Дэви Крокетт и «Движение за мужскую чистоту»

Ах, эта Америка Викторианской эпохи, как же замечательно и витиевато ты внушаешь подавление сексуальных желаний! Причем на этот раз целями внушения являются не столько его обычные жертвы – женщины в шелестящих юбках, которые если не очень хороши, то очень плохи, – а молодые холостяки. Однако пора переходить к делу. Давайте обратимся к сбившемуся с пути добродетели холостяку до того, как он обретет спасение, и тогда мы его уже не узнаем.

Назовем нашего молодого человека Дэви[498]– ему бы это понравилось, потому что его кумиром был Дэви Крокетт[499]. Наш Дэви хорошо знал своего тезку по «Альманахам» Крокетта. На самом деле его душила зависть, когда он читал печатавшиеся там сентенции, сдобренные небылицами о лукавстве, мошенничестве, распутстве, подвыпившем удальце, сумевшем избежать ремня злого папы и с тех пор жившем в страхе.

Дэви страха не испытывал. Он сбежал с запущенной фермы отца в сельской Новой Англии и обосновался в портовом городе, где надеялся найти покупателей на свои неквалифицированные услуги. Где-то около года в первой половине XIX столетия, до опустошительной Гражданской войны, Дэви перебивался тяжелой работой на фабрике. Он жил в нищенских условиях вместе с несколькими приятелями и по вечерам, когда было противно возвращаться домой, бродил по кривым улочкам в тусклом свете газовых фонарей. Иногда Дэви доводилось ужинать в ресторанах. Блюда ресторанной кухни казались ему слишком острыми и странными на вкус, который он смывал непривычно крепким кофе. Позже, положив в рот порцию жевательного табака, он задумчиво его жевал, сплевывая мокроту далеко на загаженный тротуар, как будто тем самым выражал презрение к своей жизни, которое чувствовал и тогда, когда жил дома и когда думал о перспективах жизни в городе. Если бы у него оставалось достаточно денег, он, может быть, и ответил бы на заигрывание какой-нибудь очень плохой женщины, кто знает? Он даже мог бы без сопротивления поддаться обольстительным увещеваниям этих распутных женщин.

Но к счастью для Дэви, спасение его уже было близко. Отложил бы ты в сторону, молодой человек, свои «Альманахи» и вместо них обратился к более поучительным и нравственным историям. Почему бы тебе не познакомиться с «Лекциями о целомудрии для молодых людей» Сильвестра Грэма? Или с «Советами молодым» доктора С. Б. Вудворда? Или с «Пособием для молодых людей» Уильяма Элкотта?

Грэм, Вудворд и Элкотт входили в число основателей американского «Движения за мужскую чистоту», начало которого восходит к 1830-м гг., когда Дэви и множество подобных ему молодых людей нескончаемым потоком двинулись в города Новой Англии. Беспорядок, аморфность и нараставшие перемены в этой новой Америке ужасали многих юношей[500]. Отцовский контроль над сыновьями утрачивал силу, а с ним теряли влияние уроки дисциплины, мужества, морали и нравственности. Ученичество – традиционная система обучения рабочим навыкам, исчезало. Дэви и его приятели, неквалифицированные, свободные, как перекати-поле, ничем никому не обязанные, которым нечего было терять, представлялись многим горожанам опасной и разгульной городской вольницей. Сторонники «Движения за мужскую чистоту» подозревали, что они – студенты, продавцы, приказчики и ремесленники – еще и мастурбировали.

«Движение за мужскую чистоту» не принуждало всех американских мужчин к добрачному целибату, потому что не могло этого обеспечить. Тем не менее оно на многих оказало влияние – на скольких именно, мы не узнаем никогда, – и представляло собой единственное скоординированное движение в защиту целомудрия, нацеленное исключительно на холостяков. Аналогичное движение, связанное с женщинами, проповедовало непорочность наряду с набожностью, смирением и приверженностью к семейной жизни, когда половой акт мог преследовать достижение лишь одной цели – материнства, естественно, только после вступления в брак. Непорочные женщины заслуживали непорочных мужчин, которых пытались создать реформаторы.

Пропагандисты «Движения за мужскую чистоту» призывали к умеренности, вегетарианскому питанию, моральному совершенствованию и соблюдению целомудрия до вступления в брак. Алкоголь и жирная, острая пища слишком возбуждали и вели к усилению чувственности, а чувственность, нередко удовлетворяемая самостоятельно, развращала, вызывала психические заболевания, пороки и упадок всего общества.

Особый ужас вызывали мужские оргазмы, «судорожные припадки, требующие сладострастного удовлетворения… <вызывающие> сильнейшее возбуждение всей системы, на которую он оказывает влияние. Мозг, сердце, легкие, печень, кожа и другие органы ощущают, что его воздействие обрушивается на них с ураганной силой», – писал Грэм[501]. Если следовать его жуткой точке зрения, еще и земля не только двигалась, она вздымалась и опускалась, как будто вокруг все уничтожал ураган.

Хуже было то, что из-за менструального цикла женщины отданы во власть своих порывов, оказываются не в состоянии противостоять домогательствам мужчин. Поэтому борьба женщин с самими собой заранее обречена на поражение. Вместо этого они могли следовать прямо к источнику решения проблем: к Дэви и ему подобным – тем, кого призывал клич мужского целибата. Частью этого призыва был страх болезни и помешательства, и потому им рекомендовали умеренную диету, «диету, которая лечит секс»: неприправленные овощи, здоровый безвкусный хлеб и печенья, выпеченные из новой муки Грэма, – крекеры Грэма. Кроме того, им предлагали готовые завтраки доктора Джона Харви Келлога из кукурузных хлопьев, которые тогда рекламировались в объявлениях о здоровой пище как средства, подавляющие чувственные порывы, а теперь (более точно) расхваливаемые как полезные добавки для сбалансированного питания и хорошего, ненавязчивого, проверенного временем вкуса[502].

Мастурбация осуждалась целиком и полностью; говорили, что она опасна для тех, кто ею занимается, и вызывает «невыносимые психические и физические проблемы»[503], такие как детский паралич и ревматизм. Она вела к ужасной болезни сперматорее[504], медленно, страшно и неумолимо убивавшей онаниста. Считалось также, что мастурбация вела к гомосексуализму, и действительно, она нередко служила эвфемизмом этого термина. Грэм и другие, например, полагали, что молодые люди, которые показывали друг другу это особое умение, часто становились сексуальными партнерами и отказывались от брака с женщинами.

В литературе Дэви характеризовался как «беспечный, порывистый человек, не желавший прислушиваться к полезным советам»[505]. Если бы он только слушал других! Если бы он только мог осознать опасность и согласиться с тем, что ему следует изменить жизнь и пить меньше кофе, есть меньше острого и прекратить заниматься гомосексуализмом! С опасного подросткового возраста ему надо было в течение пятнадцати лет, соблюдая целибат, по-христиански ухаживать за своей избранницей, готовясь к вступлению в брак. А когда, в конце концов, он женился бы на своей фригидной, очень хорошей супруге, они могли бы заниматься с ней половой жизнью где-то двенадцать раз в год. При более частых эякуляциях перед ним возникал риск ранней смерти, поскольку каждая унция потраченной спермы равнялась четырем унциям (на тридцать шесть меньше, чем сорок, как писал об этом соотношении Тиссо) драгоценной крови. Такую норму – близость примерно раз в месяц, нельзя было считать лишением, потому что супружеские сексуальные отношения становились скучными после того, как муж и жена «хорошо узнавали тела друг друга, и их известные части больше не возбуждали порочное воображение»[506].

Американское «Движение за мужскую чистоту» развивалось на протяжении десятилетий, обращая в свою веру отдельных холостяков, гораздо больше родителей, многих других сторонников и некоторое число врачей. К концу 1860-х гг., когда наш Дэви милостью Божией выжил бы в Гражданской войне, стал женатым человеком и внимательно следил бы за своим семенем, движение достигло апогея, а молодых людей все еще поощряли сохранять сперму. Покинув свой строгий дом, Дэви II слышал эти призывы очень редко. А Дэви III и даже IV и V вполне могли быть обращены вновь, если бы стали бойскаутами и усвоили содержание скаутских брошюр, в которых поощрялся целибат и резко критиковалась мастурбация.

«Движение за мужскую чистоту»[507]наложило заметный идеологический отпечаток на всю структуру американского общества, который сказывается и по сей день. Его страстный запал и авторитарный тон привлекали многих людей. Престиж многих его сторонников и временная поддержка значительной частью медицинского сообщества обеспечили ему популярность. Христианская основа движения и его строгие требования безгрешной жизни привлекали тех, кто пострадал от бурных перемен, потрясавших Америку. Полтора столетия спустя отзвуки этих призывов прозвучали в повестке дня таких движений, как «Моральное большинство», «Те, кто держит слово» и «Истинная любовь ждет».