все время повторял себе слово "Дайя", что означает "доброта". Афганец, который был воином и понимал только грубую сторону жизни, спросил его, что значит это слово. Брамин объяснил, что оно значит то же самое, что на его языке слово "Рам". "А-а!" — воскликнул он, — "Теперь я очень хорошо понимаю, что оно значит. Помню, был я как-то добрым в жизни. На поле битвы я увидел раненого, который извивался в агонии. Меня это тронуло, я проткнул его кинжалом и прекратил его страдания".
Требование быть добрым и сочувствовать подобно капле воды, которая говорит: "Я — вода", но когда она увидит океан, она осознает свою ничтожность. Так же, когда и человек посмотрит на совершенство, он осознает свои недостатки. Именно тогда вуаль сбрасывается с его глаз, а его зрение становится зорким. Тогда он спрашивает себя: "Что я могу сделать, чтобы пробудить эту любовь и сочувствие в своем сердце?"
Суфий начинает с осознавания того, что он мертв и слеп, и он понимает, что все хорошее, равно как и все плохое происходит изнутри. Богатства и власть могут исчезнуть, ибо они вне нас; и только то, что внутри нас, мы можем назвать нашим собственным. Чтобы пробудить любовь, симпатию, сочувствие в наших сердцах, необходимо совершить самопожертвование. Мы должны забыть о своих собственных бедах, чтобы сочувствовать бедам других.
Чтобы утолить голод других, мы должны забыть о собственном голоде. Каждый работает ради эгоистичного результата, не заботясь о других, и именно это сегодня приносит все страдания в мир. Когда мир развивается от несовершенства к совершенству, ему нужна вся любовь и все сочувствие; от каждого из нас требуется великая нежность и внимание. Сердце каждого человека — хорошего ли, плохого — это жилище Бога, и необходимо следить, чтобы не поранить никого ни словом, ни делом. Мы здесь в этом мире только на короткое время; многие были здесь раньше и ушли, и теперь нам необходимо следить за тем, чтобы оставить за собой впечатление хорошего.
ГЛАВА III. "БЛАЖЕННЫ НИЩИЕ ДУХОМ"
Слова "нищие духом" — это неудовлетворительный перевод, который не передает истинного смысла того текста. В оригинале есть такие слова, которые невозможно точно перевести. В суфийской терминологии эта нищета духа называется Халим Таба, что означает "мягкодушный". Более точное значение этих слов звучит так: "Блаженны мягкие в эго", и это и проходит через все учение Христа. Про него самого говорится в Библии, что он "Агнец божий", что передает значение "мягкий в эго", подобный ягненку.
Эго заметно у животных, но у плотоядных оно гораздо сильнее, чем у растительноядных. Оно очень сильно у льва, у собаки, которая не потерпит присутствия другой собаки, когда она грызет кость. Слоны, самые большие из животных, наоборот, послушны и безвредны, и они подчиняются командам человека. Они живут стадом и редко бьются между собой. То же самое относится к лошадям и овцам.
Если мы рассмотрим эго в связи со всем сознанием, то мы сначала посмотрим на землю и на камни, — низшую форму жизни, — и увидим, насколько они жестки и тверды, насколько они недвижны и негибки. Когда мы перейдем к элементу воды, мы обнаружим, что она пластична и ее можно переливать из одного сосуда в другой. Течение реки или потока можно отклонить и заставить их течь в другом направлении. Она беднее духом, чем земля, ибо ее элемент выше. Более возвышенное сознание принадлежит нищим духом, пластичным и услужливым, чем нежели твердым и неподатливым. Когда мы перейдем к элементу огня, мы обнаружим, что он еще более податлив. Его можно извлечь из камня, и из атмосферы, и он более услужлив и более податлив. А воздух податлив еще более, и он находится везде, и человек не может жить без него. Эфир — это наивысший элемент, и он ближе всего к нам, так как окружает нас и внутри нас находится.
Мы часто говорим: "Мне он не нравится", "Я не желаю с ней встречаться", но если мы посмотрим на это повнимательнее, мы обнаружим, что во всем, что нам не нравится, присутствует один и тот же элемент — эго. И когда мы обратимся к себе, чтобы посмотреть, а есть ли оно у нас, мы его там тоже найдем. Поэтому мы должны забыть о нем в других людях и прежде всего обратить наше внимание на то, чтобы уничтожить его внутри себя. Мы должны решиться вычистить наш дом, даже если другие люди в своем доме этим пренебрегают. Мы должны быть осторожными, чтобы вытащить из себя любые колючки, которые колют нас в личности других. В Коране есть один стих, говорящий: "Восстань в середине ночи и соединись с Господом твоим... Сноси терпеливо, что другие говорят." Это не только приказ встать ночью и молиться, но это также означает, что поднимаясь ночью, мы сокрушаем свое эго, ибо оно требует себе отдыха и комфорта, а когда ему в этом отказывают, оно распадается. Мистики постятся по той же самой причине.
Суфий основывает все свое учение на уничтожении эго, которое они называют "нафс-куши", ибо в этом лежит весь магнетизм и власть. Иисус Христос имел в виду именно эту силу магнетизма, когда говорил своим ученикам, что они станут ловцами душ человеческих. Это можно обрести, развивая личность в нищете духа.
ГЛАВА IV. "БЛАЖЕННЫ ПЛАЧУЩИЕ"
Идея скорби противна миру вообще. Люди говорят: "Давайте развлекаться и будем счастливы. В мире и так много печали, чтобы еще специально выбирать себе ее". И они стремятся достичь счастья так как только могут. Но эти преходящие и моментальные радости не дают длительного счастья, и люди, что гонятся за ними, либо слепы, либо мертвы. Истинное счастье души лежит в переживании внутренней радости, а нее невозможно полностью удовлетворить внешними кажущимися удовольствиями. Она связана с Богом, и все, чему недостает совершенства, не может ее удовлетворить. Цель жизни — узнать о своем несовершенстве и скорбеть о нем. Внутри человека находится вся вселенная в миниатюре, и так же как земля состоит из суши и воды, то и ум человека подобен воде с сушей; вода под сушей, а суша — над водой. Суша представляет собой мысли и образы, тогда как вода представляет собой чувства. Люди, которые знают только светлую сторону своей жизни и которые боятся затронуть свои чувства, представляют собой сушу, сквозь которую никогда не пробьется вода. Если кто-то пожелает посетить чужую страну, ему придется пересечь воду, и то же самое ждет тех, кто желает съездить в мир невидимый — им придется пересечь воду чувства, а сквозь землю надо будет пробиться, чтобы воды могла подняться вверх.
Шиву иногда рисуют так, что из его головы вытекает священная река, указывая на то, что человек становится подобным Шиве, когда его мысли исходят не только от головы, но и от сердца. Вдохновением и озарением становятся только те мысли, которые выходят из глубин сердца, а они выходят из сердец только пробужденных душ, которые суфии называют "Сахиб-е Диль". Приносящие радость — это дети горя. Каждый удар, что мы получаем в жизни, пронзает сердце и пробуждает нас для сочувствия другим, а каждое веяние комфорта убаюкивает нас, мы засыпаем и не узнаем ничего. Это доказывает истину слов: "Блаженны плачущие".
Мысль — это более твердая форма чувства, и ей нужно растаять, чтобы стать водой. Вода всегда одна и та же, но если она горька или сладка на вкус, это потому что к ней примешался какой-то элемент земли. И так же обстоит дело с эмоциями в воде чувства, которые соприкоснулись с земными предметами.
В мире есть два класса людей: те, кому нравится комедия, и те, кому нравится трагедия. Те, что любят трагедию, мудры и рассудительны — не потому, что они любят то, что трагично, но потому, что они переживают жизнь через боль трагедии, и они хотят сохранить этот опыт ценой боли.
У каждого есть идеал в жизни, и этот идеал есть религия души, а недостаток этого идеала есть то, что мы называем грехом. Рассудительный и серьезный человек со слезами сожалеет о своих недостатках и тем самым доказывает себе, что он жив, тогда как недалекий человек злится при своем падении и готов обвинять в нем тех, кто, как кажется ему, его вызвали. Он явно мертв. Это доказывает, что лишь блаженные скорбят о своем несовершенстве, и, поступая так, мы стремимся к этому совершенству, тем самым выполняя завет Христа: "Будьте совершенны так же, как совершенен ваш Отец на небесах."
ГЛАВА V. "ПОКАЙТЕСЬ, ИБО ГРЯДЕТ ЦАРСТВО НЕБЕСНОЕ"
Эти слова впервые были произнесены Иоанном Крестителем по поводу пришествия Иисуса Христа. Но кроме этого в словах "Царство Небесное есть и духовное значение".
Все, что принадлежит какому-нибудь человеку составляет его царство, будь это огромные богатства и власть или ничтожные владения. Царство небесное означает совершенное владение чем-либо, когда вещь, которой обладают, самодостаточна. В Гвалиоре был когда-то один дервиш, Мухаммад Гхаут. Он сидел в джунглях без одежды и ел только тогда, когда ему приносили еду. В глазах мира он был самым, что ни на есть бедняком, но все его уважали. И вот плохие времена настали в Гвалиоре. Государству угрожал сильный враг, армия которого вдвое превышала армию местного правителя. И вот он в подавленном состоянии стал искать Мухаммада Гхаута. Мудрец в первый раз попросил оставить его в покое, но потом, когда его о помощи стал умолять сам Махараджа, он, наконец, сказал: "