Урок девятый. О том, как копают могилу любви

– Теория ваша не лишена интереса, но она не согласуется с практикой! Неужели вы думаете, что все те, кто отрицает формализм в отношениях полов, кто ищет и утверждает любовь по существу, а не по бумажке, – все незнакомы с браком? Неужели вы думаете, что вокруг вас одни желторотые птенцы да наивные мечтатели? – Скорее уж наоборот, мы слишком хорошо знакомы с браком и знаем, что любовь в браке редко найдешь: чаще деньги, имущество, комфорт, деловые связи, а там и равнодушие, скуку, измену, злобу, ненависть, насилие…

Давно известно: «Брак – могила любви».

– Это серьезное возражение: сразу видно, что материал наших уроков задел вас за живое. И хотелось бы как-нибудь разом рассеять ваши сомнения – но так просто это уже не получится. Точно так же, как на уроках по любой другой дисциплине, мы вначале разбираем очевидный, лежащий на поверхности материал, а затем уже уходим вглубь, рассматриваем более тонкие и сложные вопросы.

Итак, «мы слишком хорошо знакомы с браком…» Вспоминается, как в одном американском городке – на том самом Диком Западе, где, как оказалось, люди вели себя весьма прилично, но все были поголовно вооружены – в ресторане висела аккуратная табличка: «Не стреляйте в пианиста: он играет, как умеет».

Разумно ли судить о музыке по игре этого пианиста или восприятию его слушателей? Те, что видят в браке могилу любви, понимает в нем ровно столько же, сколько эти – в музыке. Они знакомы с браком по своему опыту и по своему окружению. Они любят, как умеют, то есть очень плохо: от дискотеки до кровати, как выразился о. Дмитрий Смирнов.

Никудышнее это умение – не только результат чьей-то личной испорченности и злонамеренности (хотя и этого предостаточно), но и знамение времени. Вспомните слова Спасителя из 24-й главы Евангелия от Матфея, где Он, глядя на прекраснейший в мире город, распростертый внизу, говорит Своим ученикам о грядущих скорбях и испытаниях: «Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое; и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь».

Наши мысли о браке и любви будут кружиться на месте, как щенок в погоне за своим хвостом, пока мы не вспомним, что такое настоящая любовь, встретившаяся нам на пятом уроке: не настроение, не эмоция, не физиология, не аппетит к наслаждению тем или иным предметом или способом, а направление воли: отдать себя. Любовь – это подвиг свободной воли.

Способность к любви, к подвигу, человек приобретает или утрачивает в зависимости от множества внешних и внутренних факторов, иногда самых неожиданных. Вот характерный пример из прошлого:

«Этим делом [бракосочетанием] занимались родители, жених и невеста играли тут совершенно пассивную роль… В подобных брачных союзах было очень часто больше верности, прочности, больше взаимного уважения и преданности, а если хотите, и больше поэзии и любви, чем в супружеской жизни настоящего поколения… Европейский роман завязывается и разыгрывается вне брака, и с момента венчания наступает обыкновенно развязка, конец романа; у нас же, наоборот, роман начинался с момента венчания».

Написано более ста лет тому назад об уже прошедшей к тому времени эпохе. В русском языке нет плюсквамперфекта – грамматической формы «давно прошедшего» времени, которое бы верно выразило приведенное выше наблюдение. Что же произошло с тех пор до сегодняшнего дня, когда с брака сняты все посторонние ограничения, когда человеку, казалось бы, предоставлены все возможности для счастливого и плодотворного во всех отношениях супружества? Брак ли виноват в наших несчастьях, или что-то другое? Или кто-то другой?

Толстой нам показал с изысканным талантом,

что женщине не следует гулять

ни с камер-юнкером, ни с флигель-адъютантом,

когда она жена и мать –

– подвел итоги «Анне Карениной» Н.А. Некрасов. Давайте повнимательнее прочтем эти с детства знакомые строки. Над чем иронизирует Некрасов? Над мелочностью (по его мнению) сюжета романа: для столь очевидного вывода не нужен «изысканный талант». А что вызывает улыбку у нашего современника? Само утверждение. Конечно же, «гулять» следует – если уж «возникло чувство», то куда от него денешься…

Такой сдвиг вполне подтверждается нынешними читателями романа, если сравнить их оценки с фактическим его содержанием. По тексту романа Вронский – соблазнитель, разрушитель семьи и по существу убийца Анны. Каренины же, муж и жена – жертвы страстей, чужих и своих. А в современном прочтении все нравственные вопросы обращены именно к ним двоим, в то время как Вронский предстает неким ангелочком в погонах.

Или вот другой классический персонаж:

Убит? прекрасно! в комнате моей!

Что делать мне теперь, повеса, дьявол?

Куда я выброшу его?

– Быть может

Он жив еще.

– Да! жив! гляди, проклятый,

Ты прямо в сердце ткнул – небось, не мимо,

И кровь нейдет из треугольной ранки,

А уж не дышит – каково?

…Постой… при мертвом!…. что нам делать с ним?

– Оставь его; перед рассветом, рано,

Я вынесу его под епанчею

И положу на перекрестке.

Земля не рождала худшего мерзавца, чем Дон Гуан в изображении Пушкина, свидетельство чему – едва ли не каждая строчка «Каменного гостя». И что же? благодаря усилиям столпов «серебряного века» Дон Гуан становится образцом мужества, чести и – чего бы вы думали? – любви… А между тем Татьяна Ларина, чей «милый идеал» Пушкин ценил и любил едва ли не выше всех прочих своих героев, превращается в некую бессердечную мумию, убившую «из формальных соображений» чистую любовь душечки Онегина!

Прислушаемся к еще одному голосу из прошлого, пожалуй, одному из самых чутких и честных: к Чехову. Герой короткого рассказа «То была она», пожилой офицер, делится воспоминаниями с молодежью:

«…Полковник умолк, выпил полстакана воды и продолжал, понизив голос:

"Когда на другой день я выглянул в окно, то увидел, что метель стала еще больше… Ехать не было никакой возможности. Пришлось весь день сидеть у управляющего, играть в карты и пить. Вечером я опять был в пустом доме, и ровно в полночь я опять обнимал знакомую талию… Да, барышни, если б не любовь, околел бы я тогда от скуки. Спился бы, пожалуй".

Полковник вздохнул, поднялся и молча заходил по гостиной.

– Но… что же дальше? – спросила одна из барышень, замирая от ожидания.

– Ничего. На следующий день я был уже в дороге.

– Но… кто же была та женщина? – спросили нерешительно барышни.

– Понятно, кто!

– Ничего не понятно…

– Это была моя жена!

Все три барышни вскочили, точно ужаленные.

– То есть… как же так? – спросили они.

– Ах, Господи, что же тут непонятного? – сказал полковник с досадой и пожал плечами. – Ведь я, кажется, достаточно ясно выражался! Ехал я в Шевелки с женой… Ночевала она в пустом доме, в соседней комнате… Очень ясно!

– Ммм… – проговорили барышни, разочарованно опуская руки. – Начали хорошо, а кончили Бог знает как… Жена… Извините, но это даже не интересно и… нисколько не умно.

– Странно! Значит, вам хотелось бы, чтоб это была не моя законная жена, а какая-нибудь посторонняя женщина! Ах, барышни, барышни! Если вы теперь так рассуждаете, то что же вы будете говорить, когда повыходите замуж?

Барышни сконфузились и замолчали. Они надулись, нахмурились и, совсем разочарованные, стали громко зевать… За ужином они ничего не ели, катали из хлеба шарики и молчали.

– Нет, это даже… бессовестно! – не выдержала одна из них. – Зачем же было рассказывать, если такой конец? Ничего хорошего в этом рассказе нет… Даже дико!

– Начали так заманчиво и… вдруг оборвали… – добавила другая. – Насмешка, и больше ничего.

– Ну, ну, ну… я пошутил… – сказал полковник. – Не сердитесь, барышни, я пошутил. То была не моя жена, а жена управляющего…

– Да?!

Барышни вдруг повеселели, глазки их засверкали… Они придвинулись к полковнику и, подливая ему вина, засыпали его вопросами. Скука исчезла, исчез скоро и ужин, так как барышни стали кушать с большим аппетитом».

«То была не моя жена, а жена управляющего», – единственный достойный выход из конфузной ситуации: иначе полковник – боевой офицер! – не в силах вынести всеобщего осуждения.

Теперь Куприн, популярный мастер слова и беспристрастный свидетель («Гранатовый браслет»):

«…В большинстве-то случаев почему люди женятся? Возьмем женщину. Стыдно оставаться в девушках, особенно когда подруги уже повыходили замуж. Тяжело быть лишним ртом в семье. Желание быть хозяйкой, главною в доме, дамой, самостоятельной… К тому же потребность, прямо физическая потребность материнства, и чтобы начать вить свое гнездо. А у мужчин другие мотивы. Во-первых, усталость от холостой жизни, от беспорядка в комнатах, от трактирных обедов, от грязи, окурков, разорванного и разрозненного белья, от долгов, от бесцеремонных товарищей и прочее и прочее. Во-вторых, чувствуешь, что семьей жить выгоднее, здоровее и экономнее. В-третьих, думаешь: вот пойдут детишки, – я-то умру, а часть меня все-таки останется на свете… нечто вроде иллюзии бессмертия. В-четвертых, соблазн невинности, как в моем случае. Кроме того, бывают иногда и мысли о приданом. А где же любовь-то? Любовь бескорыстная, самоотверженная, не ждущая награды? Та, про которую сказано – "сильна, как смерть"? Понимаешь, такая любовь, для которой совершить любой подвиг, отдать жизнь, пойти на мучение – вовсе не труд, а одна радость…»

А что такое была холостая жизнь? И многим ли она отличалась от современной «прогрессивно-раскрепощенной»? Кратко об этом мы уже говорили на первом уроке. И еще вспомним любезного всем Чацкого, страстно влюбленного в прекрасную Софию, – «Чуть свет, и я у ваших ног» и т.д., – как он равнодушно замечает: «Я езжу к женщинам, но только не за этим».

Можно, конечно, и его не принять всерьез: «Читал я Чацкого, – пишет Пушкин князю Вяземскому, – …во всей комедии ни плана, ни мысли главной, ни истины. Чацкий совсем не умный человек…» Но ведь Пушкин и сам, своим собственным гением, донес до нас немало броских оттисков эпохи. Например, такой:

Здорово, молодость и счастье,

Застольный кубок и бордель,

Где с громким смехом сладострастье

Ведет нас пьяных на постель.

Итак, если брак и стал могилой любви, то лишь постольку, поскольку любовь – настоящая любовь, присущая душе человека, – охладела или вовсе закатилась за горизонт. «Душа по природе своей – христианка», что заметил еще Тертуллиан, но культивируем ли мы это доброе начало нашей природы или же подавляем его?

Приближаемся ли мы к образцу и источнику настоящей любви – ко Христу? Случайно ли, что эта любовь сегодня в такую редкость, что, по замечанию герцога де Ларошфуко, ее приходится разыскивать днем с огнем? Если в молодые годы Пушкин, умнейший человек России, по мнению императора Николая I, вместе со своим благородным окружением искал счастье в борделе – есть ли у нас малейший резон удивляться его недостатку в браке?? Чему вы удивляетесь? О чем речь?…

Война культур

– Я бы хотел развеять тьму пессимизма в нарисованной вами картине. Брачные отношения сегодня, конечно, не в лучшей форме, однако они подвержены тем же колебаниям, что и другие стороны жизни. Общечеловеческие, христианские духовные ценности не исчезают, хотя уклонения от них были и остаются. В разные эпохи настроения у людей разные. То нас больше влечет брак, семья и консервативные ценности, то ситуация меняется на противоположную, и мы поворачиваемся к либерализму.

За рубежом очень популярен образ маятника: он раскачивается из стороны в сторону около положения равновесия, которое само по себе остается неизменным. Поэтому не надо бить тревогу, возбуждать неприязнь людей к альтернативным жизненным стилям. Брак по-прежнему сохраняется, пускай и в других формах; сохраняется и христианство, хотя и отличное от традиционного Православия…

– Это вы верно заметили, что за рубежом популярен образ маятника, колебания идей и взглядов. Однако зарубежный мир весьма широк и неоднороден, и маятники общественных настроений качаются там далеко не в одной фазе… Поэтому напомню вам про другой образ, не менее популярный за рубежом, – про культурную войну, или точнее, про войну культур. Разумно ли применять к войне, к смертельному конфликту, аналогию с качающимся маятником?

Представьте себе: 1941-й год, лето. Некий военачальник в кремлевском кабинете назидательно объясняет: «Видите ли, Иосиф Виссарионович, это просто-напросто маятник. Сейчас немцы в наступлении, а потом ситуация переменится…» Реальная картинка? Так зачем же себя дурачить??

На войне вообще не любят общих рассуждений: «Побереги слова, давай нам цифры». Попробуем.

Берем книгу американца Эриха Фромма «Искусство любви» – самое, вероятно, популярное и массовое из современных руководств по нашему предмету, эдакий справочник для западных любвеносцев, пеших, конных и воздушно-десантных. Написанный в начале 1960-х г.г., он еще не успел устареть, но уже приобрел все необходимые качества классики. Здесь о любви говорится с разных сторон, всего даже и не перечислить, но мы – в связи с нашим интересом к настоящей любви – сосредоточим внимание на главе под названием «Любовь к Богу» длиною в 10 полных страниц.

На этих десяти страницах подсчитаем, сколько раз встречается каждое из упомянутых там имен – библейских, исторических, легендарных персонажей (такую процедуру некоторые любители иностранных слов называют «контент-анализом»). Полученные цифры расскажут вам про ту систему культурных ценностей, которая объявлена «общечеловеческой» и якобы содержит в себе христианское начало в качестве положения равновесия: около него якобы качается некий маятник. К полученной таблице внизу добавим еще одну строчку, для полноты картины и большей вразумительности – какое именно «христианство», отличное от «традиционного Православия», сохраняется в западной системе ценностей наряду с «альтернативными жизненными стилями».

Итак:

Авраам 4

Исаак 2

Иаков 1

Моисей 3

Бен-Маймон 2

Лао-Цзы 8

Чжуан-Цзы 1

богиня Кали 1

Гераклит 5

Аристотель 3

Экхарт 4

Спиноза 2

Лютер 1

Гегель 2

Маркс 3

Фрейд 4

Христос 0

И если вы думаете, что подобный «рэйтинг» Христа в книге о любви современного «общечеловеческого» философа – явление случайное, не связанное с ходом развития нашей цивилизации, и уж во всяком случае чуждое России, то придется вас снова разочаровать. Берем обзорную статью под заглавием «Любовь» более чем столетней давности, замечательного русского философа, всеми уважаемого Владимира Сергеевича Соловьева. Ее насыщенность именами и фактами, в том числе и религиозными, слишком велика, чтобы провести такой же «контент-анализ», однако безо всякой арифметики легко заметить, что предмет пятого урока – любовь Бога к человеку, Его жертва, Его Крест – нашим выдающимся философом не упоминается.

Вот здесь-то, на фронтах войны культур, на выжженной земле, оставленной нами врагу – в опустевших церквах, в покрытом пылью Евангелии, в умолкнувшей молитве, в утраченном стыде и потерянной совести – похоронена любовь. Вам не нравится «тьма пессимизма»? Мне она тоже не нравится. Но будьте уверены: общечеловеческие маятники делу не помогут. Чтобы рассеять тьму, любовь должна воскреснуть из мертвых.

Вопрос в перерыве. Свидетельство о смерти брака

– На прошлом уроке вы назвали развод извращением. Но ведь Церковь допускает развод. И почему мужчина и женщина, которые разлюбили друг друга, должны по-прежнему делить хозяйство, крышу, стол и постель? Почему столько проблем с разводом?

– Развод и в самом деле признается Православной Церковью. Но как люди растеряли, забыли смысл брака, так же в точности утратили они и понятие о разводе. Потому они и удивляются, откуда столько «проблем»…

Не надо думать, что развод – это «отмена» брака, словно расторжение контракта. Нет, брак – это живой организм, и чтобы он перестал существовать, он должен быть убит.Убить брак могли оба супруга совместно, но чаще это делает один из них, своей злой волей. Ведь настоящая любовь, как сказано, – это подвиг свободной воли.

Разлюбить жену (мужа) – в принципе совсем не то, что разлюбить макароны или Рембрандта. Разлюбить – значит, направить свою волю от созидания к уничтожению, от добра ко злу, от жизни к смерти. И развод в таком случае – не что иное, как свидетельство о смерти или похороны брака.

Если брак убит, то нельзя делать вид (как это принято в римо-католической церкви, которая не признает развода), что он еще жив. В этом, и только в этом случае, Церковь в лице епископа удостоверяет смерть брака разводом. Конечно, нельзя видеть в любом конфликте между супругами смертный приговор браку. Но надо признать, что духовное невежество супругов, и особенно молодежи, вносит огромный вклад в бескрайнюю трагедию развода.

– Но вот реальный случай. Женщина, прожив пятнадцать лет в браке, и имея двоих детей, изменила мужу и в первый раз испытала физическое наслаждение. Именно это стало поводом для развода и ухода к любовнику. Я думаю, такого результата было никак не избежать!

– Очень напрасно вы так думаете. Хотя подобный взгляд и характерен для современности, он свидетельствует всё о том же: о незнании, непонимании основ брака, о невежестве, о преступной халатности. Чтобы избежать такого результата, надо было только вовремя позаботиться о своем браке, о своей интимной жизни.

Измена, в самом деле, была лишь поводом для развода. Брак умирает не вдруг; если нас волнует здоровье пациента, начинать надо несколько раньше дня похорон… Чем занимались супруги пятнадцать лет? Судя по вашему лаконичному свидетельству, чем угодно, только не делом.

Не надо 15 лет подряд убивать свой брак; надо трудиться, работать – и мужу, и жене совместно – над благополучием своего интимного союза, своего домашнего очага, и тогда острота эмоций, вместе с любовью, которая на них опирается, будет расти и углубляться день ото дня, год от года.

Но… как пел некогда Буба Касторский, «Имею я иные интересы». Посеешь в юности цинизм, грязь, равнодушие – пожнешь в браке отчуждение, измену и развод. Приведенные выдержки из Чехова и Куприна дают ясную иллюстрацию этого процесса.

Конечно, будут возражения: раздадутся голоса про «сексуальную несовместимость», «пробный брак» и т.п. Характерно, что эти лозунги слышны от людей, ничего в любви не смыслящих: в лучшем случае они приводят «медицинские» данные столетней давности, когда соответствующая область науки была в зачаточном состоянии. Ну а сегодня любой врач подтвердит: плодотворность интимных отношений мужа и жены определяется их поведением – которое в свою очередь зависит от множества факторов, простирающихся далеко за пределы анатомии и физиологии.