Дурное начало и доброе начало
На первый взгляд может показаться, что дурное и доброе начала занимают симметричные позиции, однако на самом деле это не так. С точки зрения автора пассажа, рабби Шмуэля Хасида, именно дурное начало или побуждение является определяющим фактором в религиозной жизни. Роль доброго начала весьма ограничена: по сути дела она сводится к тому, чтобы служить оправданием наказания, налагаемого на грешников, которые осознавали, благодаря своему доброму началу, возложенные на них обязанности, но тем не менее предпочли идти дурным путем. Однако поскольку рабби Шмуэль интересуется по преимуществу не грешником, а хасидом, дурное начало становится центральным моментом развиваемой им концепции, приводя его к парадоксальному заключению о том, что дурное начало – благо для хасида, поскольку без него истинная религиозная жизнь невозможна.
Приведенные выше рассуждения порождают вопрос: не ведет ли к подрыву авторитета галахи утверждение о том, что победа человека над своим дурным побуждением важнее «чем сотня заповедей, совершенных без того, чтобы побуждение одолевало человека»? Можно ли заключить отсюда, что германский хасидизм предлагает систему религиозных предпочтений, отличную от той, что содержится в нормативных галахических источниках, отражающих подход еврейской традиции к вопросам религии и этики? Представляется, что дело обстоит иначе, поскольку высказываниям о подстрекательстве дурного начала в пассаже можно придавать различный смысл. Речь может идти о желании чего-либо запретного, или о нежелании исполнить какую-либо заповедь, причем мотивом этого нежелания может быть, среди прочего, и пренебрежение к заповедям. Само по себе нежелание исполнить заповедь рассматривается как соблазн, исходящий от дурного начала, и человек, поддающийся ему, совершает тяжкий грех. Таким образом, с точки зрения рабби Шмуэля Хасида всякое уклонение от галахи – результат подстрекательства дурного начала. Это означает, что спиритуализация религиозной жизни, провозглашенная рабби Шмуэлем, новые нормы, привнесенные им в еврейскую традицию, не ведут к ослаблению или разрушению основанного на традиции образа жизни, посвященного соблюдению заповедей. Ведь все, что уводит от соблюдения заповедей, есть проявление дурного начала, борьба с которым составляет первейший долг человека, как это подробно разъясняется в §2Книги хасидов.
❒ Вопрос 11
Какое из двух начал господствует, по мнению рабби Шмуэля, в земной реальности – дурное или доброе побуждение? Можно ли ответить на этот вопрос на основании того, что написано в §2 Книги хасидов? ❑
БОРЬБА И ИСПЫТАНИЯ
Согласно воззрениям рабби Шмуэля Хасида, ключевые принципы религиозной жизни ясны и не вызывают сомнений – это усилие, борьба, стойкость в испытаниях. Рабби Шмуэль трижды применяет основополагающий для германского хасидизма довод, основанный на так называемом сравнении «легкого с тяжелым»: «если бы хасид стоял перед лицом преследований и оказался бы в ситуации, требующей освящения Имени, он победил бы все свои влечения, чувства, жажду жизни, он бы подчинил все свое человеческое естество ради освящения Имени. Но если он готов на столь великую жертву, то как может он проявлять колебания в таком легком деле, как преодоление дурного побуждения в повседневной жизни?»
По сути дела мы стоим здесь перед вечным вопросом морали, вопросом, с которым мы сталкиваемся и сегодня: «способны ли мы жить ради тех ценностей, за которые мы готовы умереть?». Тот, кто готов, к примеру, умереть за Родину, способен ли жить ради нее? Что до рабби Шмуэля Хасида, то у него нет сомнений по этому поводу: человек может и должен осуществить в своей жизни те идеалы, ради которых он готов пойти на смерть. Образ жизни, который проповедует рабби Шмуэль, – это каждодневное освящение Имени. Всякий раз, когда хасид стоит перед выбором, когда перед ним встает возможность исполнить заповедь или совершить грех, он должен вступить в борьбу с самим собой ради освящения Имени. Он должен преодолеть любой соблазн и любые препятствия, мобилизуя те самые духовные ресурсы, благодаря которым мученик во имя веры находит в себе силы преодолеть свою человеческую природу и пожертвовать собой ради Всевышнего.
❒ Вопрос 12
В чем сходство и в чем различие между концепцией испытания у германских хасидов и библейским подходом к человеческому испытанию, выраженным, с одной стороны, в рассказе об Аврааме, которому было велено принести в жертву своего сына, и, с другой стороны, испытанием Иова? ❑
ХИТРОУМИЕ В СТРАХЕ БОЖЬЕМ»
Рабби Шмуэль излагает различные доводы, с помощью которых хасид должен убеждать себя в том, что важно выдержать стоящее перед ним испытание и что он на это способен. Один из доводов, применяемых им, относится к тому способу этической аргументации, который именовался у германских хасидов «хитроумием в страхе Божьем»10 и который был предназначен для того, чтобы убедить человека исполнять волю Творца с помощью хитрости, примененной им к самому себе.
В начале §2Книги хасидоврабби Шмуэль Хасид говорит о том, какую хитрость и отвагу проявляют грешники в стремлении к своей цели: «грешник измышляет хитрость за хитростью, чтобы добиться хотя бы мимолетного удовлетворения своих вожделений, а иногда и подвергает опасности свою жизнь ради единократного исполнения желания души своей». Этот пример должен убедить хасида проявлять не меньшую настойчивость и предприимчивость в исполнении заповедей и предотвращении греха. По выражению рабби ШмуэляХасида: «мне же ради Того, Кто дарует любимым Своим вожделение души их в грядущем мире на веки веков, … насколько же более подобает измышлять хитрости денно и нощно!». Таким образом, перед нами еще один аргумент, переходящий «от легкого к тяжелому», дополняющий приведенный ранее аргумент о самопожертвовании. Именно в этом и заключается путь «хитроумия в благочестии», о котором говорили германские хасиды: если даже грешник проявляет отвагу и хитрость, преследуя свои цели, хасид, цель которого – служить Богу верой и правдой, тем паче должен проявлять величайшее рвение.
Следует обратить внимание на то, что рабби Шмуэль постоянно возвращается к теме стыда. В глазах германских хасидов главным препятствием в осуществлении идеала духовной жизни был стыд, опасение получить прозвание «глупого хасида». Еще раз зададим себе вопрос: отражают ли такие описания реальное положение вещей в среде германского еврейства 12 в.? Неужели в этой общине тому, кто скрупулезно исполнял заповеди, приходилось стыдиться своих действий? В виду того, что нам известно об образе жизни и мышлении того времени, кажется невероятным, что Книга хасидовполна свидетельств об именно таком положении дел. Так, в приведенном пассаже рабби Шмуэль Хасид пишет о ситуации, когда «тебе представится возможность совершить что-то, угодное Ему, но [опасение] стыд[а] воспрепятствует тебе, и покажется тебе исполнение этого тяжким и неосуществимым».
Подводя итог, можно ответить, что рабби Шмуэль Хасид считает духовное усилие, вложенное в исполнение заповеди или в преодоление греховного соблазна, главным смыслом религиозной и нравственной деятельности. Предписание религии, для исполнения которого не потребовалось духовного усилия, не обладает в его глазах истинной значимостью, тогда как ценность действия, не занимающего важного места в иерархии религиозно-этических ценностей, но потребовавшего от человека больших усилий, очень высока. Эта точка зрения не означает пренебрежения какой-либо из заповедей. Ведь такое пренебрежение есть не что иное, как проявление дурного начала, победа над которым требует духовного усилия. Подход рабби Шмуэля и других представителей германского хасидизма демонстрирует решительную спиритуализацию религиозных ценностей и снижает значимость практической стороны религиозной жизни, отнюдь не давая, однако, никакого повода для пренебрежения соблюдением заповедей. Хасид обязан следовать всем религиозным и моральным предписаниям галахи, сознавая при этом, что духовный аспект деяния – борьба с дурным началом и преодоление испытаний – является самым значимым аспектом религиозной жизни.
1 Вариант «не будет нарушающего (заповеди)», напечатанный в издании Вистенецкого – легко объяснимая ошибка переписчика. Правильный вариант – в болонском издании (§155).
2 Ср. Авода Зара 3а и ниже, прим. 19.
3 «В грядущем мире дурное побуждение не властвует» (Берешит рабба 48, 11), ср. также Сукка 52а.
4 Шаббат 151а-б. В Талмуде: «это дни Мессии, когда не будет ни заслуг, ни вины». О том, что покаяние возможно только в этом мире, до наступления дней Мессии говорится во многих местах, например в Мидраш рабба к Еккл 1:15.
5 В оригинале «сотню заповедей». Несмотря на то, что слово «сотня» стоит и в пармской рукописи, и в болонском издании, оно, по-видимому, было механически перенесено сюда из аналогичной фразы в предыдущем абзаце.
6 В оригинале «литра», в Талмуде – мера веса и крупная денежная единица (золотая или серебряная). Греческое «литра» близко к латинскому «либра», отождествляется с миной и фунтом. В Средние века талмудические монетарные термины соотносятся с различными местными монетами. В Книге хасидов под «литрой» может подразумеваться марка или, скорее всего, фунт. Каролингский фунт был равен 491 граммам (серебра).
7 Пшита, пашут или пашит – «простая» монета (арам.). В Талмуде это слово означает (медную) мелкую монету вообще, у средневековых авторов – различные мелкие монеты – стерлинг, денарий. В контексте Книги хасидов это, скорее всего, пфенниг. По каролингскому монетному уставу 1 фунт=240 пфеннигов.
8 Талмудическое выражение (Мишна, Сота III, 4), обозначающее человека, чье благочестие преувеличено, усердного не по разуму. Пример, приводимый Талмудом: «женщина тонет в реке, а он говорит: неприлично мне смотреть на нее и спасать ее» (Сота 21б).
9 Санедрин 74а. Средневековые комментаторы объясняют, что во времена Талмуда ремешки обуви, используемые евреями, отличались от тех, что были приняты у неевреев. Некоторые из них полагают, что еврейский обычай был продиктован галахическими соображениями (напр. скромностью), и, следовательно, отказ от него был бы некоторым отступлением от галахи. Другие отрицают это, утверждая, что все дело в самом факте различия. Если в обычной ситуации ради спасения жизни можно нарушить все заповеди, кроме запретов на идолопоклонство, убийство и прелюбодеяние, то во времена религиозных преследований, направленных на искоренение еврейской веры, когда евреев заставляют отречься от нее, они не имеют права на малейшие уступки гонителям. Отметим, что выражение «ремешок обуви» используется как идиома, обозначающая нечто маловажное, например, в Быт 14:23.
10 Талмудическое выражение (см. Берахот 17а).
СТРАХ БОЖИЙ