Пижемское, век спустя, или история первой церкви.

В клировой ведомости Воскресенского храма села Пижемского 1774 года записаны церковники, служащие в этом храме: священник Федор Леонтьев Бобровский – 61 года, сын его, дьячок Яков Федоров, другой сын, пономарь Матфей Федоров. Иосиф учился в семинарии, Сергей и Сава были малолетними. О них я уже писал выше, но решил напомнить, ибо речь дальше пойдет и о них.

12 марта 1789 года в Яранское духовное правление было подано покорнейшее прошение от бывшего церковного старосты старокрещенного Семёна Андреева и прихожан Пижемской волости. Прошение гласило:

«Как приходская наша Воскресенская церковь построена из давних лет и пришла уже в самую ветхость, что и служить в ней опасно, в прошлом 787 году мирским приговором заключено: за обветшанием о разрушении оной и построении на том месте церкви вновь. Просить у духовного правления дозволения собранные от доброхотных подателей, равно и собираемые в Пижемской волости с лесных промышленников кортомные полесные деньги приусугублять (привлечь для строительства, прим. автора) и просить необходимо требуемых для той церкви вещей, как то воска, ладана, вина церковного. Сие на прочие ненужные надобности не употреблять, дабы в созидании вновь храма не могло последовать остановки.

И к построению вновь церкви приговорено было бревен и тесу надлежащее число изготовлять, но православный священник Федор Леонтьев тот лес готовить запретил, проговаривая, что надобно церковь строить каменную и, не взирая на мирской приговор, церковную казну по желанию своему употребляет без ведома приходских людей, сам себе и на ненужные вещи. Собираемые в Пижемской волости с лесных промышленников кортомные полесные деньги в приходных книгах обозначены или нет, не известно. В чём мы имеем сомнение.

А по чину он, священник Леонтьев, определен к нам в село Пижемское назад тому более тридцати лет и ныне пришел в самую старость (76 лет, прим. автора), так что по чиноположению и служить не может. Как во многие воскресные и богородичные праздничные дни за старостью и по болезни его пений не бывает. А особливо, в противность узаконенного, он, священник Леонтьев, имевши пашенной земли и покосов, отведенных от нас, и с детьми его, весьма довольно, ибо во дьячках и пономарях находились его сыновья, в требу с нас, прихожан, берет денег с большою нам обидой: как то с крещения младенца – по гривне и по две, от исповеди и с маловозрастных – не ниже двух копеек, от бракосочетаний – по рублю и по два, от погребения – рубля по два, по три и выше. Ежели которые деньгами по его запросу отдать бывают не в состоянии, у таковых из принуждения сводит к себе из домов их скот, отчего уже многие в оной волости обыватели, особенно те, кои остались после отцов своих сирыми и за младостью их, пришли в крайнюю скудость и к платежу государственных податей не в состоянии…».

Кроме этого было ещё одно прошение, потом разбирательство по делу и, наконец, Указ Её Императорского величества, где можно почерпнуть дополнительные сведения.

«А после той подачи прошения уведомились, что в прошлом 1788 году Пижемской волости поселяне задолженность по скудости их, некоторые, небывшие у исповеди, в поданных за 788 год в Яранское духовное правление от него, священника Леонтьева, росписях написаны бывшими, и с таковых он получал себе деньгами по копейке и по две с человека, иных же принуждал к домовой его работе. И работано. И приводит таковых к дальнейшему избежанию по христианской должности покаяния, посему марта, 20 дня, в Яранское духовное правление вторичное прошение оной Пижемской волости от сотника Давыда Иванова ещё с ним, Андреевым, подаваемо было, и присутствующим протоиереем Зотиным оное не принято. А июня, 8 числа, он, Зотин, против поданного первого прошения, приехав в Пижемскую волость для обследования с депутатом Яранского нижнего земского суда, заседателем, господином поручиком Андрияновым, где собрано было Пижемской волости разных селениев обывателей всего девяти десять (девяносто, прим. автора), и на помянутого священника Леонтьева в утайке им церковной казны, как и с находящихся в даче Пижемской волости лесных промышленников кортомных полесных денег в 787, 788, 789 годах (собрано 91 рубль 68 копеек)…

Полесные деньги собирались с давних лет, но как священник, Леонтьев записывал их с приходов один, да и для собирания оных в некоторые времена посылал он сыновей своих, Якова и Матфея Федоровых. То и способно ему, священнику Леонтьеву, в приход записывать не самое то количество денег, а можно было и с утайкой, чего бывшим церковным старостам по неумению грамоте узнать было неможно. Причем он, священник Леонтьев, признаваясь в своей винности, того ж июня, 10 числа, после божественной литургии при протоиерее Зотине и депутате Андриянове, и при многих Пижемской и Жеребецкой волостей обывателях от себя из дому в церковь внёс денег сорок рублей, которые тогда в шнурозапечатанную книгу, данную на 787 год, записаны таким образом, будто оные священником Леонтьевым браны были для покупки на престол серебряного подсвечника. И в котором именно году оные им собраны, незнаемо. Но и сие усматривается несправедливо, потому что, ежели они собраны на сооружение церковных вещей, то и должно бы их хранить в церкви за присмотром церковного старосты и приписать в то же время в шнурозапечатанную книгу в приход, а не у себя священнику Леонтьеву держать их в доме…».

Привожу дословно эти документы не с целью подрыва авторитета священников, они интересны действующими лицами. В документе среди прочих встречаются и потомки Евдокима Безденежных.

«…Во время следствия Пижемской волости сотник Давыд Иванов с товарищами, всего тридцать девять человек, против поданного доношения показали на помянутого священника Федора Леонтьева об излишних им требованиях, собираемых деньгами и прочим, с кого что в разные времена было им взято, и доказали точно. От оставшихся же одиннадцати человек протоиерей Зотин доказательства не принял, а именно: деревни Церменура от старокрещена Акима Михайлова, как в прошлых годах, а в которых именно, того не упомнит, унесено священником Леонтьевым у него, Михайлова, из клети меду два пуда по цене шесть рублей своевольно, о чём тогда соседям было объявлено. А сего 789 (1789, прим. автора) года, во время шествия со крестом и образом Божией матери, он, Леонтьев, в доме его, Михайлова, бил нагайкой своеручно.

Деревни Козмины от старокрещена Василия Петрова, к церкви для крещения младенца приносимого при свидетелях, за что и давано было денег двадцать копеек, но священник принуждал его к домовой своей работе. А за одиночеством, он на работе оной не был, то и младенец был до шести недель некрещеным, умер и погребен в селе Пижемском при священнике Леонтьеве без службы. (Василий Петров Агеев, 38 лет, племянник Петра Родионова Жирнова – данные из метрических книг 1780 года с поправкой на 1788 год, прим. автора)

Той же деревни Козмины крестьянин Петр Иванов (сын Ивана-первого Евдокимова Безденежных, прим. автора) за небытие в 787 году у исповеди с женой работал на священника на тридцать копеек.

Починка Кугунура, что на речке Шудумке, с крестьянина Егора Яковлева за крещение младенца взято священником Леонтьевым денег один рубль при свидетеле же.

Деревни Азансолы старокрещены Андрей Максимов, Василий Михайлов, Иван Дмитриев, Василий Петров, Никита Алексеев, Сава Игнатьев и Яков Семенов в 788 году за небытие у исповеди работали у него, священника Леонтьева, в доме, по примеру, на семьдесят копеек».

Хотя решение о строительстве новой церкви было впоследствии принято, и церковь построена, разобрать старую, видимо, не удосужились, отчего произошло трагическое событие, упомянутое в документах. Суть его такова. В канун своего столетия первая Воскресенская церковь обрушилась. Обломками задавило некую крестьянскую девицу, мертвое тело которой обглодали собаки. Было следствие. После чего дьячок Леонтий Бобровский, однофамилец, а может быть, и племянник выше упомянутого Федора Леонтьева Бобровского, написал в Вятское губернское правление докладную, будто бы священник Мирон Левашев депутатское ведение по этому делу бросил в печь.

И вновь было следствие, теперь уже по делу Мирона Левашева. Результат его отражен в Указе Его императорского величества из Вятской духовной Консистории в Яранское духовное правление от мая 18 дня 1803 года (ГАКО, ф. 245, оп. 1, д. 15)

«По Указу Его императорского величества Вятская Консистория по делу, начавшемуся прошлого 1802 года, февраля, 11 дня, по сообщению Вятского губернского правления об изодрании и брошении в печь села Пижемского священником Мироном Левашевым депутатского ведения и о неявке по оному его, священника, в нижний земский суд, прибывший на место в оное село Пижемское с депутатом для обследования о съедении стоявшего под церковью того села Пижемского крестьянской девицы мертвого тела собаками, а также о неимении и священником, и товарищем его, священником же Сергеем Бобровским (сыном Федора Леонтьева, прим. автора) старания о поправлении под тою церковью ветхости, приказали, что его преосвященством Амвросием, епископом Вятским и Слободским и кавалером, утверждено:

кои означенные священники, Мирон Левашев и Сергей Бобровский, по рассмотрении дела и значащихся в нём обстоятельств, во всём выше прописанном виновными не оказались; для того оных священников от суда и штрафа освободить, подтвердить им, дабы они имеющуюся под церковью села Пижемского ветхость непременно вскорости исправили и впредь ничего до ветхости не допускали, в чём повязать их в духовном правлении подпискою; дьячка же, Леонтия Боровского, за оклеветание священника Левашева в изодрании депутатского ведения и брошении оного в печь и наведении чрез то начальству тщеславного писмоводства, также за то, что он, Бобровский, на приготовленных для священника Левашева лошадях из деревни Пиштенура уехал в село самовольно, он оштрафован взысканием с него на богаделенных пяти рублей.

Обязать его в духовном правлении строжайшей подпиской, дабы он впредь от несправедливых доносов и самовольства удержался под опасением, в противном случае, строжайшего законного суждения и штрафа, и обо всём том в Яранское духовное правление послать Указ и велеть выше писанные деньги, пять рублей, по взыскании прислать в Консисторию при рапорте».

Такова история первой Воскресенской церкви.

Вот ещё один документ, исповедная роспись села Пижемского за 1806 год. В селе пять хозяйств: в том числе, упомянутых выше иерея Мирона Никитина Левашева – 52 лет, в семье которого, кроме жены, четыре дочери; иерея Сергея Федорова Бобровского – 41 года с семьёй; дьячка Леонтия Яковлева Бобровского – 22 лет, у которого жена, три дочери и мать- вдова, солдатская жена. Кроме того, хозяйства дьякона Иосифа Маркова Трапицына – 32 лет, в семье которого пять детей; дьячка Ивана Максимова Добрынина – 57 лет, - жена и трое дочерей. Здесь же проживает указный пономарь Петр Александров Селиванский – 15 лет.

На рубеже 19 века.

К концу 18 века в метрических книгах сел Пижемского и Пачей появляется всё больше населенных пунктов.

1768 год – Округа, Шешурга, Васькина прихода села Ломовского.

1770 год – Лапсола, Ядыковы ( на карте конца 19 века такой деревни нет, есть Сидиковы, может быть это одна деревня?) Всехсвятского прихода села Пачей.

1773 год – Еманаева (Паново), Аксёновы.

1774 год – поч. Теплый Ключ.

1780 год – поч. Корытова (по исповедной росписи, в починке живет семья Ивана Петрова Крашенинникова – 43 лет, всего 9 человек).

1782 год – Торсола.

1783 год – Муржины, Малый Туманур, поч. Байдуров.

1784 год - Грековы, Большой Туманур (вполне мог вырасти из починка Туманурского, упоминавшегося в метриках ещё в 1764 году, однако, была и просто деревня Туманур. По логике, более старый населенный пункт был и более крупным, то есть Большим Тумануром или Большими Пачами), дер. Савиновы Жеребецкой волости (?)

1785 год – Вятский Югунур .

1786 год – поч. Солонухин, Шелкановы Жеребецкой волости (вероятно, Щелканур).

1788 год – поч. Цапаев.

1790 год – поч. Шелеметев.

1791 год – поч. Токташев.

1792 год – починки Малоошеевский (Ошеевский), Кушьялов, деревни Шанеевы, Евдокимовы (Козмина, видимо, уже разделилась на Козмина - Евдокимова и Козмина – Ерсулина, Козмина – Высоково была ещё в 1781 году).

1795 год – поч. Стрижевской.

1796 год – поч. Балахнина.

1797 год – починки Однур, Рослов, Ветлугин (Гребневы).

1798 год – починок Жданов (Викулово).

1799 год – поч. Верхоошеевский (Бакунины).

1800 год – починки Маза, Киприн.

1801 год – починок Мельникова (Мельниченки).

1804 год – починки Верхополомский, Вверх речки Пачи (вероятно, Кошкино), Безводный, Вылом, Ионин, Краев.

Перечисленные выше даты не говорят о том, что починки и деревни возникли именно в эти годы, можно утверждать, что они появились не позднее этих дат.

Конец восемнадцатого – начало девятнадцатого века, судя по всему, первая большая волна заселения русскими территории нынешнего Тужинского района. С чем это связано?

Вероятно, одна из причин – это образование Вятского наместничества (1780 год), а затем - Вятской губернии (1796 год). До того времени территория была окраиной марийских земель Казанской губернии, стала же окраиной, но Вятской губернии, где по соседству проживали, в основном, русские. К тому же, на рубеже 19 века ощущалась острая нехватка пахотных земель.

Вятка, основной поставщик хлеба в Сибирскую губернию для служивых и чиновных людей, в сельскохозяйственном производстве значительно отставала от европейских государств. Здесь по-прежнему была трёхпольная система земледелия, а из сельхозорудий господствовали соха, деревянная борона и коса – горбуша. Урожаи получали на уровне «сам - 3» - на пуд высеянного зерна – три пуда нового, в урожайные годы – «сам – 4», «сам – 5», в неурожайные – «сам – 2».

В то же время наблюдался значительный рост населения. В 1782 году в Вятском наместничестве проживало 817 тысяч человек, в 1815 году в Вятской губернии на той же территории – 1290 тысяч.

Негативное влияние на сельское хозяйство оказала и война с Наполеоном. Многих из крестьян взяли в ополчение, к тому же, оставшиеся обязаны были кормить армию. Нужда заставляла расширять посевные площади.

Наш «медвежий» угол был мало заселен, а земли было достаточно. Началось активное переселение из западных и центральных районов Вятской губернии: Котельничского, Орловского, Вятского уездов.

Одним из первопроходцев был Козма Мокеев Копылов из Вятской округи Куменской волости, основавший в 1807 году починок Копылов, о чём говорилось выше. Изучая расселение Безденежных, определил, что не все они потомки Евдокима. К примеру, Григорий Павлов Безденежных, 28 лет, поселившийся в 1834 году в починке вновь заведенном при речке Сухом Пенбете, Чугунах тож, с женой Ириной и пятью (!) детьми, переехал на новое место жительства из Орловского уезда, Косинской волости, деревни Безденежной. Из починка Амелехинского той же волости в 1811 году переселились в починок при речке Тангере (Таганер) Анисим Федоров и Мартьян Федотов Безденежных. В 1816 году в починке числились только Анисим, 42 лет, с сыном Игнатием, 14 лет, и Мартьян, 30 лет, с сыном Минеем, 3 лет (надо полагать, с женами и дочерьми, т. к. в ревизских сказках не указывался возраст женщин по предыдущей ревизии, поэтому проживали ли они в то время вместе с мужем, отцом, неизвестно). В 1834 году в починке в двух семьях насчитывается 21 человек. Про самого старшего записано: «Федот Антонов Безденежных, 72 лет, переселился к сыну своему (Мартьяну, прим. автора) по разрешению Господина министра финансов в 1826 году Орловского уезда, Косинской волости, из деревни Безденежной».

Судя по всему, Григорий Павлов, поселившийся в Чугунах, Анисим Федоров и Мартьян Федотов, жившие в Таганере, дальние родственники, так как родом из одной деревни Безденежной. Не из этой ли деревни, но гораздо раньше, приехал Евдоким Безденежных? Удастся ли это выяснить?

Ещё по ревизии 1812 года в починке при речке Туже жили три семьи, в том числе Федора Терентьева Коржавина, 67 лет, его сына Павла Федорова Коржавина, 37 лет, и Семена Ананьева Новокшенова, 34 лет. Как ни удивительно, Семен Ананьев переселился в починок из того же починка Амелехинского, что Анисим и Мартьян Безденежных, но в 1807 году, то есть на четыре года раньше. Ни родственные ли связи и знакомства определяли выбор нового места жительства переселенцев? Кстати, как называлась впоследствии деревня, выросшая из починка при речке Туже? Если взглянуть на карту района, можно без труда определить, что это деревня Павлуничи. В честь кого названная? Да в честь Павла Федорова Коржавина.

А вот починок Тужинский, Еремин тож (Еремичи). Еремин, или Еремея Зотикова Коновалова, поселившегося здесь до 1812 года. Здесь же, по ревизии1834 года, проживает с семьёй Варфоломей Игнатьев Шевнин, переселившийся в 1826 году Орловской округи, Илганской волости, из починка у речки Снегиревки.

Починок, вновь заведенный, при масличной тропе, Бурдина тож. Тимофей Никитин Бурдин (лет70, умер в 1828 году, прим автора), переселён Орловской округи, Ярковень – Верхошижемской волости, из починка Бурдинского. В 1834 году в починке проживает его сын Иван, 56 лет, внуки Козма и Ареф с семьями.

Починок по обе стороны реки Люмжи, Полушнур тож. Степан Васильев Щекотов «переселился более десяти лет (на1834 год, прим. автора) в числе самовольных переселенцев…Яранского уезда Малошмаринской волости». Здесь же числятся Абрам Ермилов Дербенев, переселившийся «по Указу Вятской казенной палаты о 23 лютей 1819 года» из починка «вверх речки Пачи», и Иван Ионин Дербенёв из починка Ионина.

Деревня Тужа, русские переселенцы по ревизии 1834 года:

Алексей Васильев Крутихин, 41 года, – Вятской округи, Куменской волости, из деревни Лучканской. Алексея Васильева приёмыш Яков Козмин Нелюбин, 27 лет, - той же волости, из починка Рохановского, Алексея Васильева подкидыш Арсентий, 2 лет.

Дмитрий Васильев Крутихин, его зять Прохор Филиппов Шандаров, 26 лет, - той волости, из починка Башляковского.

Григорий Васильев Загребин, 45 лет, переселившийся по Указу Вятской казенной палаты от 28 декабря 1822 года той же Куменской волости из починка Колобовского. И здесь налицо массовое переселение из одной местности в другую.

Ещё несколько примеров из ревизии 1816 года:

Починок Соболев – Иван Климонтов Багаев.

Починок Дубровский – Аверкий Карпов Захаров.

Деревня Рыбины – Климонт Макаров Шерстнев.

Прошёл год моей работы в государственном архиве, пересмотрены десятки дел. Изменилось ли моё представление об истории родного края? Да, и значительно (если считать, что раньше я вообще об этом представления не имел, хотя более десяти лет проработал в редакции районной газеты). Начав с составления родословной, взялся в конце концов собирать любую информацию, способную пролить свет на историю края. И вот первые результаты.