Б. Знаменательные чудеса (Лк. 17:11-21; 18:35-43; Ин. 11:17-44)

Удивительные проявления власти Христа происходили и в последние несколько месяцев Его земного служения. Исцеление слепого Вартимея и десяти прокаженных так же произошли во время этого периода. Но, наверное, одним из самых знаменательных чудес было воскрешение Лазаря. Однако даже во время этого поразительного чуда наблюдалось великое разделение во мнениях по отношению ко Христу. Многие уверовали, но были и другие, которые хотели убить и воскрешенного Лазаря, и Самого Господа Иисуса.

B. Знаменательные учения (Лк. 13:22-19:28)

За время этого периода было сказано большое количество притч, т.к. Иисус хотел донести истину верующим, в то же самое время скрывая её от неверующих. Это довольно известные притчи, такие как о потерянной овце, о блудном сыне, о неверном управителе и о неправедном судье. И снова Господь говорил об ученичестве, о том, что время прихода Его Царствия откладывается, а приближается Его смерть и воскресение.

Период восьмой. Последние дни Иисуса Христа.

А. Его страдания.

Примерно 25% содержания Евангелий занимают последние критические восемь дней жизни Христа. В течение недели празднования Пасхи оппозиция по отношению к Иисусу достигает своего пика. Снова и снова со стороны религиозных лидеров открывалась дьявольская ненависть к Нему. Иисус отвечал на все их косвенные вопросы с великой мудростью и проницательностью, но они всё равно хотели уничтожить Его. Иисус передаёт Своим последователям ещё больше информации в таких учениях, как речь во время Вечери и речь на Елеонской (Масличной) горе. Авторы Евангелий дают нам возможность мельком увидеть множество событий в последние часы перед распятием, когда Иисус пошел в Гефсиманский сад, молился, был там арестован, когда отвечал перед судом евреев и римлян и, наконец, был приговорен к смерти. Они записали исторические аспекты жертвенной смерти Сына Божия - единственного самого важного события в истории человечества.

Б. Его победа.

После описания Христовых страданий авторы Евангелий продолжают описывать Его славную триумфальную победу над сатаной, грехом и смертью - Его воскресение из мёртвых - а также то, как Он являлся живым в течение сорока дней и вознесся на небеса. Теперь человечеству предложена новая жизнь, это и есть та "Добрая Весть", которую авторы Евангелий донесли до нас.

Явления Христа после Его воскресения.

	Явился	Географическое место	День недели	Место Писания
	Марии Магдалине	Иерусалим	Воскресенье	Мк. 16:9-11 Ин. 20: 11- 18
	Другим женщинам	Иерусалим	Воскресенье	Мф. 28:9-10
	Петру	Иерусалим	Воскресенье	Лк. 24:34, 1-ое Кор. 15:5
	Ученикам в Еммаусе	Еммаус	Воскресенье	Лк. 24: 13-35
	Десяти ученикам	Иерусалим	Воскресенье	Мк.16:14 Лк. 24:26-43 Ин. 20: 19-25
	Одиннадцати ученикам	Иерусалим	Неделю спустя	Ин. 20:26-31 1-ое Кор. 15:5
	Семи ученикам	Галилея	?	Ин. 21:1-25
	Пятистам - в одно время	?	?	1-ое Кор. 15:6
	Иакову, брату Иисуса	?	?	1-ое Кор. 15:7
	Одиннадцати ученикам	Галилея	?	Мф. 28: 16-20 Мк. 16:15-18
	Одиннадцати ученикам	Иерусалим	Сорок дней спустя	Лк. 24:44-53 Деян. 1:3-12

Хронология страстной недели

Событие	День	Место Писания
Триумфальный въезд в Иерусалим	Воскресенье	Мф. 21:1-17; Мк. 11:1-11; Лк. 19:29-44; Ин. 12:12-19
Проклятие смоковницы	Понедельник	Мф. 21:18-19; Мк. 11:12-14
Очищение Храма	Понедельник	Мф. 21:12-13; Мк. 11:15-18; Лк. 19:45-48
Дебаты с религиозными лидерами	Вторник	Мф. 21:23-23:39; Мк. 11:27-12:40; Лк. 20: 1-47
Речь на Елеонской горе	Вторник	Мф. 24:1-25:26; Мк. 13:1-37; Лк. 21:5-36
Предательство Иуды	Вторник	Мф. 26: 14-16; Мк. 14:10-11; Лк. 22:3-64
Не описанные события Иисус в Вифании	Среда

Тайная Вечеря	Четверг	Мф. 26:17-29; Мк. 14:12-25; Лк. 22:7-20; Ин. 13:1
Речь в горнице	Четверг	Ин. 13:2-14:31
Учения по пути в Гефсиманский сад	Четверг	Ин. 15:1-18:1
В саду Гефсиманском	Четверг Пятница	Мф. 25:30-46; Мк. 14:26-42; Лк. 22:39-46
Предательство, арест и распятие	Пятница	Мф. 26:47-56; Мк. 14:43-52; Лк. 22:47-53; Ин. 18:2-12
Суды над Иисусом:	Пятница
- перед Анной		Ин. 18:13-24
- перед Каиафой		Мф. 26:57-68; Мк. 14:53-65;
		Лк. 22:42
- перед синедрионом		Мф.27:1;Мк. 15:1;
- перед Пилатом		Лк. 22:66-71
		Мф.27:1, 11-14; Мк. 15:1-5;
		Лк.23:1-5;
		Ин. 18:28-38
- перед Иродом		Лк. 23:6-12
- перед Пилатом		Мф. 27: 15-26; Мк.15:6-15;
		Лк. 23:13-25; Ин. 18:28-19:16
Распятие Христа	Пятница	Мф. 27:27-56; Мк. 15:16-41;
		Лк. 23:26-49; Ин. 19:17-30
Слова, сказанные с креста:	Пятница
- Отче, прости...		Лк. 23:34
- Ныне же будешь. . .		Лк. 23:43
- Жено, се...		Ин. 19:26-27
- Боже мой, Боже мой. . .		Мф. 27:46; Мк. 15:34
- Жажду...		Ин. 19:28
- Совершилось. . .		Ин. 19:30
- Отче, в руки Твои. . .		Лк. 23:46
Погребение Иисуса	Пятница	Мк. 15:42-45; Ин. 19:31-38

Разбор и оценка источников

Критика источников

В наше время на Евангелия от Матфея, Марка и Луки часто ссылаются как на синоптические, потому что они имеют более или менее общую точку зрения на жизнь нашего Господа Иисуса Христа. Предполагая, что такое обширное согласие между тремя Евангелиями указывает на существование определённого прямого литературного сотрудничества, многие ученые прошлого и нашего столетия пытались объяснить природу этой литературной взаимосвязи. Однако, фактором, затрудняющим данные изучения, было то, что в большом количестве примеров один автор описывал те же самые события отлично от другого или даже от двух вместе. Затруднение, возникшее при составлении схемы литературной зависимости, рассматривающей комбинации сходств и различий, было названо синоптической проблемой, а область изучения, посвящённая решению этой проблемы, - критикой источников.

Данное затруднение не слишком волновало христианство древних времён. Тогда предполагалось, что авторы Евангелий полагались на личную память и на информацию из первых рук, а не на записи друг друга или на какой-то общий письменный источник. Церковный историк Евсевий определил, что Матфей, один из двенадцати апостолов, начал писать первым из трёх евангелистов. Перед тем, как Матфей покинул область Палестины, он уже имел записи своего служения, которые, очевидно, основывались в большей части на том опыте, который он приобрел, будучи апостолом. Лука, по его собственным словам (Лука 1:1-4), использовал множество источников, как уже составленные и записанные повествования, так и рассказы очевидцев, ни один из которых не принадлежал Матфею и Марку. Климент Александрийский говорил, что основой Евангелия от Марка было апостольское предание, переданное Петром. Только Иоанн, который намного позже писал своё Евангелие, заметно отличающееся от синоптических, изучал другие Евангелия перед тем, как начал писать сам. Он мог бы переписать из них, что хотел, однако, не сделал этого. Напротив, он подтвердил их достоверность и добавил к имеющемуся в них содержанию материал, который нельзя найти ни в одном из трёх Евангелий.

Несмотря на такое единодушие, ученые, в частности ученые девятнадцатого века, исследовали различные гипотезы о том, как мог один автор зависеть от других или от какого-то одного источника, также имеющегося в распоряжении других. Теория одного источника, который использовали все три автора, и теория различных степеней авторства, когда второй автор зависел от первого, и третий от первых двух, были первыми типичными теориями двух источников. Такой подход, в конце концов, приобрёл большую популярность среди авторитетных исследователей Нового Завета. Эта теория придерживается мнения о том, что Евангелие от Марка было написано первым, а Евангелия от Матфея и Луки основывались на нём и еще на одном источнике, называемом "Q", ныне несуществующем.

Стритер очень хорошо обосновал написание Евангелия от Марка раньше других, приводя пять доказательств:

1. Большая часть материала, записанного у Марка (99 процентов по Фэтскотту), находится у Матфея и у Луки. Так как Стритеру кажется неубедительным то, что Марк мог сократить информацию из двух других Евангелий, он заключил, что Матфей и Лука расширили в своих Евангелиях то, что записал Марк.

Возразить на это можно тем, что Марк мог иметь особую причину для сжатия одного или двух других Евангелий. Далее, материал, общий для двух или трёх Евангелий, мог оказаться в них каким-либо другим образом, кроме переписывания. Например, это можно отнести к одному общему, передаваемому из уст в уста преданию. Другими словами, Марк мог даже и не видеть Евангелия от Матфея и Луки перед написанием своего, и наоборот.

2. Несмотря на то, что информация, записанная в Евангелии от Матфея и Луки часто дословно соответствует тому, что пишет Марк, Матфей и Лука не согласуются друг с другом, когда пишут о том, чего нет в Евангелии от Марка. Допуская существование исключений из такого обобщения, Стритер объясняет их как неуместные, обманчивые или что соответствия существовали благодаря совпадению информации в Евангелии от Марка и в источнике "Q" (другой общий источник Матфея и Луки), либо они существовали из-за коррупции (прямого использования) текста. Данное расхождение между текстами Матфея и Луки используют для того, чтобы доказать их зависимость от Марка.

Однако, как и первое предложение Стритера, это мнение также может быть использовано для доказательства приоритета Матфея или Луки. В зависимости от избранных параллельных отрывков, в которых Евангелия можно сопоставить, можно также доказать приоритет либо Матфея, либо Луки. Хотя и не так много, но существуют соответствия между Матфеем и Лукой там, где Марк говорит что-то другое, и они вполне существенны, чтобы показать независимость Матфея и Луки от Марка практически во всех местах, где теория двух источников говорит, что они были зависимы. Нет ни одного убедительного объяснения этих "исключений", которое позволило бы данному предположению устоять.

3. Порядок событий в Евангелии от Марка является достоверным, потому что где бы Матфей ни отклонялся от описаний Марка, Лука сохраняет порядок Марка, и где бы ни отклонился Лука, Матфей сохраняет порядок, записанный в Евангелии от Марка. Считается, что это показывает приоритет Марка и второстепенность двух других Евангелий, так как, отклоняясь от порядка Марка, они никогда не соответствуют друг другу.

Снова, однако, из вышесказанного не обязательно следует такой вывод. Например, Марк мог писать, используя Евангелие от Матфея и Луки. Он мог следовать их порядку, когда они соответствовали друг другу, и следовать порядку одного из них, когда они не соответствовали друг другу. Другие объяснения также предполагают правдоподобные варианты рассматриваемого феномена. Один вариант, который должен оставаться возможным, гласит, что все три евангелиста писали в соответствии с порядком, основанным на предании очевидцев, который передавался ранними христианами в различных формах. Тогда все три автора в своих Евангелиях, каждый в свою очередь, отклонились от этого обыкновенного порядка.

4. Слишком простой характер Евангелия от Марка, по сравнению с Евангелиями от Матфея и Луки, показывает приоритет Марка. Для иллюстрации возьмём слово kurie (греч. "Господь"). Матфей использует это слово девятнадцать раз, а Лука шестнадцать, тогда как в Евангелии от Марка его можно встретить только один раз. Частое употребление этого слова показывает, что уже было развито более почтительное отношение, и, следовательно, два более длинных Евангелия были написаны позже.

Однако, тот же самый способ можно использовать и наоборот. Можно поднять вопрос относительно почтительного оттенка этого слова kurie, так как Матфей семь раз использует такое обращение по отношению к простому человеку (Матф. 13:27; 21:29; 25:11, 20, 22, 24; 27:63). Следовательно, нельзя основываться на использовании или неиспользовании данного слова относительно времени написания Евангелий.

То же самое можно сказать и о других мнимых знаках чрезмерной простоты, таких как использование арамеизма в Евангелии от Марка. Согласно большей части образцов оценки, язык в Евангелии от Матфея намного ближе к семитскому, чем язык в Евангелии от Марка. Объединив это с использованием Марком латинского языка и его переводом арамейских выражений ради тех, кто не знал арамейского, можно увидеть хорошую причину, чтобы обусловить приоритет Матфея.

5. Распределение материала, принадлежащего и непринадлежащего Марку, по Евангелиям от Матфея и Луки показывает их зависимость от Марка. Матфей использует Евангелие от Марка в качестве своей структуры и организовывает свой материал согласно этой структуре, тогда как Лука предоставляет материал, принадлежащий и непринадлежащий Марку, в чередующихся блоках.

Однако, будет также правдоподобным предполагать обратную процедуру. Не только Матфей мог выбирать слова или фразы тут и там, сплетая их в связный рассказ, но и Марк, создавая Евангелие от своего имени, с такой же вероятностью мог взять Евангелие от Матфея и для выразительности добавить детали. Если предположение о приоритете Марка будет опущено, можно показать, как Лука мог выбирать отрывки из Евангелия от Матфея, а Марк, в свою очередь, мог делать то же самое, используя Евангелие от Луки. Другое возможное объяснение - это то, что все три автора могли использовать одно общее предание ранних христиан.

Таким образом, широко принимаемая теория двух источников, обоснованная Стритером, в некоторых случаях предполагает версии, которые можно доказать, но в других случаях полагается на сверхобобщения, не считающиеся с существенными исключениями. Поэтому эта теория в некоторых отношениях сталкивалась со значительной оппозицией.

Более того, эта теория прямо расходится с убедительным свидетельством раннего христианства относительно того, что Матфей писал первым. То, что он составил свой труд на арамейском языке, перед тем как написал Евангелие на греческом, скорее всего не интересовало отцов ранней церкви. Они, по-видимому, считали, что писание на греческом является естественным продолжением арамейского, предназначенного для того периода, когда Матфей покинул Палестину, чтобы совершать служение среди людей, не говорящих на арамейском языке. Вместе с этим, слабое обоснование присущее мнению, что Марк и "Q" являются источниками Евангелия от Матфея и от Луки, дало подъём развивающемуся движению, целью которого был пересмотр обоснованности теории двух источников.

Следует упомянуть некоторые наиболее явные недостатки этой теории.

1. Теория двух источников не может обосновать то, что было названо "великим упущением". Ещё не было предложено ни одного реального объяснения, почему Лука упустил ссылку на Марка 6:45-8:26, если использовал Марка как источник. Этот важный отрывок содержит описание хождения Иисуса по воде, исцеление в земле Генисаретской, один из больших конфликтов относительно предания старцев, веру женщины Сирофиникиянки, исцеление глухого косноязычного, насыщение четырех тысяч, повествование о том, что фарисеи искали знамений, предостережение Иисуса о том, чтобы ученики опасались закваски фарисейской и закваски Иродовой, а также описание исцеления слепого в Вифсаиде. Несмотря на то, что у Луки могли быть какие-то причины, чтобы упускать такое длинное и последовательное повествование, легче предположить, что когда он писал, у него не было доступа к Евангелию от Марка.

2. Благодаря недавним археологическим находкам и достаточным знаниям о Палестине времен первого века, очень сложно поддерживать мнение о том, что "Q" является единственным письменным вариантом предания. Более того, если продолжать настаивать на том, что "Q" являлся единственным источником, тогда изменения, сделанные Матфеем и Лукой, выглядят неестественными. Более убедительным объяснением "Q", оставляя этот знак, будет принятие данного источника за евангельский материал, принадлежащий многим различным вариантам предания, как письменным, так и устным. Так как теория двух источников основывается на "Q" гомогенном, тогда, переопределяя "Q", теория, естественно, опровергается.

3. В тех отрывках, где материал предания упомянут всеми тремя авторами (Матфеем, Марком и Лукой), значительное количество соответствий (около 230) между Матфеем и Лукой отличаются от параллельных мест Марка. ("Отличаются от" не означает, что Марк противоречит двум другим авторам, отличается его форма изложения материала). Эти соответствия, по всеобщему признанию, не так многочисленны, как соответствия между Матфеем и Марком, когда Лука пишет по-другому, и соответствия между Марком и Лукой, когда по-другому пишет Матфей. Однако, их количество достаточно, и содержание таково, что можно доказать существование какого-то общего источника Матфея и Луки, отличного от Евангелия от Марка. Например, Матфея 9:1-8 и Луки 5:17-26 дословно соответствуют друг другу в девяти различных выражениях, тогда как Марка 2:1-12 записано другими словами. В Матфея 8:1-4 и Луки 5:12-16 можно найти семь одинаковых слов или выражений, тогда как Марка 1:40-45 отличается от них. Объясняя каждое из перечисленных соответствий, можно было бы сказать, что это была случайность или использование чужого текста, но если обдумать их схожесть, вероятность случая отходит на дальний план. Дело в том, что теория двух источников не может объяснить такие соответствия между Матфеем и Лукой, когда Марк пишет иначе.

4. Приоритет Марка подвергает серьезному сомнению прежде не подвергаемое сомнениям утверждение раннего христианства, что Матфей, апостол, написал первым. Этот приоритет вызывает необходимость того, что Матфей, очевидец служения Иисуса, зависел от Марка, не бывшего очевидцем, из-за той информации, которой владел Марк. Данная зависимость доходит даже до того, что Матфей полагался на информацию Марка, описывая своё собственное обращение. В конце концов, необходимо сделать выбор, что же принимать: то, что говорили об авторстве Матфея отцы ранней церкви или "открытия" рационалистов девятнадцатого века. Последние, те, которых не волновал вопрос относительно авторства Матфея, установили более позднюю дату написания первого Евангелия. В таком выборе вероятность большей точности лежит на стороне ранней церкви, так как эта церковь находилась намного ближе к тому времени, когда Евангелия были написаны. До сих пор не появлялось ни одной веской причины, чтобы сомневаться в точности этих ранних источников, поэтому теория двух источников не оправдывает себя ещё в одном отношении.

5. Теория двух источников недостаточно берёт во внимание личные отношения синоптических авторов. Если мы не будем принимать традиционное авторство трёх синоптических Евангелий, тогда мы поразимся, сколько возможностей имели эти три автора, чтобы устно обмениваться информацией о жизни Христа, не прибегая ни к какой форме так называемой документальной зависимости. Матфей и Марк, скорее всего, стали близкими друзьями сразу же после дня Пятидесятницы, в то время как Иерусалимские христиане использовали дом Марка местом для собраний (см. Деян. 12:12). Марк и Лука были вместе во время заключения Павла в Риме (Кол. 4:10, 14). Вполне вероятно, что Лука встречался с Матфеем во время его двухлетнего пребывания с Павлом в Палестине во второй половине пятидесятых (см. Деян. 24:27). Если же нет, тогда в процессе написания своего Евангелия он, вероятно, беседовал с кем-то очень близким Матфею. Такие личные контакты исключают ту литературную зависимость, которая была выдвинута теорией двух источников.

Так как теория двух источников является неадекватной, и так как любые другие убедительные объяснения того, полагались ли авторы синоптических Евангелий на работы друг друга или на один общий источник, отсутствуют, будет предпочтительнее подтвердить версию раннего христианства: каждое из синоптических Евангелий появилось по относительно независимым обстоятельствам. Три автора на личном уровне, вероятно, обменивались информацией перед написанием, но у каждого из них были свои источники информации, независимо друг от друга. Отношения Матфея с Господом были, в основном, личные. Отношения Марка - в основном, через Петра. Лука использовал ту информацию, которую он мог извлечь из разговоров или из каких-либо точных записей, какие мог найти. Все трое много взяли из различных устных преданий, которые быстро накопились вокруг Иерусалима, благодаря частым проповедям первых христиан после дня Пятидесятницы. Постоянное повторение, направленное быстрым на слышание (Иоан. 14:26; 16:13), более чем достаточно для того, чтобы появилось большое количество соответствий в синоптических Евангелиях. Не нужно было, чтобы какой-то из авторов видел работу другого или чтобы все трое черпали из одного или двух общих источников. Время и места написания были достаточно далекими друг от друга, чтобы определить эти Евангелия как три независимых свидетельства жизни Христа.

Список литературы, рекомендуемой для чтения

Albright, С. F., and Mann, С. S. Mathew. The Anchor Bible. Garden City, New York: Doubleday, 1971. Pp. xix-cxcviii.

Cole, R. A. The Gospel According to Mark. The Tyndale New Testament Commentaries. Grand Rapids: Eerdmans, 1961. Pp. 23-48.

Farmer, William.R. The Synoptic Problem. New York: Macmillan, 1964. Pp. 1-198.

Hiebert, D. Edmond. An Introduction to the New Testament. The Gospels and Acts. Vol. 1. Chicago: Moody, 1975. Pp. 160-190.

Pamphilus, Eusebius. The Ecclesiastical History ofEusebius Pamphilus. Translated by Christian Frederic Cruse. Grand Rapids, Michigan: Baker, 1955. Pp. 12-478.

Sanders, E. P. The Tendencies of the Synoptic Tradition. Cambridge: Cambridge U., 1969. Pp. 1-285.

Streeter, В. Н. The Four Gospels, A Study of Origins. London: Macmillan, 1936. Pp. 150-360.

Thomas, Robert L., "An Investigation of the Agreements Between Matthew and Luke Against Mark", Journal of the Evangelical Theological Society, 19 (1976): 103-112.

Разбор и оценка формы

Критика формы

Сущность критики формы

В начале двадцатого века появилась новая разновидность критики Евангелия. В Германии, месте ее происхождения, она была известна как Formgeschichte, что значит "история формы". На английском языке ее называют "критика формы". Критика теории источников пыталась решить синоптическую проблему, анализируя Евангелия с точки зрения положения источников-документов, на которые, вероятно, полагались авторы Евангелий. Поэтому критика источников, как правило, придерживалась того мнения, что Евангелие от Марка являлось самым ранним Евангелием, а Евангелия от Матфея и Луки использовали информацию из этого Евангелия, а также использовали информацию из предположительного источника, известного как "Q", который в основном содержал различные высказывания. Таким образом объяснялись сходства и расхождения между синоптическими Евангелиями. Критики теории формы в основном соглашаются с некоторой формой теории критики источников, но полностью они не были удовлетворены ее результатами.

Причины их неудовлетворенности являются очень важными. В попытке рассмотреть все феномены синоптических Евангелий, критики теории источников нашли необходимым размножить гипотетические письменные источники, что, в свою очередь, дискредитировало эту теорию как адекватное решение. Более того, как литературный метод, критика источников не могла отбросить письменные источники. К тому же, письменные источники появились не раньше, чем спустя двадцать лет после смерти Иисуса. Каким же был статус преданий Евангелия на протяжении этого периода? Кроме того, В. Врэдэ и другие подвергали сомнению историческую подлинность писания Марка, аргументируя это тем, что структура Евангелия от Марка является личным творением автора. Поэтому евангелие от Марка нельзя было считать достоверным источником с точки зрения хронологии и географии. Марк и те, кто полагались на него, не были биографически точными. Тем, что была отброшена целостность хронолого-географической структуры синоптических Евангелий, определенные части текста Евангелий, связанные воедино этой структурой, оказались изолированными, и были, в свою очередь, подвержены критическому анализу.

Цель критики формы заключалась в том, чтобы исследовать эти отдельные Евангельские предания за двадцатилетний период устной передачи, пока не были созданы первые письменные источники, согласно предположению критиков источников. Критики формы пытаются разбить этот материал на "формы" устных преданий и узнать историческую ситуацию (Sitz im Leben), которая была в ранней церкви и дала подъем каждой из этих форм. Другими словами, критика формы, как правило, принимает во внимание критику источников с ее достижениями, однако критика формы стремится направить свои исследования происхождения Евангелий к периоду, когда еще не существовало письменных источников, а именно, к периоду устных преданий. Ученые, изучающие Новый Завет, наиболее охотно воспринимают следующих людей, как критиков формы: Мартина Дибелиуса, Рудольфа Балтмана, Бартона С. Истона, Фредерика С. Гранта, Эдвина Б. Рэдлика, Лайтфута, Винцента Тэйлора и Д. И. Нинехама.

Однако, даже эти передовые сторонники придерживаются далеко различных взглядов. Для некоторых критиков формы изучение форм материала Евангелий является всего лишь, и только, предметом литературного анализа. Среди них есть также и такие, которые ударяются в другую крайность, теории которых являются весьма спекулятивными и чьи оценки исторической подлинности этого материала являются также крайне скептическими. Для таких ученых эти части преданий представляют собой произведения ранней христианской общины. Обычно эти предания в основном отражают жизнь и учение ранней церкви, а не жизнь и учение Иисуса. "Формы", на которые были разбиты эти части, являются ключами к разгадке их относительной исторической ценности. Среди критиков формы существуют различия в суждениях относительно того, на какие формы следует разбивать эти части преданий, как их следует называть, и в чем заключается важность каждой из них. Дибелиус упоминал о каких-то пирамидах, рассказах, легендах, высказываниях и мифах. Балтман разделил материал преданий на три главные категории: истории о чудесах, апофтегмата (высказывания Иисуса в результате споров, которые возникали после сотворенных Им чудес) и высказывания Иисуса.

Анализ и сравнение теорий классификации и толкования, выдвинутые в критике формы, требует очень детального обсуждения, что, в свою очередь, не является предметом этого дополнения. Подобное обсуждение, однако, не является необходимым для оценки критики формы. Для того, чтобы добраться до сути предмета обсуждения, необходимо вначале дать оценку основополагающему предположению критики формы в ее более радикальных формах, на которые ее разбили Дибелиус и Балтман. Если основа радикальной критики формы не имеет достаточной опоры, тогда серьезное рассмотрение ее суперформы не принесет большой пользы. И если критику формы рассматривают только как метод литературного анализа, лишенного ценности ее суждений, тогда нет причины разводить суету по этому поводу.

Но в чем же заключается основополагающее предположение критики формы? В определенных формах предания сначала существовали как краткие, завершенные части, которые передавались в устной форме в христианских общинах, а их контекстуальные связки в Евангелиях являются творением евангелистов. Само по себе это предположение является достаточно безобидным. Более того, при подобной формулировке, оно только приблизительно соответствует теории устных преданий относительно происхождения Евангелий. Но, согласно этому предположению, радикальный критик формы имеет в виду что-то совершенно другое. Этим он хочет сказать, что первая христианская церковь не только передавала информацию о словах и делах Иисуса, но она также формировала и изменяла предания так, чтобы они соответствовали изменчивым церковным взглядам и нуждам. Она также выдумывала новые слова и дела Иисуса, если того требовали обстоятельства. Евангелисты, в свою очередь, принимали части этих преданий, немного изменяя или разбирая их. Они организовали этот материал, создав искусственный контекст, который бы мог исполнить цели их произведений.

Это предположение содержит в себе два ключевых элемента.

Во-первых, данное мнение утверждает, что ранней христианской общине так не хватало подлинного биографического интереса или правдивости, что она даже серьезно и не думала о создании и передаче преданий. Предположительно, так делалось для того, чтобы решить определенные виды нужд внутри определенной общины. Эти нужды якобы можно отличить от всевозможных форм, которые принимали на себя части преданий. Поэтому Евангелия стали главными источниками знания относительно жизни первой церкви и лишь второстепенными относительно слов и дел Иисуса.

Второй элемент основного предположения заключается в том, что евангелисты являлись просто редакторами этих отдельных и обособленных частей Евангелия. Не обращая внимания на историческую реальность, они также организовывали и реорганизовывали материал таким образом, чтобы он соответствовал их целям. Фактически все описания места и времени, которые соединяют отдельные части, рассматриваются как редакторские добавления и поэтому являются исторически не точными. Это мнение относительно ранней церкви и авторов Евангелий подвергается серьезным сомнениям.

Свидетельства очевидцев

Первый и наиболее очевидный фактор, который мы рассмотрим, это свидетельства очевидцев. Ошибка критики формы, заключающаяся в неадекватном рассмотрении роли очевидцев в ранней церкви, достаточна для того, чтобы дискредитировать её основное предположение и её применения. Если где-то были очевидцы, то там в общине не могло существовать никакого "творчества" с целью сформировать и переделать предание так, чтобы удовлетворить свои собственные нужды, невзирая на вполне доступные факты. Но критик формы всё же не берёт во внимание вероятность существования очевидцев.

В действительности, критик формы считает, что христианство оторвано от своего основателя и Его учеников благодаря какому-то необъяснимому неведению. Например, новой секте пришлось создать ситуации для одних слов Иисуса и вложить в Его уста другие слова, которые нельзя было проверить с помощью воспоминаний и которые Он мог даже и не произносить. Но в те ранние дни всё ещё жили руководители и ученики, которые слышали и видели то, что они затем пересказывали (Деян. 2:1-4). Критик формы либо забывает, либо упускает тот факт, что мать Иисуса всё ещё жила, так же как и Его ученики, у которых были живые воспоминания о жизни и служении Христа. Нет никакой причины предполагать, что люди, упомянутые в Марка 3:31-35; 4:10; 15:40 и 16:1-8, не помнили таких вещей.

Критик формы ставит под сомнение честность учеников, которые видели и слышали Иисуса, были частью Его служения. Хотя, если правильно понимать критиков формы, ученики не соблюдали правильность предания. Однако, это вряд ли могло быть так. Возможно ли то, что в своих собственных обсуждениях и спорах ранняя церковь не проверяла бы сомнительные утверждения относительно служения Иисуса? Если церковь, фактически, тщательно не исследовала подобные утверждения, почему же существует такое близкое соответствие относительно сущности и деталей этого служения? Для общины, которая была очень "изобретательна", но которой не доставало проницательности, было бы невозможно сформировать одно согласующееся предание. Это предание, скорее всего, контролировалось очевидцами внутри церкви.

Точно также важен и тот факт, что вне церкви противники христианства также были очевидцами служения Иисуса. Снова же, разве не является возможным то, что противники могли допускать передачу ложных утверждений, как фактов о Его жизни, которые они якобы знали? Христианство стало бы безнадёжно ранимым, если бы создавало такие истории для того, чтобы увековечить себя. Петр не только сказал: "Все мы свидетели" (Деян. 2:32), но он также сказал мужам израильским: "как и сами знаете" (Деян. 2:22).