Три космические области и Мировой Столп

Шаманская техника по существу заключается в переходе из одной космической сферы в другую: с Земли на Небо или с Земли в Ад. Шаман знает тайну прорыва уровней. Переходы между космическими зонами возможны благодаря самой структуре Вселенной. Действительно, как мы вскоре увидим, Вселенная задумана в виде трех этажей – Неба, Земли, Ада, – соединенных между собой серединной осью. Символизм, выражающий единство и связь между тремя космическими сферами, довольно сложен и иногда противоречив: это обусловлено тем, что у него есть «история», на протяжении которой он неоднократно искажался и модифицировался другими, более поздними космологическими символизмами. Однако основная схема, несмотря на всевозможные влияния, остается прозрачной: существуют три большие космические страны, через которые можно последовательно проходить, поскольку они соединены серединной осью. Эта ось проходит, разумеется, через некое «отверстие», «дыру»: именно через эту дыру боги нисходят на Землю, а умершие – в подземный мир; через нее же может в экстазе возноситься – или спускаться – и душа шамана во время путешествий на Небо или в Ад.

Прежде чем привести несколько примеров этой космической топографии, сделаем вступительное замечание: символизм «центра» не обязательно является космологической идеей. Первоначально «центром», местом, где возможен прорыв уровней, является всякое священное пространство, то есть всякое место, где возможны иерофании и где проявляются реальности (силы, Образы и т. п.) не нашего мира, а происходящие еще откуда-то, прежде всего с Неба. Идея «центра» возникла из опыта священного пространства, насыщенного сверхчеловеческим присутствием: именно в этом месте проявилось нечто сверху (или снизу). Позже возникло представление, что проявление священного само по себе означает прорыв уровней ¹.

Тюрко-татары, как и многие другие народы, представляют себе небо в виде шатра: Млечный Путь является «швом»; звезды – отверстиями для света ². У якутов звезды являются «окнами мира» – отверстиями, служащими для проветривания различных сфер Неба (обычно девяти, но иногда их 12, 5 или 7) ³. Время от времени боги открывают шатер, чтобы посмотреть на землю, и так рождаются метеоры ⁴. Небо представляется также в виде крышки: случается, что на краях Земли она плохо прилегает, и тогда через щель дуют сильные ветры. Сквозь эту щель могут проникать на Небо герои и другие избранные существа ⁵.

Посреди Неба блещет Полярная Звезда, которая, как кол, поддерживает небесный шатер. Ненцы называют ее «Гвоздем Неба», чукчи и коряки – »Звездой-Гвоздем». Те же представления и терминология у лапландцев, финнов и эстонцев. Тюрко-алтайцы видят в Полярной Звезде столб: для монголов, калмыков и бурятов она является «Золотым Столпом», для киргизов, башкиров и сибирских татар – «Железным Столпом», для телеутов – «Солнечным Столпом» ⁶ и т. д. Еще один мифический образ – звезды, невидимо соединенные с Полярной Звездой. Буряты представляют себе звезды как табун лошадей, а Полярная Звезда («Мировой Столп») является колом, к которому они привязаны ⁷.

Как и следовало ожидать, эта космология нашла полное отражение в мире, населенном людьми. Ось Мира представлялась конкретными столбами, поддерживающими жилище, или одиночными сваями, которые именовались «Мировым Столпом». Например, для эскимосов Мировой Столп полностью тождественен столбу, установленному посреди их жилища ⁸. Центральный шест шатра отождествляется алтайскими татарами, бурятами, сойотами с Небесным Столпом. У сойотов он выступает над поверхностью юрты, а его верхушка украшена синими, белыми и желтыми лоскутами, представляющими цвета различных частей неба. Этот шест – священный; он почитается почти как бог. У его основания находится каменный жертвенник, на который возлагаются дары ⁹.

Центральный столб является характерным элементом жилищ арктических и североамериканских первобытных народов («Пракультура» школы Гребнера-Шмидта [Graebner-Schmidt]); мы встречаем его у ненцев и айнов, у племен северной и центральной Калифорнии (майду, восточные помо, патуин) и у алгонкинов. У основания столба складываются жертвы и читаются молитвы, ибо он открывает путь ко Всевышнему небесному Существу ¹⁰. Тот же микрокосмический символизм сохранился и у пастухов-скотоводов Средней Азии, но поскольку форма жилища подверглась модификации (от дома с конусообразной крышей и центральным столбом они перешли к юрте), то мифо-религиозная функция столба передалась верхнему отверстию, через которое выходит дым. У остяков это отверстие соответствует подобному отверстию в «Доме Неба». Чукчи же отождествили его с «отверстием», которое образует Полярная Звезда в небосводе. Остяки говорят также о «золотых трубах в Доме Неба» или о «Семи трубах бога-Неба» ¹¹. Подобным же образом алтайцы верят, что именно через эти «трубы» шаман переходит из одной небесной сферы в другую. Поэтому и шатер, сооруженный для церемонии вознесения на небо алтайского шамана, отождествляется с небосводом и, как и небосвод, имеет отверстие для дыма ¹². Чукчи знают, что «отверстие в Небе» – это Полярная Звезда, что три мира соединены между собой подобными отверстиями и что именно через них шаманы и мифические герои общаются с Небом ¹³. У алтайцев – как и у чукчей – дорога на Небо проходит через Полярную Звезду ¹⁴. Бурятский удеши-бурхан открывает шаману путь подобно тому, как открываются двери ¹⁵ .

Этот символизм не ограничивается, конечно, только арктическими и североазиатскими регионами. Священный столб, установленный среди жилища, встречается также у хамитских пастухов галла и хадиа, у хамитоидов нанди и кхаси ¹⁶. Повсюду жертвенные дары складываются у основания этого столба; иногда это молоко для небесного Бога (как у упомянутых выше африканских племен); в некоторых случаях приносится в жертву даже кровь (например, у галла) ¹⁷. «Мировой Столп» иногда выносится за пределы жилища, как у древних германцев (Ирминсуль, уничтоженный Карлом Великим в 772 году), лапландцев, угорских народов. Эти ритуальные столбы остяки называют «могучими столбами Центра Города»; остяки Цингалы называют их «Человеком – Железным Столбом», в своих молитвах они взывают к ним как к «Человеку» и «Отцу», приносят им кровавые жертвы ¹⁸. Юраки также приносят кровавые жертвы деревянным идолам (сьяадаи) о семи лицах или семи надрезах; эти идолы, согласно Летисало (Lehtisalo, Entwurf einer Mythologie der Jurak-Samojeden, p. 67, 102 и т. д.) связаны со «священными деревьями» (то есть с упрощенным Космическим Древом о семи ветвях).

Символизм Мирового Столпа близок и более развитым культурам – Египту, Индии ¹⁹ (Cм., например, Ригведа, X, 89, 4, и др.), Китаю, Греции, Месопотамии. Например, у вавилонян связь между Небом и Землей, символизированная Космической Горой или ее отображениями – зиккуратами, храмами, царскими городами, дворцами, – представлялась когда-то в виде небесной Колонны. Сейчас мы убедимся, что ту же идею выражают и другие представления: Дерево, Мост, Ступеньки и т. п. Все это вместе взятое составляет часть того, что мы назвали символизмом «центра»; этот символизм, по-видимому, довольно архаичен, поскольку встречается в «самых первобытных» культурах.

Следует сразу подчеркнуть, что хотя собственно шаманский опыт и мог бы рассматриваться как мистический – благодаря космологической концепции трех соединенных между собой сфер, – однако эта космологическая концепция не принадлежит исключительно идеологии сибирского, среднеазиатского или какого-либо иного шаманизма. Эта идея распространена повсеместно, и основана она на вере в возможность непосредственной связи с Небом. В макрокосмическом плане эта связь изображается в виде Оси (Древа, Горы, Столпа и т. п.); в микрокосмосе она обозначена центральным столбом в жилище или верхним отверстием в шатре; это означает, что каждое человеческое жилище перенесено в Центр Мира ²⁰ или что каждый жертвенник, шатер или дом делает возможным прорыв уровня и восхождение на Небо.

В архаических культурах связь между Небом и Землей используется для пересылки даров небесным богам, а не для того, чтобы предпринимать конкретное и личное вознесение – оно остается привилегией шаманов. Только они умеют возноситься через «центральное отверстие», только они превращают космо-теологическую концепцию в конкретный мистический опыт. Это очень существенно, поскольку объясняет разницу, существующую между, например, религиозной жизнью какого-либо североазиатского народа и религиозным опытом его шаманов; последний является личным и экстатическим. Иными словами, то, что для обычных членов общества остается космологической идеограммой, для шаманов (а также героев и т. п.) становится мистическим маршрутом. Первым Центр Мира позволяет возносить молитвы и дары небесным богам, тогда как для вторых он является местом вознесения в буквальном значении этого слова. Действительное сообщение между тремя космическими сферами доступно только шаманам.

В связи с этим обратимся к уже неоднократно упомянутому мифу о райском веке, когда люди без труда могли подниматься на Небо и поддерживали близкие отношения с богами. Космологический символизм жилища и опыт шаманского вознесения на Небо подтверждают, хотя и в другом аспекте, этот архаический миф: после прекращения легкого сообщения, существовавшего в начале мира между Небом и Землей, между людьми и богами, некоторые избранные существа (прежде всего шаманы) могут по-прежнему, в индивидуальном порядке, осуществлять связь с небесными странами; так, шаманы могут взлетать и достигать Неба через «центральное отверстие», тогда как остальным людям это отверстие служит только для передачи даров. В обоих случаях привилегированная позиция шамана обусловлена его экстатическими способностями.

Мы должны были несколько раз подчеркнуть этот принципиальный, по нашему мнению, аспект, чтобы показать универсальный характер идеологии, необходимо заключенной в шаманизме. Космологию, мифологию и теологию своих племен создавали отнюдь не сами шаманы; они лишь внедрили их в свой внутренний мир, «экспериментально» освоили и использовали как руководство для своих экстатических путешествий.

Мировая Гора

Другим мифическим образом «Центра Мира», который допускает связь между Землей и Небом, является Мировая Гора. Алтайские татары представляют себе Бай Ульгена, сидящего посреди Неба на золотой горе ²¹. Абаканские татары называют ее «Железной Горой»; монголам, бурятам и калмыкам она известна под названиями Сумбур, Сумур или Сумер, которые явно указывают на индийское влияние (= Меру). Монголы и калмыки представляют себе ее трех– или четырехъярусной; у сибирских татар Мировая Гора имеет семь ярусов; якутский шаман в своем мистическом путешествии также взбирается на семиярусную гору. Ее вершина упирается в Полярную Звезду, «пуп Неба». Буряты говорят, что Полярная Звезда прикреплена к ее вершине ²².

Идея Мировой Горы (= Центра Мира) не обязательно имеет восточное происхождение, поскольку, как мы видели, символизм «Центра» представляется более древним, чем расцвет палеовосточных цивилизаций. Однако древние традиции народов Средней и Северной Азии – несомненно, включавшие в себя представление о «Центре Мира» и о Космической Оси – были модифицированы постоянным притоком восточных религиозных идей месопотамского (через Иран) или индийского (через ламаизм) происхождения. В индийской космологии гора Меру возвышается в Центре Мира, а над ней виднеется Полярная Звезда ²³. Как индийские боги схватили эту Мировую Гору (= Ось Мира) и взмутили ею первичный Океан, дав таким образом начало Вселенной, так и боги из калмыцкого мифа использовали Сумер как палку, чтобы «взбить» Океан и сотворить таким образом Солнце, Луну и звезды ²⁴. Еще один среднеазиатский миф отражает проникновение индийских элементов: в образе орла Гарида (= Гаруды), бог Очирвани (= Индра) напал на змея Лосуна в первичном Океане; он трижды обмотал его вокруг горы Сумер и разбил ему голову ²⁵.

Нет нужды перечислять все остальные Мировые Горы восточных и европейских мифологий – например, Харабезаити иранцев, Химингбйорг древних германцев и т. д. В месопотамских верованиях центральная гора соединяет Небо и Землю; это «Гора Стран», соединяющая между собой все территории ²⁶. Но уже сами названия вавилонских храмов и священных башен доказывают их отождествление с Мировой Горой: «Гора Дома», «Дом Горы всех земель», «Гора бурь», «Соединение Неба с Землей» и т. п. ²⁷ Зиккурат, культовая башня в Вавилоне, был по существу Мировой Горой, символическим представлением Космоса: его семь этажей соответствовали семи планетарным небесам (как в Борсиппе) или были окрашены в цвета мира (как в Уре) ²⁸. Храм Барабудур, настоящий imago mundi (образ мира), был построен в форме горы ²⁹. Искусственные горы засвидетельствованы в Индии, мы находим их также у монголов и в Юго-Восточной Азии ³⁰. Вероятно, месопотамские влияния достигли Индии и Индийского океана, хотя символизм «центра» (Гора, Столп, Древо, Гигант) органически принадлежит к самой древней индийской духовности ³¹.

Гора Табор в Палестине может обозначать таббур, то есть «пуп», omphalos. Гора Геризим в центре Палестины, несомненно, обладала престижем Центра, поскольку называется «пупом земли» (таббур эреш; см.: Книга Судей Израилевых, IX,37: «...Вот армия спускается с пупа мира».) Согласно традиции, зафиксированной Петром Коместором, во время летнего солнцестояния солнце не бросает тени на «колодец Иакова» (возле Геризим). По сути, уточняет Коместор, sunt qui dicunt locum illum esse umbilicum terrae nostrae habitabilis (есть такие, которые говорят, что это место является пупом нашей земли, удобным для жительства) ³². Палестина, как самая высокорасположенная страна – поскольку соседствует с вершиной Мировой Горы, – не была затоплена во время потопа. Один раввинский текст гласит: «Земля Израиля не была затоплена потопом» ³³. Для христиан в центре мира находилась Голгофа, вершина Мировой Горы и в то же время место, в котором был сотворен и погребен Адам. Таким образом, кровь Спасителя капает на череп Адама, погребенного у подножия Креста, и искупляет его ³⁴.

В других работах мы показали, насколько распространен и принципиально важен этот символизм «Центра» как в архаических культурах, так и во всех восточных цивилизациях ³⁵. Действительно, не вдаваясь в подробности можно сказать, что дворцы, царские города ³⁶ и даже обыкновенные жилища находились, как считалось, в Центре Мира, на вершине Мировой Горы. Выше мы убедились в глубоком смысле этого символизма: в «центре» возможен прорыв уровней, то есть связь с Небом.

Именно на такую Мировую гору взбирается во сне будущий шаман во время инициационной болезни, а позже посещает ее в своих экстатических путешествиях. Восхождение на гору всегда обозначает путешествие к Центру Мира. Как мы видели, этот «центр» различными способами присутствует даже в структуре человеческого жилища – но только шаманы и герои способны взобраться на Мировую Гору; точно так же только шаман, влезая на ритуальное дерево, в действительности взбирается на Мировое Древо, достигая таким образом вершины Вселенной, самого высокого Неба.

Мировое Древо

По существу, символизм Мирового Древа очень близок к символизму Центральной Горы. Иногда оба символа совпадают, но в большинстве случаев они дополняют друг друга. Однако и тот и другой являются лишь более утонченными мифическими формулами Космической Оси (Мирового Столпа и т. п.).

Здесь невозможно воспроизвести огромный перечень литературы, касающейся Мирового Древа ³⁷. Достаточно будет, если мы упомянем самые распространенные в Средней и Северной Азии темы, показывая их роль в шаманской идеологии и опыте. Мировое Древо имеет принципиальное значение для шамана. Из его древесины шаман делает свой бубен (см. выше); взбираясь на ритуальную березу, он таким образом попадает на вершину Мирового Древа; перед его юртой и внутри нее находятся копии этого Древа, они же изображены на его бубне ³⁸. Космологически Мировое Древо возвышается в середине Земли, в ее «пупе», а его верхние ветви касаются дворца Бай Ульгена ³⁹. В легендах абаканских татар на вершине Железной Горы растет белая береза о семи ветвях. Монголы представляют себе Мировую Гору в виде четырехгранной пирамиды с Древом в центре: как и Мировой Столп, оно служит богам в качестве кола для привязывания лошадей ⁴⁰.

Древо соединяет между собой три космические сферы ⁴¹. Васюганские ханты верят, что его крона касается Неба, а корни достигают Ада. По верованиям сибирских татар, в Аду находится копия небесного Древа: перед дворцом Ирле Хана растет ель с девятью корнями (или, в других вариантах, девять елей); к ее стволу царь умерших и его сыновья привязывают своих лошадей. У гольдов три Мировых Древа: одно на Небе (а души людей сидят на ветвях, как птицы, ожидая отправления на землю, чтобы вселиться в новых детей), второе Древо – на Земле, а третье – в Аду ⁴². Монголам известно Древо замбу, корни которого уходят в основание горы Сумер, а крона раскинулась на ее вершине; боги (тенгери) питаются плодами Древа, а демоны (асуры), укрывшиеся в расщелинах Горы, с завистью следят за ними. Аналогичный миф мы встречаем также у калмыков и бурятов ⁴³.

Символизм Мирового Древа воплощает несколько религиозных идей. С одной стороны, оно представляет постоянно обновляющуюся Вселенную ⁴⁴, неисчерпаемый источник космической жизни, подлинное вместилище священного (как «центр» восприятия небесной святыни и т. д.); с другой стороны, Древо символизирует Небо, или планетарные Уровни ⁴⁵. Мы сейчас вернемся к Древу как символу планетарных небес, поскольку этот символизм играет важную роль в среднеазиатском и сибирском шаманизме. Но перед этим уместно вспомнить, что во многих архаических традициях Мировое Древо, выражающее саму сакральность мира, его плодовитость и извечность, связано с идеями творения, инициации и плодородия, то есть, в конечном итоге, с идеей абсолютной реальности и бессмертия. Мировое Древо становится, таким образом, Древом Жизни и Бессмертия. Обогащенное бесчисленными мифическими двойниками и дополняющими символами (Женщина, Источник, Молоко, Животные, Фрукты и т. п.), Мировое Древо всегда предстает перед нами как истинное хранилище жизни и хозяин судеб.

Это очень древние идеи: они обнаруживаются уже в лунарном и инициационном символизме многих «первобытных» народов ⁴⁶. Однако они неоднократно видоизменялись и развивались, поскольку символика Мирового Древа почти неисчерпаема. Не подлежит сомнению, что современная форма мифологий народов Средней и Северной Азии в значительной мере предопределена юго-восточными влияниями. Идея Мирового Древа как вместилища душ и «Книги Судеб» была, по-видимому, древнейшим заимствованием у более развитых цивилизаций. По сути Мировое Древо рассматривается как Древо живое и дающее жизнь. По верованиям якутов, в «золотом пупе Земли» растет Дерево с восемью ветвями: это некий первобытный Рай, поскольку именно там родился первый человек и был вскормлен молоком Женщины, до половины выходящей из ствола Дерева ⁴⁷. Как заметил Харва ⁴⁸, трудно поверить, чтобы такой образ мог быть придуман якутами в суровом климате Северной Сибири. Прототипы мы встречаем на древнем Востоке, а также в Индии (где Яма, первый человек, пьет вместе с богами под чудесным деревом: Ригведа, X, 135, 1) и в Иране (Йима на Мировой Горе обещает бессмертие людям и зверям: Йясна, 9, 4 и далее; Видевдат, 2, 5).

Гольды, долганы и тунгусы рассказывают, что души детей перед рождением отдыхают, как маленькие птицы, на ветвях Космического Древа, куда за ними приходят шаманы ⁴⁹. Этот мифический мотив, встречающийся уже в инициационных снах будущих шаманов, не ограничивается Средней и Северной Азией; мы находим его, например, в Африке или Индонезии ⁵⁰. Космологическая схема Древо – Птица (= Орел) или Древо с Птицей на верхушке и Змеем у корня, имеет, вероятно, восточное происхождение ⁵¹, однако этот же символизм выражен и на доисторических памятниках ⁵².

Другой темой чисто экзотического происхождения является тема Древа – Книги Судеб. У османских турок Древо Жизни имеет миллион листьев, и на каждом из них записана судьба одного человека; как только человек умирает, листок опадает ⁵³. Остяки верят, что Богиня, сидящая на семиярусной небесной Горе, выписывает судьбу человека сразу после его рождения на дереве о семи ветвях ⁵⁴. То же верование мы встречаем и у батаков ⁵⁵, а поскольку турки, как и батаки, освоили письменность довольно поздно, то становится очевидным восточное происхождение мифа ⁵⁶. Остяки также считают, что боги определяют будущее ребенка по Книге Судеб; по легендам сибирских татар, семь богов выписывают судьбу новорожденных в «Книге Жизни». Однако все эти представления вписываются в месопотамскую концепцию семи планетарных небес, считающихся Книгой Судеб. Мы вспомнили о них здесь потому, что шаман, достигая верхушки Космического Древа, на последнем Небе спрашивает также о «будущем» общины и о «судьбе души».

Мистические числа 7 и 9

Отождествление Мирового Древа о семи ветвях с семью планетарными небесами является, несомненно, результатом месопотамских влияний. Тем не менее, повторим еще раз, это не значит, что понятие Мирового Древа (= Оси Мира) пришло к тюрко-татарам и другим сибирским народам с Востока. Восхождение на Небо вдоль Оси Мира является универсальной и архаической идеей, более ранней, чем идея перехода через семь небесных сфер (= семь планетарных небес), которая могла распространиться в Средней Азии только намного позже месопотамских представлений о семи планетах. Известно, что религиозный смысл числу 3 – символизирующему три космические сферы ⁵⁸ – стал придаваться раньше, чем числу 7. Существует также версия о девяти небесах (и девяти богах, девяти ветвях Мирового Древа и т. д.) – это мистическое число, вероятно, можно объяснить как трижды три, и поэтому можно считать число 9 частью еще более древнего символизма, чем символизм числа 7 месопотамского происхождения ⁵⁹.

Шаман взбирается на дерево или столб с семью или девятью тапты (ступенями-зарубками), представляющими семь или девять небесных уровней. «Препятствия», пудак, которые он должен преодолеть, в действительности, как заметил Анохин ⁶⁰, являются небесами, которых шаман должен достичь. Когда якуты приносят кровавые жертвы, их шаманы устанавливают под открытым небом дерево с девятью тапты и взбираются по ним, чтобы принести жертву самому Айы Тойону. В посвящении шаманов сибо (родственных тунгусам), предусматривается, как мы видели, установка дерева со ступенями: другое, поменьше, с девятью тапты, шаман хранит в своей юрте ⁶¹. Это еще один знак его способности к экстатическим путешествиям в космические страны.

Как мы видели, Ксмические Столпы остяков имеют семь надрезов (см. примеч. 18). Вогулы (манси) представляют, что неба можно достичь по лестнице из семи ступеней. По всей юго-восточной Сибири распространена концепция семи небес. Однако она не единственна: не менее популярно представление о девяти небесных уровнях или шестнадцати, семнадцати и даже тридцати двух небесах. Как мы скоро убедимся, число небес не связано с количеством богов; соотношение между пантеоном и количеством небес иногда кажется довольно искусственным.

Алтайцы, например, говорят как о семи, так и о двенадцати, шестнадцати или семнадцати небесах ⁶²; у телеутов шаманское дерево имеет шестнадцать зарубок, представляющих столько же небесных уровней ⁶³. На самом высоком небе живет Тэнгере Кайра Кан, «Милосердный Император Небо»; на трех нижних этажах находятся три главных бога, которых сотворил Тэнгере Кайра Кан посредством своего рода эманации: Бай Ульген восседает на шестнадцатом на золотом троне, на вершине золотой горы; Кысуган Тэнгере, «Всезнающий», – на седьмом небе, где находится также и Солнце. На остальных, нижних этажах живут остальные боги и много других полубожественных персонажей ⁶⁴.

Анохин ⁶⁵ обнаружил у тех же алтайских татар совершенно другую традицию: Бай Ульген, всевышний бог, живет на наивысшем этаже – седьмом; Тэнгере Кайра Кан уже не играет никакой роли (мы уже отмечали, что он исчезает из практической религиозной жизни); семь сыновей и девять дочерей Ульгена живут на Небесах, но на каких – не уточняется ⁶⁶.

Группа из семи или девяти сыновей (или «слуг») небесного бога часто встречается в Средней и Северной Азии, как у угорских народов, так и у тюрко-татар. Вогулы знают семерых сыновей бога, васюганские ханты говорят о семи богах и семи небесах: в наивысшем небе пребывает Нум-торем, шесть остальных богов названы «стражами Неба» (торем-каревел) или «Толмачами Неба» ⁶⁷. Группа из семи высших богов встречается также у якутов ⁶⁸. В монгольской же мифологии, наоборот, говорится о «девяти сынах бога» или «слугах бога», которые одновременно являются богами-покровителями (сюльде-тенгри) и богами-воинами. Буряты знают даже имена девяти сыновей всевышнего бога, но эти имена различны в различных регионах. Число 9 встречается также в ритуалах поволжских чувашей и марийцев ⁶⁹.

Кроме этих групп из семи или девяти богов и соответствующих представлений о семи или девяти небесах, в Средней Азии встречаются еще более многочисленные группы – например, из тридцати трех богов (тенгери), жителей горы Сумеру; число это имеет, вероятно, индийское происхождение ⁷⁰. Вербицкий нашел идею тридцати трех богов у алтайцев, а Катанов обнаружил ее также у сойотов ⁷¹; тем не менее это число встречается крайне редко, и можно считать, что оно заимствовано недавно и, вероятно, из Индии. У бурят количество богов еще в три раза больше: 99 богов разделяются на 55 добрых и 44 злых, причем также по регионам: добрые на юго-западе, злые на северо-востоке. Обе группы богов с незапамятных времен воюют между собой ⁷². Монголы также когда-то знали 99 тенгри ⁷³. Однако ни буряты, ни монголы не могут сказать ничего конкретного об этих богах, имена которых непонятны и искусственны.

Тем не менее следует вспомнить, что вера во Всевышнего небесного бога является оригинальной и очень древней в Средней Азии и в арктических регионах ⁷⁴; вера в «Божьих Сыновей» также древняя, хотя число 7 указывает на восточное, а значит, недавнее влияние. Весьма вероятно, что шаманская идеология сыграла определенную роль в распространении числа 7. Гас считает, что мифо-культурный комплекс лунарного Предка связан с идолами с семью надрезами и с Древом-Человечеством с семью ветвями, а также с периодическими «шаманскими» приношениями в жертву крови – обрядом южного происхождения, занявшим место бескровных жертвоприношений (принесение в жертву головы и костей для высших небесных богов) ⁷⁵. Независимо от этого у юраков-ненцев Дух Земли имеет семерых сыновей, а идолы (сьяадаи) имеют семь лиц или лицо с семью зарубками; или только семь надрезов; эти сьяадаи связаны со священными деревьями ⁷⁶. Как мы видели, у шамана на наряде есть семь колокольчиков, представляющих голоса семи небесных дочерей ⁷⁷. У енисейских остяков будущий шаман удаляется в пустынное место, где испекает белку-летягу и делит ее на восемь частей, из которых семь съедает, а восьмую выбрасывает. Через семь дней он возвращается на то же место и получает знак, определяющий его призвание ⁷⁸. Мистическое число семь играет, вероятно, значительную роль в технике и экстазе шамана, поскольку у юраков-ненцев будущий шаман в течение семи дней и семи ночей лежит без сознания, тогда как духи четвертуют его и приступают к посвящению⁷⁹ чтобы войти в транс, остякские и лапландские шаманы съедают грибы с семью пятнышками ⁸⁰ лапландский шаман получает от своего учителя гриб с семью пятнышками ⁸¹ у юрако-ненецкого шамана есть перчатка с семью пальцами ⁸² ; угорский шаман распоряжается семью духами-помощниками ⁸³ и т. д. Удалось доказать, что у остяков и вогулов значение числа 7 является безусловным влиянием древнего Востока ⁸⁴ ; не подлежит сомнению, что то же самое произошло и в остальных частях Средней и Северной Азии.

Для наших исследований существенно то, что шаман, по-видимому, знает более непосредственно все эти небеса, а следовательно, и всех обитающих там богов и полубогов. Действительно, если он может поочередно переходить из одной небесной страны в другую, то не без помощи их обитателей, и, прежде чем поговорить с Бай Ульгеном, он общается с другими небожителями и просит у них поддержки и защиты. Подобное непосредственное знакомство шаман обнаруживает и по отношению к странам подземного мира. Вход в Ад рассматривается алтайцами как «дымоход» Земли и находится он, разумеется, в «центре» (то есть, согласно мифам Центральной Азии, на Севере, что соответствует Центру Неба ⁸⁵; как известно, «Север» отождествляется с «Центром» во всем азиатском мире, от Индии до Сибири). По соображениям симметрии представляется, что в Аду столько же этажей, сколько и в Небе: три у карагасов и сойотов, которые знают трое небес; семь или девять у большинства народов Средней и Северной Азии ⁸⁶. Как мы видели, алтайский шаман преодолевает одно за другим семь препятствий (пудак) Ада. Ведь по существу всегда только он непосредственно знает Ад, поскольку бывает там при жизни, подобно тому как путешествует вверх и обратно через семь или девять небес.