Второе путешествие апостола Павла (51- 54 гг. по Р.X.).
Перед началом второго путешествия произошло разделение между апостолами Павлом и Варнавою. Варнава хотел взять с собой своего племянника Иоанна-Марка, но Павел на это не согласился. Это, впрочем, нисколько не нарушило дружеских отношений Павла к прежним спутникам (Кол. 4:10), а разделение труда только послужило к большему успеху проповеди. Варнава с Марком отправились на остров Кипр, а Павел, взяв с собою Силу, пошёл посетить Церкви, основанные в Малой Азии (в Дервии, Листре, Иконии и Антиохии Писидийской).
После сего апостол Павел предполагал проповедовать в других областях Малой Азии, но Дух Божий указал ему иной путь. В приморском городе Троаде после молитвы ночью было апостолу видение, а именно: предстал пред ним некий муж македонянин и просил его: “Приди в Македонию и помоги нам.” Павел понял, что Господь призывает его для проповедования в стране Македонской. Здесь были основаны им Церкви в Филиппах, Фессалониках, или Солуни, и Верии, после сего в знаменитых городах Греции: Афинах и Коринфе. Сотрудниками его были, кроме Силы, Лука и Тимофей.
В Филиппах апостол изгнал злого духа из одной служаники-прорицательницы. Господа ее, получавшие большой доход от охотников узнавать будущее, обвинили Павла и его спутника Силу в проповедовании новой, недозволенной законами римскими веры, и начальники, не разобрав дела, велели их бить и посадить в темницу. Ночью Павел и Сила встали для молитвы. Скорбная темница огласилась звуками христианских песнопений. Узники слушали их в немом благоговении. Вдруг сделалось великое землетрясение, так что поколебалось основание темницы, отворились двери, и у всех узы ослабели. Темничный страж, пробудившись и увидев, что двери темницы отворены, извлек меч и хотел умертвить себя. Но Павел громко воззвал к нему: “Не делай себе никакого зла, мы все здесь!” Страж потребовал огня, вбежал в темницу и в трепете припал к ногам Павла и Силы: “Господа мои! Что делать мне, чтобы спастись?” – “Веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой,” — сказали ему апостолы. Страж пригласил их к себе, омыл раны их и немедленно крестился сам и домашние его. На другой день начальники городские, одумавшись, прислали темничному стражу приказание отпустить апостолов; но Павел сказал: “Нас, римских граждан, (апостол Павел имел важное в то время право римского гражданина) без суда всенародно били и бросили в темницу, а теперь тайно выпускают?! Нет, пусть придут и сами выведут нас.” Начальники испугались, пришли в темницу, извинились перед апостолами и просили их удалиться из города.
В Солуни апостолы имели великий успех в проповеди, но много потерпели от неверовавших иудеев.
В Верии иудеи оказались благомысленнее солунских: они с усердием выслушали проповедь апостолов и тщательно рассматривали священные книги, согласны ли они со словами апостольскими. И многие из них уверовали. Много также было уверовавших знатных греков, мужчин и женщин.
Прибыв в Афины, апостол Павел возмутился духом при виде множества идолов. Он проповедовал сначала в иудейской синагоге, потом ежедневно беседовал на площади со встречавшимися. Некоторые из эпикурейских и стоических философов вступали с ними в ученые споры. (Эпикурейцы (так называемые по имени философа Эпикура) отличались неверием: “Богов или нет совсем, — учили они, — или они только праздные и беспечные зрители мира; все на свете зависит от случая; душа человека исчезает вместе со смертью тела; цель жизни — удовольствие.” Таким мудрецам, конечно, не могла нравиться проповедь о Распятом на кресте. Стоики (так называвшиеся от столбов того здания, где учил основатель их школы, философ Зенон) учили, что весь мир есть живое вещество; душа человеческая — это будто бы переходящая часть, или проявление всемирной души божества. Самое высшее в человеке — это рассудок. Кто действует по соображениям рассудка, тот добродетелен и должен быть при всех случайностях покоен и счастлив. Гордость стоиков также противна духу Евангелия, как и распущенность эпикурейцев.) И одни с пренебрежением спрашивали друг друга об апостоле: “Что хочет сказать этот суеслов?” Другие также полупрезрительно говорили: “Кажется, он проповедует о чужих божествах.” Однако же проповедь апостола многим показалась достойною внимания, и его пригласили в Ареопаг. (Ареопаг — с греческого значит холм Ареса — бога войны. Здесь находилось высшее судебное место, наблюдавшее за исполнением законов, за нравами, за богослужением.) Здесь апостол пред глазами образованного мира сказал речь, которая в полной мере показывает величие дарований его и естественных, и благодатных, и на все времена служит образцом христианской проповеди.
“Афиняне, — воскликнул Павел, — по всему вижу, что вы как бы особенно набожны; ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: “Неведомому Богу.” Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам. Бог, сотворивший мир и все, что в нем, будучи Господом неба и земли, не в рукотвореных храмах живет и не требует служения рук человеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду, Сам дая всему жизнь, дыхание и все... От одной крови Он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитания, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас, ибо мы Им живем, и движемся, и существуем, как некоторые из ваших стихотворцев говорили: “Мы Его и род.” Если же мы род Его, то не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого.” После сего апостол раскрывает пути Божественного Промысла относительно язычников: “Доселе Бог оставлял людей самим себе и попускал быть временам неведения, теперь всем людям повсюду повелевает покаяться.” Спасение всем возвещается от имени Господа Иисуса Христа, Которого засвидетельствовал и прославил Бог, воскресив Его из мертвых. И тех, кто не воспользуется вестью спасения, ожидает суд Господень чрез сего же великого предопределенного Им Мужа.
Некоторые из слушателей (вероятно, эпикурейской школы) при словах апостола о воскресении мертвых не могли скрыть своего неверия и позволили себе смеяться над проповедником истины. Другие говорили: “Об этом послушаем тебя в другое время.” Впрочем, слова апостола нашли и добрую почву. Некоторые тут же уверовали и присоединились к апостолу. В числе их был Дионисий Ареопагит (т. е. член верховного судилища), знаменитый впоследствии учитель Церкви, епископ и мученик.
В особенности святой апостол потрудился в Коринфе, жители которого отличались, с одной стороны, образованностью и утонченной светскостью, с другой — крайней распущенностью. Апостол остановился в доме иудеев Акилы и Прискиллы. Это было очень благочестивое семейство (домашняя церковь, как впоследствии наименовал его апостол). Занятием их было делание палаток. Эти палатки, вроде ширм, употреблялись при остановках во время путешествий для защиты от солнечного зноя. Апостол знал это ремесло и помогал своим гостеприимным хозяевам, поэтому не был никому в тягость и питался от трудов рук своих. Каждую субботу в синагоге он проповедовал о Господе Спасителе. Многие из евреев и прозелитов уверовали, но большая часть евреев противилась его учению и злословила апостола. “Кровь ваша на главах ваших: я чист; отныне иду к язычникам,” — сказал апостол враждебным ему евреям и открыл собрание в доме обращенного из прозелитов некоего Иуста. Господь явился ему и сказал: “Не бойся, говори, не умолкай. Я с тобою, и никто не сделает тебе зла.” Трудами апостола основана в Коринфе такая Церковь, которая славою своею превзошла даже антиохийскую. Из Коринфа апостол отправился в Иерусалим на праздник, как некоторые думают, Пятидесятницы. В конце второго путешествия апостола Павла началась письменная деятельность этого великого апостола. Из Коринфа он отправил два послания к Солунянам. (В 1-м послании апостол убеждает солунян быть твердыми при всех гонениях и страданиях и ожидать второ-го пришествия Христова для своего утешения и укрепления в своей жизни. Во 2-м послании апостол, между прочим, открывает признаки второго пришествия Христова.)