Настоящий друг ударит тебя ножом в грудь.

— Боже милостивый! Выглянув из кухонного окна глазами Мэгги, Тони увидел, как двое мужчин вылезают из автомобиля «линкольн таункар», остановившегося перед их домом.

— В чем дело, Мэгги? — спросил Тони.

— Тони? — взвизгнула Мэгги. — Слава тебе господи, ты здесь. Куда ты подевался? Но сейчас это не важно, у нас назрел ужасающий кризис. Ты видишь, кто вылезает из этого автомобиля? Видишь?

Тони чувствовал, как возбуждение Мэгги окатывает и его, подобно незаметно подкравшейся волне, но сосредоточил внимание на мужчинах за окном, которые переговаривались, поглядывая на дом. Вдруг Тони узнал одного из них.

— Слушай, а что, староста Кларенс коп? Ты не говорила.

— Ну да, Кларенс — офицер полиции. Почему я должна была доложить тебе об этом? Что ты дергаешься? Ты что, совершил что-нибудь противозаконное?

— Нет-нет, — заверил ее Тони. — Это я просто от неожиданности.

— О господи, кто бы жаловался на неожиданности! О боже, они идут сюда. Быстрее, сделай что-нибудь!

Тони не понимал, чего Мэгги от него хочет. Она была так испугана, что ему захотелось куда-нибудь спрятаться от неведомой опасности, но в данной ситуации это было абсурдно и смешно. Тони захихикал. Мэгги кинулась по коридору в свою комнату и стала поспешно краситься. Тони, не в силах сдержать смех, давал ей советы, где добавить и где убавить. Наконец он утихомирился, стал сдерживать обуревавшее его желание рассмеяться и старался даже не фыркать. Мэгги гневно воззрилась на свое отражение в зеркале. Если бы взгляд мог убить, у нее в голове валялся бы труп белого мужчины.

В дверь позвонили.

— А почему ты так дергаешься? — спросил Тони.

Убирая со лба последний отбившийся от других волосок, Мэгги прошептала в зеркало:

— Меньше всего мне хотелось бы увидеться сегодня с Кларенсом. Другое дело — второй мужчина.

— Тот, что постарше, седой? А кто это?

— Да, который с большой Библией. Это пастор Хорас Скор. Потом я расскажу тебе о нем, если не забуду, — добавила Мэгги с легкой усмешкой, которую Тони воспринял с облегчением.

Дверной звонок прозвенел еще раз.

— Лучше открой им. Они, наверное, заметили тебя у окна, да и машина твоя припаркована у дома. Кстати, как тебя угораздило получить такую вмятину?

— Ну не сейчас же, Тони! — прорычала Мэгги. — Ты бываешь просто невыносим.

Она встала, оправила платье и пошла к двери.

— Надо же, пастор Скор! Какой приятный сюрприз! И староста Уокер! Так приятно увидеть вас после… гм… А я как раз собиралась уходить.

— Да, но… нам надо поговорить с вами, — отозвался пожилой мужчина.

— Ну, несколько минут у меня есть, чтобы угостить вас чашкой чая или кофе. Проходите, пожалуйста.

Мэгги посторонилась, пропуская пастора и Кларенса, который посмотрел на нее с виноватым видом, хотя в уголках его рта пряталась едва заметная ухмылка. Несмотря на охватившее ее смятение, Мэгги постаралась как можно приветливее улыбнуться гостям и проводила их в гостиную, где пастор уселся, приняв напряженную позу, а полицейский, напротив, разместился с удобством.

— А старина Гарри[29] порядком напыщен, — заметил Тони.

Мэгги прокашлялась, призывая его к молчанию.

— Ох, простите, ну и манеры у меня! Могу я предложить вам, джентльмены, по чашечке чая или кофе?

— Мне ничего не надо, — сухо ответил пастор.

— А я с удовольствием выпил бы воды, Мэгги. Если вас не затруднит.

Пастор бросил на старосту косой взгляд, давая понять, что это формальный визит и обращаться к хозяйке по имени не следует.

— Почему затруднит? Одну секунду. — Мэгги вышла на кухню и прошептала: — Тони, ты лучше молчи. Не отвлекай меня. А пастора зовут Хорас, а не Гарри. Для тебя он пастор Скор!

— Да, но…

— Ш-ш-ш! Больше ни слова, ясно?

— Так точно, мэм! Ясно и предельно понятно. Тони замолкает и исчезает.

— Вот спасибо!

Мэгги вернулась в комнату и тем самым невольно прервала совещание, которое вели шепотом ее гости. Она вручила стакан с водой старосте, тот кивком поблагодарил ее. Мэгги села, чувствуя себя как на допросе перед инквизиторами.

— Миссис Сондерс… — начал пастор.

— Мисс Сондерс, — поправила его Мэгги. — Я не замужем. — Она улыбнулась Кларенсу и тут же внутренне выругала себя за это.

— Да-да, конечно. Мисс Сондерс, как вы знаете, я пастор Скор, один из ведущих пасторов той церкви, которую вы посещаете вот уже… сколько? Шесть-семь месяцев?

— Два с половиной года.

— Да что вы? Как бежит время! — проговорил пастор. — Сожалею, что мы с вами не встречались прежде, при более благоприятных обстоятельствах. Теперь же, после вчерашних событий… м-да…

— Ах, вы об этом! — Мэгги наклонилась и похлопала пастора по колену. Тот немедленно отодвинулся как можно дальше, словно боясь заразиться. — Произошло ужасное недоразумение. Понимаете, я вся испереживалась в последнее время из-за того, что происходит с Линдси, и вчера вечером у меня произошел нервный срыв. Я очень сожалею… — Она понимала, что извинение получается довольно бессвязным, но не могла остановиться, пока пастор Скор не поднял руку и не пресек ее излияния на середине фразы.

— Линдси ваша дочь? — спросил он тоном, почти выражавшим участие.

— Моя дочь? Нет, что вы! — Мэгги слегка растерялась, но, взглянув на Кларенса, заметила, что тот слегка покачивает головой, предупреждая ее, что не стоит углубляться в эту тему. Она опять обратилась к пастору: — Вы не знаете про Линдси?

— К сожалению, нет. Но это не имеет значения. Важно другое. На меня, как вы понимаете, возложены церковью некоторые обязанности, в том числе наблюдение за духовной жизнью членов прихода.

Тони буквально заржал.

Мэгги хлопнула себя по колену, чтобы успокоить его, а затем потерла колено, притворяясь, будто убила комара. Она одарила пастора улыбкой, и тот воспринял это как сигнал к тому, что можно продолжить разговор.

— В свете… мм… событий вчерашнего вечера я считаю своим долгом помочь заблудшему стаду и просветить наших людей в тех областях, где мы сбились с пути. Я полагаю, что несу за это полную ответственность. Бог знает, что я служу Ему всем сердцем, и этой ночью я не сомкнул глаз, исповедуясь Ему и каясь в том, что был грешен и ленив в своем отношении к Слову, к фундаментальным доктринам, к церковной практике и поведению членов конгрегации. Мисс Сондерс, я ваш должник. Вы сослужили нашей конгрегации и мне лично огромную службу, указав, что мы отступили от правой веры. Поэтому я пришел сегодня к вам, чтобы поблагодарить вас!

С этими словами пастор удовлетворенно откинулся на спинку стула. Мэгги и Кларенс тоже откинулись на своих стульях, но в изумлении.

— Ну что же, наверное… ммм… В таком случае — рада помочь! — Вот и все, что пришло Мэгги в голову.

— Он хитрит! — не выдержал Тони. — Я чую недоброе. Это коварный расчет!

Мэгги опять хлопнула себя по колену и хотела встать, но тут пастор придвинулся к ней поближе.

— Мисс Сондерс, наша община полна энергии и здоровья. Мы приветствуем дела и поступки Святого Духа. Мы даем женщинам полное право участвовать в богослужении и даже делать иногда пророческие высказывания — разумеется, после того, как духовные лидеры выслушают их и одобрят. Женщины обучают наших детей, и в мире нет более великой ответственности, чем учить мальчиков и девочек. В них — будущее нашей церкви. Мы исповедуем ту истину, что все мы, мужчины и женщины, равны перед Богом…

— Но?.. — прошептал Тони. — Сейчас будет «но», вот увидишь…

Мэгги опять хлопнула себя по коленке и потерла ее.

— И мужчины и женщины могут нести в мир ценности, дарованные Святым Духом; и мужчины и женщины необходимы для жизни и развития церкви…

— Вот сейчас… — Шлепок получился очень громким, но пастор не обратил внимания.

— …и мы верны Слову, той истине, которая говорит, что нет больше мужчин и женщин, а есть… — Пастор нахмурился еще больше и, подавшись вперед, вперил свой взгляд в глаза Мэгги.

— Та-та-та! — торжествующе провозгласил Тони. — Так я и знал. Речи этого напыщенного зануды звучат так же, как и… мои, собственно говоря.

— Но Слово говорит о том, какими Бог видит нас, а не о том, какую роль мы играем в церкви, и мы всегда должны помнить, что Бог стоит за порядок. Жизненно важно, чтобы каждый человек выполнял свою роль, и пока он не выходит из роли, отведенной ему Богом, церковь существует нормально и здоровье всей конгрегации сохраняется и даже прославляется. Я хочу, мисс Сондерс, показать вам в моей Библии одно место. — С этими словами пастор достал старый, потрепанный экземпляр Библии короля Якова и открыл ее в том месте, где заранее положил закладку.

Кларенс подался вперед, внимание его было приковано к пастору и Библии.

— Позвольте мне, мисс Сондерс, зачитать вам отрывок из главы четырнадцатой Первого послания к коринфянам. Можете одновременно и сами читать по книге: «Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит. Если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают о том дома у мужей своих; ибо неприлично жене говорить в церкви».[30]

Читая, пастор выделил голосом четыре словосочетания: «не позволено», «в подчинении», «закон» и «у мужей». Закончив чтение, он откинулся на спинку стула и кивнул сам себе в полном удовлетворении.

— И поскольку, мисс Сондерс, вы, как сейчас выяснилось, не замужем и, стало быть, у вас нет мужа, а здесь говорится, что вы должны спрашивать мужа, то место мужа занимают в качестве ваших наставников и покровителей представители церковного руководства, и если у вас возникнут какие-то вопросы, то я лично готов дать вам совет и оказать поддержку во всех духовных делах.

В комнате повисло молчание — не столько священное, сколько неловкое. Даже Тони не нашел что сказать. Мэгги тоже не имела понятия, как реагировать на такое предложение.

— Это сарказм! — произнес Кларенс спокойным и уверенным тоном.

Мэгги и пастор уставились на него.

— Прошу прощения? — удивленно откликнулся пастор Скор и принял строгий начальнический вид. — Староста Уокер, я пригласил вас пойти со мной потому, что вы знакомы с мисс Сондерс и могли бы, как мне казалось, оказать помощь. Но мы ведь договорились, что вы просто будете молча присутствовать.

— Это сарказм, — медленно и твердо повторил Кларенс. На его каменном, сосредоточенном лице невозможно было прочесть, какие чувства он испытывает.

— Что вы имеете в виду, брат Уокер? По-вашему, я говорил с сарказмом? — с вызовом обратился к Кларенсу Скор, но тот не обратил внимания на тон пастора.

— Нет, сэр, не вы, а апостол Павел. Я полагаю, что он выразил в этих строках сарказм.

— Послушайте, Кларенс! Может быть, я не в курсе и вы посещали библейскую школу или духовную семинарию? — снисходительно процедил пастор. — Или, может быть, вы приняли сан и вам теперь доступны все тайны? Вы что, не верите, что Святой Дух ведет нас к истине?

Вызов прозвучал в словах пастора еще более явственно, чем прежде, но Кларенс по-прежнему не отвечал на него.

— Я верю, сэр, что Святой Дух ведет нас к истине, но иногда мы не видим леса за деревьями и нам нужно время, чтобы разглядеть ее.

Скор снова схватил свою Библию, открыл ее на том же месте и протянул Кларенсу.

— Так докажите мне это. И не забывайте, что я-то окончил библейскую школу и семинарию и неплохо знаю греческий.

Кларенс взял книгу из рук пастора и, держа ее так, чтобы им обоим было видно, сказал:

— Вот здесь. Посмотрите на следующий стих. Он начинается с вопроса: «Разве от вас вышло слово Божие?» Этот вопрос, как и то, что написано дальше, приобретает смысл только в том случае, если Павел говорит саркастически, то есть имеет в виду нечто прямо противоположное тому, что вы только что сказали Мэгги. Он цитирует письмо, присланное ему коринфянами, и не соглашается с тем, что они написали ему.

— Это полная чушь! Дайте, я посмотрю. — Пастор выхватил книгу из рук старосты и внимательно перечитал отрывок.

Глаза у Мэгги стали круглыми, как два блюдца. Она едва осмеливалась дышать.

— А как насчет закона, который цитирует Павел? — парировал пастор.

— Покажите, — попросил Кларенс.

— Что показать?

— Покажите, где Павел цитирует закон.

Пастор Скор столкнулся с человеком, который не боялся возражать ему, и, как часто бывает с людьми, уличенными в самонадеянности, вместо разговора по существу перешел на личности.

— Вы, молодой человек, спорите с тем, что церковь утверждала столетиями, со столпами теологии, гораздо более сведущими и мудрыми, нежели мы с вами. А они подтверждают именно то же, что и я. Речь идет уже не просто о том, что женщина устроила в церкви бедлам, нечестиво привлекая к себе внимание…

— То есть как это? — возмутилась Мэгги.

— Сэр, мне кажется, вам следует выражаться осторожнее, — заметил Кларенс, но пастора было уже не остановить.

— Я принадлежу к клиру, Кларенс, и вы должны мне подчиняться и беспрекословно принимать все сказанное в Священном Писании.

— Простите, сэр, но как офицер полиции Портленда я в ответе перед Богом и перед членами общества, в котором живу.

— Ах вот как! Значит, вы ничем не лучше этой… этой блудницы.

Скор сразу же пожалел о том, что вышел из себя, потому что Мэгги и Кларенс вскочили со своих мест. Грозно нависая над священником, Кларенс потребовал:

— Вам следует извиниться, сэр! Это выходит за всякие рамки!

— Вы правы, — неохотно согласился пастор. — Я приношу свои извинения за то, что потерял самообладание. Простите меня, — сказал он Мэгги. Затем он обратился к Кларенсу, и было видно, как гнев поднимается над его тесным накрахмаленным воротничком. — Вас же, молодой человек, я попрошу, как и эту женщину, больше не посещать мою церковь. И будьте добры, пришлите мне как можно скорее заявление о выходе из совета старост.

— Делайте что хотите, мистер Скор, но я такой бумаги подавать не собираюсь. А сейчас вам лучше немедля покинуть этот дом! — Кларенс говорил спокойным и ровным, но повелительным тоном, в котором чувствовалась сила.

— Вот это парень! — восхитился Тони, и Мэгги, хоть и закусила губу, не могла скрыть улыбки.

Не говоря больше ни слова, пастор вышел из дома, хлопнул дверцей автомобиля и медленно поехал прочь под бдительным взглядом полицейского.

— Боже, спаси нас от тех, кто еще не уличен, — произнес Кларенс, вздохнув. Затем, связавшись по рации с полицейским участком, он обратился к Мэгги: — Через пять минут за мной пришлют патрульную машину. Я прошу у вас прощения, Мэгги. Хорас неплохой человек, просто привык считать себя непогрешимым. Я не ожидал от него такого выступления, и мне очень неудобно, что я стал его участником.

— Он что, шутит?! — вскричал Тони. — Не считая вчерашней потехи, я в жизни не видел ничего забавнее!

— Да, насчет вчерашнего вечера… — начала было Мэгги, но Кларенс прервал ее.

— Чуть не забыл! — воскликнул он, доставая из внутреннего кармана маленький герметически закрывающийся пластиковый пакет. — Я же пришел с Хорасом главным образом для того, чтобы вернуть вам это. Думаю, она ваша. Я не имею привычки нацеплять на одежду дамские сережки.

Нельзя сказать, чтобы Мэгги была смущена, — скорее наоборот, воодушевилась.

— Вот спасибо, Кларенс! Эти сережки подарила мне мама. Они — все, что у меня осталось на память о ней. Я просто слов не нахожу.

Тони хотел крикнуть: «Не целуй его!» — но Мэгги уже обняла своего заступника и запечатлела звонкий поцелуй на его щеке.

— Проклятье! — выругался Тони и начал ускользать.

Вынырнув из темноты, он увидел перед собой Мэгги. Краски, игравшие на ее лице, говорили о любви и восхищении. И тут же Тони почувствовал знакомый прилив адреналина.

Кларенс отпрянул и схватился за пистолет.

— Мэгги, — прошептал он, — тут есть мужчина?

— Вот черт! — вырвалось у Тони, и Кларенс резко обернулся.

Мэгги сразу поняла, в чем дело.

— Послушай, Кларенс… — Он вновь повернулся и стал бдительным оком оглядывать помещение. — Кларенс, посмотри на меня!

— Что? — прошептал он и, не увидев посторонних, остановил свой взгляд на Мэгги.

— Нам нужно срочно поговорить, пока за тобой не приехали твои коллеги. Мне нужно обязательно объяснить тебе кое-что. Сядь.

Кларенс сел на стул так, чтобы быть спиной к стене, и продолжал настороженно озираться.

— Мэгги, я точно слышал, как мужской голос произнес: «Вот черт!» — сказал он.

— Да, наверное, так и было… — Кларенс вперил в нее недоуменный взгляд. — Только этот мужчина — не в моем доме, а у тебя в голове.

— Что? Мэгги, что за чушь ты порешь? Что ты хочешь этим сказать? — Он начал подниматься, но Мэгги положила руку ему на плечо, глядя прямо в глаза.

— Тони, скажи ему что-нибудь! Не бросай меня одну в таком сложном положении, — потребовала она.

— Хм… Привет, Кларенс! Симпатичная у тебя форма.

Глаза у Кларенса стали очень большими, а в их уголках заплясали искры испуга, что, по всей вероятности, случалось с ними нечасто.

— Кларенс, я тебе все объясню, — решительно заявила Мэгги. Правда, она смутно представляла себе, как это сделать, но важно было успокоить полицейского.

— Мэгги, — прошептал тот, — ты говоришь о демоне по имени Тони, который вселился в тебя вчера? И ты хочешь сказать, что теперь он в моей голове?

— Я не демон! — запротестовал Тони.

— Он не демон, — сказала Мэгги.

— А почему тогда я слышу, как он говорит со мной? О-о! — сообразил Кларенс. — Так ты вчера действительно слышала его? — Он не знал уже, радоваться этому или пугаться.

— Как, а вчера ты мне не поверил? — оскорбилась Мэгги, хотя в целом была очень довольна, что все так сложилось. — Тони, почему ты не сказал мне, что переселяешься от одного человека к другому, когда они целуются?

— А с кем это ты целовалась раньше? — ревниво спросил Кларенс.

— С Кэбби, она поцеловала Кэбби, — ответил Тони.

— Я поцеловала Кэбби, — подтвердила Мэгги.

— Тони говорит, что он и сам сначала не думал, что это важно, — доложил Кларенс. — Он боялся, что ты разыщешь его бывшую жену и поцелуешь ее. Он просит у тебя прощения. — Кларенс потупился. — Не могу поверить, что я в этом участвую! Мэгги! — взмолился он. — Что происходит?

— Выслушай меня, — ответила та. — Тони — пожилой белый…

— Он говорит, что он не пожилой, — перебил Кларенс.

— Не слушай его… Тони, заткнись. Он бизнесмен из Портленда, он не верит в Бога, но из-за несчастного случая попал в университетскую больницу, где теперь лежит в коме. Он встретился с Богом, и тот послал его сюда с заданием, которое никто не может понять, а Кэбби играл в прятки, и в результате Тони попал в него, а вчера вечером я поцеловала Кэбби и заразилась. Тони со мной заговорил, и я решила, что это демон, а сегодня при поцелуе он перескочил к тебе.

— Ты это что, серьезно?

Мэгги кивнула.

Пытаясь оправиться от потрясения, Кларенс опустился на стул. Произошедшее было настолько невероятно, что могло оказаться правдой. Он вспомнил про «бритву Оккама»[31] — философский принцип, согласно которому при прочих равных условиях простое объяснение лучше сложного. Объяснение, которое дала Мэгги, может, и было простым, но разве возможным?

— Я не допущу, чтобы за тобой увивался этот белый, — вырвалось у Кларенса.

Мэгги сложила руки на груди и недоуменно пожала плечами.

— Послушайте его! Я рассказываю ему невероятную историю, а он заботится лишь о соблюдении приличий. — Тут до нее с некоторым опозданием дошел смысл сказанного Кларенсом. Они оба улыбнулись.

— А какое его полное имя? — спросил наконец полицейский, требовательно глядя на Мэгги.

— Я, между прочим, тоже здесь и вполне могу представиться самостоятельно! — возмутился Тони.

— Тони… Энтони Спенсер, — опередила его Мэгги.

— Тони? — переспросил Кларенс, повысив голос, словно Тони находился в другой комнате. — Подождите… Вы Энтони Себастьян Спенсер?

— Ну да, — подтвердил Тони. — Только зачем так кричать? Можете говорить со мной, не повышая голоса. Но откуда вам известно мое второе имя? Никто его не знает.

— Я же все-таки полицейский. Нас заинтересовал произошедший с вами несчастный случай. Все это выглядело немного подозрительно, так что мы обыскали вашу квартиру — ту, где осталась кровь на косяке. Очевидно, кровь ваша?

— Ну да, наверное… Мне стало плохо, и я упал там. К сожалению, я это плохо помню. Кстати, как вы попали в мою квартиру?

— Взломали дверь, прошу прощения, — улыбнулся Кларенс. — Кода к замку никто не знал, поэтому мы прибегли к старому испытанному способу.

В этот момент к дому подкатил черно-белый патрульный автомобиль, и водитель подал сигнал. Кларенс подошел к входной двери и крикнул, что задержится еще на пять минут. Полицейский в машине ухмыльнулся и поднял большой палец в знак одобрения. «Замечательно!» — пробормотал Кларенс себе под нос. Объяснить это потом будет непросто.

Отвернувшись от двери, чтобы коллеги не подумали, будто он разговаривает с самим собой, Кларенс спросил у Тони:

— Ваша квартира нашпигована оборудованием для видеонаблюдения, весьма сложным и качественным. Вы в курсе?

— Да, оно мое. У меня начало развиваться нечто вроде мании преследования, но в ванной и спальне я ничего не устанавливал, можете мне поверить. — Тони почему-то стал оправдываться, словно его в чем-то обвиняли. Очевидно, само присутствие полицейского побуждало к этому.

— Да, в этом мы и сами убедились. Мы постарались проследить, куда поступает сигнал, но без толку. Вы куда-то его передавали?

Тони мысленно испустил стон, но вслух ничего не сказал. Чтобы они не проследили сигнал, все его коды автоматически были стерты системой безопасности. Теперь не оберешься проблем.

— В мой офис в центре города, — соврал Тони. Он не собирался рассказывать полиции о своем секретном убежище.

— Хм, — отозвался Кларенс и обратился к Мэгги: — Итак, Мэгги, что же нам со всем этим делать?

— У меня есть идея, — вмешался Тони, спеша сменить тему разговора.

Кларенс усмехнулся:

— Тони говорит, у него есть идея, Мэгги. Он говорит, что я должен поцеловать тебя еще раз.

— Неужели? А откуда мне знать, что это действительно он сказал, а не ты придумал?

— Ты, конечно, не можешь это проверить, — согласился Кларенс, — но мне кажется, что идея вполне разумная. По крайней мере надо попытаться. Если бы он снова переселился к тебе, было бы лучше всего.

— Лучше всего? — Мэгги наклонила голову набок и удивленно подняла брови.

— Ну, помимо самого поцелуя, конечно, — поправился Кларенс с улыбкой.

Они с Мэгги опять поцеловались, и на этот раз не просто чмокнув друг друга в щеку, а так, что было видно, как долго они этого поцелуя ждали. Тони, к большому своему облегчению, был в это время занят перемещением на привычное место и, оказавшись там, уже смотрел в глаза человека, в которого Мэгги была влюблена.

— Хватит уже! — воскликнул он. — У меня от всего этого нервная дрожь началась.

— Он снова здесь, Кларенс, — улыбнулась Мэгги. — Только не целуй меня больше, а то он снова попадет к тебе, и вряд ли ты обрадуешься, если он начнет помогать тебе в расследовании преступлений.

— Знаешь, — ответил Кларенс, нежно обняв ее, — должен признаться, ты самая интересная и удивительная женщина, какую я когда-либо встречал. А он, этот Тони, все время здесь присутствует?

— Да нет, то уходит, то приходит. Какая-то странная Божья причуда, честное слово. Тайна. Я позвоню тебе, когда смогу… Когда его не будет, — прошептала она.

— Я все слышал, — заметил Тони.

Неожиданно Мэгги пришла в голову еще одна мысль, и она схватила за рукав Кларенса, уже собравшегося уходить.

— Послушай, Кларенс, а когда ты расследовал прошлое этого Себастьяна…

— Я Тони, оставь Себастьяна в покое, пожалуйста.

— …ты нашел каких-нибудь его родственников? — закончила она фразу.

— Да, мы нашли его брата. Джеффри, кажется, или Джеральда…

— Джейкоба? — поразился Тони.

Мэгги повторила его вопрос:

— Джейкоба?

— Да-да, Джейкоба. Он тоже живет здесь, в городе. А почему он спрашивает?

— Мне надо поговорить с ним. Может Кларенс это устроить?

Кларенс заколебался.

— Дайте подумать… Все это так необычно… — Он покачал головой.

Мэгги хотела поцеловать Кларенса на прощание, но, опомнившись, ограничилась объятием. Кларенс решительно направился, не оглядываясь, к машине. Мэгги смотрела ему вслед и не знала, конечно, каких трудов ему стоило сдержать радостную улыбку, которая не сочеталась со строгим профессиональным обликом.

Тони же молчал, погрузившись в мысли, чувства и воспоминания, которые обрушились на него.

Внутренний разлад