Отец Феоклит. Его книга «Афонские беседы»

В тот период, когда наше братство переехало из Ново­го Скита в келью Буразери, антипросопом монастыря Дионисиат был известный своей ученостью Монах отец Феоклит.

Этот Старец вместе со своим послушником отцом Калинником, так называемым куначным смотрителем, очень часто приходили к нам в келью на Божественную литургию, а также и для того, чтобы пообщаться с отцом Харалампием.

Монах Калинник, почувствовав для себя большую духовную пользу от общения с нашим Старцем, еще когда тот жил в Новом Скиту и был духовником мона­стыря Дионисиат, одно время даже имел намерение пе­рейти в наше братство. Однако из-за того, что в то вре­мя в монастыре было не очень много монахов, игумен не дал ему на это благословения.

Когда отец Феоклит задумал написать одну из самых ценных своих книг «Афонские беседы», то, желая сде­лать ее более живой и убедительной, он стал посещать различных известных в то время святогорских отцов и беседовать с ними об умном делании.

С этой целью как-то раз пришел он и к нам в Бура­зери. Когда после долгого разговора с моим приснопа­мятным Старцем отец Феоклит вышел из его кельи, я, выполняя свои обязанности гостиничного, пригласил его в приемную, чтобы угостить согласно святогорскому обычаю. Тогда я впервые и узнал о его замысле на­писать новую книгу. С восторгом он сказал мне следу­ющее: «Из-за этой моей работы я и приходил сюда — побеседовать с вашим Герондой. Его слова об умной молитве — это нечто живое, это результат собственно­го богатого опыта. Они являются отражением учения великих отцов-исихастов нашей Церкви».

Губернатор Святой Горы

В 1967 году, когда мы переехали в Буразери, в резуль­тате переворота военные свергли правительство и про­возгласили диктатуру. Как и любая власть, хунта на главные руководящие государственные посты стала назначать «своих людей».

На Святой Горе за это время успело поочередно побывать три назначенных правительством губернатора. Последним был исключительно благочестивый человек и незаурядная личность — генерал в отставке Г. Крекукиас.

Этот губернатор, услышав о широко известном ду­ховнике, как простой паломник, никем не узнанный, пешком пришел в Буразери на исповедь. Здесь он по се­крету и сказал отцу Харалампию, что является новым губернатором Святой Горы. Испытав чувство глубоко­го удовлетворения уже после первой встречи со Стар­цем, он стал с тех пор регулярно пешком ходить к нам в келью на исповедь и за советом.

Из всех добродетелей отца Харалампия губернатор особо отмечал его нестяжательность. Видя наши мно­горазличные нужды, требующие ремонта корпус и т. д., он просил позволения профинансировать из гу­бернаторского фонда все необходимые реставрацион­ные работы. Однако Старец ни за что на это не согла­шался. С большим недоумением губернатор спросил:

— Но почему же вы отказываетесь от помощи, Ге­ронда?

— Я, — ответил Старец, — зарабатываю деньги кро­вавым потом. Ты видишь монахов моего братства? Из них одни пишут иконы, другие режут печати для про­сфор, третьи трудятся в саду. Мне и из мира посыла­ют деньги на литургии, сорокоусты, панихиды, молебны. Эти деньги благословенны, потому что они имеют оправдание. Твои же деньги я никак не могу оправдать.

— Хорошо, пусть так, — отвечает губернатор. — Тог­да я тоже дам вам имена на поминовение и оставлю не­много денег для ремонта большой цистерны, которая начала протекать. Вы согласны?

— Да, теперь согласен.

Губернатор оставил запечатанный конверт с имена­ми для поминовения и деньгами и ушел. Когда же Ста­рец распечатал конверт, то что же он там увидел? День­ги, около ста тысяч драхм, что в те времена составляло весьма и весьма значительную сумму. Увидев столько денег, отец Харалампий так сильно расстроился, что не мог уже ни спать, ни молиться.

Он сам пошел к губернатору и стал просить его взять эту сумму назад. Последний ни за что не соглашался: деньги уже прошли по документам. Когда, наконец, гу­бернатор понял, как страшно расстроен Старец, то он нашел выход и предложил ему в свою очередь пожертвовать эти деньги в другое место, по собственному усмотрению. После этого случая Г. Крекукиас стал еще больше уважать отца Харалампия.

Как-то раз он доверительно поведал Старцу о своем большом личном горе, которое уже много лет волнова­ло его и не давало покоя.

— У меня был брат, — сказал губернатор, — которого я очень любил. Во время войны 1940 года он был убит на фронте. Прошло уже столько лет, а я ни разу так и не удостоился увидеть его во сне. Это было бы для меня большим утешением.

Отец Харалампий ответил:

— Не переживай, дитя мое. Сегодня ночью я отслу­жу за него Божественную литургию и надеюсь, что Все­благой Бог для твоего утешения покажет тебе его.

Действительно, в ту же ночь Бог во сне показал губернатору его брата. Преисполненные радости, они обнялись, и брат сказал, что он находится в очень хорошем месте и благодарит за отслуженную за не­го литургию. На следующий день ликующий губер­натор в Буразери рассказывает о случившемся ду­ховнику.

После этого события Г. Крекукиас просто не знал, как ему отблагодарить своего благодетеля. В конце кон­цов он придумал. Мирская пословица говорит: «Богат­ство многие презрели, славу же — никто». Но в данном случае, с отцом Харалампием, и она не оправдалась.

Как-то раз пришел к нам губернатор. Было видно, что он настроен очень решительно.

— Геронда, я имею честь объявить вам одну прият­ную для вас новость.

— Что же, давай послушаем, дитя мое.

— Я все устроил, и вас хиротонисают в архиереи.

Старец был поражен:

— Господин губернатор, вы это говорите серьезно?

— Да. Совершенно серьезно.

— Прошу вас, о таких вещах никогда больше мне не говорите.

— Но почему же, Геронда?

— Вы подумайте, ну, какой из меня архиерей?

После долгих споров, бесконечных «годишься — не годишься» отец Харалампий, чтобы перевести разго­вор на другую тему, сказал:

— Господин губернатор, послушайте меня. Я не вы­езжаю в мир со Святой Горы. Как же я буду управлять епархией?

Вы будете архиереем здесь, Геронда, на Святой Горе. Мы договоримся с патриархией, чтобы для вас учреди­ли здесь кафедру и титул митрополита Святогорского.

— Господин губернатор, я прошу вас, забудьте об этом. Мне достаточно и того груза, что уже лежит на моих плечах. Ты видишь этих монахов? Я был их вос­приемником в монашеском постриге и пред Богом дал обещание заботиться об их духовном преуспеянии и спасении. Живя вместе с ними, я смотрю, оказыва­ют ли они послушание? Молятся ли? Упражняются ли в молитве Иисусовой? Совершают ли бдения? Бог по­ручил мне это малое стадо, и я должен буду дать за не­го ответ. Больший груз мне не по силам. Оставьте архиерейство тем, кто его достоин.

Губернатор, несмотря на то что во времена хунты он обладал чрезвычайно большой властью, с уважением отнесся к решительному отказу отца Харалампия и с тех пор проникся к нему еще большим благоговением.

Все вышеизложенное рассказал мне сам Старец. Свидетелем же истинности его слов является сам Г. Крекукиас, многоуважаемый бывший губернатор Святой Горы, который, как известно, еще находится в добром здравии. Приснопамятный отец Харалампий показал нам еще один пример смиренномудрия, кото­рый не должен оставаться в забвении и который, осо­бенно теперь, всем нам необходим.

Церковная школа «Афониада»

С 1967 года и вплоть до осени 1979 года наше братство проживало в большой хиландарской келье святителя Николая, называемой Буразери. Очень скоро молва об отце Харалампий достигла и находящейся недалеко от Карей известной церковной школы — «Афониады».

После перевода на Косскую кафедру ее незабвен­ного директора, Мелитупольского митрополита На­фанаила, бразды правления перешли к другому заме­чательному иеромонаху Великой Лавры преподобного Афанасия Афонского отцу Хризостому (впоследствии епископу Родостольскому).

Воистину, в результате умелого управления школой с одной стороны, и самоотверженного труда приснопа­мятного духовника, отца Харалампия, с другой, «Афониада» в это время достигла небывалых духовных вы­сот.

Ежедневно многие ее учителя и ученики стекались в нашу келью, находящуюся по соседству, для того чтобы исповедоваться у Старца и получить урок священ­ной науки умного делания. Посредником для этой по­следней цели между отцом Харалампием и учениками Божественный промысел неожиданно поставил одно­го благочестивейшего преподавателя и замечательного человека. Будучи пленен словами Старца, он присоеди­нился к нашему братству незадолго перед тем, как мы оставили Новый Скит. Звали его отец Арсений.

Этот приснопамятный монах, несмотря на то, что по профессии он был простым агрономом, очень скоро познал святая святых таинства умного делания. Первые пять-десять минут урока он отводил ботанике, все же остальное время занятия посвящал рассказу об умной молитве и о частом причащении Святых Таин.

Этот исключительный преподаватель, как новый Аа­рон, доносил до учеников голос Моисея, то есть слова отца Харалампия. Часто, остерегаясь сам отвечать на вопросы и разрешать недоумения учеников на уроке, он откладывал их До следующего занятия, чтобы за это время успеть спросить о них у своего наставника. Та­ким образом, он являлся тем звеном, посредством ко­торого осуществлялось косвенное общение Старца со школьниками, ведь последние, само собой разумеется, не могли часто отлучаться из школы.

Духовно Старец помогал всем школьникам, но уче­никам из бедных семей он помогал еще и материаль­но. До сих пор многие посещающие нас молодые лю­ди, бывшие выпускники «Афониады» вспоминают об этом с чувством глубокой благодарности и признатель­ности.

Учителя Афонской церковной школы и ее выпускни­ки — духовные чада приснопамятного отца Харалам­пия, сегодня служат нашей Церкви на самых различ­ных поприщах. Немало молодых людей избрало иноче­ский путь, став монахами как на Святой Горе, так и за ее пределами. Из них вышли благочестивые иерархи и иеромонахи, своими словами и самой жизнью украша­ющие нашу Церковь. Значительное число выпускников стало женатыми клириками, преподавателями духов­ных школ, миссионерами и просто добропорядочными гражданами, которые по всему миру трудятся на благо Православия.

Получив свое образование при ногах великого учи­теля, они, подобно благодатной почве, впитали в се­бя его учение и теперь передают данный им талант другим. Последние также, в свою очередь шествуя по пути духовного совершенства, получают известность. От них уже другие избранники принимают этот талант, и преемственность продолжается из рода в род.

Уходят из этой жизни святые, уходят учителя. Но остается их живое учение, остается их дело, по слову великого апостола: «Печать бо моего апостольства вы есте о Господе».