Глава 34. Любовь Христова и любовь к ближним по плоти и к себе

В каких язвах наша любовь естественная.

Свт. Игнатий (Брянчанинов)

Господь сказал: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22, 37–39). И кроме того: «Любите врагов ваших» (Мф. 5, 44).

Вместе с тем Господь говорит: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником. И кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником» (Лк. 14, 26–27).

Если Господь велит любить даже врагов, то как же Он велит приходящим к Нему ненавидеть отца, мать, детей и всех ближних?

Чтобы понять это кажущееся противоречие, надо вспомнить о пути, который должна пройти всякая душа христианина до смерти тела.

После зарождения (или оживления) веры в Бога в душе человека должен произойти процесс, который так описывается схиархимандритом Софронием:

«Христианин отходит от мира; в "эгоистической" (как думают многие) заботе о своем спасении он все оставляет как "ненужное", он "ненавидит" отца своего, и мать, и детей, если они есть; он отвергает всякую плотскую связь; в своем устремлении к Богу он "ненавидит мир" и всецело уходит в глубину своего сердца.

И когда действительно войдет туда, чтобы сотворить там брань с сатаною, чтобы очистить сердце от всякой духовной страсти, тогда в том же сердце своем, в глубине его, он встречается с Богом, и в Боге начинает видеть себя неразрывно связанным со всем бытием мира, и нет тогда для него чуждого, постороннего.

Порывая вначале с миром, он через Христа снова обретет его в себе, но уже совершенно иным образом, и становится связанным с ним "союзом любви" на всю вечность. Тогда всякий человек, независимо от удаленности места или исторической эпохи, когда он жил, включается через молитву в его вечную жизнь, и нет тогда для него чуждого человека, но каждого он любит, как заповедал Христос. Кончает христианин желанием душу свою положить за Христа и за други и недруги своя…

Итак, все отвергая, со всеми порывая, все "ненавидя", христианин получает от Бога дар вечной духовной любви ко всем и ко всему».

Поэтому архиепископ Иоанн (Шаховской) пишет:

«Мера мудрости человека определяется и мерой его евангельской ненависти к себе».

Как видно из вышеуказанного, чувства, обозначающиеся одним словом «любовь», могут разнообразиться беспредельно, как беспредельно число ступеней перехода от природной, естественной любви до совершенной любви Христовой.

Наличие же естественной любви не составляет заслуги и даже не свидетельствует о высоких достоинствах души: так материнская любовь, общая у человека со многими высшими животными, может быть и у очень порочных натур, таких, например, как мать императора Нерона, побудившая его даже на убийство своего брата Британика.

Как пишет Н. Н. Фиолетов:

«Извращенная форма любви — слепая любовь — пристрастие (распространенная, в частности, в обывательских семейных отношениях). Эта любовь носит чисто душевный характер и видит в любимом человеке только душевную и плотскую его стороны; она не проникает в его духовную сторону, составляющую самый центр личности, и не заботится о ней. Движимый этой слепой любовью с пристрастием заботится лишь о внешних благах для любимого, о внешнем его «устроении», внешних успехах, не различая дурного и хорошего, одинаково принимая и поощряя все, что тот делает.

Такая слепая душевная привязанность не думает о подлинном благе для души любимого, о том, что должно быть главным смыслом его жизни, и часто приносит прямой вред его душе. Такая любовь может быть страстной и сильной, но неглубокой по содержанию, не захватывающей самого главного в человеке — образа и подобия Божия в нем. В ней также содержатся скрытые эгоистические мотивы; любящий здесь выше всего ставит свое собственное чувство и привязанность».

О том же говорит и еп. Игнатий (Брянчанинов):

«В каких язвах наша любовь естественная. Какая тяжкая на ней язва — пристрастие. Обладаемое пристрастием сердце способно ко всякой несправедливости, ко всякому беззаконию, лишь бы удовлетворить болезненной любви своей».

Итак, плохо, если у христианина к Христовой любви примешивается хотя малое пристрастие ко внешнему человеку.

О той же опасности предупреждает и Московский митрополит Филарет, который пишет:

«Сердце чувствительное и любящее надобно возвысить от любви естественной к духовной, чтобы оно, погрузясь в связи семейные, не погрязло совсем в одной естественной любви».

Вместо естественной любви в христианине должна возрасти и расцвести Христова любовь, которая не ограничивается только родными и близкими, а простирается на всех окружающих, включительно до врагов (Мф. 5, 44).

Епископ Вениамин (Милов) дает такое сравнение естественной любви со Христовой:

«Если сравнить душевную, природную любовь со Христовой — благодатной и сверхъестественной, то первая узка, эгоистична, временна, часто изменчива, граничит иногда с жестокостью и забвением Бога и в конечных своих целях часто чувственна. Вторая — безгранично широка и самоотреченна, вечна, духовна, чиста и необъятно сильна».

Прп. Исаак Сириянин говорит:

«Прекрасна и похвальна любовь к ближнему — но лишь в том случае, когда попечения ее не отвлекают нас от любви Божией».

А прп. Никодим Святогорец пишет:

«Любовь к Богу не имеет меры, как любимый Бог — предела и ограничения. Но любовь к ближним должна иметь свой предел и ограничения. Если ты не будешь держать ее в подобных ограничениях, то она может удалить тебя от любви к Богу, причинить тебе большой вред, ввергнуть тебя в пагубу. Воистину должен ты любить ближнего, но так, чтобы чрез то не причинить вреда душе своей. Одна цель — благоугождение Богу — охранит тебя в делах любви к ближним от всяких неверных шагов».

Итак, «всей крепостью» любить надо одного Бога, а людей надо любить уже ради Его заповеди о любви и к ближнему. Здесь, однако, степень и проявление любви будет иметь бесконечное число особенностей в зависимости от того, насколько далеко стоит наш ближний от Бога.

Совершенно естественно, что чувства у христианина будут совершенно различны, когда он соприкоснется с христианином, осиянным Святым Духом Божиим, и в противоположность с этим — с человеком богоборческого миросозерцания. Однако и к последнему христианин должен проявлять все внешние признаки любви.

Вместе с тем следует указать, что Христова любовь слепа, как любовь по плоти.

Об этом так пишет архиепископ Иоанн (Шаховской):

«Можно ли человека любить и ему не доверять?.. Можно. Истинная любовь к человеку совсем не означает обоготворение всех его качеств и преклонение пред всеми его действиями. Истинная любовь может замечать и недостатки человека столь же остро, как и злоба, даже еще острее.

Но любовь… бережет и спасает человеческую душу для вечности, злоба же топит, убивает. Любовь любит самого человека, не его грехи, не его безумие, не его слепоту…

Подвиг прозорливости духовной — видеть все грехи и судить все зло и при этом не осудить никого… Только свыше озаренный человек способен на такую любовь».

Препятствием к любви Христовой может служить извращенное самолюбие. Но только извращенное, так как любовь к себе не есть грех или порок и вложена в человека Богом.

Когда Господь велит любить ближнего, то велит любить его «как самого себя». Но себя можно любить по-разному. Можно любить себя эгоистично, потворствуя своим греховным склонностям и стремлению к телесным наслаждениям. И к этому относятся слова Христа: «Любящий душу свою погубит ее» (Ин. 12, 25).

Здесь надо вспомнить и слова прп. Серафима Саровского:

«Кто себя любит, тот любить Бога не может. А кто не любит себя ради любви к Богу, тот любит Бога».

Но есть и разумная любовь к себе — желание спасти душу для жизни и вечности. И эта любовь законна, так как Господь говорит: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф. 16, 26).

Душа наша есть дар нам от Господа, чистоту которого мы должны беречь, и обязаны хранить ее очищенной (т. е. стяжавшей Духа Святого) — «таланты», или «мины», или «елей» отдать в руки Господа после смерти тела; этим путем шли все праведники и идут все христиане живой веры.

Однако и при устремлении сил человека к спасению своей души это спасение будет невозможно, если в его душе не будет гореть Христова любовь как к Богу, так и к ближним.

Как пишет проф. прот. В. Зеньковский:

«Тайна каждой личности есть тайна того, как, с какой глубиной ищет любви и любит человек».