Она слегка откашлялась, что означало примерно — спроси меня...

— Но тогда я пыталась ненавидеть тебя, ты же знаешь.

— А сейчас ты больше не хочешь меня ненавидеть?

Она скривилась, как будто взвешивая все за и против.

— Было бы легче, если бы я до сих пор этого хотела, — произнесла она, наконец, задумчиво. — Но нет, я не хочу тебя ненавидеть. Я хочу помочь тебе.

— И почему ты сразу об этом не сказала?

Она приподняла бровь.

— Ты ещё спрашиваешь?

— Как видишь.

Гермиона глубоко втянула воздух, и румянец на её щеках выдавал то, о чём она думала.

— Потому что ты — это ты, — сказала она, наконец, медленно выговаривая слова.

— И это значит? — Конечно, он примерно понимал, что она имеет в виду. И, конечно, его веселило всё дальше загонять её в угол в её смущении и как можно дольше держать её там. Только то, что он перестал быть главой Слизерина, ещё не значило, что он перестал думать подобно змее. Для этого он слишком любил её образ мыслей.

— Это значит, что ты упёртый. И что тебя можно уговорить лишь с помощью хорошей аргументации или же, не давая тебе возможности опомниться. Я знала, что мои аргументы не убедят тебя, поэтому попыталась другим способом. — Она пожала плечами.

— Да, невероятно успешная тактика, должен с тобой согласиться, — возразил он сухо.

— Я же не могла знать, что ты останешься глухим и в этом случае.

Северус встал и приблизился к Гермионе. Он вытянул руку и заправил ей локон за ухо, прежде чем низко склониться к нему. Он с удовлетворением отметил, что мурашки покрыли её шею.

— Тебе ещё многое следует узнать обо мне, Гермиона. — Кончик его носа слегка коснулся её кожи. Затем он отстранился и больше даже не взглянул на неё, хотя взгляд её умолял. Он ничего ей не скажет, по крайней мере, по собственной воле.

— Это значит, что я могу заняться твоими шрамами? — Крикнула она ему вслед, когда он уже почти поднялся по лестнице.

Северус несколько секунд размышлял, что ей ответить. С дьявольской улыбкой он развернулся к ней.

— Возможно.

Гермиона сделала кислую мину.

— Ненавижу такие твои ответы, Северус Снейп!

— Тогда попробуй меня изменить! — Последнее что он слышал, прежде чем покинуть лабораторию, было неразборчивое бормотание. Он не имел ни малейшего понятия, что она там шептала ему вслед. Возможно ответ, который ему ещё предстоит из неё вытянуть.

Глава 33. Слизеринец и гриффиндорка

Для такого раннего вечера в доме было странно тихо. Северус заметил это, потому что ничто довольно долго не отрывало его от чтения. Такое, в одном доме с Гермионой, случалось довольно редко. Даже если он уже давно не думал об этом с презрением.

Он отложил книгу и вышел из комнаты. Осматриваясь по сторонам, он спустился вниз и, двигаясь очень тихо, по старой привычке, он намеренно пропустил одну из самых скрипучих ступенек. Заметив со стороны гостиной странное мерцание, он на секунду задумался, стоит ли ему расслабиться или дальше оставаться начеку. Для начала он всё же решил быть осторожным.

Он подкрался к двери и заглянул в комнату. Поняв, наконец, откуда шёл свет и почему было так тихо, он заметно успокоился.

Гермиона сидела на диване, упираясь ногами в край стола, подняв взгляд к потолку. С помощью волшебной палочки она создавала в воздухе фигуры, точно так же, как делала это тогда руками. Свет отражался в её глазах, заставляя их странно гореть. Она была бледнее обычного и так погружена в свою игру, что всё ещё не замечала его.

Через несколько минут Северус прошёл в дверь и направился к Гермионе. Не раздумывая долго, он сел рядом с ней, но не совсем близко. Теперь он мог быть к ней гораздо ближе, чем раньше (когда и самый отдалённый край дивана казался недостаточно удалённым). Сейчас этого было достаточно, чтобы не смущать её.

И всё же его появление лишило её необходимой концентрации, и свет тут же погас. Несколько раз, взмахнув палочкой, она заставила его вновь появиться и глубоко вздохнула, поудобнее устраиваясь на подушке.

— Почему ты занялась этими огнями? — Спросил он несколько минут спустя, в которые она создала бесчисленных магических существ, среди них и очень точную копию собственного кота.

— Потому что, — ответила она с такой интонацией, что Северус приподнял бровь.

— Я думаю, если сама ты мне не скажешь, то придётся спросить. — Он смотрел на неё со стороны, а она лишь мельком взглянула на него. — Почему ты сидишь одна в гостиной и играешь огнями, Гермиона?

Она не отвечала, полностью сконцентрировавшись на фигурах. Через несколько минут он понял, почему она так неприлично разлеглась. Шея его стала болеть от смотрения в потолок. Поэтому он откинулся назад и довольно вздохнул, почувствовав опору.

— Красиво, не правда ли? — Голос у неё был тихий, но не задумчивый, а грустный. В воздухе возник желтоватый круг, превратился в восьмёрку, затем в ровную линию и, наконец, в тонкий полумесяц. — Жаль, что теперь мне для этого нужна палочка. В моих руках это выглядело более впечатляюще. Но всё равно прелестно.

Северус нахмурился.

— Ты же не думаешь, что я тоже назову это прелестным?