Ditt. Or. 484. Пергам. Середина II в.

В этой надписи, которая сохранилась не полностью и из которой дан лишь отрывок, речь идет о регулировании ставок за размен денег. Меняльное дело было дано на откуп частным лицам, которые отчисляли в казну часть своих прибылей. Этим обстоятельством откупщики пользовались, чтобы под предлогом радения об интересах казны незаконно обогащаться самим.

…Я приказал им [52]явиться, чтобы выяснить, чего они хотят. Оказалось, что метод обмена незаконен и что они позволили себе действовать вопреки справедливости и против соглашения [53]. В то время как они обязаны получать от мелких торговцев и продавцов рыбы, привыкших торговать на мелочь, 18 ассов за денарий, а желающим разменять денарий — давать 17 ассов, они не ограничивались обменом ассов [54], но, если кто-нибудь торговал даже на серебряные денарии, они взыскивали с него по ассу за каждый денарий. Ввиду этого мы решили на будущее исправить это, чтобы покупателям не приходилось платить налог тем, кому на них не дано власти. Конечно, что касается той мелкой рыбы, которая продается на рынке по установленной (агораномом) цене, то если ее кто-либо купит даже на несколько мин [55], он должен, согласно нашему решению, расплачиваться за нее мелочью, так что от этих сделок остается для города доход от лажа. Точно так же, если несколько человек решат в складчину наторговать на несколько денариев и затем поделиться [56], они обязаны дать рыбопродавцу медь, чтобы он понес ее (для обмена) к меняле. Давать же они должны из расчета 17 ассов, так как разменное дело касается только торговцев.

7. P. Amh. 30=W. 9. Файюм. II в. до н. э.

Первый столбец сильно испорчен; насколько можно судить, речь идет о судебном процессе, возникшем по жалобе жреца Тесенуфиса, отец которого купил у жрицы Тембо дом. Воспользовавшись уничтожением купчей во время восстания, Тембо вновь завладела проданным домом. Второй столбец рукописи хорошо сохранился.

(Строка 23).., старост села, они засвидетельствовали, что Маррей, отец Тесенуфиса, приобрел дом до войны. Равным образом Кондил, один из рыбаков, засвидетельствовал, что он хранил купчую отца Тесенуфиса на означенный дом и что «в городе повстанцы-египтяне принудили меня принести купчую и сжечь ее». Из этого для нас стало ясно, что дом принадлежит Маррею, отцу Тесенуфиса. Мы поэтому предложили Тембо выселиться из дома; она же, попросив срока, заявила, что освободит дом в течение 10 дней.

Тацит, Annales I 16

Таково было положение в Риме, когда в Паннонских легионах вспыхнуло восстание без всяких новых причин, кроме того, что перемена государя [57]указывала возможность смут и виды на добычу от междоусобной войны. В летних лагерях находились вместе три легиона под начальством Юния Блеза… Был в лагерях некто Перценний, когда-то предводитель театральных клакеров, а потом рядовой солдат, человек дерзкий на язык, научившийся благодаря театральной практике составлять сходбища. Он стал людей неопытных и таких, которые беспокоились относительно военной службы после Августа, мало-помалу волновать в ночных заговорах или, когда день склонялся к вечеру и лучшие солдаты удалялись, собирал в кучу дурных.

17. Наконец, когда были уже готовы и другие агенты возмущения, он, как бы обращаясь с речью к народному собранию, спрашивал их: «Зачем вы повинуетесь, словно рабы, немногим центурионам и еще меньшему числу трибунов? Когда вы осмелитесь потребовать облегчений, если не приступите к новому и еще непрочно сидящему государю с просьбами или оружием? Довольно мы уже в течение нескольких лет грешили беспечностью, — так как старые из нас служат по тридцати или по сорока лет и большей частью с телом, изувеченным ранами. Даже и для вышедших в отставку служба не кончается, а, находясь у знамени (ветеранов), они под другим названием переносят те же самые труды. И, если кто у нас переживает столько приключений, того тащат еще в далекие страны, где под именем пахотной земли мы получаем сырые болота или невозделанные места на горах. Но самая служба в войске тяжела и не дает ничего: душа и тело оцениваются по десяти ассов в день. На эти деньги приходится покупать платье, оружие, палатки, на эти деньги откупаться от жестокости центурионов, покупать увольнение от военных работ. Но все-таки бичевания и раны, жестокая зима, мучительное лето, лютая война или ничего не приносящий мир останутся нашим всегдашним жребием. И нет для нас иного облегчения, как вступать в службу на определенных условиях, чтобы нам платили по денарию [58]в день, чтобы шестнадцатый год службы был окончательным, чтобы нас не удерживали сверх него при знамени, но чтобы в том же лагере награждали чистыми деньгами [59]. Разве преторианские когорты [60], где солдаты получают по два денария и возвращаются к своим пенатам после 16 лет, берут на себя больше опасностей? Мы ничего не говорим дурного о караульной службе в Риме, однако мы, живя среди диких народов, видим неприятеля из наших палаток»…

20. Между тем манипулы, посланные до начатия возмущения в Навпорт для (исправления) дорог, мостов и для других надобностей, узнавши, что в лагере взбунтовались, поднимаются с места, грабят ближайшие деревни и самый Навпорт, который представлял собой подобие муниципии. Центурионов, которые их удерживали, они преследуют насмешками и бранью…

21. С их прибытием возмущение возобновляется, солдаты рассыпались и стали грабить окрестные селения. Немногих из них, наиболее обремененных добычей, Блез, для внушения страха остальным, приказывает высечь и заключить в тюрьму… Но те, сопротивляясь влекущим их, хватаются за колени окружающих, зовут к себе на помощь… Солдаты сбегаются со всех сторон и, взломавши тюрьму, снимают (с заключенных) оковы и присоединяют к себе дезертиров и осужденных за уголовные преступления…

31. Почти в те же самые дни и по тем самым причинам произошло возмущение в германских легионах, тем более сильное, чем их было больше… На берегу Рейна находились две армии: та, которая называлась Верхней, находилась под командой легата Т. Силия, а Нижнею заведовал А. Цецина… Солдаты Нижней армии увлеклись до неистовства. Началось оно у двадцать первого и пятого легионов, а затем были увлечены также первый и двадцатый легионы… Услышав о кончине Августа, городская чернь, вошедшая в недавно произведенный в Риме набор, привыкшая к распутству, не способная переносить труды, стала напичкивать грубые умы других солдат такими рассуждениями: «Пришло время, когда ветеранам следует требовать скорой отставки, молодым солдатам — увеличенного жалования, всем вообще — предела их несчастий и отомстить центурионам за жестокость». Это говорил не один человек, как Перценний среди паннонских легионов, и не перед боязливыми солдатами, озирающимися на другие войска, а множество мятежных глоток и голосов вопило, что в их руках находится судьба Рима, их победами увеличиваются победы республики, их название принимают полководцы [61].

Тацит, Annales XII 43

В этом году [62] случилось много чудесных знамений… Недостаток в хлебе и происшедший из этого голод также принимались за чудесное знамение; жалобы на голод раздавались не втихомолку только: в то время как Клавдий отправлял суд, его обступили с буйными криками, он был прогнан на край форума и там был сильно тесним, пока кучка солдат не прорвала толпы, сделавшей нападение. Было известно, что осталось съестных припасов всего на 16 дней, не более; но благодаря большой благосклонности богов и умеренности зимы дело не дошло до последней крайности. А ведь было время, когда Италия доставляла продовольствие легионам в отдаленные провинции; да и теперь она не страдает бесплодием. Но мы предпочитаем обрабатывать Африку и Египет, и жизнь римского народа предоставлена на волю кораблей и случайностей.

Тацит, Annales VI 13

При тех же консулах [63]вследствие дороговизны хлеба едва дело не дошло до возмущения. В течение нескольких дней народ в театре заявлял много требований с такой вольностью, какая не была обычна по отношению к императору. Встревоженный этим Тиберий обвинял правительственные лица и сенаторов за то, что они не обуздали народ государственной властью, причем он присовокупил, из каких провинций и насколько больше, чем Август, он привозил запасы хлебного зерна. Поэтому было составлено, в назидание черни, сенатское постановление, отличавшееся старинной суровостью, да и консулы издали не менее энергичный эдикт.

Светоний, Nero 45

Вследствие дороговизны хлеба усилилась ненависть к Нерону, любившему кулачные бои, — народ голодал, а в это время случайно узнали, что из Александрии пришло судно с песком для придворных борцов. Это навлекло на императора общую ненависть, и он стал подвергаться всевозможным оскорблениям.

Цицерон, ep. IV 5, 4

Когда я, возвращаясь из Азии, плыл от Эгины в Мегару, я начал оглядывать местность вокруг себя: за мной была Эгина, впереди — Мегара, справа Пирей, слева Коринф. Эти города, бывшие некогда цветущими, лежат теперь перед моими глазами уничтоженные и разрушенные. Я начал сам с собою рассуждать: «Да, мы, людишки, негодуем, если погиб или убит кто-либо из нас, чья жизнь неизбежно кратковременна; а здесь валяются трупы стольких городов».

Тацит, Annales XIV 27

…Были приписаны к Таренту и Антию [64]ветераны, но они не помогли безлюдью этих мест, так как большая часть их разбрелась по провинциям, в которых они докончили срок своей службы; (к тому же) не привыкшие ни вступать в супружеские связи, ни воспитывать детей, они оставляли свои дома сирыми, без потомков. Дело в том, что теперь не выводились, как прежде, в колонии целые легионы с трибунами, центурионами и солдатами, причем каждый из последних находился в своем манипуле, так что (они) в согласии и любви составляли общину, а это были люди, не знакомые друг с другом, из разных манипулов, без руководителя, без взаимной привязанности, которые внезапно собирались в одно целое, как бы из иного рода людей и составляли скорее сброд, чем колонию.

Публикуемые ниже три документа представляют особый интерес, так как они опровергают установившийся в буржуазной науке взгляд, будто кризис рабского хозяйства не распространялся на Египет, что Египет в I и II вв. переживал расцвет хозяйства, что лишь тяжелые литургии и вымогательства властей терзали здоровое тело страны. Сильно попорченные, но дополняющие друг друга папирусы свидетельствуют о массовом (пап. 16 помечен № 30) запустении сел, население которых настолько немощно, что сельские власти вынуждены настаивать на сложении или отсрочке недоимок по нормальным налогам.

Что в этих трех отрывках перед нами не случайное явление, доказывает публикуемый ниже под № 17 документ, свидетельствующий, что в середине II в. разорение страны носило общий характер. Резкое уменьшение населения Рима наблюдается уже со времен Августа, что побудило правительство издать ряд распоряжений, поощряющих деторождение (см. № 18—21).

BGU III 902. Мендес. 168/9 г.

…Люди большей частью исчезли, ибо раньше в селе было людей 85, теперь же (число их) уменьшилось всего до 10, а из них 8 человек ушло, и из причитающейся с них суммы за 9-й год… и надо на 9-й год приостановить взыскание (платежей), подлежащих ведению сельского управления… (Следует еще 9 испорченных строк, из коих можно догадаться, что предлагается пропорционально уменьшить подлежащую раскладке сумму налога соответственно числу оставшихся плательщиков, а остальную сумму пока не взыскивать.)

BGU III 903. Мендес. 168/9 г.

…старосты нижеследующих сел налоги с… и, когда другие заявляли, что они берут на себя, в отношении внесенных в списки плательщиков по этим селам решили

снизить по сравнению с прежними временами; когда, говорят, была установлена подлежащая уплате сумма сбора, села были многолюдны, ныне же все почти, кроме немногих, исчезли, от очень большого числа остались немногие, а из них большинство вследствие незаможности ушли; и прибавили, что Бассей Руф, превосходительный префект в 9-м году, когда он разбирал дела округа, подобным образом (поступил) в отношении других сел округа.

16. Pap. Fröhner-Wilcken, «Festschrift für О. Hirschfeld». В. 1903, с. 125

30… староста, который заявил, что внесенные в этом (селе) в списки плательщиков большей частью исчезли, ибо когда-то, когда, говорит, была установлена сумма, подлежащая внесению, в селе было 125 человек, ныне же упало всего до… из них ушло… и необходимо снизить налог в казну, подлежащий ведению сельского управления из… расчета…

17. BGU II 372=W. 19, эдикт префекта Египта Марка Семпрония Либералия о возвращении беженцев. 154 г.

I

Марк Семпроний Либералий, префект Египта, говорит: мне известно, что некоторые из-за происшедшей смуты покинули родной дом… другие, бежав от литургий из-за тогдашней их нужды, теперь еще остаются на чужбине в страхе перед только что совершившимися проскрипциями. Ввиду этого я предлагаю всем вернуться на свои места, воспользоваться первым величайшим плодом благоприятного года и заботливости по отношению ко всем людям господина нашего императора и не бродить на чужбине без очага и без пристанища. А чтобы они это сделали охотнее и с большею радостью, пусть знают, что… (лица, над которыми) еще тяготеет это обвинение, почувствуют милость и доброту величайшего императора, предписывающего не производить о них никакого следствия ни относительно других, по какой бы причине они ни были внесены в проскрипционные списки преторами…

II

…А чтобы ясно было, что я предлагаю это сделать не только им, но и другим, да будет им известно, что лучшим пропреторам, преторам и высланным мною отрядам по охране безопасности и спокойствия страны предписано прекращать в самом начале нападения в пути (на беженцев), принимая предупредительные меры пресечения; над захваченными на месте преступления злодеями немедленно произвести следствие и не притеснять тех из попавших в проскрипционные списки, которые мирно возвращаются к земледельческому труду. Поэтому пусть они спокойно возвращаются, и да будет им срок три месяца со дня опубликования этого моего декрета в каждом номе. Если же кто-либо после этого моего человеколюбивого акта окажется бродягой на чужбине, тот, в качестве уже не подозрительного, а явного злодея, будет доставлен ко мне. В 19 г. господина Антонина, 1 тот.

Светоний, Aug. 46

Тем из плебеев, которые при обследовании могли ему предъявить законнорожденных сыновей и дочерей, он раздавал по тысяче ассов за каждого.

Дион Кассий, LXIX 23, 3

Если всячески следовало поощрять всякого, кто имел детей, он (Адриан) и наказания смягчал в соответствии с числом детей.

P. Оху. IV 744. Оксиринх

Иларион сестре Алите [65]сердечный привет, а также госпоже моей Беруте и Аполлинарии. Знай, что мы все еще находимся в Александрии. Не беспокойся, если все возвращаются [66], а я остаюсь в Александрии. Прошу и умоляю тебя, позаботься о ребенке, и, если я скоро получу заработную плату, я пошлю тебе. Если ты в добрый час (?) родишь, то если это будет мальчик, оставь его; если же девочка, выбрось ее. Ты сказала Афродисиате (для передачи мне), что, мол, не забудь меня. Как я могу забыть тебя? Итак, прошу тебя, не беспокойся. В 29-й год Цезаря, 23 пауни [67].

(На обороте написано: «Илларион Алите сдай».)