Глава 3. Вмешательство святого духа

И сказал ей ангел: не бойся, Мария; ибо ты обрела благодать у бога; и вот зачнешь во чреве, и родишь сына, и наречешь ему имя: Иисус. (Лука, 1:30-31).

Ох, и расторопным же малым был этот архангел Гавриил, юный посланец Яхве! Если верить тому, что рассказывают о нём священные книги, Гавриил был большой мастак огорошивать людей известиями о предстоящем прибавлении семейства.

Мы уже были свидетелями того, как он предупредил о рождении Иоанна; сейчас мы увидим его в той же самой роли — и где бы вы думали? — у двоюродной сестры Елисаветы.

У Елисаветы была кузина, по имени Мария, которая жила в Назарете, захолустном городишке Галилеи. Юная смуглянка Мария была просто прелестна — лакомый кусочек, от которого бы и сам царь не отказался.

В ту пору царём Иудеи считался некий Ирод, которого евреи за настоящего царя не признавали. Этот монарх, навязанный им римлянами, был в их глазах просто выскочкой, захватившим трон законного царя из рода Давидова. Между тем царский род Давидов насчитывал нескольких потомков, в том числе и некоего плотника, наречённого Иосифом.

И вот Марию обручили с Иосифом из рода Давидова.

Отец и мать девушки, папаша Иоаким и матушка Анна, сперва решили посвятить своё чадо господу богу: когда Мария была ещё совсем маленькой, они привели её в храм и там связали её торжественным обетом: она никогда не выйдет замуж и посвятит себя служению господам священникам.

Но в один прекрасный день Иоаким и Анна передумали. По какой причине? Об этом евангелия умалчивают. Как бы там ни было, Иоаким и Анна решили обручить свою дочь с плотником Иосифом. Возможно, они просто-напросто ему задолжали, а платить было нечем, и старый плут Иосиф потребовал, чтобы в погашение долга родители отдали ему свою девчонку. Иногда совершаются и такие сделки...

Короче говоря, прежние обещания были преданы забвению, и о помолвке Марии с Иосифом торжественно объявили в том самом храме, в котором она некогда дала свой обет.

Надо сказать, что священники испокон веков отличались редкой сговорчивостью: ведь красотка-то, как известно, была обещана им, но за небольшую мзду они согласились её уступить и благословили плотника на брак точно так же, как благословили бы первого попавшегося шалопая.

Но тут закапризничала Мария: Иосиф был уже не первой молодости, угрюмого вида, плешивый, с огромной косматой бородой, да к тому ещё и ворчун; жених этот не сулил особого счастья. А, кроме того, малютка всерьёз относилась к своей клятве.

Когда с ней заговорили об Иосифе, она надула губки и воскликнула:

— Вот так раз! А как же с моим обетом?

К счастью для себя, Иосиф был весьма тонким дипломатом. Он запустил пальцы в жидкие пряди своих волос и, лукаво улыбаясь, непринуждённо сказал:

— Послушайте, барышня, если это единственное, что вас тревожит, могу вас утешить. Всё дело в том, что мне очень скучно одному, не с кем словом перемолвиться. Был у меня попугай, да и тот на прошлой неделе умер. Взгляните на мои штаны!

Я сам пришиваю себе пуговицы. Видите, как плохо они пришиты? Послушайте, жену я хочу взять только для того, чтобы она жарила мне котлеты и чинила одежду. Вот как я понимаю женитьбу!

Всё это было сказано таким задушевным тоном, что на глазах матушки Анны выступили слёзы умиления. Она повернулась к дочке и шепнула ей на ушко:

— Да не ломайся ты, дурочка! Раз уж мы с отцом порешили выдать тебя замуж, ты не имеешь права ослушаться. От прежнего намерения придётся тебе отказаться. Ты ведь знаешь, дела у отца идут неважно. Чтобы взять тебя в храм, священники сдерут с нас три шкуры, а Иосиф не просит никакого приданого. Соглашайся, негодница! Лучшего мужа тебе вовек не сыскать.

Мария опустила глаза и прошептала:

— Хорошо, мама, я согласна, но только с условием, что я никогда не нарушу своего обета... Иосиф поклонился и сказал:

— Мадемуазель, вы оказываете мне великую честь. Так случилось, что дочка папаши Иоакима стала невестой потомка царя Давида.

В ожидании дня бракосочетания смуглянка оставалась у отца и матери: она сторожила дом, пока родители уходили на работу.

И вот как-то раз — дело было ранним мартовским утром, в самом начале весны, — когда Мария одна-одинёшенька сидела в своей каморке, к ней явился очаровательный юноша.

Смуглянка подняла голову, она была удивлена, но удивлена приятно. Юноша подошёл к ней, на устах его сияла обворожительная улыбка.

— Добрый день, Мария, — сказал он. — Да ты и впрямь милашечка! Сразу видно, что на тебе благодать божья — он с тобой, творец всего прекрасного. Ты счастливейшая из женщин, ибо младенец, который у тебя родится, будет тысячу раз благословенным.

Мария недоумевала всё больше, в то же время она была восхищена. Никогда не доводилось ей слышать столь мелодичный голос: до чего же он непохож на скрипение старого бородача, которого прочили ей в супруги!

Однако более всего Марию поразило известие о том, что у нее родится малыш.

На это она сказала прекрасному юноше следующее (цитирую слова евангелиста Луки, 1:34): «Как будет это, когда я мужа не знаю?»

Такое наивное простодушие привело юношу в неописуемый восторг.

— Об этом, прелестная Мария, пожалуйста, не беспокойся, — ответил он. — Это сущий пустяк! Меня зовут Гавриил и по профессии я ангел, поэтому можешь вполне на меня положиться. Сила всевышнего осенит тебя, а там увидим! Поверь мне, голубушка: у тебя родится ребёнок, ты назовёшь его Иисусом, а все остальные нарекут его сыном божьим.

С этой минуты все сомнения Марии рассеялись.

— Я ваша послушная раба, — промолвила она, — пусть будет так, как вы сказали.

Что же произошло в доме Иоакима в Назарете? На этот вопрос некий святой епископ отвечает: «В это мгновение Слово стало плотью».

Ну что ж, плотью так плотью!

Выполнив свою миссию, архангел Гавриил взмахнул крыльями и упорхнул сквозь отверстие в потолке.

Пресвятая дева была оплодотворена; вмешательство святого духа увенчалось блистательным успехом.

В этой связи я позволю себе задать один простой вопрос моему старому приятелю, нашему святейшему папе: почему Иисуса Христа называют в евангелии то «сыном божьим», то «сыном человеческим»? Ведь это, чёрт побери, не одно и то же!

Тем более, что слово «Гавриил» по-еврейски значит «человек божий». С вашей стороны, святой отец, было бы очень любезно, если бы вы разъяснили нам это на ближайшем соборе. Ибо если верующие вообразят, будто евангелисты, называя Иисуса то сыном человеческим, то сыном божьим, хотели тем самым сказать, что означенный Иисус является сыном «человека божьего», то это угрожает нам новой ересью.

Только, пожалуйста, святой отец, не подумайте, что соображение это исходит лично от меня.

До корней волос верующий, я убеждён, что архангел Гавриил никакого отношения к проделкам святого духа не имеет. Я предпочитаю верить — и притом верю глубоко, — что голубь справился без посторонней помощи.

Это куда забавнее!

Глава 4. Мария у Елисаветы

Встав же Мария во дни сии, с поспешностью пошла в нагорную страну, в город Иудин. И вошла в дом Захарии, и приветствовала Елисавету. Когда Елисавета услышала приветствие Марии, взыграл младенец во чреве её; и Елисавета исполнилась святого духа... Пребыла же Мария с нею около трех месяцев, и возвратилась в дом свой. (Лука, 1:39-41, 56)

Итак, голубок сделал своё дело, и, надо признать, сделал его недурно. Настолько недурно, что по прошествии нескольких дней Мария уже вполне отдавала себе отчёт в том, какое ей привалило счастье.

Плутовка, утверждают евангелия, обо всём молчала, но сама-то она отлично понимала что к чему. Целыми днями сидела она, погружённая в свои думы, с восторгом вспоминая визит прекрасного Гавриила и то, что за ним последовало.

Вечерами, вернувшись домой с работы, папаша Иоаким и матушка Анна удивлялись: с чего бы это дочурка их стала такой задумчивой?

— Она думает об Иосифе, — говорил отец, хитро подмигивая.

— Нет уж, дудки! — отвечала более сметливая Анна. — Что-то тут не то... И не Иосиф тому причиной...

— Ты так считаешь?

— Готова дать голову на отсечение!

— Тогда, видать, дело серьёзное...

— Ничего страшного! Мария не дурочка. Я уверена, что у нашей проказницы что-то на уме... В её годы это простительно, ведь в таком возрасте начинает говорить сердце... Притом Мария — девушка порядочная, и беспокоиться нам нечего... Она слишком разумна, чтобы натворить глупостей. Уж кто-кто, а я свою дочь знаю! Ведь не зря же я её мать...

Что до Иосифа, то он продолжал ухаживать за Марией с усердием заправского жениха. Не проходило недели без того, чтобы он не явился в дом Иоакима, вооружённый огромным букетом цветов, в котором преобладали роскошные лилии: сказывались его деликатность и тонкий вкус. Впрочем, плотники всегда отличались галантностью, не выходя при этом за рамки приличий.

Между тем Мария всё не решалась поведать свою тайну ни папе, ни маме, хотя ей страсть как хотелось излить всё, что переполняло её душу, какой-нибудь иной душе, верной и преданной. Такое желание надо признать вполне естественным.

И вот она попросила у родителей отпустить её на некоторое время погостить у своей кузины Елисаветы.

Иоаким и Анна посовещались и решили, что нет никаких причин запретить ей это. И Мария отправилась в Ютту.

В ту пору жена Захарии ещё не произвела на свет малютку Иоанна: предтеча мессии был ещё только в проекте. Евангелист Лука, чьи сведения всегда отличаются непостижимой точностью, утверждает, что Елисавета зачала ровно за шесть месяцев до бракосочетания Марии и Иосифа.

Увидев свою кузину, Елисавета, жившая вдали от людей, в горах Иудеи, была очень удивлена и обрадована. С первого же взгляда обе женщины поняли друг друга.

— Добро пожаловать, Мария, — обратилась Елисавета к кузине.

Они расцеловались.

— Дорогая, — сказала Мария, чуть покраснев от смущения, — если бы вы знали, как я рада вас видеть!

— Да, да, знаю, знаю... Нам обеим выпало большое счастье, особенно вам, не правда ли?.. Но подумайте, до чего занятно: едва я вас увидела, младенец сразу же взыграл в моём чреве... Это — хорошее предзнаменование, уверяю вас! Мария охотно поверила добрым словам кузины. Разговорам их не было конца.

— Я не отпущу вас, моя душечка, вы останетесь у меня на несколько дней, — сказала Елисавета, — ваше присутствие принесёт мне счастье.

Большую любезность трудно себе представить. И Мария решила не таиться от Елисаветы. Она рассказала ей о визите ангела и о своей любви к тому, кто удостоил её своим вниманием. Она изливала свои чувства. В порыве восторга она воскликнула:

— Душа моя славит господа моего, и сердце моё, думая о нём, с каждым днём наполняется радостью! Я раба моего господа, он осыпал меня своими милостями и произвёл во мне нечто очень важное...

Елисавета улыбалась нежной дружеской улыбкой. Мария продолжала:

— Имя его для меня священно. Я изголодалась — он насытил меня. Ради меня он явил свою силу. Поэтому во все времена люди будут называть меня блаженной.

«И сказала Мария: величит душа моя господа и возрадовался дух мой о боге, спасителе моем, что призрел он на смирение рабы своей; ибо отныне будут ублажать меня все роды; что сотворил мне величие сильный; и свято имя его; и милость его в роды родов к боящимся его. Явил силу мышцы своей; рассеял надменных помышлениями сердца их; низложил сильных с престолов и вознес смиренных; алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем» (Лука, 1:46-53).

Елисавета взяла её за руки.

— Вы обворожительны, моя дорогая Мария! Взаимные излияния кузин длились три месяца, до того дня, когда священник Захария был по всей форме объявлен отцом.

В этот день Мария вернулась в Назарет. Но так как прошло уже три месяца с тех пор, как Слово превратилось в плоть, животик девушки начал привлекать к себе людские взгляды.