Кому поклоняются сатанисты и с кем воюет Церковь

«Не так страшен чёрт, как его малюют».

Русская пословица

Всякому человеку, по-настоящему задумывающемуся над сущностью христианской религии, неизбежно бросается в глаза трагический разлад, вопиющее несоответствие, бытующее между словом и делом самого Христа, с одной стороны, и словами-делами его более поздних последователей, с другой. И проблема здесь не только в том, что на протяжении веков религия Любви и Всепрощения насаждалась огнём и мечом. Может быть, всего более важно во всеуслышание заявить сегодня о полнейшей несовместимости учения Христа с учением христианским, вернее, называющим себя «христианским». Насколько всё просто, ясно, цельно в первом, настолько же всё запутанно, невразумительно и противоречиво во втором. Как вообще могло такое случиться, что учение Христа, столь цельное и целеустремлённое, раздробилось в практике и мыслях последователей на множество направлений, ответвлений и сект? Вот вопрос, которым стоило бы задаться.

Создатель, творец, носитель Света из множества разрозненных и противоречивых элементов составляет в творческом акте единое целое, в которое он вдыхает жизнь. Это логика созидания, соединения, синтеза. Так поступают светлые силы. Поведение сил тёмных, естественным образом, совершенно противоположно: оне берут творение светлых, выхолащивают его и, изгоняя из него духовную искру, носительницу жизни, его тем умерщвляют. Затем оне начинают препарировать оставшийся в их власти труп, вновь разлагая его на элементы, что высвобождает столь ценимую ими энергию распада и порождает хаос. Это логика разрушения, разъединения, анализа. Эти процессы мы можем наблюдать на всех уровнях нашего духовного и физического бытия. Понимание их может объяснить нам также многое из того, что произошло с христианским учением.

Приблизительно ко времени крушения Римской империи его созидательная, животворческая энергия резко пошла на убыль. За спадом наступил застой, означивший собою его смерть. В данном случае речь, разумеется, идёт не о самом учении Христовом как таковом, а о его преломлении в головах тогдашних людей, об их способности его воспринять и о наличии у них с ним обратной связи. В эпоху раннего средневековья наступила такая пора, когда эта обратная связь прекратилась и когда люди, не понимая Христа, принялись подлаживать его учение под себя, под свои нужды и возможности. Это уже и было энергией распада, когда тёмные силы, обосновавшиеся в лоне самой Церкви, целиком завладели мёртвой (т.е. чисто материальной) оболочкой учения. Развитие этого процесса в течение долгого ряда столетий читатель, думается нам, может при желании проследить и сам. Здесь важно указать только на самый факт выхолащивания учения Христа. Факт этот выразился в том, что из христианской доктрины навсегда было изгнано учение о перевоплощении души – этот воистину краеугольный камень всякого подлинного христианства, без которого всё в нём становится невнятным и противоречивым. Умерщвление же христианства в сознании людей наступило с возникновением лжеучения об иерархии тёмных сил, персонификацией Духа Зла и с появлением грубых и варварских средневековых представлений о рае и в особенности об аде.

Эти проблемы и связанные с ними трудности нашли своё наиболее полное и достойное разъяснение в работах великого французского философа Аллана Кардека (1804-1869), основателя новейшего духоведения (или по-западноевропейски «спиритизма»), долго и плодотворно сотрудничавшего с высокими Духовными Иерархами. В этой связи среди этих работ особо следует назвать такие его труды, как «Евангелие от Духоведения», «Книга Бытия, чудеса и предсказания в объяснении Духоведения», «Небо и Ад в понимании Духоведения» и «Книга Духов». Последняя из них в самое ближайшее время выходит из печати в новом переводе, и мы советуем читателю не упустить эту возможность познакомиться с классической работой западного оккультизма.

Надо сказать, что здесь, как и везде, мы опираемся прежде всего на идеи и принципы карденистской философии, каковые по мере сил и надобности стараемся развить применительно к современным условиям.

Мы намерены рассмотреть на этих страницах вопрос о самой большой религиозной мистификации, жертвой которой стало (и в значительной мере по сей день является) земное человечество. Мистификацией этой мы называем учение христианских богословов о личности Сатаны и иерархии тёмных сил. В самом деле, какое бы направление христианства вы ни взяли – православие, католичество или протестантство, – всюду эта тема присутствует и является доминирующей. Рассмотрим же её, но под несколько необычным углом зрения.

Прежде всего, подойдём к ней этимологически. Такой подход всегда наиболее эффективен, когда хотят проследить зарождение, развитие и дегенерацию какой-либо идеи. Для чего возьмём несколько самых распространённых имён, коими в избытке словесной щедрости духовенские теоретики наделили Духа Тьмы.

Если мы начнём с такого имени, как Сатана, то нам придётся сказать, что это никакое не имя, но просто древнееврейское слово, которое в переводе на русский язык значит «противник», «неприятель», «недруг», «супостат». Таким образом, в богословском контексте «сатаной» именуется всякий индивид, движимый богоборческими идеями. Именно в этом смысле, а не в каком ином, как противники Бога, «сатанами» являются все атеисты, материалисты и коммунисты. Всякий, отрицающий существование Бога, равно как и признающий его, но сознательно или бессознательно противопоставляющий себя Закону Божьему и Божескому Делу, будь он человек или дух, есть противник Божий, «сатана». Но, как говорят во Франции, «тридцать шесть маленьких белых кроликов никогда не составят одной большой белой лошади». Точно так же и многажды миллионы чёрных и красных «сатан», живущих сегодня и живших некогда прежде, никогда не составят одного большого чёрно-красного Сатаны.

Пойдём далее, возьмём другое наименование Духа Зла – «Демон». Это искажённое греческое слово «даймон». Первое его значение в том языке – «божество». Второе значение целиком соответствует спиритическому термину «дух», т.е. это лишённая физического тела человеческая индивидуальность, или душа умершего. В этом смысле «демоны» по-гречески необязательно бывают злыми: сплошь и рядом они оказываются и добрыми. Речь, повторяем, идёт о душах умерших, или духах. Именно в этом смысле слово «даймон» и употребляется в Евангелиях, когда там говорится об одержании «демонами» или об изгнании бесов. Мы настоятельно рекомендуем помнить об этом всем тем, кто станут теперь читать Новый Завет: только так они смогут правильно понять написанное в нём по этому поводу, и только в этом случае прочитанное ими пойдёт им на пользу. Мы настаиваем на том, что Христос употребляет слово «даймон» именно в этом смысле, а не в том, который позднее ему придали христианские толкователи. Оспорить наше утверждение никому невозможно по той простой причине, что современным значением это слово в эпоху Христа не обладало. Переводчикам же следовало, чтобы была смысловая ясность, переводить все слова оригинала на язык перевода – так в этом языке не появится иноземных слов, смысл которых неясен, и не возникнет соблазна придать этим словам какое-то новое и произвольно выбранное значение. Третье значение греческого слова «даймон» – это «внутренний голос». Так, Сократ называл свой внутренний голос – обстоятельство, всегда ставившее в тупик церковных и марксистских комментаторов, – «даймоном». Это значение иногда встречается и в современной литературе.

Берём следующее имя – Дьявол. Оно происходит от греческого слова «диаболос», что значит «клеветник», «наговорщик», «исказитель». Так в Священных Писаниях называется дух, вводящий человека в искушение, каковое является для него испытанием на пути его духовного роста. Приведя эти три наименования, мы надеемся, что читатель начал уже улавливать своеобразную «логику» подобных поповских номинаций, которая есть не что иное, как неумелая игра словами.

Возьмём, наконец, самый трагический в своей нелепости пункт нашей филологической экскурсии. Слово «Люцифер». Всякий, кто хоть немного знаком с латынью, без труда расчленит это слово на его составляющие. Так у него получится «носитель света», «светоносец». В римской мифологии Люцифер – это божество, являющееся сыном богини утренней зари Авроры. У латинян это также одно из названий Утренней Звезды (сегодня мы называем эту планету Венерой). Как можно видеть, никакого отношения ко злу и исчадиям ада Люцифер не имеет. Духовенские теоретики, таким образом, в избытке латинской эрудиции сделали из «носителя света» носителя мрака. Казалось бы, невозможно довести до большей степени издевательство над словом и над здравым смыслом доверчивой человеческой паствы.*

* Много и возмущённо говорила по этому поводу ещё Е.П.Блаватская. В одном из писем сестре Е.П.Б. писала: «Что вы на меня напали за то, что я свой журнал «Люцифером» назвала? Это прекрасное название! Lux, Lucis – свет; ferre – носить: «Носитель Света» – чего лучше? Это только благодаря Мильтоновскому «Потерянному Раю» Люцифер стал синонимом падшего Духа. Первым честным делом моего журнала будет снять поклёп недоразумения с этого имени, которым древние христиане называли Христа. Эасфорос – греков, Люцифер – римлян, ведь это название звезды утра – провозвестницы яркого света солнечного. Разве сам Христос не сказал о себе: «Я, Иисус, звезда утренняя». (Откров.Св.Иоанна, XXII, ст.16). Пусть и журнал наш будет, как бледная, чистая звезда зари, предвещать яркий рассвет правды – слияние всех несогласий, всех толкований по букве, в единый, по духу, свет истины!» (Й.Р.)

Такова филологическая сторона этой темы. В языкознании не редкость подобное переосмысление первоначального значения слова, его искажение и даже перечёркивание. За примерами далеко ходить не надо: назовём только такие слова, как «революция», «спиритизм», «республика», «фашизм», «демократия», «парламент», «социализм». Весьма бессовестно поступил бы тот, кто поставил бы знак равенства между словом «социализм», как понимал его Маркс, и социализмом в понимании, скажем, Сталина или Брежнева (если у последнего вообще было какое-то понимание). Ибо за этими совершенно одинаковыми словами стоят совершенно разные понятия и совсем иная реальность. То же самое когда-то давно произошло и в богословской терминологии со словами «демон», «дьявол», «сатана» и т.д.

Тот же произвол и подгонку старых и иноязычных слов под терминологию для доктрины о преисподней, наспех создававшейся в средневековье, мы найдём и во всех прочих именах, дарованных нечистому. Поэтому задерживать здесь на них внимание читателя мы больше не станем и перейдём теперь к философической, или, если угодно, богословской стороне этой проблемы.

Согласно философии карденизма, Сатана – не более чем аллегорический образ, не более как символ, обозначающий абстрактного носителя зла, ибо нельзя и помыслить, чтоб было злое существо, на равных борющееся с самим Богом и единственным занятием коего было бы расстраивать божественные замыслы. Поскольку воображение человека впечатляется лишь образами и символами, то он и обрисовал развоплощённых существ в материальной форме со всеми атрибутами, кои напоминают ему об их достоинствах и недостатках. Так, например, желая олицетворить смерть, её изображают в виде человеческого скелета с косой; образ живого пышущего здоровьем человека или цветущей женщины был бы здесь бессмыслицей. Символизируя время, древние представляли его в образе старика с серпом и песочными часами. Аврора, богиня утренней зари, мыслилась им в виде молодой красивой женщины. В поэтическом языке такое восприятие дожило и до наших дней, но вряд ли кто сегодня станет полагать, будто заря – это некая привлекательная молодая дама, пробуждающаяся ото сна. Представлять сегодня зло в облике Сатаны ничуть не более разумно, чем увязывать все трудности сексуальной проблемы с шалостями мальчика Купидона, целящегося в людей из своего лука. То же самое и с аллегориями судьбы, справедливости и т.д. Христиане изобразили ангелов, или чистых духов, в виде лучезарной фигуры с белыми крыльями, эмблемой чистоты; Сатану же и демонов – с рогами, копытами и прочими признаками скотства и звериности как символами низких страстей. Но профан, всё понимающий буквально, узрел в этих символах реального индивида, как некогда он видел Сатурна в аллегории времени.

И Церковь, идя на поводу у профана, учила и по-прежнему продолжает учить, будто Сатана, этот вождь или царь демонов, является никак не аллегорическим олицетворением зла, но реальным существом, творящим исключительно зло, тогда как Бог делает исключительно добро.

Мы возьмём этого Сатану в том виде, в каком нам его дают, и спросим столь сведущих наставников: существует ли Сатана от веку, как и сам Бог, или же он появился уже после Него? Если он существует от веку, то, значит, он не сотворён Богом и, следовательно, равен Богу. Бог тогда не един, не единствен: есть Бог добра и есть Бог зла. Это логический нонсенс.* Если же Сатана возник после, тогда он – творение Божие. Поскольку он творит только зло и неспособен делать добро и раскаиваться, то Бог, оказывается, создал существо, навечно ввергнутое во зло. Пусть зло это не является делом самого Бога, но делом одного из созданий Его, всё равно получается, что первопричиною зла является Бог, поскольку существо, созданное Им, предназначено Им для совершения зла, и тогда Он не бесконечно добр и благ, и тогда он не Бог. Точно так же обстоит дело и со всем множеством злых существ, именуемых «демонами» или «чертями».

* Бог есть бесконечное совершенство, а оно предполагает бесконечную степень выражения всех положительных свойств, поэтому Бог в высшей степени благ и справедлив. Зло – одно из проявлений несовершенства и неразвитости; стало быть, в Боге не может присутствовать даже самой микроскопической доли зла, а идея о Боге зла – просто глупость, которая могла родиться только в тупом уме некультурного человека. (Й.Р.)

Далее Церковь учит нас, что Сатана и демоны первоначально были ангелами, т.е. верховно совершенными существами, но затем «пали» или восстали против Бога. Но опять-таки, если они были «ангелами», то, значит, они были совершенны. Как, будучи совершенны, они могли достичь крайней степени несовершенства, коль возроптали на Бога и презрели Его авторитет? И это-то, находясь в присутствии Его? Можно было б ещё как-то это понять, если б столь высокой степени совершенства они достигли лишь в итоге длинного ряда перевоплощений, пройдя через разные стадии несовершенства, и тогда сие было бы у них досадным рецидивом.* Но вся эта сказка о «падении ангелов» оказывается полной бессмыслицей, из-за того что Церковь представляет их нам существами, которые изначально, т.е. сразу и вдруг, были созданы Богом совершенными.

* И всё равно это очень слабое допущение. Совершенство, как бы его ни достичь, не предполагает ни малейшей примеси низшего состояния, ведь если таковая имеется, то уже нет и совершенства. (Й.Р.)

Помимо того, в Библии имеются косвенные указания на то, что этот Сатана и Бог находятся друг с другом в прекрасных отношениях, что уже окончательно превращает всякое серьёзное исследование этого вопроса в полнейшую нелепицу. Невольно приходят на ум слова Конан-Дойля, который писал: «Мой взгляд на «Библию», равно как и на все иные святые книги, состоит в том, что она представляет собой золото, лежащее в глине, и что нашему уму предоставлено право отделять одно от другой. При этом в Ветхом Завете более глины, чем золота. В Новом же значительно более золота, нежели глины».

Вывод из этой «благочестивой» истории можно сделать только один: всемогущий Бог, желая создать совершенных существ, наделил их всеми дарами, для этого необходимыми, и тем не менее просчитался. Получается, что Церковь ставит под сомнение всемогущество Божие, ибо там, где такая позорная неудача, не просто нет всемогущества, но даже и говорить о нём становится смешно. Эта чудовищная по своей глупости и нечестивости доктрина, в частности, утверждается Моисеем, когда он («Бытие», гл.VI, ст.6,7) говорит: «И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и воскорбел в сердце Своём. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю; ибо Я раскаялся, что создал их». (Курсив мой, – Й.Р.). Бог, который раскаивается в сделанном Им, ещё более далёк от совершенства и непогрешимости, нежели человек, впадающий в заблуждение потому только, что это свойственно его природе. Стало быть, Бог «Библии» не есть Бог истинный. Не видно также, что общего между животными и порочностью человека, из-за каковой животные также заслужили истребления. И однако Церковь провозглашает слова эти как святые истины.

Говорить о Духе Зла вновь и вновь нам, право, не представляется заслуживающим такой чести. Но люди обожают политику страуса из сказки, спрятавшего голову в песке и вообразившего, что уж теперь-то он в полной безопасности. По собственному невежеству и мысленной нечистоплотности и лени люди населяют окружающее пространство гнусными мыслеобразами, и вместо того, чтоб изживать в себе самих и в окружающих всё недостойное и мерзкое, они предпочитают делать проекцию со всего этого во вне человечества, создавая в собственном воображении своего главнейшего и объективного врага, и имеют ещё нечестие приписывать действительное создание этой иллюзорно-аллегорически-балаганной фигуры самому Творцу! Сколько низости, малодушия и дури в подобной позе. Воистину надо быть Вечным и Всеблагим, чтобы сносить от нас, вздорных людей, ещё и такое!

В основе всей нынешней псевдохристианской цивилизации лежит принцип именно этой проекции: мол, не мы виноваты в том, что мы такие убогие и что так вот живём, но стоящий над нами враг всего рода нашего, могучий и непобедимый. И в результате люди в ослеплении своём не видят, что у них нет в мире этом и ином какого другого врага, кроме самих себя, и что, если б они сами себя физически и морально не истребляли, то ни у кого не было бы причин желать их истребления. Вечная Истина выражена во французской пословице: «Aide-toi, et le Ciel t’aidera!»*

* «Помоги себе сам – и Небо тебе поможет!», что приблизительно соответствует русской пословице: «На Бога надейся, да сам не плошай!» (Й.Р.)

Тёмные «силы» действительно существуют, но природа их совершенно иная, не та, какой её полагают церковники и доморощенные оккультисты. Мы не находим возможным разбирать этот вопрос на данных страницах подробно (укажем только, что ключом к этой проблеме является учение о Духовной Иерархии, приведённое, в частности, в «Книге Духов» Аллана Кардека, к которой и отсылаем читателя). Мы ограничимся здесь в основном утверждением, что философия карденизма даёт исчерпывающее и однозначное объяснение всем проблемам, имеющим отношение к этой области, и сообщим читателю лишь самое общее понятие о том, что такое Духовная Иерархия.

Нашим читателям, надеемся, теперь известно (ведь слишком много уже об этом написано и сказано), что со смертью тела жизнь человека не прекращается, но что он переходит из этого мира в «иной» и продолжает какое-то время жить там. Однако мало кто задумывается над тем естественным фактом, что сам по себе переход этот не делает человека лучшим, чем он был ранее. Он живёт там с тем моральным и интеллектуальным багажом, который собрал себе здесь. Ни для кого не секрет, что земное человечество по составу своему далеко не однородно и что общий нравственный и умственный потенциал его при таком числе индивидуальностей весьма невелик. Мы не хотим никого обижать, но из этого печального факта следует тот вывод, что подавляющую массу в нём составляют люди глупые, злые, жестокие, ленивые и т.д. Люди достойные, положительные, способные к творчеству, являются здесь всего лишь приятным исключением: это меньшинство плохо вписывается в проблемы этого мира. Таким образом, естественно, что, попав туда, люди достойные и там продолжают совершенствоваться и творить Добро (в самом широком смысле слова), тогда как люди ничтожные, очутившись там, прозябают в мерзости и чинят Зло (также в смысле самом широком). Вот вам Силы Света, равно как и силы тьмы. Учтите при этом, что и те, и другие обладают властью влиять на людей, живущих в материальном мире на Земле. Опять-таки естественно, что у тёмных оказывается на нашей планете более широкое поле деятельности, чем у светлых, ибо земной материал им всего более благоприятствует. Светлые же оказываются вынуждены общаться только с ограниченным кругом лиц, достигших нравственной зрелости, в ожидании того, что и прочие когда-нибудь приблизятся к этому уровню. Вот вам и совершенно иная интерпретация того, что такое силы Добра и что такое силы Зла, и того, каков источник их. Таким образом, «сатанинские силы» не есть какие-то особые существа Творения, эдакие уродливые и могущественные «падшие ангелы», но души землян и обитателей других, иерархически ещё более низких миров, не ведающие пока что ни истинных радостей, ни подлинных удовольствий и по невежеству своему и грубости противящиеся Делу Божескому. Помимо того, там, как и здесь, имеется огромное число душ, коие не хороши и не плохи, ибо совершённые ими добро и зло уравновешивают друг друга.

В Духовной Иерархии духи могут быть по большому счёту поделены на 3 ранга: низшие духи, духи высшие и духи чистые. Первые наделены всеми отрицательными свойствами и страстями, присущими и большей части земного человечества, но есть в них и задатки хороших свойств, призванных развиться со временем. Во вторых присутствуют все достоинства, свойственные лучшим из людей. Третьи суть те, которые достигли совершенства и потому не имеют более надобности воплощаться в мирах материального Космоса. Такова самая общая картина, за подробностями же и разъяснениями мы опять-таки отсылаем читателя к «Книге Духов».

Христианским мыслителям свойственно полагать, будто величайшее достижение Тьмы, величайшее завоевание Сатаны состоит в том, что он заставил людей думать, будто его нет. Утверждаем прямо обратное: величайшее достижение тёмной «силы», её величайшее завоевание заключается именно в том, что она убедила людей, будто она есть сила, «тёмная сила», тогда как в действительности она всего-навсего «тёмная немощь» – так правильнее всего будет её называть, и надобно понять, разумом и сердцем понять, что его сверхъимператорского величества Сатаны (Their Satanic Majesties) не существует и в принципе не может существовать, ибо утверждать обратное – значит либо быть не в ладах с логикой, либо же иметь о Боге помыслы слишком нечестивые, т.е. опять-таки быть не в ладах с логикой.

Если проникнуть в самую суть вещей, то можно понять, что борьба с «тёмной силой» есть в конечном счёте борьба с человеческой глупостью, ограниченностью, непониманием собственных интересов. Люди действительно, без всякой агитации и пропаганды, перестанут быть злыми, когда поймут, что вся их злоба происходит лишь от их собственной глупости, их собственного непонимания и незнания своих настоящих интересов и означает их действительное ущемление. Но такое понимание к земному человечеству придёт лишь после утверждения в его культурной жизни идей карденизма или, как называет его сам Кардек, «спиритизма».

Ф.Мейерс, один из крупнейших авторитетов спиритуализма, говоря о природе тёмных сил и об одержании и омрачении, этом одном из самых зловещих явлений человеческой психики, в частности, писал: «Дьявол не есть существо, признаваемое наукой. Явление одержания ставит нас лицом к лицу всего лишь с духами, которые были когда-то людьми, подобными нам, и которые всё ещё движимы теми же мотивами, какие вдохновляют и нас».

Пришло время обратиться и к нашему подзаголовку. Как ни антипатичны и ни противоположны друг другу, на первый взгляд, приверженцы культа Сатаны и ортодоксально-догматичные служители Церкви, но у них всё же есть нечто общее. И это общее – сфера приложения их усилий, каковой является бремя собственного невежества и глупости. Вся разница между ними, при таком понимании, лишь в том, что одни, проявляя дурной вкус, своей глупости поклоняются, тогда как другие, не ведая, с какой стороны к ней подступиться, беспомощно и бесплодно с нею сражаются. Некоторая резкость тона, мы думаем, извинительна, когда указывают на позорную ошибку, в особенности если эта ошибка в течение веков пагубно влияет на ход мысли и сковывает жизнь человеческого духа.

Стремление христианского сознания осмыслить зло в образе Сатаны по существу столь же ценно, как попытки фольклорно-поэтического сознания представить смерть в облике скелета, вооружённого косой. В обоих случаях сознание применяет один и тот же приём, в обоих случаях полученная картина и вытекающие из неё выводы смехотворно далеки от действительности. В обоих случаях практика противодействия осмысляемым таким способом явлениям оказывается чудовищно, гротескно нелепой. Человека, который бы вздумал на полном серьёзе понимать проблему смерти указанным способом, общество признало бы психопатом, и правильно бы сделало. Но почтенного облика седогривых и долгобородых мужей в клобуках и рясах, твердящих, по сути дела, ту же околёсицу, оно психопатами не считает и относится к ним сравнительно толерантно.

Много зла в мире, но, глядя на картину этого зла, сторонника и ратника Света радует прежде всего то обстоятельство, что и в рядах самого зла нет даже никакого подобия единства: силы Зла непрестанно воюют не только с силами Добра, но и бьются между собою. Нет единенья во Зле, и, биясь с самим собой, оно высекает во тьме своей искры Добра, которые, раз вспыхнув, становятся для него уже необоримы.

Тёмные на полном серьёзе воображают, будто они делают погоду; на самом же деле погоду делаем Мы, они же делают непогоду. Тьма много вредит Свету, но в конце концов Свет рассеивает Тьму. Только тёмные поддерживают выдумку о Сатане и мраке на лоне Беспредельного Света!

Чтобы можно было легко уразуметь действительное соотношение сил, соотношение Света и Тьмы, построим следующую аналогию. Всё воинство Света на этой планете может быть уподоблено светильнику, более или менее сильному, запертому в комнате, окна которой плотно завешаны тёмными шторами, в комнате, стало быть, наполненной совершенным мраком, тогда как снаружи весь мир залит ярким светом солнечным. Именно таково положение дел в масштабе целой Вселенной. Да, трудно, конечно, приходится этому светильнику, он действует в изоляции. Но ведь с ним весь мир и самое солнце, так что положение тьмы в этой комнате и дело её оказываются крайне незавидными: мало того, что свет светильника рассеивает её, но, если продолжить аналогию, самая участь тёмных штор, этого средоточия мрака, вполне предрешена: ведь, в уподоблении нашем, солнце этого мира никогда не заходит, но светит всегда, и в конце концов под действием лучей его мрачный цвет штор обречён выцвесть – и тогда свет, отбрасываемый светильником, сольётся воедино с наружным мировым светом. В отношении сил Света это уподобление несколько коряво и мрачновато, тогда как в действительности всё намного проще, ярче и радужней!

Не устанем повторять: сила Света в том, что он рассеивает Тьму. Мы – светильник, запертый в тёмной комнате, вне которой всё залито светом солнечным. Не бойтесь Света, сколь бы ярок он ни был: он – ваше первородное право, ваша стихия, с коией вы в конце концов сольётесь. Не бойтесь и Тьмы самой тёмной, ибо вы – явление Света, а Свет рассеивает Тьму.

Йог Раманантата

СУЩЕСТВОВАНИЕ БОГА

«Мне было бы крайне любопытно взглянуть на того, кто искренне полагает, что Бога нет: он сообщил бы мне по крайней мере, какие неоспоримые доводы убедили его в этом».

Ж.Лабрюйер

Бог есть первопричина всего, точка отправления и основание, на котором покоится всё мироздание, и потому это главный пункт, который следует рассмотреть прежде всего.

О причине можно судить по её действию, даже не видя этой причины: это элементарный принцип.

Если птица, проносящаяся по воздуху, поражается смертоносным зарядом, то можно судить, что она пала от руки ловкого стрелка, хотя бы этот стрелок и оставался невидим. Стало быть, не всегда нужно видеть вещь, чтобы знать о её существовании. Вообще, посредством наблюдения действий можно во всём дойти и до познания их причин.

Другой, столь же элементарный принцип, по своей очевидности сделавшийся аксиомой, состоит в том, что всякое разумное действие должно иметь разумную причину.

Если бы спросили, кто строитель какого-нибудь остроумного механизма, то что подумали бы, получив в ответ, что этот механизм построился сам собою? Когда видят образцовое произведение искусства или промышленности, говорят, что это творение гениального человека, потому что только высокий ум может породить подобный замысел. Тем не менее не сомневаются в том, что это совершил человек, так как это не превосходит человеческих способностей; но никому не придёт в голову сказать, что подобное произведение могло быть делом идиота или невежды и ещё того менее – трудом животного или результатом простого случая.

Присутствие человека узнаётся везде по его произведениям. Так, существование допотопных людей доказывается не только их окаменелыми скелетами, но с ещё большею достоверностью присутствием в земных формациях той эпохи предметов, обделанных человеком: обломок сосуда, обточенный камень, оружие или остаток кирпича достаточны для доказательства существования человека. А по грубости или относительному совершенству работы судят о разумности и степени развития тех, кто её произвел. Если, находясь в стране, населённой исключительно дикарями, вы находите статую, достойную Фидия, то вы, нисколько не колеблясь, можете утверждать, что это должно быть произведение высшего ума, так как дикари были бы неспособны создать что-либо подобное.

И так, бросая взгляд на всё окружающее, наблюдая чудеса Природы, предусмотрительность, мудрость и гармонию, проявляющуюся во всём Творении, мы должны признать, что всё это превосходит силы самого высокого человеческого разума. Если же человек неспособен был сотворить ничего подобного, то это должно быть созданием разума сверхчеловеческого. Иначе нам останется сказать, что это есть следствие без причины.

На это иногда приводится следующее возражение. Так называемые «произведения природы» якобы суть не что иное, как продукты физических сил, действующих механически по законам притяжения и отталкивания: молекулы инертных тел притягиваются и отталкиваются, следуя этим законам. Растения зарождаются, прозябают, растут и размножаются одним и тем же способом, каждое в своём виде в силу тех же законов. Каждая особь подобна той, от которой произошла; рост, цветение, оплодотворение и окраска подчинены физическим силам, каковы теплота, электричество, свет, влажность и прочая. То же происходит и с животными. Небесные тела образуются вследствие молекулярного притяжения и движутся непрестанно по своим орбитам, подчиняясь силе тяготения. Такая механическая регулярность в приложении сил Природы не указывает на свободный разум. Человек двигает рукой, когда хочет и как хочет, а тот, кто двигал бы ею всё в одном направлении, начиная с рождения и до смерти, был бы автоматом. Потому и организующие силы Природы могут быть названы чисто автоматическими.

Всё это правда; но эти силы составляют следствия, которые должны иметь причину, и никто не утверждает, чтобы в них заключалось Божество. Оне матерьяльны и механичны, сами по себе неразумны: это также правда. Но оне приводятся в действие, распределяются, приноравливаются к различным потребностям разумом, не принадлежащим к человечеству. Целесообразное же приложение этих сил есть разумное действие, обнаруживающее разумную причину. Часовой механизм действует с автоматической правильностью, и эта правильность составляет всё его достоинство. Сила, двигающая его, совершенно матерьяльна и нисколько не разумна. Но каков был бы этот механизм, если бы Высший Разум не рассчитал, не соразмерил, не распределил силу, чтобы придать ему нужную точность? Из того, что этого разума нет в механизме часов и что его не видно, можно ли заключить, что его не существует вовсе? Он проявляется тут в своём действии.

Существование часов доказывает существование часовщика, а совершенство механизма свидетельствует о мудрости и знаниях его. Когда часы с точностью дают необходимые указания, приходит ли кому-нибудь мысль сказать: вот умные часы! Так и с механизмом Вселенной: Бог не показывается, но о Нём свидетельствуют дела Его.

Итак, существование Бога есть факт, доказанный не только Откровением, но и очевидностью матерьяльных факторов. Дикие племена не имели Откровения, однако они инстинктивно веруют в существование высшего могущества; они видят вещи, превосходящие силы человека, и заключают из того, что оне происходят от существа более высокого и могущественного, чем человек. Не логичнее ли они тех, кто утверждает, что всё создалось само собою?

ПРИРОДА БОЖИЯ*

* Просим читателя обратить особое внимание на этот раздел. Возможно ли смертному с большей философской стройностью и логическим изяществом решить эту сложнейшую проблему, над которой от веку бились и всё продолжают, уже после Кардека – не дивно ли? –, биться лучшие умы философов и теологов? (Й.Р.)

Человеку не дано постигнуть внутреннюю природу Бога. Чтобы понимать Бога, нам недостаёт того чувства, которое достигается только полным очищением Духа. Но если человек не может проникнуть в сущность Божию, то всё-таки, признав Его существование и рассуждая на основании этих данных, он может дойти до познания свойств, необходимо Ему присущих. Видя, чем Бог не может быть, не перестав быть Богом, можно дойти до того, чем Он должен быть.

Не познав свойств Божьих, невозможно понять дела мироздания. Это основной пункт всех религиозных верований, и, не руководствуясь ими, как маяком, для определения верного направления, большинство религий заблуждаются в своих догмах. Те, которые не приписывали Богу всемогущества, воображали многих богов; те, которые не считали Его всеблагим, видели в Нём ревность, гнев, пристрастие и мстительность.

Бог – это высший разум и совершенная мудрость. Человеческий разум ограничен, так как не может ни творить, ни понимать всё, что существует. Премудрость же Божия, обнимающая бесконечность, должна быть бесконечна. Если бы предположить, что она хоть в чём-нибудь ограничена, то можно бы себе представить существо более мудрое, способное постичь и сотворить то, что Бог бы не сотворил, и так далее до бесконечности.

Бог вечен, т.е. не имел начала и не будет иметь конца. Если бы Он имел начало, то вышел бы из небытия, а небытие – это ничто и, следовательно, оно не может произвести ничего; или Он был бы создан другим, предыдущим существом, и тогда то существо и было бы Богом. Если бы у Него было начало и будет конец, то можно вообразить существо, жившее ранее или могущее жить долее Его и т.д., до бесконечности.

Бог неизменен. Если бы Бог мог изменяться, то законы, управляющие Вселенною, не имели бы никакого постоянства.

Бог нематерьялен, т.е. природа Его отлична от всего, что мы называем материей; иначе Он не был бы неизменен и подвергался бы превращениям, свойственным материи.

Бог не имеет осязательной для наших чувств формы, иначе Он был бы матерьялен. Мы говорим: рука Божия, глаз Божий, уста Божие потому, что человек, зная только себя, с собою сравнивает всё, что ему непонятно. Картины, на которых изображают Бога в виде старца с длинной бородой, покрытого мантией, – смешны. Они унижают Верховное Существо до ничтожных человеческих размерностей, и тут уже недалеко до присвоения Ему и страстей человеческих, вроде гнева или ревности.

Бог всемогущ. Если бы Он не обладал наивысшим могуществом, то можно бы вообразить существо, более могущественное и, идя дальше