Причащение Святых Христовых Таин

108. Богослужение субботы и воскресения имело некото­рые особенности. В эти дни на дневную молитву собирались раньше, совершали приношение бескровной жертвы и все причащались св. Христовых Таин. Так повелено св. Ан­гелом в данном им пр. Пахомию правиле.

109. Приступали к святому Причащению все по порядку чинов, домов и братий. Причащающиеся снимали пояс и милоть и приступали только в кукуллие. Так повелел Ангел.

110. Литургию совершали сначала приглашаемые из сел иереи, или из других монастырей иеромонахи; но потом это оказалось неудобным, и пр. Кирилл в одном послании к Ливийским и Пентапольским епископам дает разуметь, что эти неудобства уже прекращены заведением своих освященных лиц.

111. Псалмопение, уместное в начале Литургии и певаемое антифонно, совершалось несколько отлично от псалмопения в простые дни, хотя не совсем ясно в чем состояло это отличие. В 17-м пункте говорится, что в день Госпо­день, когда приносится бескровная жертва, никто из недельных не должен отсутствовать, но быть на своем месте и отвечать по порядку поющему; 18-й же пункт поясняет, что этот поющий есть кто либо из набольших. Отсюда можно заключить, что в эти дни пение начинали набольшие в монастыре,—Авва, смотрители, а им отвечали недель­ные братия (слич. еще п. 17).

112. Пр. Кассиан говорит, что в ночь на субботу, на Востоке, совершаемо было всенощное бдение, начинавшееся с вечера и кончавшееся к четвертому пению петухов. Было ли так и под воскресение, из слов его не видно. Ни о том, ни о другом ни в житии учредителей Тавенни­сиотских порядков, ни в пунктах устава нет никакого намека. Впоследствии в обителях общежительных устано­вился обычай совершать бдение только под воскресение, а потом и под большие праздники.

Работы

113. За исключением времени, посвящаемого молитвословию, все остальное употреблялось преимущественно на работу. Пр. Кассиан свидетельствует, что у них не было ни одной минуты праздной, без дела: руки были заняты ра­ботою, а ум Богомыслием. „Равно, говорит, упражняя силы телесные и душевные, они уравнивали приобретения внешнего человека с пользами внутреннего" (кн. 2, п. 14).

114. Бл. Иероним, в предисловии к уставу, говорит: „братия одного мастерства помещаются в одном доме, под одним смотрителем. Например: которые ткут холст — в одном; которые делают рогожи—тоже в одном особом; портные, сапожники, плотники также помещаются в особых домах, под особыми смотрителями, которые ими правят, и каждую неделю дают отчет в работах Авве монастыря."

115. Смотритель дома, кроме умственных и нравственных качеств, конечно, и по мастерству был не из последних, чтобы мог заправлять и этим делом. Но са­мое производство работ было определено правилами. Была назначена мера изделиям, меньше или больше которой сра­ботать равно считалось нехорошим делом,—первое по нерадению, второе—по тщеславию.

116. Самое обширное рукоделие было приготовление рогож, кошелей и вервей. Им более и занимается устав, ни­чего не говоря о других, так что о порядках производ­ства их можно судить только по порядкам относительно рогожного дела.

117. Для рогож заготовлялись пальмовые ветви, из которых намоченных кто вил верви, кто делал кошели, кто сшивал или плел рогожи.

118. Заготовленные ветви хранились в особой камере, вероятно, на руках эконома и без него брать их никто не мог (п. 74). Они выдаваемы были недельному, назна­ченному исправлять все потребности но работам.

119. Вечером недельный узнавал от смотрителей домов, сколько куда нужно ветвей; соответственно тому получал их сам от того, у кого они на руках, намачивал их, и утром раздавал в каждый дом, сколько тре­бовалось. Если утром оказывалось, что ветвей нужно боль­ше, нежели сколько заготовлено, он брал их снова от блюдущего их, намачивал и относил их, куда следует (п. 26). Это последнее могло случиться только потому, что иногда, вечером, когда собирались сведения о числе потребных ветвей, иного брата не было дома по законным причинам (п. 145).

120. Намачивались ветви в определенном месте, кото­рое все знали; но брать намоченных ветвей сам собою ни­кто не мог; их всегда раздавал недельный распорядитель (п. 12. 124).

121. Мера работ для рогожников была такая: каждый должен был приготовить в день одну рогожу. Это видно из одного случая в жизни пр. Пахомия, когда он не похвалил брата, приготовившего в день две рогожи, когда следовало приготовить только одну. В 177 пункте устава говорится еще, что смотритель дома с вторствующим по нем должны свить из пальмовых ветвей верви по 25 оргий (локтей, аршин или больше того). По примеру их должны были сработать столько же и другие братия.—Вся ли тут денная работа для иных домов,— веревочников,— или это при­бавка к рогоже для рогожников, из устава не видно.

122. Из некоторых обстоятельств жизни пр. Пахомия видно, что и все лица по монастырю, обязанные другими послушаниями в свободное время работали рогожи, или вили верви. После нощной молитвы, как замечалось, братия не спали, но проводили время в богомыслии и молитве, а чтоб удобнее бороться со сном, брали в руки работу. Эта нужда касается всех без исключения; но удобнейшею на этот случай работою не могла быть иная, как витие вервей.

123. Была ли в домах общая рабочая или работали по келиям, определительно сказать нельзя. Из иных пунктов устава можно заключить, что работали вместе, из других,— что по келиям. Может быть, иногда работали вместе, иног­да по келиям. Что общая сборная, по домам, комната бы­ла это видно из того, что все собирались в доме на об­щую молитву и для слушания поучений смотрителя. Эта же комната могла быть и общею рабочею.— В 123-м пункте говорится: „никто не может без повеления смотрителя на­чать плесть вервь, или обносить в сосуде воду." Это дает мысль, что работа производилась у него на глазах. Эту же мысль подает и 146-й пункт, в коем говорится: кто кон­чить свою работу, спросить у смотрителя, что ему далее делать. Не было ли даже, вне келий, на дворе, какое либо место общее для рогожникове?—Ибо в житии пр. Пахомия по­минается, что, возвратись, однажды, от посещения других монастырей, он сел с рогожниками и начал работать. Тут был один из мальчиков, который сказал ему, что он не так работает. Это обстоятельство сказывает, что ра­бота происходила на дворе.

124. Сколько чего сработано в неделю, Авва поверил в конце недели. Рогожи слагались на паперти храма: их пересчитывали, равно пересчитывали и приготовленные верви. Количество всего вносилось в записную книгу, которая в Августе в общем собрании, подвергалась ревизии. При поверке Аввою присутствовали смотритель дома, кончившего недельничание, и смотритель дома, принимавшего ее; последний, вероятно, для выслушания замечаний, которые надлежа­ло передать работающим (п. 27).

125. Изделия братий тщательно блюлись; и если кто из смотрящих за ними как нибудь портил, терял или затрачивал какое из них, то подвергался за то ответственности (п. 147).

126. Для всех работ и послушаний по монастырю, в саду, в огороде, в поле, недельный распорядитель, после утренних молитв испрашивает у Аввы распоряжений, и что тот прикажет, приводит то в исполнение (п. 25).

127. Устав подробно определяет тот случай, когда вы­ходили на работу за монастырь всем домом, или даже всем братством монастыря. Отправлялись за монастырь или работать в поле, или нарезывать ветви, или собирать дрова, и еще какую то траву, которую солили и употребляли между прочим и во время этих самых отлучек из монастыря, продолжавшихся иногда неделю и две. Вот как уставе опре­деляет весь ход дела при сем!

128. Когда дан знак выходить на работу, выходят все; смотритель дома идет впереди; никто не должен спра­шивать, куда и для чего идут;—дома остаться могут толь­ко те, кому велит Авва (и. 58).

129. Когда все дома будут собираемы на одно какое де­ло, смотритель первого дома пусть предшествует всем, а прочие идут за ним по порядку домов и братий (п. 59). Вероятно, в это время нередко отправлялся с ними и Авва монастыря, как можно заключить из примера пр. Феодора.

130. Когда идут на работу, никто не может заходить вперед или выходить из порядка (п. 63. 130). Не должны они говорить между собою; но всякой пусть повторяет на па­мять что либо из Писания и размышляет о том (п. 59).

131. Если встретится кто, и имеет нужду сказать что либо какому брату, к нему выходит привратник монастыря и служит посредником в сношениях его с братом. Если привратника не будет тут почему либо, то смотритель до­ма, или другой кто, кому это будет поручено, будет да­вать ответы встречающимся (п. 59).

132. Когда, пришедши на место, начнут работать, братия не должны говорить между собою ни о чем мирском; но пусть каждый, молча, рассуждает об известных ему местах Писания (п. 60).

133. Во время работы никто не может присесть без позволения набольшего (п. 62).

134. Когда придет время принятия пищи, им раздавал ее, без варева, недельный столовщик, следовавшей с ними; давал—также овощи, приправленные солью и уксусом как обыкновенно, готовят их в летнее время, чтоб сберегались на несколько дней. Он же обносил всех во­дою по ряду, а сам собою никто не имел власти встать, почерпнуть воды и пить (п. 64. 80).

135. Положенные молитвословия совершались неопустительно в свое время, как сказано в правилах о молитвословии. Не были опускаемы и поучения, какие следовало го­ворить к братиям в установленные часы (п. 189).

136. По окончании работ, возвращаются в обитель в том же порядке, при таком же молчании и богомыслии (п. 65).

137. Когда придут в монастырь, в свои дома, орудия железные, если ими работали, и сандалии отдадут тому, кто второй после смотрителя дома, а тот внесет их в особую камеру и запрет (п. 66).

138. Если кому случалось занозить ногу, спицы никто не мог вынимать кроме смотрителя дома и вторствующего по нем, или того, кому это поручится (п. 95). Для этого имел­ся особый инструментик, который в каждом доме висел в том же поставце, где помещались и книги (п. 82).

139. Бывали и менее многолюдные посылки братий вне, на работы. Тогда с ними отправлялся кто нибудь из старших братий, в качестве набольшего и пользовался правами смотрителя. Он и поучения говорил братиям в опреде­ленные дни и часы; и суд производил. между ними, и ког­да происходила какая либо размолвка между ними, мирил их, восстановляя сердечное между всеми согласие (п. 189).

140. Из других работ в уставе поминается только о собирании фиников. Для этого выходят целым домом под надзором своего смотрителя. Поведение всех и здесь было верно такое же, как показано выше т. е. собирали молча, занимая ум Богомыслием. По окончании собирания, смотри­тель раздавал трудившимся по нескольку фиников; в монастыре же они все таки получали свою часть на ряду с другими братиями (п. 78).

141. Поминается еще о ходе дела в пекарне, именно: назначаемые для сего братия, когда приходит время месить муку, приходят в пекарню и месят муку молча, ни с кем ничего не говоря. Также и утром, когда переносят на досках хлебы в печь, подобное же должны соблюдать молчание: пусть в то и другое время размышляют о чем либо из Писания, пока кончат дело свое. Если что нужно, пусть не говорят о том, а дают знак тем, которые могут принесть, что требуется (п. 116). Когда кончат все дело, никто не должен оставаться в пекарне, кроме тех, кои необходимы дли наблюдения за печением и кому приказано будет.

142. Вообще же относительно работ, положено было законом—не обременять никого тяготою их. Пункт 179 устава говорит: „братия не должны быть понуждаемы представлять слишком много изделий, чтоб умеренный труд располагал к работе, а не отталкивал от нее." И Ангел повелел пр. Пахомию: „назначай труды соразмерно с силами каждого; труды тяжелые возлагай на тех, которые крепче силами, а малые и легкие назначай слабым."

143. Между тем и лености поблажки не давалось. Если кто жаловался на своего набольшего (смотрителя, должно быть), что и он обременяет его работою, то разбирали жало­бу. Если она оказывалось справедливою, смотритель получал должное вразумление; если же она была несправедлива, а брат говорил так, по ропотливости и нежеланию трудить­ся, то его до пяти раз убеждали не роптать, ясно доказывая ему, что напрасно ропщет. Если и после этого оставался он таким же, то его считали одним из больных, отво­дили в больницу и там кормили, оставляя праздным, пока не возвратится к истине, устыдясь своего бездействия (п. 164).

Пища

144. В обычном порядке у иноков общежительных только и движения из келии, что в Церковь и в трапезу. Была в каждом монастыре одна для всех общая трапез­ная - одна кухня, вне которой ничего не могло быть готовимо (п. 80); одна хлебопекарня (п. 116).

145 Пища приготовляема была одинаковая для всех, кроме больных; и приготовление ее было так просто, что для этого не требовался особый повар: ее готовили по оче­реди недельные.

146. Обыкновенно поставлялись на трапезе: хлеб, соль, какое либо варево (может быть, из чечевицы или фасоли), овощи,—сырые или вареные, иногда приправленные маслом, какие то травы, просоленные с уксусом (п. 80). Вина и ухи никто не должен был касаться, кроме больных (п. 45). Какая в монастыре пища, такая же в дороге (п. 46), такая же, (если) если кому случится быть у родных. Никто нигде не должен есть ничего, кроме показанных яств (п. 54).

147. Трапезовать Ангел заповедал всем вместе. Некоторым только разрешалось принимать пищу дома в келии, по усмотрению Аввы, в видах большего воздержания (Иерон. в пред. и п. 80). У больных была свои трапезная.

148. Когда поставлялась трапеза, хорошо определяет бл. Иероним в предисловии. „Больным, говорит он, делается большое снисхождение; но здоровые хранят строгое воздержание. Дважды в неделю, в среду и пятницу, все постятся (т. е. вкушают в 9 часов и не всякую разрешенную для иноков пищу), во весь год, исключая дней Пасхи и Пяти­десятницы. В другие дни вкушают после полудня. И вече­ром также поставляется трапеза дли несущих тяжелые рабо­ты, для старых и детей и еще propter acstus gravitsimos — по причине великих жаров (может быть, для тех, которые по причине сих жаров не вкушают в полдень). И из других братий иные в другой раз немного вкушают, а иные довольствуются однократным принятием пищи, в полдень, или вечером" (слич. пр. Касс. кн. 3, п. 12). И Ангел заповедал пр. Пахомию: „позволяй каждому есть и пить, по потребности; не возбраняй ни поститься, ни есть."

149. В пункте 28-м говорится, что братия из Церкви идут, или домой, или в трапезу. Это могло быть или по­сле полуденной, или после девятичасовой молитвы. Можно подумать, что в столовую всегда приходилось идти из Церк­ви. Между тем однакож не всегда так было: ибо есть свои правила о созывании братий прямо в трапезу. Для этого даваем был знак, раньше которого никто не мог выходить из келии и блуждать по монастырю (п. 90).

150. Знак подавал недельный, в урочный час (м. б. с позволения Аввы,—применительно к п. 24). Для дающего знак положено такое правило: „Кто бьет в било, чтобы братия собирались в трапезу, пусть, пока бьет, с размышлением читает на память что либо из Писания" (п. 36).

151. Услышав знак, братия идут в трапезу, молча, размышляя о чем либо из Писания (п. 28). Вошедши в трапезу, занимают места по порядку домов и братий (п. 29). У всех головы покрыты кукуллием и милоти на плечах (п. 91).

152. О молитве пред трапезою и после оной, нигде в уставе не говорится, и не намекается,— верно потому, что это дело не требовало особых постановлений. Пр. Кассиан гово­рит, что в субботу и воскресение, и в постные дни, пред обедом и после обеда пелись установленные Псалмы; за ужин же в воскресение садятся с простою молитвою; с такою же молитвою и встают из за него (кн. 3, п. 12).

153. Во время стола строго соблюдалась тишина. Не толь­ко говорить иди смеяться никто не мог без соответственного штрафа; но и когда нужно было что, знать о том давали не словом, а знаками. Кто нарушал тишину говором, а тем паче смехом, тотчас подвергался епитимии (п. 31. 33).

154. Никто не должен был подсматривать за другими, как кто ест; и всякий имел полную свободу воздерживать­ся по желанию своему, не смущаясь, что заметят его к себе строгость (п. 30).

155. Когда Авва повелевал кому перейти на другой стол, тот исполнял это беспрекословно; когда кто опаздывал, без ведома старших и без законной причины, нес епитимию, как и нарушивший тишину (п. 30. 32).

156. Те, которым разрешено было принимать пищу в келии, принимали только хлеб с солью и водою (Иерон. в предисл.). Хлебцы брал для них смотритель на два или на три дня; и они не были держимы на наруже, но когда приходил час выдавались брату. Ни варева, ни овощей, ни плодов он не получал (п. 80).

157. Вышедши из трапезы, братия получали в опреде­ленные дни от недельного плоды и сласти (м. б. яблоки, финики, виноград), которые вкушали однакож по приходе в келию. Раздающий сласти раздавал всем поровну, читая на память что либо из Писания; сам он свою часть полу­чал от смотрителя недельного. Это давалось на три дня. Кто не ел, или не все съедал, отдавал смотрителю, и тот возвращал то в свое место (п. 37. 38. 39. 40).

158. По выходе из трапезы, никто не мог останавливать­ся с другим для разговора, а молча, направлялся в свою келию (п. 34).

159. Недельные столовщики ничего себе особого из пищи не готовили, равно как и те, кои готовили варево. Они вкушали пищу после других, и сами себе прислуживали (п. 35. 44. 76).

Сон

160. Как видели уже, братия, совершив шесть вечерних молитв в доме, расходились по келиям спать (п. 126). В полночь пробуждал их недельный на ночное молитвословие, после которого они уже не давали себе спать. Таким образом, половина ночи отдавалась сну, а половина посвя­щаема была бдению в молитве и богомыслии.

161. Ангел заповедал: „спать братия не должны лежа, но пусть устроят себе седалища с отлогими задниками и спят на них сидя, постлавши постель свою." Тоже повелевает и 87-й пункт устава: „для спанья никто не должен иметь другой кровати, кроме седалища с наклонною назад спинкою, которое дано ему будет." К сему прибавляется в след. правил,— 88-м: „Кроме псаты т. е. рогожи, на это седалище отнюдь не должно постилать что либо другое для спанья."

162. Ангел повелел также: „на ночь братия должны оставаться в льняных левитонах и препоясанные; и без милоти не должны они спать. Вероятно, оставался на них и кукуллий, никогда не скидавшийся.

163. В келиях, как повелел Ангел, обычно помеща­лось по три брата; им предписывалось, отшедши ко сну, не заводить речей друг с другом. Это же они должны были соблюдать и когда оставались на ночь в поле и располага­лись спать вместе, или когда в душное время выходили спать на доматы (плоские кровли) (п. 87).

164. Если случится кому проснуться прежде времени вставания, правило говорит ему: „пусть молится; и если чувствует жажду, а настает день поста, пусть воздержится и не пьет (п. 87).

165. Никто не должен на ночь запирать келию, которая и иметь не должна того, чем бы ее можно было запирать. В сем, впрочем, отношении Авва монастыря может иному сделать снисхождение, из уважения к летам или состоянию здоровья (п. 107). Видно не во всякой келии было по три брата; бывало и по одному. На это наводят и другие пункты устава.