Она вплотную подошла к нему.

— Есть ещё кое-что, что я хотела бы сказать тебе. Ты — никудышный мучитель. Что на меня твои методы не действовали. Я разыгрывала перед тобой театр послушания. На самом же деле ты не можешь всерьёз пытать, так как сам перенёс настоящие пытки. Ты никогда не смог бы причинить нечто подобное другому, особенно если этот некто почти одно с Гермионой.

— Ты — всё — сказала?

Она мимолётно улыбнулась.

— Да. Будь хоть ненадолго внимательным со мной и вознагради меня за это существование, которое всегда было более чем борьбой. Этой честной просьбой она застала Северуса врасплох. Её взгляд был открытым и ранимым, и его так соблазняла возможность именно сейчас причинить ей боль. Это могло быть местью, за всё то, что она причинила ему и, прежде всего, Гермионе.

Однако Северус решил иначе. Было бы глупо.

— Я не могу, — сказал он вместо этого, позволяя ей, возможно, глубже, чем когда бы то ни было заглянуть в него.

Надменное выражение лица Гермионы стало мягче, когда она заметила это. Она склонила голову на бок и с болью в глазах улыбнулась.

— Три с половиной месяца пыток, так?

Он опустил взгляд.

— Эй, я никогда не говорила, что мы не можем приступить к этому медленно.

— У нас на это нет времени! — Прошипел Северус раздражённо.

— Ещё как есть! — Твёрдость и решительность вернулись к ней. — Подумай о том, что Гермиона находится в опасности, пока я не выпила это зелье. А я не планирую делать это, пока ты не сделаешь того, что я хочу.

Глаза Северуса вспыхнули. Более двадцати лет ему удавалось избегать подобных ситуаций. И он точно знал, почему всё же в итоге оказался именно в такой ситуации. Он допустил чувства. Ему ничего не оставалось, как поблагодарить Мерлина, что такое не случилось с ним раньше.

Какая-то часть его мыслей, видимо, отразилась на его лице, и прежде всего, наверное, покорность судьбе. Адиа без стеснения приблизилась к нему и после недолгой паузы сказала: — Мы будем осторожно продвигаться вперёд. Сначала тебе нужно привыкнуть к прикосновениям. — Она протянула руку и осторожно дотронулась до его груди.

Северус напряг мышцы, он реагировал почти так же, как и она раньше, когда он делал нечто, чего она не хотела. Но в отличие от него она удерживала сейчас его взгляд, чтобы быть уверенной, что не заходит слишком далеко.

— Затем я попытаюсь выяснить, реагируешь ли ты на это точно также, как Гермиона всегда это делала. — Она задумчиво нахмурилась, а её рука проследовала вверх к его плечу, прошлась по шее и снова скользнула вниз. Северус не выказывал никаких эмоций. — Очевидно, что нет, — сообщила она ему недовольно.

Это заставила его тихо застонать.

— Ты делаешь неправильно.

— Тогда покажи мне, как надо. — Между её бровей пролегла морщина, и мурашки побежали по телу. В комнате было чувствительно холодно, так как окно, которое распахнула Гермиона, так и оставалось открытым.

— Я думаю, для начала будет неплохо, если ты притушишь свет и немного согреешь комнату. — Если уж этого было не избежать, то можно было, по крайней мере, всё сделать правильно.

Адиа снова улыбнулась открытой улыбкой и обратилась к комоду, чтобы найти палочку Гермионы. Скоро в комнате царила полутьма, создававшая на их телах привлекательную игру теней. К тому же стало так тепло, что Северус был уверен, если мурашки и появятся вновь, то совсем не от холода.

— Лучше? — Спросила она, и впервые выглядела немного взволнованно.

— Да, — подтвердил Северус. Постепенно он обретал уверенность и приблизился к Адии. Хотя у него самого тоже было не слишком много опыта в этой области, но в любом случае побольше, чем у Адии. Среди слепых и одноглазый король.

Его сердцебиение всё же участилось, и Северус сознательно преодолел неприязнь к девушке, прикоснувшись к её щеке.

— Если ты хочешь возбудить кого-то своими прикосновениями, тебе следует представлять, как он это ощущает. — Его большой палец проследовал вдоль щеки, и Северус удовлетворённо отметил, что она была мягкая и тёплая, к тому же Адиа слегка приоткрыла рот. — И тебе следует наслаждаться этим. — Его рука соскользнула с её щеки к шее, указательный палец повторил её изгиб и скользнул вниз по руке. Затем снова вверх, слегка коснувшись по пути её груди. Адиа затаила дыхание.

— Понимаешь о чём я?

Она кивнула.

— Я думаю, да. — Она подняла свою руку и коснулась его руки. Осторожно она ощупывала его загрубевшую кожу, мозоли от работы и шрамы из прошлого. После она перешла к запястью, более большим шрамам, сделавшим метку почти неузнаваемой, и волоски на его руке встали дыбом от этих прикосновений.