Индульгенция в период первого крестового похода

Как можно увидеть при анализе источников, с самого начала эпохи крестовых походов неотъемлимым элементом пропаганды экспедиций являлось предоставление индульгенции их участникам. Вероятно, это было в какой‑то мере наследием двух значимых элементов предшествующей традиции.

С одной стороны, общеизвестно, что крестовый поход считался паломничеством (peregrinatio ), т. е. представлял собой своего рода «вооруженное паломничество». Этот термин активно применяется по отношению к крестоносцам уже в хрониках первого крестового похода[628]. Далее, что общеизвестно, этот термин продолжает применяться по отношению к крестовым походам на всем их протяжении. М. Вилли пишет, что peregrinatio было наиболее частым обозначением крестовых походов[629].

Это важно знать, в связи с тем что к моменту начала крестовых походов паломничество уже не первое столетие являлось способом покаяния. Как справедливо отметил Ж. Ришар, паломничество в Святую землю еще до крестовых походов рассматривалось как возможный способ покаяния за грехи[630]. Как пишут П. Альфандери и А. Дюпрон, разумеется, тогда исключительно невооруженное, оно являлось одним из способов покаяния уже с VII в.[631]Дж. Брандадж говорит о покаянном характере паломничеств и в других направлениях также в VII в.[632]Кроме того, стоит также отметить, что оно продолжало рассматриваться как покаяние и в период крестовых походов и что были даже подготовлены специальные книжки‑гиды для паломников с указанием того, какая индульгенция полагается за посещение того или иного объекта[633].

С другой стороны, историками зафиксировано три случая, когда до крестовых походов папы предоставляли определенное прощение грехов воинам за участие в боевых действиях с целью защиты от неверных. В 853 г. папа Лев IV, призывая защищаться против нашествий арабов, врагов святой веры (inimicos sancte fidei), говорит, что тому, кто присоединится, не будет отказано в небесном царствии (regna illi coelestia minime negabuntur)[634]. Тогда опасность со стороны арабов была действительно велика: они совершали рейды против городов Средиземноморья и в 846 г. напали на Рим, нанеся ему большой урон[635]. Папу Иоанна VIII (872–882) также беспокоила арабская угроза. В 877 г. он совершил поездку во Францию, где пытался найти поддержку. В следующем 878 г. папа написал в ответ на письмо епископов западнофранкского королевства, в котором те спрашивали, какая участь уготована павшим в боях с неверными, что им дается отпущение грехов[636]. Позднее папа Александр II благословил поход 1063–1064 гг. в Испанию и отправил в поход своего легата. Как было сказано в папском письме, он даровал участникам отпущение грехов и освобождение от покаяния: «Тех, кто соберутся выступить в Испанию… мы освобождаем от покаяния и даем им отпущение грехов» (Eos qui in Ispaniam proficisci destinarunt… penitentiam eis levamus et remissionem peccatorum f admits) [637].

В силу двух описанных предпосылок неудивительно что предоставление индульгенции началось уже с первого крестового похода: прощение грехов давалось сразу как за богоугодное паломничество и как за войну против неверных.

Именно в эпоху крестовых походов идея предоставления воздаяния за участие в боевых действиях набирает серьезные обороты.

Как именно выглядела индульгенция образца первого крестового похода?

За ненадежностью записей папской речи в Клермоне как источника для извлечения точной формулировки условий индульгенции обратимся вначале к сохранившимся сведениям о решениях собора. К сожалению, сведения об этом дошли до нас не в составе какого‑либо папского документа, а в составе источников другого происхождения, например в заметках епископа Ламберта Арраского[638]. Согласно его сообщению, канон гласил, что поход «будет засчитан» его участникам «за любое покаяние»[639]. Примерно в тех же выражениях этот пункт пересказан в коллекции декретов, составленной Иоанном из аббатства на горе святого Элигия недалеко от Арраса (манускрипт датируется в пределах 1120 г.)[640]. Кроме того, речь о крестовом походе как покаянии идет и в версии, представленной в манускрипте начала XII в. из Флоренции Laurenziana XVI‑15 , однако там не говорится о масштабах засчитываемого покаяния[641].

Сведения епископа Ламберта согласуются со словами папы в письме жителям Болоньи (1096), где сообщается: поход освобождает от покаяния за все грехи (penitentiam totam peccatorum… dimittimus ), о которых они должным образом исповедаются (de quibus veram et perfectam confessionem fecerint)[642], поскольку они выставили себя и свое имуществу на службу Богу и ближнему (quoniam res et personas suas pro Dei et proximi caritate exposuerunt). Вполне возможно, индульгенция для крестоносцев времен первого крестового похода как раз и была снятием покаяния. Это было в духе того времени. Как пишет А. Бистед, индульгенция в тот период обычно представляла собой как раз снятие наложенного на человека покаяния[643].

В двух других письмах папа говорит уже не о снятии покаяния, а об «отпущении грехов». В письме к верующим Фландрии (1095) папа говорит об экспедиции как о предприятии во имя отпущения всех грехов (pro remissione omnium peccatorum )[644]. Похожая формулировка содержится и в письме Пасхалия II (1099) о необходимости отправки подкреплений в Палестину (in peccatorum suorum remissionem )[645]. Подобная же формулировка встречается и позднее, в канонах первого Латеранского собора:

Первый Латеранский собор (1123), 10‑й канон

Eis qui Hierosolymam proficiscuntur et ad christianam gentem defendendam et tyrranidem infidelium debellan‑dam efficaciter auxilium prebuerint, suorum peccatorum remissionem concedimus[646].

Тем, кто отправляется в Иерусалим и кто оказал действенную помощь для защиты христианского народа и борьбы с тиранией неверных, мы предоставляем отпущение грехов.

В отличие от обещания снятия наложенного на человека земного покаяния, выражение «отпущение грехов» не относится к терминам, значение которых сразу понятно. Несколько поколений ученых, изучавших крестовые походы, в течение многих десятилетий спорили и высказывали различные точки зрения по поводу значения этого термина именно на раннем этапе истории крестовых походов[647]. Возможно, речь идет о снятии покаяния, а возможно, – о чем‑то более значительном. Оказываются ли грехи прощенными и на том свете, непонятно. Даже А. Бистед, которая написала фундаментальное исследование по индульгенциям крестовых походов и которая обстоятельно изучила все эти дискуссии, так и не пришла к какому‑то однозначному выводу о соотношении понятий отпущения грехов и снятия покаяния в то время[648]. Тексты наших источников опять же не дают нам понять, что в этих конкретных случаях означает «отпущение грехов». На общецерковном уровне теоретическая база, связанная с отпущениями и покаяниями, была в то время очень плохо проработанной[649].

Обратимся теперь к записям речи папы и посмотрим, что говорится в версиях различных хронистов.

Фульхерий Шартрский

«Если кто, отправившись туда, окончит свое житие, пораженный смертью, будь то на сухом пути, или на море, или же в сражении против язычников, отныне да отпускаются ему грехи» (remissio peccatorum presens aderit) [650]. Говорится также про некое «вечное воздаяние» (nunc eterna premia nanciscantur ) [651].

Роберт Реймсский

Нет прямых обещаний небесного воздаяния. Есть лишь намек на это посредством цитаты из Мф. 19:29 (Кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную) и речь о том, что путь нужно предпринять для отпущения грехов (in remissionem peccatorum vestrorum)[652].

Гвиберт Ножанский

Нет прямых обещаний индульгенции. Есть лишь указание на крестовый поход как на путь к дару мученичества за веру (gloriosum martirii munus)[653]. Стоит, правда, отметить, что автор хроники говорит об отпущении грехов в своих комментариях сразу после текста папской речи: «Наипрекраснейший муж закончил свою речь и властью святого Петра отпустил грехи всем, кто принял обет выступить в поход» (Peroraverat vir excellentissimus et omnes qui se ituros voverent beati Petri potestate absolvit)[654].

Бальдрик Дольский

«Богатства же врагов станут вашими, поскольку вы разграбите их сокровищницы и либо вернетесь победителями в свои дома (victo‑riosi ad propria remeabitis ), либо, обагрённые своей кровью, обретете вечную награду (sanguine vestro purpurati, perenne bravium ad‑ipiscemini). Вы должны сражаться за такого императора, которого никогда не покидает все Его могущество и у которого никогда не оскудевает жалование (nulla desunt stipendia) для вознаграждения. Дорога коротка, а труд невелик, однако Он вознаградит вас неувядающим венком» (immarcescibilem согопат)[655]. Кроме того, в версии Бальдрика папа предписывает епископам отпускать грехи на условии исповеди[656].

Как видно, о снятии покаяний не говорит никто, а о так называемом «отпущении грехов» четко говорят лишь Фульхерий Шартрский и Роберт Реймсский, а остальные более расплывчаты в своих формулировках и сообщают лишь о некоей награде на небесах. Но стоит заметить, что при полном молчании на этот счет Гвиберта Ножанского и Роберта Реймсского другие двое – Фульхерий и Бальдрик – уточняют, что духовные привилегии коснутся лишь погибших крестоносцев. Еще одно подтверждение этого принципа – речь епископа Пюи перед войском крестоносцев из хроники Роберта Реймсского, в которой он говорит про воздаяние: «Кто умрет [в этом пути], будет счастливее живого, ибо взамен бренной жизни получит вечную радость» (Qui hic morietur, vivent е felicior erit, quia pro temporali vita gaudia adipiscetur eterna)[657]. Более того, выжившие получат «богатства Востока», но ни в коем случае не воздаяние на небесах. Альберт Аахенский рассказывает, как при Антиохии перед воинами произносил речь некий клирик из войска. Среди прочего он сказал: я знаю, что вам сейчас тяжело на этой войне, но «услышьте и поразмыслите о том вознаграждении, что Господь Иисус собирается дать всем, кто во имя Его любви и милости погибнет в этом пути» (sed audite et pensate premium quod Dominus Iesus omnibus hiis redditurus est qui eius amore et gratia hac in via morituri sunt) [658]. Наконец, в хронике Фульхерия Шартрского иерусалимский король Балдуин, который, вероятно, повторял лозунги пропаганды того времени, произнес речь, в которой сказал о воздаянии для погибших и лишь о «блеске славы» для тех, кто выживет[659].

Может ли дать нам что‑то изучение значительно более поздних записей клермонской речи, сделанные Вильямом из Малмсбери и Гийомом Тирским?

Вильям из Малмсбери

«…положите свои жизни за братьев, и тогда вознаграждением милосердия будет милость Бога, а за милостью Бога последует вечная жизнь» (animas pro fratribus ponatis; caritatis stipendium erit Dei gratia; Dei gratiam sequetur vita eterna). «Погибшие войдут в небесный триклиний, а победители увидят гроб Господень» (;morituri celi intrabunt triclinium, victuri videbunt sepulchrum Dominicum)[660]. О крестоносцах говорится, что им даруется полное прощение преступлений, в этом фрагменте конкретно – без уточнения, живым или мертвым (omnium absolutionem criminum ), причем привилегия эта дана Богом и святым Петром (habentes per Dei concessum et bead Petri privilegium)[661].

Гийом Тирский

«Мы же милостью Господа и властью святых апостолов Петра и Павла, освобождаем верных христиан, которые возьмут против них [турок] оружие и взвалят на себя тяжесть этого паломничества, от предписанных им покаяний, ибо они как раз отправляются на истинное покаяние, и оттого пусть не сомневаются в получении отпущения грехов и наслаждения вечным воздаянием»[662].

Здесь мы видим, что обозначенное выше наблюдение присутствует и в версии Вильяма из Малмсбери: небесные привилегии также ждут только погибших.

На общем фоне выделяется версия речи, представленная в хронике Гийома Тирского почти столетие спустя после самих событий. В ней дается очень четкая формулировка об отпущении всех грехов и воздании на небесах для всех крестоносцев, однако есть основания полагать, что хронист описал все, исходя из реалий конца XII в., и папские слова сильно искажены. Сразу после процитированного фрагмента он говорит о церковной протекции самих крестоносцев и их имущества, что нигде более не встречается до второго крестового похода. О позднейшей датировке этой индульгенции ввиду используемых в ней формулировок, типичных скорее для периода написания хроники, а не для первого крестового похода, говорит и А. Бистед в своей монографии [663].

Таким образом, судя по изученным текстам, «небесные лавры» на заре крестовых походов были обещаны лишь тем, кто погибнет. А это логично: будь индульгенция хоть снятием наложенных покаяний, хоть каким‑то более фундаментальным прощением грехов, она не касается грехов грядущих. Поэтому погибшие будут в выгодном положении – совершенные грехи будут им прощены, а новые они не успеют совершить и попадут в царствие небесное. Но с выжившими ситуация сложнее, ибо они могут совершить новые грехи, и в небесных лаврах им уже будет отказано.

Не исключено, что папская формулировка remissio peccatorum , содержащаяся в папских письмах, могла подразумевать и небесное воздаяние. Но точно это определить сложно, ибо, повторюсь, терминология того времени была запутанной.

В итоге можно выдвинуть два предположения:

– духовная привилегия была дана крестоносцам уже во время крестового похода и на папском уровне. Возможно, как отмечалось выше в связи с историческим контекстом того времени, это было снятие наложенного покаяния;

– папа вполне вероятно говорил пастве о перспективе царствия небесного в том или ином виде, ибо все записи клермонской речи солидарны на этот счет. За неясностью терминологии, впрочем, мы не знаем, являлось ли это автоматической составляющей remissio peccatorum, если папа формулировал привилегию именно так, или это было отдельным дополнением‑уточнением. Это воздаяние, вероятно, полагалось лишь погибшим в походе.