Как именно происходит взаимодействие людей и Бога в связи с греховностью?

На конкретных примерах мы видим, что Бог наказывает верующих в Него за грехи и не пускает их войти в Святую землю (если это неудачи по мере продвижения на Восток) или закрепиться в ней (если это потери территорий Латинского Востока). Но каков именно «алгоритм» действий Бога? Как именно он ставит людям условия? К счастью, в нашем распоряжении имеются, пусть и немногочисленные, источники, которые проясняют, каким образом пропаганда соотносила крестовый поход и греховность. Правда, эти случаи касались лишь случаев греховности самих крестоносцев, хотя, как было показано выше, могло считаться, что Бог наказывает и за грехи всего Запада.

Можно сказать, что ценную мысль в этом направлении высказал в своей статье Е. Блейк, который следующим образом охарактеризовал Готфрида Бульонского: «Его армия, наказанная огнем и мечом за свои грехи, была освящена и, таким образом, заслужила право войти в Иерусалим и поклониться святому гробу» (His army, chastened by fire and sword for its sins, was sanctified and thus deserved to enter Jerusalem and adore the Sepulchre)[501]. Замечание, правда, было сделано мимоходом и не было развито далее ни в одной работе.

«Алгоритм» взаимодействия крестоносцев с Богом довольно ясно показан в булле Целестина III Cum ad propulsandam (1193), адресованной английскому духовенству: крестоносцы спровоцировали гнев Бога (divinum contra se suis perversitatibus iudicium provocantes ), ибо возгордились, уповали не на Бога, а на себя, и более не боялись Бога (quia non in Deo, sed viribus propriis confidebant, et non erat ante ipsorum oculos timor), но если они вернутся к Нему (si ad еит сит débita fueri‑mus humilitate reversi… firmum propositum assumpserimus), говорилось в булле, он даст им победу над врагом (de inimicis nominis Christi ple‑nam indulgebit de coelo victoriam)[502]. Речь в письме идет именно о крестоносцах на Ближнем Востоке, а не о западном мире в целом. Таким образом, все предельно просто: перестань грешить, и дела в Святой земле пойдут хорошо.

Тот же самый папа разъясняет алгоритм еще раз в письме архиепископу Кентербери и его подчиненным Misericors et miserator (25 июля 1195), где предписывалось проповедовать поход. Согласно рассуждениям папы, в ответ на греховность современного поколения, географическая локализация которого не уточняется (in tantum excrevit malitia modernorum), Бог разгневался на нас и отдал Святую землю в руки сарацинов (тапит suam super nos in tantum voluit aggravare, ас terram nativitatis sue, quod sine cordis amaritudine non possumus explicare, in manibus tradere paganorum)[503]. Непонятно, то ли Бог нарочно прислал сарацинов, то ли он просто не мешал им. Но так или иначе итогом стало «загрязнение» Святой земли мусульманами (Jerusalem… calcatur pedi‑bus iniquorum et illorum spurcitia inquinatur)[504]. Вместе с тем существует

реальная перспектива решения этой проблемы: необходимо лишь покаяться. «Излейте свои сердца пред Ним, чтобы Бог смилостивился» (ef‑fundite coram illo corda vestra, ut adiciat misereri Deus)[505]. Если воины решатся поспешить с должным смирением (сит humilitate débita voluerint festinare) в защиту земли, тесно связанной с жизнью Христа (ad defensionem terre nativitatis Christi, passionis, resurrectionis et ascen‑sionis ipsius), Бог сдует язычников, как ветер соломинку (multitudinem paganorum ut paleam ante faciem venti protinus exsufflabit)[506]. Таким образом, ключевой фактор в завоевании Святой земли не доблесть крестоносцев, а степень их греховности. Если «показатель» греховности находится в «пределах нормы», Бог разрешает крестоносцам владеть Святой землей. Для Бога важен не сам факт завоевания, который он фактически определяет сам (в следующем подпункте будет рассмотрена популярная в пропаганде идея о том, что Бог может и сам изгнать сарацинов, но хочет проверить своих верных на верность), а факт ее завоевания достойными этого людьми.

Несколько дней спустя, 1 августа 1195 г. Целестин III отправил письмо германскому духовенству касательно организации процесса проповедования. Папа пишет, за чьи именно грехи наказывает Бог: «за грехи христианского народа и особенно тех, кто оскорблял самого Бога в иерусалимских краях» (pro peccatis populi christiani et specialiter illius, qui in Iherosolimitanis partibus ipsum deum offendebant )[507]. В результате, на сей раз уточняет Целестин, Бог позволил сарацинам захватить Святую землю (terram in qua filius dei dignatus est nasci… nostris temporibus permisit a Sarracenis potenter invadi)[508]. Бог не прислал сарацинов нарочно, а лишь не мешал им прийти, фактически говорит папа.

Применительно к идее «вассального аргумента» уже упоминалась булла Utinam Dominas (1208) Иннокентия III[509], где понтифик говорил верующим, что Бог потерял свое королевство по вине своих рабов (qui cum servorum suorum culpa regnum proprium amisisset). Причем именно из‑за наших грехов он живет в изгнании, выдворенный из своего наследия (ipse de sua hereditate pro nostris iniquitatibus pulsus exsulat). Далее папа уточняет, как и можно было ожидать после сопоставления разных идей пропаганды того времени, что захват Святой земли был сознательной мерой со стороны Бога: «…Он позволил, чтобы землю своего рождения, которую Он освятил собственной кровью, и знак животворящего креста захватили враги христианской веры, чтобы выяснить, трогает ли кого‑нибудь Его оскорбление, воспламеняет ли кого‑нибудь рвение за божественный закон и вдохновляет ли он кого‑нибудь на отмщение за оскорбление креста»[510]. Таким образом, Бог сам же позволил, чтобы Его оскорбили сарацины, изгнав Его из Святой земли, но виноваты люди, ибо они своими грехами вынудили Бога занять такую позицию. Опять же ключевое слово здесь «позволил»: Бог не прислал сарацинов сам, они остаются его врагами, которых он отнюдь не рад видеть в Святой земле, но предпочитает не мешать их приходу, чем попустительствовать владеть землей грешных христиан.

О роли греховности в крестовых походах довольно подробно повествует проповедь, приписываемая Жану Альгрину. Бог быстро гневается, когда христиане грешат (vehementer irascitur Dominus peccatis Christianorum), и именно это привело к неудачам христиан в крестовых походах. Господь намеренно позволил сарацинам захватить Святую землю и осквернить ее (eiectis Christianis permittit earn Dominus pollui gentibus). «Он потому терпит это, что грехи язычников являются для Его родины меньшим бременем. Но уж настолько большим бременем являются для Него грехи христиан, что Он не может выносить их из‑за их зла и мерзости»[511]. Бог призывает исправиться: «Господь побуждает нас, и мы должны исправиться» (Increpat enim nos Dominus et nos corrigi debemus )[512]. По сути, идея заключается в том, что крестоносцы должны соответствовать «системным требованиям», чтобы овладеть Святой землей. Бог мог бы сказать: «Я хорошо смотрю, но не вижу, кому должен вернуть Святую землю»[513]. При этом приход сарацинов в Святую землю все‑таки произошел против воли Бога (gentes ingresse sunt sanctuarium contra preceptum Domini )[514]: видимо, Бог, как и в предыдущем нашем примере, не то чтобы специально прислал сарацинов, но лишь не стал им мешать, прекратив в определенный момент помогать крестоносцам.

Некоторые интересные для нас сведения о взглядах современников, подкрепляющие материал, извлеченный из пропагандистских источников, имеются и в хронике третьего крестового похода Itinerarium Регеgrinorum. Вследствие людской греховности Бог «презрел наследие свое» (hereditatem suant sprevit) и «позволил розге своей ярости, Саладину, безумствовать и изгнать упрямый народ» (virgam furoris sui Salahadinum ad obstinate gentis exterminium debacchari permisit)[515]. Бог предпочел, чтобы Святая земля на какое‑то время попала во власть язычников, чем позволять им дальше процветать (maluit enim terram sanctam per aliquantum tempus profanis gentilium ritibus ancillari, quant illos flo‑rere diutius)[516]. В другом фрагменте, перед тем как говорить о битве при Хаттине, хронист пишет, что «Господь предал мечу народ Свой и наследие Свое [Пс. 77:62] вследствие грехов, совершенных людьми, предал резне и разграблению»[517]. Более того, якобы даже Саладин в курсе этого: «Среди прочего говорят: [Саладин] часто говорил, что эту победу ему принесла не его собственная мощь, а наша нечестивость»[518]. Как пишет анонимный автор продолжения хроники Гийома Тирского, Саладин часто побеждал не из‑за своих качеств, а из‑за отсутствия божественной поддержки на стороне крестоносцев, что, в свою очередь, было вызвано их греховностью[519].

Что объединяет все приведенные свидетельства? Вероятно, идея в том, что отсутствие греховности является своего рода «системным требованием» для овладения Святой землей. Нужно ее освободить, но делать это должен не кто попало, а достойные этого люди или даже духовно очистившаяся христианская ойкумена в целом, а не только непосредственно крестоносцы. Бог все же не присылает сарацинов сам, но перестает им мешать, если крестоносцы не стоят того, чтобы им помогать. Греховность провоцирует не «карательное воздействие» Бога, а «карательное бездействие». Вместе с тем, как было описано в параграфе о божественной поддержке, последняя считалась ключевым фактором победы, и без нее крестоносцы были мало на что способны.

Вероятно, это связано с особым статусом Святой земли и священной войны за ее отвоевание, в которой не рекомендуется участвовать «с грехом». Письмо папы Иннокентия III крестоносцам (1203) очень четко показывает, что греховность рассматривалась как противопоказание для вступления в Святую землю. Венецианцы, незадолго до того сподобившие крестоносцев напасть на город Задар на побережье Адриатики, который был торговым конкурентом первых, пребывали под отлучением. В связи с этим папа, обращаясь к крестоносцам, строго приказал: если венецианцы принесут покаяние и получат отпущение (si ergo Veneti potuerunt ad satisfactionem induci et absolutionis beneficium me‑ruerunt obtinere), с ними можно вместе сражаться «на войне Господа» (secure сит eis navigare poteritis et pretium Domini preliari); если же нет, то они могут доставить крестоносцев на Восток, однако нельзя ни в коем случае допускать их к боевым действиям. Ни в коем случае нельзя позволить им участвовать в «сражении Бога» (cum eis nullatenus presumatis pretium Domini prealiari)[520]. Уже после взятия Константинополя (1204) папа, настаивая на том, чтобы ни крестоносцы, ни венецианцы не забывали о «генеральной линии партии» и не оставили планы добраться до Ближнего Востока и воевать с неверными, напоминает и о необходимом для венецианцев условии в виде очищения от грехов. Предполагалось, что вначале венецианцы должны раскаяться, получить отпущение, и лишь затем отправиться на Восток и получить право войти в Святую землю (ut absolutione in humilitate quesita et cum devotione suscepta recuperationi terre sancte totis viribus insistatis)[521].

Убедиться в предположениях относительно механизма взаимодействия Бога и человека в части греховности нам могут помочь некоторые отрывки из хроник, повествующих о чудесах. Бог, взявший дело крестового похода под «личный контроль», не только помогал крестоносцам сражаться, оказывая им поддержку, но и давал указания, как поступать надо и как не надо, чтобы достигнуть своей цели. Среди прочего иногда Бог или святые давали указание «не грешить»: грехи могли негативно сказываться на ходе экспедиции как по объективным причинам, так и по причине нежелания Бога поддерживать крестоносцев в случае, когда они грешат.

Ко времени осады Антиохии во время первого крестового похода относится присутствующее в «Деяниях франков» и производных от нее хрониках свидетельство о явлении Бога некоему священнику Стефану. Несмотря на отличия в деталях, основной смысл один: Господь говорит о том, что за Его помощь в походе крестоносцы отблагодарили Его своей греховностью «с грязными христианскими и языческими женщинами». В ответ на это за крестоносцев вступаются Дева Мария и апостол Петр, и Бог призывает крестоносцев отвернуться от греха и взамен обещает вновь помочь им: таким образом, страдания крестоносцев во время осады Антиохии косвенно связываются с их нечестивым поведением[522]. Вероятно, тот же самый случай приводит и Раймунд Анжильский. При всех видимых различиях суть остается одна: Бог недоволен греховностью крестоносцев (populus iste male agendo me elognavit a se), которые лишь в случае возвращения на путь праведный вновь смогут получить от него помощь (convertimini ad те et ego revertar ad vos)’, Богоматерь также заступается за крестоносцев, а Петр на сей раз не фигурирует[523]. О том же говорят в одном из видений апостолы Петр и Андрей во время осады Маарат‑ан‑Нумана[524]: крестоносцы погрязли в грехе (Deum omnipotentem deseruerunt), но если они вернутся на путь праведный, то Бог вознаградит их и отдаст им город (civitatem vero… donabit). В результате на следующий день было устроено коллективное покаяние, после чего город был успешно взят. 5 апреля 1099 г. Бог явился Петру Бартелеми вместе с апостолами Петром и Андреем и долго объяснял ему, что необходимо жестко бороться с теми крестоносцами, которые фактически не служат святому делу и не участвуют в сражениях[525]. Святой Андрей являлся и некоему священнику Петру Дезидерию, предписывая ему, чтобы крестоносцы шли ко своей основной цели – Иерусалиму и не отвлекались на менее значимые пункты[526].

Тому же Петру Дезидерию являлся и умерший в ходе похода епископ Адемар де Пюи, который предписал совершить покаянную процессию, в результате чего Иерусалим должен был быть взят[527]. В хронике Фульхерия Шартрского приводятся два случая, как одному крестоносцу является Бог, а другому – его умерший брат, чтобы препятствовать их бегству с поля боя во время обороны крестоносцев в Антиохии от войск Кербоги. При этом Бог также напоминает и о греховности и необходимости покаяния[528].

Как уже отмечалось, «концентрация» чудес на осаде Антиохии неслучайна: именно под Антиохией шли самые тяжелые бои первого крестового похода, и именно там божественный контроль был более всего важен.

Более поздний пример можно найти в хронике XIII в., написанной Матфеем Парижским. Он приводит историю о том, как в 1200 г. в Иерусалиме на месте распятия Христа вдруг появилось письмо, пришедшее с неба, в котором Бог обвинял крестоносцев в несоблюдении выходного дня в воскресенье[529]! «Я – Господь Бог, который предписал вам, чтобы вы соблюдали святой день воскресенья, в который я отдохнул от своих трудов, чтобы был всегда отдых и всем смертным, но вы не соблюдали его и не совершали покаяния за свои грехи» (Ego Dominas, qui precepi vo‑bis ut observaretis sanctum diem dominicum, in quo requievi ab operibus meis, ut esset requies cunctis mortalibus in eternum, et non custodistis eum, et de peccatis vestris non penituistis ), – говорилось в первой фразе этого письма. Именно поэтому, говорится далее, «я наслал на вас язычников и неверных, которые пролили кровь вашу на земле» (Misi super vos paganos et gentiles, qui effuderunt sanguinem vestrum in terra). Бог уточнил, что при дальнейшем несоблюдении воскресенья будут и другие беды: «Я отворю небо и вместо дождя пролью на вас дождь из камней, дерева и горячей воды в течение многих ночей (aperiam celos et pro pluvia pluam super vos lapides et ligna et aquam calidam per noctes)»; кроме того, он обещал наслать на землю голодных хищных зверей, которые поглотят грешников, а также отнять солнечный свет и наслать мрак, если и дальше будет нарушаться заповедь.

Таким образом, в результате анализа источников можно сделать два значимых вывода об «алгоритме» взаимодействия Бога и крестоносцев в ситуации греховности:

– грехи вызывали гнев Бога и потерю божественной поддержки, а раскаяние и становление на путь истины – обретение вновь божественной поддержки;

– для наказания Бог не присылал сарацинов умышленно, он лишь не мешал им прийти самим, переставая поддерживать крестоносцев; однако вместе с тем считалось, что без божественной поддержки крестоносцы ни на что не способны;

– сарацины оставались для Бога крайне нежелательными обладателями Святой земли, но Он предпочитал их грешным христианам.