О блаженнем отроце Алексее, како восхотеша родители его браку законному счетати.

Родителя же блаженнаго всхотеша его браку законному причтати, и божественый же юноша присно желаше и помышляше, како и коим ухищрением мира избежати и о всех злых похотей к Богу приближитися. И яко слышал бо бе от матери своеа и от инех о монастыре Кирила чюдотворца, и о постящихся в нем братии, и о прочих постынных монастырех, идеже Богу работают и спасаются. Бог же готов к молитве раб своих, сеи же яко от Бога научен, прииде ему //(л. 20)помысл, еже ити в Кирилов монастырь помолитися Спасу и Пречистой Его Богоматери и чюдотворцовы ракы приложитися, еже помыслив, хоте же и делом створити. И к родителем приходит и просит отпущение по обычаю и благословение с молитвою, глаголя: «Господие, аще обрещу пред вами благодать и благословен вами и отпущен буду, есть ми желание, еще же и обет мои положих (ныне и спутникы имам готовы), еже итти ми в Кирилов монастырь помолитися Спасу и Пречистой Его Богоматере и чюдотворцовы ракы приложитися и, аще укоснеть ми ся тамо, не прогневаитеся на мя». Отець же угодне ему творяше. «Господь с тобою, – глаголя, – чадо, да благословит тя и исправит путь твой». Мати же его, яко матерем есть обычаи, обьемши и целовавши и любезно, и отпустиста и с миром, заповедаста скоро взвратитися, не бо видяста и, яко не во ону обитель хощет итти, но яко // (л. 20 об.) источника живаго Христа приобрящет и да напоит душу его заплевшуюся огнем желаниа к Богу любве его.

Божествены же юноша, приим от родитель благословение, и тако исходить от дому своего, не имы у себе ничтоже, разве одежа и хлеба мало немощи ради телесныя. И отшед же блаженны от дому своего мало, и озреся издалеча, и виде дом свои, и рече: «Боже, Ты, рекый Аврааму, рабу своему: “Изыди от земля твоеа и от рожениа своего” (Быт 12:1), Ты же и ныне настави мя в страх Твои. И се убо оставих сый дом свой имени Твоего ради (Ср. Мф 9:29), и не затвори от мене двери царствиа Твоего». И плакався на мног час, и тако устремися блаженны в путь свой, радости наполнися многы. Скоро же и спешне пут шествовавше, и сь путникы своя постиже, и веселяся с подругы своими, течаше и малыми день до обители достизают // (л. 21) и близ монастыря приходять. И узрев же церкви Пречистыя Богородица, преже даже не внити ему в монастырь, пад лицем на землю, помолися Всемилостивому Спасу и Пречистой Его Богоматере.

И на долг час молящуся блаженному с слезами и глаголющу: «Благодарю тя, Господи мой, яко не отринул мя еси грешнаго и недостоинаго раба твоего, сподобил мя еси видети дом Пречистыя Твоеа Матере, и сподоби мя и сожителя быти, и спричти мя избранному Твоему стаду. Ты бо рекл еси в Святом Евангелии: “Приидите к мне, вси тружающеся, и аз покою вы, взмете ярем мои смиренным сердцем” (Мф 11:28). Тем же аз, грешный, надеяся святому ти словеси, “к Тебе прибегох” (Пс 142:9) и “к Тебе привержен есмь от чрева матере моеа” (Пс 21:11) яко ты еси прибежище и сила наша, и на тя уповающи, не постыдимся и яко благословен в векы. Аминь». И встав //(л. 21 об.) блаженный от молитвы, узрев дружину свою мало отшедшу. Он же скорее идяше, абие постиже их, приидоша же к вратом и видеша врята, вне врат стояща, и поклонишася ему, и рекоша: «Господине, скажи нас игумену, хощем от него благословени быти». Вратарь же, прешед, поведа их игумену. Игумен же повеле им прити к себе.

Они же, пришедше, поклонишася игумену до земля. Игумен же впрошаше вящаго имени и веси и «что есть прихожение ваше к нашему смирению?» Они же поведаша игуме весь ону и вящьшаго именовение, поведаша же и се: «И приидохом, господине отче, в святую сию обитель, помолитися Спасу, и Пречистой Его Богоматери, и чюдотворцовы ракы приложитися, и от твоеа святыни благословении быти, и от отець приати». И вдаша игумену на молебен, елико мога по силе.

Игумен же, егда с ними беседоваше, и часто взираше на оного уношу, рекомаго Але//(л. 22)ксея, и рече в себе: «Что се есть, яко уношу сего, велми взлюбих его? И ноне свем ничтоже» (яко благодать Божиа бе на нем). И не рече ничто же, и благослови их, и вда им приставника, да идет с ними к чюдотворцову гробу, да тамо приложатся. И по том идеть с ними к келарю, да поставит им трапезу и напитает их, и дасть им место особно, да почиют труда ради путнаго. Приставник же иде с ними к чюдотворцову гробу и по том к келарю. Келарь же напита их, место особно и почивание дасть им по повелению игуменову. Празднику же приспевшу Кирила Чюдотворца памяти, собрашася множество народное от многых стран и праздник честне праздновавше, духовне веселящеся и радостне проводивше, все же родное множество разиодошася кождо во своя си. Мы же на предняя взвратимся.

О блаженнем отроце Алексее, како остася в обители и родителем посылает грамоту запечатлену// (л. 22 об.).

Блаженный же отрок Алексее скрыся от дружины своеа и единому от друг своих поведа о себе, яко «хощу зде остатися, да пребуду неколико время». Родителем же своим посылает послание – грамоту запечатленну.

Человек же той, с ним же бе послание послано, приходить в дом Никифоров. И помолився образу Спасову и Пречистыя Его Богоматере, и по том поклонися Никифору до земя, такоже и жене его и рече: «Сын ваю Алексей челом биет». Никифор же вздохнув и рече: «Ох мне и горе мне беды сея. Что бысть чаду нашему? Где остася и почто не прииде с вами? Жив ли, или мертв? Скажи скорее, не медли». Тако же и жена Никифорова жалости многы наполнися и начат с рыданием неутешно плакати, и быв в дому Никифорове плач велий, и вопль мног, и рыдание горько, аки над мертвым. Суседи же приидоша, не могоша их увещати, ни от плача утешити.

Человек же той,//(л. 23) с ним же бе послание послано, ничто же успевая рещи, но токмо лица своего пот отираше, бе бо зной велий того дни и скораго ради путнаго шествиа его, аки река лиашеся пот его, но токмо рече: «О Никифоре, не плачи, не печалуй, сын ваю Алексей жив есть и здрав остася от нас». И сяг рукою своею в пчаг свой и взем грамоту посланную, и дасть Никифору. И Никифор же, взем грамоту, и вдасть ю диаку. Диак же начат чести в грамоте писанное: «Господие мои, родителие, сын ваю мнии Алексее, челом бию, не прогневаитеся на мя, да зде пребуду, служаи в обители сеи неколико время, и паки к вам взвращуся, угодная вам творя. Ведете, господее мои, яко николиже ослушахся вас, ни прекослових. Мнози бо суть от бояр, ини от вельмож и от простых людеи во обители сеи служаще, Бога ради тружаются, и, аще укоснет ми ся зде, не взбра//(л. 23 об.)ните на мя и о Господе здравствуите, господее мои». Никифор же, яко услыша таковое послание от сына своего, и велми оскорбися, и огорчися, с великою болезнью сердечною рече: «Аз убо скоро иду в монастырь той и, шед, с великым бесчестием возму его и, привед в дом свой, и тяшкая заповедаю ему делати, да не будет ми яко сын, но яко злыи неключимыи раб. Мы убо хотехом его браку законному сочтати, дабы с нами был до дни исхода нашего, и покоил бы старость нашу, и наследник бы был достояния нашего, и спожитиа, и спрятал бы кости наша. Аз же, егда питах дети своя и печаловах има, како вскормити в добре наказании и научити, не имея покоя ни во дни, ни в нощи, яко раб у господина без искупа работаа, хотя честь получити. И имениа своего не щадих, угодная им творя. И ныне, кто не посмеется нашему безу//(л. 24)мию и старости? И реку: “Сей человек в пустошь изжих дни своя”. Дети вспитах и распустих. Сеи же тамо отиде, а ин онамо. Кто покоить старость нашу? Или кто накормить нас или напоить? И кто спрячеть кости наша? Сын наю извыче Писаниа Божественая, а уму свершениа разума не имат, забыв писаниа святых отець: “Тогда сын свободен будет, егда спрячет кости родителя своего”. Сеи же сын наю от нас родися и вспитан, и от нас отиде, и нами не хотя пещися, и не хотя нас покоити, и празден хотя по вся дни ходити. А ведый писаниа святых отец, яко всяко зло по розности ражаеться». Сиа же вся изглагола Никифор от великиа жалости и тугы, не ведый, что створити.

Таже и жена его плакашеся и рече: «О чадо Алексее, что се створил еси? Утаил еси от отца помысл свои//(л. 24 об.). Почто ми не поведа, матери своеи, да и аз бых помалу увещала мужа, господина своего, отца твоего, да не скрушил бы сердца отца своего, не навел бы еси скорби мне, матери своеи? Ныне же аз двоего плача достоина, видящи господина мужа своего, печалию снедеема и истаема, и тебе, своего чада, лишаема. Уже не вижу тя на трапезе с нами седяща, ни с братиями веселящася. Ни слышим от уст твоих божественых словес прочитающися, ни смиренных твоих глагол вещающих, отринул еси любовь родитель своих, оставил еси в унынии братию свою». Сице изглагола плачевную песнь доброгласная ластовица. Бе бо видети позор жалостен и умилениа достоин. Кто бо весть, какова скорбь родителем о чадех бываеть? Скрушаеть сердце жалость, снедает печаль душу.

В то же время бы сын его стареи Амбросии, делая на селе своем с братиами и с // (л. 25) отрокы, и рече братиам своим: «Видите, братиа, яко день уже преклонился к вечеру. Солнце вечернюю постиже годину. Поидем в дом свои». И приидоша в дом свои, не ведый бывшаго, и слыша в дому своем плачь и рыдание, и ужаснушася, и реша в себе: «Что се есть? Яко нечто из незапы прилучися, беда некаа». И внидоша в храмину, и видеша родителя своя дряхлы, и унылы, и сетующа, и уведеша бывшаа, и начаша увещати родителя своя: «Господее наю, что смущаетеся? Что помышляете? Что скорбите? Почто ся еста печалию утомила. Сын ваю не на зло подщася, ни помысли зла, но благое изволи, не хотя погубити, ни скрыти в землю Богом дарованнаго ему таланта, но хотя им прикуп створити. Того ради преселися в святую обитель, да вящьшая навыкнеть, и болшая обрящет, и лучшая получит». Родителие же, яко услышаша тако словеса от чад своих и рекоша// (л. 25 об.): «Добрь глагол и благ свет сеи, добро есть его послушати. О Прещедрыи и Премилостивыи Владыко Царю, яко всегда богатно изливаеши милость свою на ны, идеже конечное изнеможение, тамо и болшую посылаеши благодать и недоумение, иже разрееть Господь, радости сердца наполняет». Никифор же, всю печаль на Господа взложив, и сына своего остави на Божии воли. Мы же сиа оставим, о нем же нам слово, о том побеседуем.