Заговор, чтобы деньги велись

«Господи, благослови. Ходи сие древо на деньги: на злато, сребро и медь. Деньги в земле скрыты; утаенно сребро, разженно, искушенно, от земли очищенно седмерицею. Ты, Господи, сохраниши ны и соблюдеши ны от рода сего и во век. Аминь».

Заговор при искании кладов

Когда покажется счастливцу клад он должен проговорить:

«Чур! чур! свято место, – чур Божье да мое!» или: «чур кой клад с Богом на-пополам!»

Затем желающий приобресть клад должен накинуть на место клада шапку с головы, что значит оставить в залог голову и никому не поведать тайны. Наконец приговаривают:

«Аминь, аминь, аминь, разсыпься!»

Последния слова говорятся по тому случаю, что клады обыкновенно являются в виде огоньков, горящих воскуяровых свечей, золотых петухов и пр.

Любовные заговоры

Заговоры на любовь

«Как народ Божей в церков Божию на поклонение и моление скоро с усердием и желанием соберается скоро, тако бы и раба Божия (имя) ко мне, рабу Божию (имя), всегда спешно и скоро приходила. Что я думаю и желаю, исполняла, некого не стыдилась, не боялась, всякой день, всяку ноч, всякой час, всякою минуту и секунту. И зажеч ее, то она сама скоро прибежит к тибе».

* * *

«Встану я, раб Божий (имя), перекристясь, пойду благословясь из двири в двирь, из ворот в вороты, в чистоя поля, в широкая раздолья. На моря на кияне, на острове на карване там есть камень ель, на том камне лежит таска таскучая, таска таску побивает, в огонь и полонья посылает. Не ходи ты, таска таскучая, в огонь и полонья, а поди ты в (имя) дом, вселися ты в рабу Божию (имя), в ея буйную голову, в глаза и в живот, в сердце и белое ея тело, в лихо сия печень, свяжи ты по рукам, и ногам, и по всем ея составом и костям, чтобы она, раба Божия (имя), обо мне, рабе Божии (имя), горевала бы и тосковала бы всякой час, всякою минуту и секунту, едою не заедала, питьем не запивала, гулбой не загуливала, сном не засыпала бы, всегда обо мне, рабе Божии (имя), воспоминала. Как билася и тосковала белая рыбица на желтых песках, так и ей, рабе Божии (имя)».

* * *

«Стану, благословесь, пойду, перекрестесь, – из избы дверьми, из двора воротами, в чистое поле, стану под восточну сторону. Из-под восточныя стороны занимается зоря утрення – горячая, восходит солнце красное, хорошо смотрит мир, крестьянский глаз. Так бы на меня, раба Божия Василья Васильевича, рабичя Божия (имя) не могла бы надзриться, насмотриться на раба Божия (имя) – в день по красному солнцу, в ночь) по светлому месяцу, так бы ей, рабе божией (имя), казал краснее красново солнца, светлее светлаго месяца. Не могла бы без меня не быть, не жить, не пить, не есть, не часу часовать, не ночи коротать. Будьте вы, мои слова, крепки и лепки, поговорены и не переговорены. В Окиане-море ключ и замок моим словам век, по веку и ныне довеку. Аминь тому слову».

* * *

«Еще же я, раб Божий (имя), Господу Богу помолюся. И как на мне, рабе Божием (имя), пот сохнет, так бы раба Божия (имя) обо мне, рабе Божием (имя), сохла. И как тот пот от меня не отпадает, а завсегда со мной пребывает, так же бы раба Божия (имя), никогда от меня, раба Божия (имя), не отставала, а завсегда со мной пребывала, на всякой день, во всякой час, во всякую минуту, в день при сонце, а в ночи при месяце. Как кости тела своего держатся, так же бы раба Божия (имя), меня, раба Божия (имя), держалась, в беседе сидела – не засеживалась, ходила – не захаживалась: ела – не заедала, питием не запивала и всегда бы меня, раба Божия (имя), на уме и разуме держала, зрила, смотрила, очей не сносила по утру рано и в вечеру поздо. Как на камешке пена кипит и сохнет, так бы и у рабицы Божией (имя) ретивое сердце, горячая кровь кипела и сохла о мне, рабе Божием (имя), каждой час и каждую минуту, на уме держала и с ума не спущала. Все мои слова и приговоры крепки и лепки, и от ныне, и до веку, в век века, во веки веков. Аминь! Аминь! Аминь!»

* * *

«Как дверь притворяется, как приклонись женщина к рабу (имя), приклонилась утрами, вечерами и днями, и часами, и минутами, но кажные в уме держала, не спала и не лежала, что раба того на уме держала, и не пила, и не ела, и дьяволы, и сотоны, и чертенята, и сатанята приклонитесь к нам; луга, болота, горы и долы делайте по моему; рабыню, ежи не сделает по моему, не давайте ей ни стать и лежать, посылайте ко мне, то раззорю луга и болота, и темные леса, послю тучу грозную; на море на океане, на острове на Буяне, ветры буйные, ветры храбрые, ветры полуденные, ночные и полуночные, денные и полуденные дуйте и подувайте, (имя) присушите и приворотите 70 жил, 70 покосков, 77 суставов, 77 костей, 77 подкосков; как дверь воскидается туго на туго, также и она ко мне, к рабу, приклонясь утрами и вечерами покрывайте эти слова».

* * *

«Встану я, раб Божий Василий, благословясь, пойду я, перекрестясь, из избы дверьми и из сеней воротами, заворотами, отводами; выйду я в чистое поле; в чистом поле синее море; в синем море лежит белый камень; у того белаго камня стоит сухое дерево; у того сухого дерева стоит сухой муж, сечет сухое дерево и кладет на ого(имя) Коль скоро и круто разгоралось сухое дерево на огне, так бы скоро и круто разгоралось сердце у рабы Божией (имя) по рабе Божием (имя). Недоговорами и переговорами будьте все мои слова сполна), и не нападайте мои слова ни на землю, ни на море, ни на темные леса, ни на буйные ветры, а нападите мои слова на рабе Божией (имя) в ретивое сердце, в ясныя очи, в белыя груди, в становыя жилы, в похоть и плоть. Как не может жить рыба без воды и дитя без матери, – так бы не могла раба Божия (имя) жить без раба Божия (имя). Всем моим словам в море ключ, во рту замок, – запираю, замыкаю на веки веков. Аминь».

* * *

Как дверь приклоняется, как приклонись женщина ко мне, к рабу (имя), – утром, вечерами и зарями, и днями, и часами – и доролы, и дьяволы, и сотоны, и чертенята. Послю тучу грозную и всех ваши дома выжгу и горье, долы и темны леса, и боры, и горы – все разрушу".

* * *

«Господи, благослови, истинный Христос. Встану я, раб Божий (имя), не благословясь, пойду, не перекрестясь, из избы не дверью, из ворот не в поле, сквозь пол в подполье, на закат красна солнышка, на восход ясна месяца; пойду я, раб Божий (имя), в лес к белой березе, сдеру белое бересто, брошу в пещь огненную. Как то бересто на огне горит и тлеет, и пылает, так бы и у рабы Божией (или раба Божия, (имя)), сердце бы тлело и горело, и пылало бы ко мне, рабу Божию (или рабе Божией) (имя) во веки вечные, до отвороту, всегда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь».

* * *

«Стану я, благословясь, пойду я, перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами; выду я в чистое поле, помолюсь Господу Богу, святому чесному Георгию Храброму: спусти с неба огненное пламя! Не жги, огненное пламя, ни орд, ни земель, ни сел, ни городов! Разожги, огненное пламя».

* * *

«Господи и Боже и мои, и благослови, и Господи Боже, и мои! Стану и я, и раб Божеи (имя), благословяся, и поиду, перекрестяся, из ызбы дверми, из двора воротами, и поиду я, раб Божей (имя), в чистое поля, в восточною сторону. В чистом поля восточнои стороня стоитъ построена гридня. И в тои гридне четыря брата: Сидор, Симон, Онисим, Осип. Я вам, братки, помолюся и покорюся, а вы, братки, пристанетя и пособитя к моим словесам: и возмитя вы, четыре брата, четыре тугие лука, и накладываитя четыря каленые стрелки, и стреляйтя в рабыню в белое лице и в ретивое серце. Как не может не жить, не быть без ретивово серца, так бы не могла не жить, не быть без раба Божия (имя) – в день при сонце, в ноць при месяце, при утреной зоре и при вечерной, в середу и в пятницу, во веки веков. Аминь. Кое слово переговорил, кое не договорил, слово слова крепце, однем словом крепко. Во веки веков. Аминь».

* * *

«Встану, не благословясь, пойду, не перекрестясь – из дверей не дверми, из ворот не воротами, выйду не в чистое поле, стану не на запад хребтом. На западной стороне живет сам сатана, злой мучитель Ирод царь. Ай же ты, сам сатана, злой Ирод царь, пошли ты рабу Божьему (имя) триста бесов, пятьдесят дьяволов, три и два и единаго похотного беса Енаху. Ой же ты, похотный бес Енаха, разжигаешь ты горы и долы, земли и воды, черныя брови и мягкие тельпы, – разожги ты раба Божия (имя) по рабице Божией (имя) в триста костей, в пятьдесят плотей, в три, две и единою жилу, подпятную, становую: не мог бы тот раб Божий (имя) без рабицы Божией (имя) ни жить, ни быть, ни часу часовать, ни времени скоротати; сохнучи бы сохнулъ: день при солнышке, в ноч при месяце, на ветхе месяце, на нове месяце, на полне месяце и на перекрое; вянучи бы вянулъ: день при солнышке, ночь при месяце, в нове месяце, в ветхе месяце, в полне месяце и на перекрое. Как не может жить рыба без воды, так не мог бы жить раб Божий (имя) без рабицы Божией (имя). Как не может жить медведь без матери земли, так не мог бы жить раб Божий (имя) без рабицы Божией (имя). Как не может быть птица без лесу, так не мог бы жить раб Божий (имя) без рабицы Божией (имя). Как не может жить младенец без матери, так не мог бы жить и быть раб Божий (имя) без рабицы Божией (имя). Как никто эти слова не может отговорить, так не мог бы никто отворотить раба Божия (имя) от рабицы Божией (имя). Тот эти слова отговорит, тот раба Божия (имя) от рабицы Божией (имя) отворотит, кто сочтет капли в море, пески морские, траву в степи, сучья в лесе. И кто эти слова отговорит и раба Божия (имя) от рабицы Божией (имя) отворотит, стяни тому волховщику язык в темя, ясны очи на косицы. Будьте вы, мои слова, крепки и тверды из ключа в ключ, из замка в замок. Во веки веков, Аминь».

Говорить в питье.

* * *

«Господи Исусе, Христе, Сыне Божий. Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь. Лягу я, раб Божий или раба Божия, (имя), благословясь, встану, перекрестясь, пойду из избы дверьми, из сеней воротами, в чистое поле, на быстрыя реки. На быстрых реках стоят заливные луга, на тех лугах подкошоная трава, под Божьим солнцем сохнет и вянет. Как на быстрых реках луговая трава подкошоная сохнет и вянет, так же бы и у рабы Божией (или у раба Божия) (имя) сердце сохло и вяло, и ныло, и тосковало об рабе Божием (или рабе Божией) (имя) в веки вечные; отныне и по вся веки, до Страшнаго Суда. Аминь. Слово мое крепко. Ключ, замок. Шарамаку баша. Аминь. Аминь. Аминь».

* * *

«Господи, благослови. Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа. Аминь. Лягу, не благословясь; встану, не перекрестясь; выйду из избы не дверями, со двора не воротами, не на путь, не на дорогу. Пойду путем и дорогой, выйду в чистое поле, на край синяго моря. В чистом поле, на краю синяго моря поставлены три огненных пещи: печь изращатая, печь железная и печь булатная. Во тех трех печах горятъ-разгараются, таютъ-растопляются дрова дубовые, дрова смолевые, Так бы горело-разгоралось и таяло-растоплялось ретиво сердце у раба Божия (имя) по рабе Божией (имя), чтобы не мог оный раб Божий (имя) без рабы Божией (имя) не жить, не быть, не съись, не испить, ни часу счасовать, ни веку свековать, ни малой минуты миновать. Показалась бы раба Божия (имя) рабу Божию (имя) краше краснаго солнышка, светлее светлаго месяца. И не могь бы раб Божий (имя) не в квасе запить, ни в хлебе заесть, ни в жаркой бане замыться без рабы Божией (имя). Сохнул бы он и вянул день и ночь, и всякую пору, и всякий час, и всякую минуту, и во всяком месте. Тем моим словам ключ и замок, во веки веков. Аминь. Аминь. Аминь».

Говорить три раза.

* * *

«Господи, благослови! Господи, Исусе, Христе, Сыне Божий, помилуй нас. Аминь. Встану я, раб Божий (имя), благословясь и перекрестясь, честным Крестом оградясь, Богородице помолясь и поклонясь; выйду из ворот на улицу, отводом в чистое поле, в широкое раздолье, под восток, под запад, под полдень и под полуночь. Есть в чистом поле, в широком раздолье двенадцать ветров, двенадцать буйных братьев. Я вам, братья ветры, покланяюсь и помаляюсь: Ой вы, двенадцать братьев ветров, подсобите и помогите мне, рабу Божию (иля рабе Божьей), (имя), снимите с меня тоску, печаль и сухоту несусветимую, отнесите и напустите на рабу Божию (или раба Божия) (имя), чтобы сохла и тосковала она по мне, по рабе Божием (или рабе Божией) (имя), жить бы не могла, ни пить, ни есть, смертной тоской бы тосковала, а сухоты бы не избывала, в бане бы не замыла и водой не отлила. Во веки веков. Аминь. Аминь. Аминь».

* * *

"Встану я, раб Божий (имя), не благословясь, пойду, не перекрестясь, из избы – не дверями, из сеней – не дверьми; из двора – не воротами; пойду я нижним ходом, подвальным бревном, мышиной норой, собачьей трубой, подворотной дырой; пойду я, раб Божий (имя), в чистое поле, в широкое раздолье, в зеленую дубраву, под красное солнце, под светел месяц, под частыя, мелкия звезды, под буйные ветры, под светлыя зори; встану я, раб Божий (имя), на железную межу, на Восток хребтом, на Запад лицом: раздайся ад, разступися мать сыра земля! из этой земли выходите сто семьдесят дьяволов. Един бес Сольца. Тако же я, раб Божий (имя), покорюсь и помолюсь: вы, един бес Сольца, послушайте сей отслужу в ином свете. Скиньте с меня, раба Божьяго (имя), тоску и сухоту с чистаго, белаго тела, с сахарных устов, с оловянных глаз, со ста семидесяти суставов с подколенных жил, с подпятной кожи. Тоску и сухоту положите в медную котельницу, перенесите через огненныя реки, через огненныя озера, не разсыпьте, не помочите, на огне не сожгите, никуда не тряхните, – положите в (имя) сердце, в мягкую печень, в чистое, белое тело, в сахарныя уста, в оловянныя глаза, во сто семьдесят суставов, во сто семьдесят подколенных жил, в подпятную кожу, в подкожную руду, выньте из нея женской повот, вложите в меня, раба Божия (имя), чтобы она, раба (имя), не могла бы без меня, раба (имя), ни жить, ни быть: день по солнцу, ночь по месяцу, под частыми мелкими звездами, под буйными ветрами, под светлыми зарями; чтобы она, раба Божия (имя), в бани не опарилась, с отцом, с матерью не жаловалась, с добрыми людьми не разговаривала; так она, раба Божия (имя), сном не отспалась, едой не отъедалась, напитками не отпивалась, ни луком, ни чесноком, ни горькой ретькой, ни крепкой водкой.

И так бы она, раба Божия Акулина, не могла от меня, раба Божия (имя), отойти, как мертвый мертвец от гроба, – так бы от меня, раба Божия (имя). Тем словам – ключ, замок. Брошу я ключ в Океан море; тоски она повеки по мне, рабе Божьем (имя)".

* * *

«Стану отрок, (имя), не благословесь, пойду не перекрестесь, из избы не дверми, из двора не воротми, и пойду в чистое поле. В чистом поле стоит три и два и единъ: бес Сава, бес Колдун, бес Асаул, и я сойдусь поближе отрок (имя) и поклонюсь пониже: а вы три деветь бесов три, два, и един, бес Сава, бес Колдун, бес Асаул, и как вы служили Ироду царю, и так послужите мне отроку им., пойдите по городам и по уездам и по деревням, избирайте тоску и сухоту, со зверей и с птицы, и с рыбы и со всякаго звания людей, и снесите ту тоску и сухоту в отроковицу, (имя), в ясныя очи, в черныя брови, в румяное лице, в сахарныя уста, в горячую кровь, в черную печень, в тридевять жил, и в одну жилу, во становую, в подпятную, чтобы отроковица (имя) не могла бы не жить, не быть ни день по солнцу, ночию по месяцу. Как младенец без матернаго молока жить не может, так бы жила отроковица без воды не может жить ни днем, ни ночью, ни в которую пору. Есть в чистом поле стоит дуб сорочинской, и под тем дубом сорочинским есть тридевять отроковиц, из под того дуба сорочинскаго выходит Яга баба и пожигает тридевять сажен дубовых дров. И коль жарко и коль ярко разгоралось тридевять сажен дубовых дров и столь жарко разгоралась отроковица раб Божий (имя), разгорались ясныя очи и черныя брови, и румяное лицо, сахарныя уста, ретивое сердце и горячая кровь, черная печень, семдесят жил и семдесят суставов и семдесят один сустав, чтобы отроковица раб Божий (имя) без отрока, (имя), не могла бы с себя тоски и сухоты снять, в парной бане паритце, не могла бы в чистом поле разгулятца и пресным молоком нахлебатце, ни сном отоспатце, в беседи не отсидетце. И тем моим словам ключь и замок, и замок замкну, и снесу замок в акиянъ-море под латырь камень».

* * *

«Стану я, раб Божий, (имя), благословясь; пойду, перекрестясь, из избы дверми, из двора воротами, в чистое поле, поклонюсь и помолюсь двенадцати ветрам и двенадцати вихорям. У тех же ветров и у тех же вихорев есть дядюшка Вихорь Вихоревич. И как не может жить без ветров, человек без еды, рыба без воды, шур без земли, – так бы не мог раб Божий (имя) без рабицы Божией (имя) не жить, не быть, не дни дневать, не ночи ночевать, и не думы подумать, и не мыслям помыслить – по утру рано, в вечеру поздно, на ветху и на молоду, и на перекрою месяца».

* * *

«Господи, благослови, истенной Христос. Пойду я, раб Божий (имя), благословясь и перекрестясь, в чистое поле, на синее море. В синем море морская рыба. Закину невод, вытяну рыбу морскую. Как тяжело морской рыбе без воды жить, так бы тяжело было и рабе Божией (или рабу Божию, (имя)) без раба Божия (или рабы Божией, (имя)) жить. Ни день бы она передневала, ни ночь бы она переночевала, спала бы – не засыпала, в еде бы не заедала и в питье бы не запивала. В море рыба с рыбой сходится, так бы и раба Божия (имя) со мной сходилась и от меня бы не отходила, смотрела бы, не насмотрелась, баяла, не набаивалась и любовь бы ко мне имела всегда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь».

* * *

Из свежаго веника берется пруток, который кладут у порога двери, в которую пройдет тот, для кого назначен заговор. Как только перешагнуто через прут, он убирается в такое место, где его никто не мог бы видеть. Потом берут прут в жарко истопленную баню, бросают на полок и приговариваютъ:

«Как сохнеть этот прут, пускай сохнет по мне раб божий (имя)».

* * *

«Господи Иисусе Христе, Сыне Божий помилуй нас, аминь. На русской и на немецкой земли есть огнянной царь, высушил реки и езера и мелкия источины, – и как в нынешных ветрах высушил, так бы сохла раба Божьего (имя) по мне рабу Божьему (имя) двадцати четырех часу денных и нощных, на новце месяце, и на ветхе месяце, и на перекрое месяце, и во вся меженны дни, и не могла бы не жить и не быть, ни исть раба Божьего (имя) без меня раб Божий (имя): в семидесят суставах и в семидесяти жилах, в подпятное жилие и в подколенном жилие и во пространной жилы в и везде бы сохло и болело, по мне раб Божий (имя) Еще есть в чистом поле стоит Феоклист, да все высохло; днем при солнце, а ночью при месяце и при частых звездах, и при частых дождиках, в семидесяти суставах и в семидесяти жилах и в подколенном жилье и в пространной жиле и везде бы сохло у рабы (имя) дватцеть четыре часу денных и нощных, на утряной зоре, на вечерной зоре, на новце месяце, и на ветхи месяце и на перекрое месяце, во вся меженные дни, не могла бы она раб Божий (имя) без меня раба Божьего (имя) не жить и не быть. Еще есть в чистом поле печь медная, накладена дров дубовых, как от тех дров дубовых сколь жарко разгоряится, и так бы разгорялась раба Божьего (имя) по мне рабу (имя) 24 часу денных и нощных, на новце месяце и на ветху месяце, и на перекрое месяце, во вся меженныя дни, на утренной зори, во вся меженныя дни, не могла бы она раб Божий (имя) без меня раб Божий (имя) не жить и не быть. Всем моим словам ключь и замок, аминь, аминь, аминь».

* * *

«Стану я, раб Божий Василий, по утру, благословясь; пойду, перекрестясь, из ворот в вороты, в чистое поле, в широкое раздолье, на синее море, на свят остров; на том острове стоит изба новая, дубовая; в той избе новой, дубовой лежит доска из стены в стену, из паза в паз; на той доске новой, дубовой лежит тоска, тоскующая, сухота, сухота сухотущая, бьется руками и ногами о стену, головой – о лавку. Помолюсь я, раб Божий Василий, и покорюсь: встань, тоска, тоскующая, сухота, сухотущая, поди к моей ко рабице, прожги белое тело, черную печень, пролей кровь горячую из семидесяти семи жил, из семидесяти семи суставов, в кость; чтобы она, раба Божия (имя), не могла без меня, раба Божия Василья, ни дни дневать, ни ночи коротать, по утру рано, по вечеру поздно; где бы ни зачуяла, где бы ни заслышала, – все бы ко мне бежала; питьем бы не запивала, едой бы не заедала, – все бы меня, раба Божия Василья, на уме держала. Будь мой заговор крепче Була камня; замок в море и ключ во рту».

Заговоры на любовь девицы

«Встану не благословесь, пойду не перекрестесь, в чистое поле. В чистом поле стоит тернов куст, а в том кусту сидит толстая баба, сатанина угодница. Поклонюсь я тебе, толстой бабе, сатаниной угоднице, и отступлюсь от отца и от матери, от роду, от племяни. Поди, толстая баба, разожги у красной девицы сердце по мне, рабе (имя)».

* * *

«Встану я, раб божий (имя), благословясь, пойду перекрестесь, из избы дверями, из двора воротами, в чистое поле, погляжу и посмотрю под восточную сторону; под восточной стороной стоит есть три печи: печка медна, печка железна, печка кирпична. Как оне разожглись и распалились от неба и до земли, разжигаются небо и земля и вся подселенная; так бы разжигало у рабы божей (имя) к рабу божию (имя) легкое и печень и кровь горячу, не можно бы ей ни жить, ни быть, ни пить, ни ись, ни спать, ни лежать, все на уме меня держать. Недоговорены, переговорены, прострелите, мои слова, пуще вострого ножа и рысьяго когтя».

* * *

«Режу я ноготь на сем четвергов. Сбералися старцы да старици, редотовитыя молодици и красныя девици, вытирали ноготь съпиленою, зиленою, нутренною, изнутри да в шелку на сырую землю. Как гусь без воды, тако бы раба (имя) без меня, раба (имя), не жить не быть, тошновала бы, и горевала бы, и с памяти не выпускала бы. Ключ в море, язык во рте. Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь».

* * *

«Как на мне пот сохнит против жару, тако бы сия раба (имя) сохла обо мне и думала, не дня не ночи спокою не имела. Кто выпъет моего поту кровнаго, чтобы сей раб плакал и воздыхал обо мне душою и сердцем, жалел, как Божия Матерь плакала о сыне своем любезном, так чтобы и сей раб тужил обо мне, рабе Божии (имя), на пот».

* * *

"Лягу я, раб Божий (имя), благословясь, встану я, раб Божий (имя), перекристясь, пойду я, раб Божий из двири в двирь, из ворот и вороты, на широкою улицу. На широкой улици бегут 77 бесов. Закричу я, раб (имя) громким голосом: "Куда вы, бесы, бежите, куда летите?” Отвечают бесы: «На синем море песок пересыпать”. А подите, взойдите в рабу (имя) и 77 жил потпятных, кров разожгите, тело распалите по рабе (имя), есть бы ей не заесть, пить ей не запить, гулять не загулять, спать не засыпать, рабу (имя) с мыслей не спускать».

* * *

«Во имя Отца и Сына Святаго Духа, аминь. Стану я раб божий (имя) благословясь, пойду перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами, в чисто поле за дворами; взмолюся трем ветрам, трем братьям: ветер Моисей, ветер луна, ветер буйные вихори! Дуйте и винтите по всему белому свету и по всему миру крещеному, распалите, разожгите и сведите рабыню (имя) со мною, с рабом божиим (имя), душа с душей, тело с телом, плоть с плотью, хоть с хотью, не уроните той моей присухи ни на воду, ни на лес, ни на землю и не на скотину: в воду сроните – вода высохнет; на лес сроните – лес повянет; на землю сроните – земля сгорит; на скотину сроните – скотина посохнет. Снесите и донесите, вяжите и положите в рабицу божию (имя) в красную девицу, в белое тело, в ретивое сердце, в хоть и в плоть: чтобы красная девица не могла без меня раба Божия (имя) ни пить, ни быть, ни дневать, ни часа часовать, о мне, рабе божием (имя), тужила бы и тосковала и никогда бы не забывала. Есть в чистом поле сидит баба сводница, у бабы у сводницы стоит печь кирпичная, в той печи кирпичной стоит кунган литр, в том кунгане литре всякая вещь кипит перекипаит, горит перегорает, сохнет и посыхает. И так бы о мне, рабе божием (имя), сердцем кипела, кровию горела, и не могла бы без меня, раба божия (имя), ни жить, ни быть, ни дня дневать, ни часа часовать, ни питием отпитися, ни дутьем отдутися и ни в парной бане отпариться. Тем моим словам ключ и замок, аки ключь на церкви. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь, аминь, аминь».

* * *

«Стану я раб Божий (имя) благословясь, пойду перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами, в чистое поле на три розстана, помолюся я, раб божий, трем братам, трем ветрам: первый брат ветр восточный, второй ветр запад, третий ветер север! Внесите тоску и сухоту в рабицу божию (имя), чтоб она о мне, рабе божием, сохла и тоскнула; не могла бы и дня дневать, ни часу часовать, отныне до века и вовеки, аминь, аминь, аминь».

* * *

«Четыре зорницы, четыре сестрицы: первая Мария, вторая Марфа, третия Марина, четвертая Макрида; подьте вы, сымайте тоску и великую печаль с гостей с властей со кручинных потюремных людей, салдатов новобраных и с малыех младенцев, которые титьку сосали и от матерей осталися; наложите ту тоску и телесную сухоту, великую печаль, на рабу божию (имя), чтобы она, раба божия (имя), без меня, раба божия (имя), не могла бы она не жить, не ходить, не лежать, не спать, все по мне, рабе божием (имя), тосковать, Тем словам и речам ключевыя слова, аминь, аминь, аминь».

* * *

«Выйду я на улицу, на божий свет, посмотрю в чисто поле. В чистом поле есть 77 медных светлых каленых печей, на тех 77 на медных, на светлых, каленых печах есть по 77 еги-баб; у тех у 77 еги-баб есть по 77 дочерей, у тех у 77 дочерей есть по 77 клук и по 77 метел. Помолюсе и покорюсе я раб Божий (имя) этим еги-бабовым дочерям: „ой еси! вы, еги-бабовы дочери, присушите и прилуците рабу Божьему (имя) к рабу Божьему (имя) метлами, следы запашите, клуками заклучите, бейте убивайте подпятную жилу, бейте убивайте подколенную жилу, бейте убивайте становую жилу, бейте убивайте корекорястой дуб, бейте убивайте медны калены печи“. Коль горят пылко и жарко медны калены пеци, так же бы раба Божьего им. пеклась и калилась по всяко время, по всяк час, утра рано, вечера поздно, о середки дня, о полуноци, на утряной зори и на вечерной, на нову и на ветху месяцу, и на перекрое месяце; немогла бы она без раб Божий (имя) не жить, не быть, не пить, не ись, во сне не засыпала, во питии не запивала, во еды не заедала, с добрыми людьми во беседы не засиживала, все меня раб Божий (имя) на уме держала; и казался бы я раб Божий (имя) светле светла месяца, красне красна солнышка, любе отца-матери, толще и матерей всего миру крещеного. Ветры ветероцки, буйны вехроцки! спущу я с вами свои слова, свою статию, на свою сторону, где ее найдете, тут ее возмите, – на широкой улицы, во мшаной хоромине, во дверех, воротицках».

* * *

"Встану я, раб Божий, благословясь, пойду перекрестясь из дверей в двери, из дверей в ворота, в чистое поле, стану на запад хребтом, на восток лицом, позрю, посмотрю на ясное нобо; со ясна неба летит огненна стрела; той стреле помолюсь, покорюсь и спрошу ее: «Куда полетела, огненна стрела?» – Во темные леса, в зыбучия болота, в сыроё кореньё! – «О ты огненна стрела, воротись и полетай, куда я тебя пошлю: есть на святой Руси красна девица (имя) полетай ей в ретивое сердце, в черную печень, в горячую кровь, в становую жилу, в сахарныя уста, в ясныя очи, в черныя брови, чтобы она тосковала, горевала весь день, при солнце, на утренней заре, при младом месяце, на ветре-холоде, на прибылых днях и на убылых днях, отныне и до века».

* * *

Говорить на питье и пищу:

«Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Стану, раб божей, благословесь, пойду перекрестесь, выйду в чистое поле, в широкое раздолье; на встречу мне середи чистаго поля и широкаго раздолья семдесят буйных ветров и семдесят вихоров и семдесят ветровичь и семдесят вихоровичь. Пошли они на святую Русь зеленаго лесу ломать и на пол из корени вон воротить и пещеры каменные розжигать. И тут я, раб божей (имя), помолюсь им и поклонюсь: о, вы есть 70 буйных ветров и 70 вихоров и 70 ветровичь и 70 вихоровичь, не ходите вы на святую Русь зеленаго лесу ломать, из корени вон воротить и пещеры каменныя розжигать, подьте вы, разожгите у рабы божией (имя) белое тело, ретивое сердцо, памятную думу, черную печень, горячую кровь, жилы и суставы и всю ей, чтобы она раба божия (имя) не могла бы не жить, не быть, не пить, не исть, не слова говорить, не речи творить, без меня, раба божия (имя). Как меня она, раба божия (имя), увидит или глас мой услышит, то бы радовалось ей белое тело, ретивое сердце, памятная дума, черная печень, горячая кровь, кости и жилы и все у ней суставы веселились. И как ждет народ божия владычнаго праздника, светлаго Христова Воскресения, и звону колокольнаго, так бы она, раба божия (имя), дожидалась: на которой день меня она не увидит или гласа моего не услышит; так бы она сохла, как кошеная трава в поли; как не может быть рыба без воды, так бы не могла бы быть она без меня, раба божия (имя). Тем моим словам и речам ключевыя слова, аминь, аминь, аминь».

* * *

Наговаривают на воду или на пряник или на что-либо другое, и дают выпить или съесть возлюбленной:

«Стану я раб Божий благословясь, пойду перекрестясь из дверей в двери, из ворот в ворота, выйду я в чистое поле. Есть сидит в чистом поле сама Пресвятая Богородица Мати Божия. Как она скрипит и болит по своем сыне, так бы по рабу Божьему (имя) раба Божьего (имя) скрипела и болела, и в огне горела, не могла бы она ни жить, и не быть, и не пить, и не ись. Во имя Отца и Сына и святого Духа. Аминь».

* * *

«Во имя Отца и Сына и святаго Духа. Стану я раб Божей (имя), благословесь, пойду перекрестесь, из избы дверями, из двора воротами, выйду в чистое поле; в чистом поле стоит изба, в избе из угла в угол лежит доска, на доске лежит тоска. Я той доски, раб божий (имя), помолюся и поклонюся. о, сия тоска, не ходи ко мне, рабу божию (имя), поди тоска, навались на красную девицу, в ясныя очи, в черныя брови, в ретивое сердце, розожги у ней, рабы божией (имя), ретивое сердце, кровь горячую по мне, рабе божием (имя), не могла бы ни жить, ни быть. Вся моя крепость аминь, аминь, аминь».

* * *

«Стану я, не благословясь, пойду не перекрестясь, из избы не дверями, из двора не воротами, в чистое поле. В том поле есть окианъ-море, в том море есть латырь камень, на том камне стоит столб, от земли до неба огненный, под тем столбом лежит змея жгуча, опалюча. Я той змее поклонюсь и покорюсь: Ой еси, ты, змея! не жги, не пали меня, полетай под восточну сторону, в высок терем, в новы пкой, пухову перину, шелкову подушку, к девице, N., разожги и распали у той девицы белое тело, ретивое сердце, черную печень, горячую кровь, все подпятныя и занокотныя жилы; чтоб она девица N. не могла ни жить ни быть, часу часовать и минуты миновать; поутру вставала – обо мне бы вздыхала, пошла – на мне (имя) величала, ни с кем бы она думы не думала, мысел не мыслила, плоду не плодила, плодовых речей не говорила, ни с отцем бы, ни с матерью, ни с родом, ни с племенем, кроме меня раб Божий (имя); все бы она девица (имя) со мной раб Божий (имя) думу думала, мысли мыслила, плод плодила, плодовыя речи говорила, на ветху и на нову месяцу и на перекрое месяцу. Будьте те мои слова недоговорены, переговорены, все сполна говорены. Ключ сим словам в зубы, замок в рот».

* * *

Говорить на пищу и питье:

«Держитца, сохнет, прочь не отходит. Как малой младенец от матери прочь не отходит, держитца, сохнет по всякой час и на всякое время, как косяк косяка держитца, прочь не отходит, так бы держалась раба божия, (имя), крепко и плотно прочь от меня, раба божия (имя), неотходила, держалась и сохла крепко; как двери от ободверины неотходят, держатца крепко, как печная доска от печи прочь не отходит, горит и сохнет, прочь не отходит, так бы не отходила раба Божия (имя) от меня, раба божия (имя), сохла, горела, прочь не отходила по всякой час на всякое время. Стану я, раб божий (имя), благословясь, пойду перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами, выйду на широкую улицу, пойду в чистое поле. В чистом поле красное солнце грееть и огревает сыроматерую землю; от краснаго солнца сохнет и обсыхает роса медвяная, так бы сохло и обсыхало ретивое сердце у рабы божией (имя) по мне, рабе, божием (имя). Как красное солнце огревает сыроматерую землю, щепитце и колитца и сохнет, как хмель вьетце и тянетце по сыроматерой земли, так бы вилось и тянулось ретивое сердце по мне, рабе божием (имя), на всякой час, на всякое время. Пойду я раб божий по зорю Марию, по зорю Маремянию ко господню престолу, на господнем престоле мати Мария и Маремьяния, прийду я к тебе, раб божей (имя), низко помолюся и поклонюся, как на тебе нетленныя ризы держатца, так бы держалась раба божия (имя). Пойду я, раб божей (имя), подле синее море: есть в мори ковыл щука, без воды не может ни жить ни быть, ни дня, ни ночи, ни малой час. Поди та тоска в семдесят жил и в семдесят суставов во становыя в две жилы и в едину, в попядную и спиновую жилу. Тем моим словам ключь и замок, брошу замок в морскую пучину, тем моим словам ключа не бывать и того замка не отпирать, аминь, аминь, аминь».

* * *

«Как раб божий (имя), любит рабу божию (имя), так чтобы и раба Божия (имя), любила раба Божия (имя) не могла без него ни жить, ни пить и не ись; и любила и почитала его лучше отца и матери, белаго месяца и краснаго ясна солнышка, веки повеки, отныне до веку, аминь».