Сообщество магистров и школяров

Слово «университет» происходит от латинского «университас» — общность. Университет — это сообщество учителей и учащихся. Оно во многом напоминало ремесленный цех. Подобно тому как во главе цеха стояли мастера, университет возглавляли учителя — магистры. Университет получал от своих основателей разные привилегии и потом свято берег и отстаивал их. Пользуясь большой самостоятельностью, университет часто был неподвластен местным властям. И если с ними вдруг возникали серьезные разногласия, то и магистры и школяры в знак протеста уходили в другое место. Обычно спустя некоторое время их с извинениями просили вернуться назад: ведь свой университет — честь для любого города.

На лекции известных преподавателей собирались школяры со всех концов Европы. В Париже иногда было до 30 тыс. студентов одновременно. Вся жизнь студентов определялась землячествами — сообществами школяров одного происхождения. Везучим студентам удавалось устроиться в коллегии — подобие современных общежитий. Название одной из древнейших парижских коллегий — Сорбонны перешло со временем на весь парижский университет. В Англии и Франции коллегии положили начало особым учебным заведениям — колледжам (в Англии) и коллежам (во Франции).

Преподавание велось по факультетам, во главе каждого из которых стоял декан, а во главе всего «сообщества» — выборный ректор или назначенный властями канцлер. В Парижском университете было четыре факультета: один низший — подготовительный и три высших. На низшем изучались «семь свободных искусств». Искусства по-латыни — «артес», поэтому факультет часто называли артистическим, а его студентов — артистами. Конечно, эти артисты не имели никакого отношения к театру. Проучившись несколько лет на факультете искусств, школяр мог рискнуть сдать экзамен на первую ученую степень — бакалавра. Бакалавр чем-то напоминал подмастерье в ремесленном цехе: он продолжал учиться, но понемногу уже начинал и сам преподавать. Бакалавр, полностью закончивший обучение на артистическом факультете, мог сдавать более сложный экзамен — на звание магистра свободных искусств. Только магистрам свободных искусств разрешалось стать студентами на одном из трех высших факультетов: богословском (самом знаменитом в Париже), юридическом или медицинском. На каждом из них также можно было сначала стать бакалавром, а в случае успешного завершения образования получить высшую степень доктора. Доктор богословия, доктор обоих прав (канонического, т. е. церковного, и гражданского) и доктор медицины были самыми авторитетными людьми в ученом мире средневековой Европы.

Школяры. Ваганты

Жизнь университета была богата пышными церемониями, торжественными диспутами между учеными мужами, красочными процессиями по праздничным дням.

Шумные пирушки буйных ватаг школяров тоже были характерной чертой средневековых университетов. Среди студентов, особенно на старших факультетах, хватало солидных самостоятельных людей. Но большинство «артистов» — это молодежь, к тому же далеко не всегда хорошо обеспеченная. Многие из них, как могли, подрабатывали, но чаще всего выпрашивали милостыню, а то и грабили по ночам мирных обывателей. Случались кровавые стычки между студентами и горожанами. Поводом одной из самых серьезных послужило то, что школяры «нашли вино в трактире превосходным, но счет, предъявленный им за выпитое вино, слишком высоким».

Как правило, все школяры — и драчуны, и тихони — очень любили свой университет, который называли «ласковой матерью» (по-латыни — «альма матер»). До сих пор студенты всего мира поют свой гимн, сложенный средневековыми школярами. Он начинается со слов: «Так давайте радоваться!» (по-латыни — «Гаудеамус игитур!»).

Многие школяры переходили из города в город, чтобы слушать лекции разных знаменитостей. Жажда знаний гнала их из Сала-манки в Париж, из Парижа в Неаполь, из Неаполя в Оксфорд... С парой книг и краюхой хлеба в котомке они брели по дорогам Европы. Таких студентов-странников называли ваганты (по-латыни — «бродящие»). Кто-то из вагантов добивался в конце концов высших ученых званий, но сколько было среди них неудачников, так никогда и не ставших даже бакалаврами!

Многие из полузнаек-вагантов оказались прекрасными поэтами. До нас дошло немало студенческих песенок и стишков тех времен, когда на парижской кафедре читая лекции Фома Аквинский. Среди этих произведений есть и лирика, и злая сатира, и даже не вполне приличные вирши. Но в остроумии и одаренности их авторам, часто безымянным, отказать нельзя.

Вопросы

1. Опишите последовательно, что учил и какие экзамены сдавал студент парижского универитета, ставший в конце концов доктором богословия.

2. Почему наличие университета считалось большой честью для города и было к тому же ему выгодно (ведь порой приходилось терпеть буйство школяров)?

3. Как в наши дни чаще всего объясняют значение слова «университет»? Можно ли это объяснение применить и к средневековым университетам?

4. Зачем нужно было вагантам, терпя неимоверные лишения и подвергаясь бесчисленным опасностям, путешествдвать по дорогам Европы?

Из постановления папского легата о студентах и магистрах парижских школ (1215)

Пусть никто не читает лекций по свободным искусствам, если не достиг двадцати одного года и не прослушал по крайней мере в течение шести лет всех основных книг.

Пусть каждый обещает, что будет учить самое меньшее в течение двух лет, если только этому не помешает серьезная причина, о чем он должен заявить публично или перед экзаменатором. И он не должен запятнать себя никаким бесчестным поступком.

Когда кто-нибудь подготовился к тому, чтобы учить, он должен быть проэкзаменован согласно форме, которая содержится в решении господина епископа Парижа...

Сдавшие экзамен должны преподавать в обычных школах книги Аристотеля по старой и новой диалектике... Никто не должен читать по книгам Аристотеля «Метафизика» и по философии природы или читать «Суммы...» по этим книгам...

Никто не должен устраивать пирушек... на собраниях магистров и диспутах мальчиков и юношей. Но каждый может приглашать к себе друзей и сотоварищей, так чтобы их не было очень много. Подношения одежды или других вещей, как это повелось, или даже больше, мы всячески поощряем, особенно в отношении бедных.

Никто из магистров, обучающих свободным искусствам, не должен иметь больше одной мантии черного цвета и спускающейся до пят... Никто не может носить под мантией туфли с отделкой или удлиненными носками...

Если умрет магистр искусств или богословия, все магистры должны бодрствовать всю ночь. Каждый из них сам лично читает Псалтирь или обеспечивает другим способом ее чтение. Каждый должен присутствовать в церкви, где до полуночи или большую часть ночи идет служба, если только этому не помешает серьезная причина. В день погребения не должно быть лекций и диспутов...

Каждый магистр должен иметь право суда в отношении своих учеников...

Никто не получает разрешения учить от канцлера или другого лица за деньги, или путем обещания, или путем какого-либо другого соглашения...

В отношении богословов мы повелеваем, что никто в Париже не может обучать богословию, если он не достиг тридцати пяти лет, не обучался в течение восьми лет и не прослушал всех необходимых книг...

Никто не допускается в Париже к обучению или к выступлениям с проповедью, если не является человеком достойной жизни и достаточно осведомленным в своей науке. Никто в Париже не может считаться студентом, если он не имеет определенного учителя.

Из стихов вагантов

Нищий студент

Я кочующий школяр... На меня судьбина свой обрушила удар, что твоя дубина. Не для суетной тщеты, не для развлеченья — из-за горькой нищеты бросил я ученье. На осеннем холоду, лихорадкой мучим, в драном плащике бреду под дождем колючим. В церковь хлынула толпа, долго длится месса. Только слушаю попа я без интереса. К милосердию аббат паству призывает, а его бездомный брат зябнет, изнывает. Подари, святой отец, мне свою сутану, и тогда я наконец мерзнуть перестану. А за душеньку твою я поставлю свечку, чтоб Господь тебе в раю подыскал местечко. * * * Я с тобой, ты со мной, жизнью станем жить одной. Заперта в моем ты сердце, потерял я ключ от дверцы, так что помни: хошь не хошь, а на волю не уйдешь! * * * Без возлюбленной бутылки тяжесть чувствую в затылке. Без любезного винца я тоскливей мертвеца. Но когда я пьян мертвецки, веселюсь по-молодецки и, горланя во хмелю, Бога истово хвалю! Доброе старое время Вершина знаний, мысли цвет — Таким был университет. А нынче, волею судеб, он превращается в вертеп. Гуляют, бражничают, жрут, книг сроду в руки не берут, для шалопая-школяра ученье — вроде бы игра. В былые дни такой пострел всю жизнь над книжками потел, И обучался он — учти — до девяноста лет почти. Ну, а теперь, за десять лет кончают университет и в жизнь выходят потому, не научившись ничему! При этом наглости у них хватает поучать других. Нет! Прочь гоните от дверей таких слепых поводырей. Неоперившихся птенцов пускают наставлять юнцов! Барашек, мантию надев, решил, что он ученый лев!... Ужель блаженный Августин погряз в гнуснейшей из трясин? Неужто мудрость всех веков свелась к распутству кабаков?! То гордый дух былых времен распят, осмеян, искажен. Здесь бредни мудростью слывут, а мудрость глупостью зовут! С каких же, объясните, пор, ученье — блажь, прилежность — вздор Но если названное — тлен, что вы предложите взамен? Эх, молодые господа, побойтесь Страшного суда! Прощенья станете просить — да кто захочет вас простить?!

Вопросы

1. Объясните, почему в постановлении папского легата так много внимания уделяется вопросам, не связанным напрямую с учебой: одежде магистров, их участию в похоронах и т. п.?

2. Почему вообще именно папский легат пытается распоряжаться в парижском университете?

3. Почему в документе говорится о том, что книги должны быть «прослушаны», а не «прочтены»?

4. «Метафизика» Аристотеля посвящена общему устройству мира. Почему именно эта книга оказалась среди запрещенных?

5. Расскажите о жизни в средневековом университете от имени одного из школяров на основании приведенных стихов вагантов.