Сколько бы ни пришлось съесть помоев

Прошло несколько дней. Я был дома один. Слова Брэнды камнем лежали у меня на сердце. Я задумался.

Нужно было что-то делать. И я, подняв руку к небу, сказал: «Боже, сколько бы мне ни пришлось съесть помоев, я ни за что не разведусь».

Наконец я понял смысл обещания, данного мною в день свадьбы. Оно было безусловным. Если она будет кормить меня картошкой с мясом, я должен буду это съесть, если она будет кормить меня помоями, я должен буду съесть помои. Что бы мне ни пришлось делать — меняться, смиряться или любить — я буду верен своему обещанию любить и беречь ее во что бы то ни стало.

«А причем тут помои? — спросишь ты. — Мне что, лишиться всего ради мира? А как же мои права?»

Да, у тебя есть кое-какие права, а у твоей жены есть свои обязанности. Но в бесконечных попытках больно задеть другого на маленьком островке брака, нужно, прежде всего, обращать внимание на свои острые углы, а не на ее.

Богу всегда было известно, что браки, основанные на условиях, долго не продержатся, и потому Он учредил безусловные заветы. Он знал, что условия обычно меняются.

Жизнь — это сила, стирающая в пыль наши условия и без труда сминающая наши наивные договоры. В мечтах о супружестве мы забываем, что нам придется все так же, в поте лица, зарабатывать свой хлеб и не так часто видеть друг друга, как хотелось бы. Мы забываем, что иногда мы будем настолько измученными, что дома нам не захочется ни с кем говорить. Возможно, забываем, что муки родов изменяют тела, которые уже никогда не будут прежними.

Множество испытаний и тревог сделают выполнение условий невозможным. Мы же требуем гарантий, требуем от своего брака едемского блаженства, тогда как нам необходимо нежно, без всяких условий, любить своих жен.

НА РЕДКОСТЬ ВЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Мы хотели бы обратить твое внимание на библейский персонаж, мужчину, который был доволен своим жребием и преданным Богу. С него могут взять пример все мужчины в том, как чтить своего Царя и лелеять свою жену. Этого человека звали Урия.

В Первой книге Паралипоменон, 11 главе он числится в списке «сильных Давида», среди мужчин, «которые крепко подвизались с ним в царстве его, вместе со всем Израилем, чтобы воцарить его, по слову Господню, над Израилем» (11:10).

Урия был беззаветно предан своему царю Давиду и Богу. Урия не оставлял Давида, когда Саул преследовал его. Он плакал с Давидом, когда в Циклаге сожгли их дома. Он прославлял его во время коронации и бесстрашно сражался для расширения его царства. Посвятив свою жизнь исполнению воли Божьей, Урия охранял трон Давида.

Ничего не напоминает? Ты поклялся кому-то посвятить свою жизнь. В присутствии семьи и друзей ты поклялся уважать и любить свою жену, забыв об остальных. Ты пообещал, что в браке ей будет лучше, чем одной. Стараешься ли ты выполнять это обещание? Так ли горячо это желание, и ты согласен проявлять во всем верность и нежно заботиться о ней? Готов ли охранять ее от опасности пока не исполнится воля Божья, а не твои собственные обещания?

Урия был именно таким. Его верность была безупречной, а верность Давида, к сожалению, нет. Он пошел в постель с Вирсавией, женой Урии. Когда она забеременела, Давид понял, что попал в крупные неприятности. Урия был на войне. А беременность Вирсавии значила только одно: отцом ребенка был Давид, а не Урия.

Чтобы как-то выпутаться из неприятной ситуации, Давид предпринимает следующее: он отзывает Урию с поля битвы. По его плану Урия должен вернуться к Вирсавии, и тогда, если не мешкать, люди подумают, что отец ее ребенка Урия.

Беззаветная преданность Урии царю обернулась для последнего трагедией — его план провалился:

«И сказал Давид Урии: иди домой и омой ноги свои. И вышел Урия из дома царского, а вслед за ним понесли и царское кушанье. Но Урия спал у ворот царского дома со всеми слугами своего господина, и не пошел в свой дом. И донесли Давиду, говоря: не пошел Урия в дом свой. И сказал Давид Урии: вот, ты пришел с дороги; отчего же не пошел ты в дом свой? И сказал Урия Давиду: ковчег и Израиль и Иуда находятся в шатрах, и господин мой Иоав и рабы господина моего пребывают в поле, а я вошел бы в дом свой и есть и пить и спать со своею женою! Клянусь твоею жизнью и жизнью души твоей, этого я не сделаю. И сказал Давид Урии: останься здесь и на этот день, а завтра я отпущу тебя. И остался Урия в Иерусалиме на этот день до завтра. И пригласил его Давид, и ел Урия пред ним и пил, и напоил его Давид. Но вечером Урия пошел спать на постель свою с рабами господина своего, а в свой дом не пошел» (2 Царств 11:8-13).

Посмотри на Урию! Он был настолько занят Божьими планами, что не пошел домой даже омыть ноги. Его преданность была настолько непоколебимой, что, даже опьянев, он не изменил своему рвению. Его душа была настолько кристально чистой, что никакие козни не могли устоять против него. Бог не мог допустить того, чтобы с помощью хитрой уловки Давид прикрыл свой великий грех перед Богом и лучшим из Его служителей, Урией. Бог любил Урию и ценил его любовь к Вирсавии.

Урия знал свое место и был доволен своим жребием. Он с радостью выполнял Божью волю и свои обязанности.

Чтобы быть такими, как Урия, нам нужно знать свое место и быть довольными своим жребием.

ТВОЯ ОВЕЧКА

Что значит нежно любить? Достаточно примера Урии — вот кто мог проявлять настоящую заботу.

После того, как Давид подстроил смерть Урии в бою, Бог послал к нему пророка Нафана с суровым обличением. Чтобы описать любовь и нежность Урии к Вирсавии, пророк прибегает к образному сравнению:

«И послал Господь Нафана [пророка] к Давиду, и тот пришел к нему и сказал ему: в одном городе были два человека, один богатый, а другой бедный; у богатого было очень много мелкого и крупного скота, а у бедного ничего, кроме одной овечки, которую он купил маленькую и выкормил, и она выросла у него вместе с детьми его; от хлеба его она ела, и из его чаши пила, и на груди у него спала, и была для него, как дочь; и пришел к богатому человеку странник, и тот пожалел взять из своих овец или волов, чтобы приготовить [обед] для странника, который пришел к нему, а взял овечку бедняка и приготовил ее для человека, который пришел к нему» (2 Царств 12:1-4).

Богатый в этой истории — это Давид, который видел в Вирсавии только возможность удовлетворения своего сексуального аппетита, а для Урии, «бедного человека», его овечка была радостью его жизни, любимицей, спавшей у него на груди. Урия имел только одну жену. Разве мог человек с таким верным сердцем иметь больше? Его овечка, Вирсавия, резвилась и смеялась вместе с ним, доставляя ему огромную радость.

Овечка «была для него, как дочь», говорится в этом отрывке. Если у тебя есть дочь, то ты хорошо понимаешь, что Господь хотел этим сказать. Мы по-особому любим дочерей, ведь их трудно не любить. Они болтают о всяких пустяках. Когда они улыбаются, в глазах их сверкают искорки. Нам нравится их защищать. Мы любим гулять с ними. Больше всего нас трогает, когда они засыпают у нас на руках. Мы их любим просто потому, что они есть.

Относишься ли ты к своей жене, как к маленькой овечке?

Тебе такое сравнение может не понравиться. Но, используя его, мы не пытаемся сравнивать силу и способности полов (от Фрэда: Я знаю это по опыту. Моя жена Брэнда — квалифицированный медработник, мать четырех детей с четким мнением по любому вопросу. Тем не менее, когда я однажды сказал ей, что хочу обращаться с ней, как с «маленькой овечкой», она совсем не обиделась. Ей это было приятно).

Библия использует это слово, чтобы передать нам одну важную мысль. Как Вирсавия была дорога Урии, так и ты должен дорожить своей женой, своей любимой и единственной. Она живет с тобой и спит у тебя на груди. Ее нужно лелеять не за то, что она делает, а просто потому, что она есть, потому что она дорога Богу, как дитя, рожденное по Его образу. Тебе вверено огромное сокровище — душа другого человека, сокровище, настолько ценное в Божьих глазах, что от основания мира Он решил заплатить за ее искупление самую высокую цену.

Несмотря на временные неполадки в отношениях, на список твоих невосполненных нужд, твой долг перед Богом — лелеять это создание. Загляни в ее глаза, не обращая внимания на прошлые обиды, ссоры и боль, — и ты снова увидишь доверчивый, полный надежды взгляд маленькой овечки.