Глава 25 Шестнадцатое декабря. Глас безгрешных

(переводчик: Дарья Just_She Буряк)

Лена сидела на крыльце, когда я подъехал. Линк хотел поехать с нами, но никто не должен был увидеть его в катафалке, поэтому, по моему настоянию, за рулем был я. А я не мог отпустить Лену одну. Я вообще не хотел, чтобы она шла. Но отговорить ее было невозможно. Вид у нее был боевой — черный свитер с высоким воротом, черные джинсы и черный жилет с отороченным мехом капюшоном. Ей предстояло встретиться с расстрельной командой, и она это понимала.

Со дня танцев прошло только три дня, и ДАР не теряли времени даром. Заседание Дисциплинарного комитета Джексона во второй половине дня будет мало отличаться от суда инквизиции, и не надо быть Магом, чтобы понять это. Эмили хромала в гипсе, катастрофа на зимнем балу была главной темой всех разговоров в городе, а миссис Линкольн, наконец-то, получила всю необходимую ей поддержку. Свидетели становились в очередь. Если перемешать все то, что кто-то якобы слышал, видел или помнил, а потом вывернуть собственные мозги наизнанку, то начнет прослеживаться логика — виной всему Лена Дюкейн.

Пока она не приехала в город, все было спокойно.

Линк выскочил и открыл Лене дверь. Он так мучался от чувства вина, что, казалось, скоро лопнет:

— Привет, Лена. Как дела?

— Я в порядке.

Врунишка.

Я не хочу, чтобы он переживал. Это не его вина.

Линк откашлялся:

— Я, правда, очень сожалею о случившемся. Мы с мамой ругаемся все выходные. Она всегда была сумасшедшая, но на этот раз все гораздо хуже.

— Это не твоя вина, но я очень признательна тебе, что ты пытался с ней поговорить.

— Может быть, все было бы по-другому, если бы все эти курицы из ДАР не присели бы ей на уши. В последние два дня миссис Сноу и миссис Ашер раз сто нам позвонили.

Мы проехали мимо Стоп энд Стил. Даже Фэтти не было. Дороги были пустынны, словно мы ехали по городу-призраку. Заседание Дисциплинарного комитета было запланировано ровно на пять часов, и мы как раз успевали к началу. Заседание должно было состояться в спортивном зале, потому что он был единственным местом в Джексоне, где могли бы разместиться все те, кто пожелал прийти. Еще одно уточнение о Гатлине — что бы ни случилось, это всегда всех касается. Тут не было закрытых заседаний. Судя по улицам, все в городе было закрыто, а значит, почти все жители придут на собрание.

— Не понимаю, как твоя мать так быстро всех в это втянула. Это чересчур даже для нее.

— Я слышал, что доктор Ашер помог. Он охотится с директором и какой-то шишкой из Школьного совета.

Доктор Ашер был отцом Эмили и единственным настоящим врачом в городе.

— Супер.

— Ребята, вы же понимаете, что сегодня они меня отчислят? Бьюсь об заклад, все уже решено, а это заседание — показуха.

Линк смутился:

— Они не могут вышвырнуть тебя, не выслушав твою версию истории. Ты ведь ничего не делала.

— Это все не имеет значения. Такие вопросы решаются за закрытыми дверями. Ничего из того, что я скажу, уже не сыграет никакой роли.

Она была права, и мы оба это знали. Так что я промолчал. Вместо этого, я поцеловал ее руку, в сотый раз желая, чтобы это мне сейчас предстояло стоять перед Школьным советом, а не Лене.

Но дело в том, что мне никогда не оказаться на Ленином месте. Что бы я ни сделал, что бы ни сказал, я всегда буду одним из них. Лена — нет. И именно это бесило и смущало меня больше всего. Я возненавидел их еще больше, потому что, в глубине души, они по-прежнему считали меня одним из своих, даже если я встречаюсь с племянницей Старика Равенвуда, даже если я даю от ворот поворот миссис Линкольн, даже если меня не приглашают на вечеринки в дом Саванны Сноу. Я всегда буду одним из них. Я был их частью, и ничего не мог с этим поделать. И если посмотреть с другой стороны, то выходит, что и они все были частью меня, а значит, Лена сейчас противостояла не только им. Мне, в том числе.

Правда убивала меня. Может быть, Лена получит Призвание в свое шестнадцатилетие, я же был призван с рождения. У меня было не больше контроля над собственной судьбой, чем у нее. Может быть, никто из нас ничего не контролировал.

Я заехал на забитую битком стоянку. Возле главного входа толпилась куча людей, жаждущих попасть внутрь. Я не видел такого скопления людей в одном месте с момента премьеры «Богов и генералов» — самого длинного и скучного в мире фильма о Гражданской войне, где половина моих родственников снялась в качестве массовки, потому что у них была собственная военная форма.

Линк вжался в заднее сиденье:

— Я тут выскользну. Увидимся внутри, — открыв дверь, он пополз между машинами. — Удачи.

Лена, дрожа, зажала ладони между коленями. Я не мог смотреть, как она нервничает. Это убивало меня:

— Ты вовсе не обязана туда идти. Можем просто развернуться, и я отвезу тебя обратно домой.

— Нет, я пойду.

— Зачем тебе это? Ты же сама сказала, что это все показное.

— Я не позволю им думать, что я боюсь их. Я бросила прошлую школу, в этот раз я не побегу, — она глубоко вздохнула.

— Это не побег.

— Для меня — побег.

— Твой дядя, по крайней мере, придет?

— Он не может.

— Почему, черт возьми, нет? — она была в одиночестве, хоть я и был рядом с ней.

— Слишком рано. Я даже не сказала ему.

— Слишком рано? Ты о чем? Он заперт в склепе, или еще что-нибудь другое?

— Скорее всего, еще что-нибудь.

Сейчас не стоило затевать подобный разговор. Через пару минут у нее и без того будет из-за чего переживать. Мы пошли к зданию. Начал накрапывать дождь. Я посмотрел на нее.

Поверь мне, я пытаюсь. Если я потеряю контроль — будет смерч.

Люди, не стесняясь, разглядывали ее, даже показывали пальцем, что не очень-то удивляло. О приличиях здесь и не слышали. Я огляделся, надеясь увидеть Страшилу Рэдли, сидящего возле дверей, но сегодня его там не было, его вообще нигде не было. Мы зашли в спортивный зал сбоку, со входа для посетителей — это было идеей Линка, и, как оказалось, хорошей идеей. Потому что, когда мы зашли внутрь, я понял, что люди снаружи не ждали, когда их впустят, они стояли там, рассчитывая услышать заседания из-за дверей, внутри яблоку негде было упасть.

Все было похоже на жалкую версию судебного слушания с жюри присяжных из какой-нибудь слезливой передачи про судебные процессы. На другой стороне от входа стоял большой раскладной стол, за которым сидела пара учителей — конечно же, Мистер Ли в неизменном красном галстуке с собственным архаичным представлением о правосудии; Директор Харпер, а также несколько человек, которые, скорее всего, были членами школьного совета. Они сидели в ряд за столом. Все они выглядели уставшими и раздраженными, словно хотели сейчас оказаться дома и спокойно смотреть он-лайн магазин или религиозные программы.

На скамейках сидела элита Гатлина. Миссис Линкольн и ее команда линчевателей из ДАР заняли первые три ряда, Сестры Конфедерации, Первый хор методистов и Историческое общество разместились на следующих рядах. Сразу же за ними сидели Ангелы Джексона, так же известные как девушки, которые хотели бы занять места Эмили и Саванны, и парни, мечтавшие забраться под юбки к Эмили и Саванне. Спереди на рубашках у них был изображен ангел, подозрительно похожий на Эмили Ашер, распахнувшей свои белые ангельские крылья и одетой — а как же иначе — в форму Диких котов. На спинах у них просто красовалась пара крыльев и боевой клич Ангелов: «Мы следим за тобой».

Эмили сидела рядом с миссис Ашер, ее нога лежала на одном из оранжевых стульев из кафетерия. Миссис Линкольн сощурилась, когда увидела нас, а миссис Ашер оберегающее обняла Эмили за плечи, как будто любой из нас мог сейчас броситься к ней с дубинкой наперевес и забить ее до смерти как какого-нибудь белька. Эмили вытащила из своей серебристой сумочки телефон, приготовившись строчить сообщения, вскоре ее пальцы запорхают над клавишами. На сегодня наш спортивный зал стал источником слухов для всех четырех округов.

Амма сидела несколькими рядами дальше и гладила амулет на шее. Надеюсь, он сделает так, что у миссис Линкольн вырастут рога, которые она так искусно скрывала все эти годы. Конечно, моего отца здесь не было, но Сестры сидели рядом с Тельмой, в проходе от Аммы. Все было еще хуже, чем я думал. Так поздно Сестры не выбирались из дома с 1980 года, с тех самых пор, когда, переев перченых бобов с рисом, тетя Мерси заработала сердечный приступ. Тетя Мерси, увидев меня, махнула платком.

Я проводил Лену на место в передней части зала, явно отведенное для нее. Оно было прямо перед всеми собравшимися.

Все будет хорошо.

Обещаешь?

Я слышал, как дождь стучит по крыше здания.

Обещаю, это не имеет значения. Обещаю, что все они — сборище идиотов. Обещаю, что ничего из того, что они скажут, не изменит моих чувств к тебе.

Похоже, твой ответ — нет.

Дождь начал барабанить по крыше сильнее, плохой знак. Я взял ее за руку и вложил кое-что в нее. Серебристую пуговицу с жилета Лены, которую я нашел в трещинах обивки сидения Колотушки в ту дождливую ночь, когда мы встретились. Конечно, это всего лишь пуговица, но я носил ее в кармане джинсов с тех самых пор.

Вот. Это что-то вроде талисмана на удачу. По крайней мере, таковым он был для меня.

Я видел, каких трудов ей стоило не сорваться. Не говоря ни слова, Лена сняла цепочку и добавила пуговицу в свою коллекцию ценных безделушек.

Спасибо.

Если бы она могла, она бы улыбнулась.

Я направился обратно к скамейкам, где сидели Сестры и Амма. Тетя Грейс встала, опираясь на свою трость:

— Итан, сюда. Мы заняли для тебя место, дорогой.

— Почему бы тебе не сесть, Грейс Стетхэм, — зашипела сидевшая за Сестрами пожилая женщина с фиолетовыми волосами.

Тетя Прю обернулась:

— Не суй нос не в свое дело, Сэди Ханникат, а не то я задам ему направление.

Тетя Грейс повернулась к миссис Ханикатт и улыбнулась:

— Проходи сюда, Итан.

Я втиснулся между тетей Мерси и тетей Грейс:

— Как ты, лапушка? — Тельма улыбнулась и пожала мою руку.

Снаружи прогремел гром, и внутри мигнул свет. Несколько пожилых женщин ахнули.

Мужчина, довольно неопрятный на вид, сидевший в центре большого раскладного стола, прочистил горло:

— Просто небольшой скачок напряжения и все. Почему бы всем не занять свои места, чтобы мы могли начать работу. Меня зовут Бертран Холлингсворт, я глава Школьного совета. Это заседание было созвано для рассмотрения петиции об отчислении ученицы Джексона Хай, мисс Лены Дюкейн, все верно?

Мистеру Холлингсворту со своего места ответил директор Харпер — Обвинитель или, что вернее, личный палач миссис Линкольн:

— Да, сэр. Петиция была заявлена несколькими обеспокоенными родителями, под ней подписались более двухсот граждан, в их числе наиболее уважаемые родители и некоторые ученики Джексона.

Кто бы сомневался.

— Какие доводы для отчисления?

Мистер Харпер перелистнул несколько страниц своего желтого блокнота, как будто собрался зачитывать приговор:

— Нападение. Уничтожение школьного имущества. А также факт нахождения мисс Дюкейн на испытательном сроке.

Нападение? Я никого не трогала.

Это всего лишь обвинение. У них нет никаких доказательств.

Я вскочил на ноги еще до того, как он закончил:

— Все это неправда!

Еще один какой-то нервный человек с другого конца стола повысил голос, чтобы быть услышанным через шум дождя и перешептывания двадцати-тридцати женщин, обсуждавших мое дурное воспитание.

— Молодой человек, сядьте. Здесь не базар.

Голос мистера Холлингсворта зазвучал над общим гомоном:

— Есть ли у нас какие-либо свидетели для обоснования этих обвинений?

Теперь еще больше людей зашепталось между собой, выясняя значение слова «обоснование».

Директор Харпер смущенно кашлянул:

— Да. И недавно я получил информацию, свидетельствующую о том, что мисс Дюкейн уже сталкивалась со схожей проблемой в школе, где она прежде училась.

О чем он говорит? Что они могут знать о моей старой школе?

Я не знаю. А что там произошло?

Ничего.

Одна женщина из Школьного совета пролистала какие-то бумаги на столе:

— Я думаю, для начала мы выслушаем главу родительского комитета Джексона, миссис Линкольн.

Полная патетики мать Линка театрально встала и прошла по проходу к Великому жюри присяжных Гатлина.

— Добрый вечер, леди и джентльмены, — она определенно лично посмотрела несколько постановочных процессов по телевизору.

— Миссис Линкольн, поскольку вы одна из составителей петиции, не могли бы вы дать нам пояснения по поводу сложившейся ситуации?

— Конечно. Мисс Равенвуд, вернее, мисс Дюкейн, переехала в наш город несколько месяцев назад, и с тех пор в Джексоне появились своего рода проблемы. Во-первых, она разбила окно в классе английского…

— Мою девочку тогда чуть не располосовало! — выкрикнула миссис Сноу.

— Некоторые ученики могли получить серьезные травмы, и многие получили порезы от осколков.

— Никто кроме Лены тогда не поранился, это был несчастный случай! — заорал Линк из дальнего угла зала.

— Уэсли Джефферсон Линкольн, немедленно отправляйся домой, если не хочешь неприятностей, — зашипела миссис Линкольн.

Разглаживая юбку, она вновь обрела спокойствие и повернулась к дисциплинарному комитету.

— Похоже, чары мисс Дюкейн хорошо действуют на слабый пол, — сказала она с улыбкой. — Как я уже сказала, она разбила окно в классе английского, чем напугала многих учеников, в результате часть молодых люди с сильной гражданской позицией так близко приняли к сердцу происшедшее, что создали Ангелов-хранителей Джексона — общество, единственной целью которого является защита учеников Джексона, своего рода дружина.

Падшие Ангелы в унисон кивнули со своих мест на скамейках, словно кто-то дернул за невидимые нити, прикрепленные к их головам.

Мистер Холлингсворт что-то строчил в желтом блокноте:

— Это был единственный случай с участием мисс Дюкейн?

Миссис Линкольн попыталась изобразить шок:

— Святые небеса, нет! На зимнем балу, она вызвала пожарную сигнализацию, чем полностью испортила всем вечер, сломала музыкальное оборудование стоимостью четыре тысячи долларов. И, как будто этого было недостаточно, она еще столкнула мисс Ашер со сцены, из-за чего та сломала ногу, и, по словам врачей, пройдут месяцы, прежде чем она поправится.

Лена смотрела прямо перед собой.

— Благодарю вас, миссис Линкольн.

Мать Линка повернулась и улыбнулась Лене. Вовсе не искренней или хотя бы саркастичной улыбкой, эта улыбка говорила: «я собираюсь сломать тебе жизнь и сделаю это с удовольствием».

Миссис Линкольн пошла на свое место, вдруг резко остановилась и посмотрела прямо на Лену:

— Чуть не забыла. Есть еще кое-что, — она вытащила из своего клатча сложенные листки бумаги. — У меня есть записи из предыдущей школы мисс Дюкейн в Виржинии. Хотя было бы правильно называть это заведением.

Я не была ни в каком заведении. Это была частная школа.

— Как уже заметил директор Харпер, это был не первый случай, когда мисс Дюкейн была замечена в проявлении насилия.

Голос Лены в моей голове был на грани истерики. Я пытался ее успокоить.

Не волнуйся.

Но я волновался. Миссис Линкольн не сказала бы подобного, не будь у нее доказательств.

— Мисс Дюкейн очень нестабильная девушка. Она страдает от психического расстройства. Минуту…, - Миссис Линкольн провела пальцем вниз по странице, как будто что-то искала. Я ждал, какой же диагноз психического заболевания она назовет в оправдание Лениной непохожести. — Ах, да, вот оно. Как оказалось, мисс Дюкейн страдает от биполярного расстройства, что доктор Ашер может подтвердить, является очень серьезным психическим отклонением. Люди, страдающие от этого заболевания, склонны к насилию и непредсказуемому поведению. Эта болезнь передается по наследству, ее мать была тоже больна.

Не могу поверить, что это все реально.

Дождь замолотил по крыше. Поднялся ветер, двери в спортзал заскрипели.

— Более того, ее мать убила ее отца четырнадцать лет назад.

Все в комнате ахнули.

Бросок. Удар. Нокаут.

Зал зашумел.

— Леди и джентльмены, прошу вас, — директор Харпер попытался всех успокоить, но это было бесполезно. Если пламя разгорелось, пожар уже не потушить.

Через десять минут в зале наступило подобие спокойствия, но Лене до него было очень далеко. Я чувствовал, как бьется ее сердце, словно это было мое собственное, и в моем горле стоял тот же ком едва сдерживаемых слез. Хотя, судя по ливню на улице, выдержка давалась ей с трудом. Я был удивлен, что она еще не выбежала из спортзала. Либо она очень смелая, либо не может шевельнуться от шока.

Я знал, что миссис Линкольн лгала. Я верю в то, что Лена была в том заведении не больше, чем в искренность намерений Ангелов по защите учеников Джексона Хай. Но я не мог сказать, было ли ложью то, что миссис Линкольн сказала про убийство матерью ее отца.

Но я был абсолютно уверен в том, что готов был убить миссис Линкольн. Я знал мать Линка всю мою жизнь, но в последнее время я не мог воспринимать ее с этой точки зрения. Она уже не была больше похожа на женщину, вырывавшую с мясом провода или читавшую нам лекции о пользе воздержания. Это уже не походило на ее раздражающие, но незначительные затеи. Происходящее смахивало на месть, носящую личный характер. Я только никак не мог понять, за что она так сильно ненавидит Лену.

Мистер Холлингсворт пытался восстановить порядок:

— Итак, давайте, все успокоимся. Миссис Линкольн, благодарю Вас за то, что нашли время прийти сюда сегодня вечером. Я хотел бы взглянуть на эти документы, если вы не возражаете.

Я снова встал:

— Это же бред какой-то. Почему бы вам просто не кинуть ее в огонь и проверить, сгорит ли она?

Мистер Холлингсворт прилагал все усилия, чтобы взять под контроль заседание, которое уже стало походить на скандальное ток-шоу Джерри Спрингера.

— Сядьте на место, мистер Уэйт, или вам придется покинуть этот зал. Больше никаких выкриков в течение этого заседания. Я просмотрел письменные отчеты свидетелей о произошедшем, и, судя по всему, ситуация довольно прозрачна, так что я вижу лишь одно разумное решение…

Внезапно огромные металлические двери спортивного зала с треском распахнулись. В зал ворвался ветер с дождем.

И кое-кто еще.

Мэйкон Равенвуд, одетый в черное кашемировое пальто и элегантный серый костюм в тонкую полоску, степенно вошел в зал под руку с Мэриан Эшкрофт. У Мэриан в руках был маленький клетчатый зонт, которого едва хватало, что уберечь ее от дождя. У Мэйкона зонта не было, но он был абсолютно сухим. За ними тяжелой поступью вошел Страшила, его черная мокрая шерсть стояла дыбом, и становилось очевидно, что он куда больше волк, чем пес.

Лена развернулась на своем пластиковом оранжевом стуле и на секунду на ее лице отразилась вся та боль, которую она скрывала внутри. Я увидел облегчение в ее глазах и видел, каких трудов ей стоило усидеть на своем месте и не кинуться, рыдая, в его объятия.

Глаза Мэйкона метнулись в ее сторону, и она тут же намертво приклеилась к своему стулу. Он прошел по коридору по направлению к заседателям:

— Прошу нас простить за опоздание. Погода сегодня преотвратная. Не смею вам мешать. Продолжайте. Вы как раз намеревались сделать что-то разумное, если я не ослышался.

Мистер Холлингсворт был сбит с толку. На самом деле, большинство людей в спортзале были явно озадачены. Никто из них никогда не видел Мэйкона Равенвуда во плоти.

— Простите, сэр. Я не знаю, кем вы себя возомнили, но у нас тут заседание. И вы не можете приводить сюда эту… собаку. Только служебным собакам разрешается находиться на территории школы.

— Я все прекрасно понимаю. Но так уж вышло, что Страшила Рэдли — моя собака-поводырь.

Я не удержался от улыбки. С той точки зрения, что Страшила был его глазами — это было правдой. Страшила отряхнулся всем своим массивным телом, и брызги с мокрой шерсти полетели на всех, кто сидел близко к проходу.

— Тем не менее, мистер…?

— Равенвуд. Мэйкон Равенвуд.

Люди на скамейках хором ахнули, и по залу понесся громкий шепот. Весь город ждал этого дня еще до моего рождения. Страсти в зале накалились до предела от предстоящего спектакля. Не было ничего, ничего, что в Гатлине любили бы больше, чем спектакли.

— Леди и джентльмены Гатлина. Как приятно, познакомиться со всеми вами, наконец. Уверен, все вы хорошо знаете моего дорогого друга, прекрасную мисс Эшкрофт. Она любезно согласилась сопровождать меня по дороге сюда, поскольку мне плохо знакомы дороги нашего замечательного города.

Мэриан помахала рукой.

— Еще раз прошу меня простить великодушно за опоздание. Пожалуйста, продолжайте. Я уверен, что именно сейчас вы хотели объяснить присутствующим, насколько беспочвенны все обвинения против моей дорогой племянницы, и посоветовать всем детям немедленно отправляться домой, чтобы как следует выспаться перед завтрашним школьным днем.

Минуту мистер Холлингсворт выглядел так, будто он на самом деле так и сделает, и я успел подумать что, может быть, дядя Мэйкон обладал той же Силой убеждения, что и Ридли. Женщина с ульем на голове вместо прически прошептала что-то мистеру Холлингсворту, и он, похоже, вспомнил свою первоначальную мысль:

— Нет, сэр, это не то, что я собираюсь сделать, вовсе не это. По правде говоря, обвинения в адрес вашей племянницы весьма серьезны. Кажется, имеется несколько свидетелей произошедших событий. На основании письменных отчетов и информации, представленной на этом собрании, я боюсь, что нам ничего не остается, как исключить ее.

Мэйкон взмахом указал на Эмили, Саванну, Шарлоту, и Иден:

— Это ваши свидетели? Одаренная богатым воображением стайка маленьких девочек, находившихся под влиянием паров перебродившего винограда?

Миссис Сноу вскочила на ноги:

— Вы намекаете на то, что моя дочь лжет?

Мэйкон сверкнул своей улыбкой кинозвезды:

— Вовсе нет, моя дорогая. Я прямо говорю, что ваша дочь лжет. Уверен, что вы осознаете разницу.

— Как вы смеете! — Мать Линка подскочила со своего места как дикая кошка. — Вы не имеете права быть здесь и нарушать ход заседания.

Мэриан улыбнулась и шагнула вперед:

— Как сказал великий человек: «Любая несправедливость — всегда угроза для справедливости». И я вижу, что в этой комнате справедливость отсутствует, миссис Линкольн.

— Не разводите здесь ваши Гарвардские беседы.

Мэриан стукнула своим закрытым зонтом:

— Не думаю, что Мартин Лютер Кинг Младший обучался в Гарварде.

— Факт остается фактом: согласно показаниям свидетелей, мисс Дюкейн активировала пожарную сигнализацию, чем причинила вред школьному имуществу на несколько тысяч долларов, и столкнула мисс Ашер со сцены, что в свою очередь привело к травме мисс Ашер. На основе одних этих фактов, у нас есть основания исключить ее, — авторитетно заключил мистер Холлингсворт.

Мэриан громко вздохнула, еще раз стукнув закрытым зонтом:

— Трудно освободить глупцов от оков, что они почитают, — она многозначительно посмотрела на миссис Линкольн. — Вольтер. Еще один человек, не учившийся в Гарварде.

Мэйкон был абсолютно спокоен, что бесило всех еще больше:

— Мистер?

— Холлингсворт.

— Мистер Холлингсворт, невероятно постыдным должно быть для вас продолжение ваших действий в этом ключе. Видите ли, в Великом штате Южной Каролины незаконно препятствовать несовершеннолетнему в посещении учебного заведения. Образование обязательно, что значит — необходимо. Вы не имеете права исключать невинную девочку из школы без оснований. Эти дни давно в прошлом, даже на юге.

— Как я уже объяснил, мистер Равенвуд, у нас есть основания, и мы хорошо осведомлены о своих полномочиях, чтобы иметь право исключить вашу племянницу.

Миссис Линкольн вскочила на ноги:

— Вы не можете просто заявиться сюда, откуда ни возьмись, и вмешиваться в городские дела. Вы не покидали свой дом годами! Что дает вам право вмешиваться в то, что происходит в этом городе, с нашими детьми?

— Вы имеете в виду вашу маленькую коллекцию марионеток, одетых как… что это? Единороги? Вы должны простить мне моё плохое зрение, — Мэйкон указал на ангелов.

— Они ангелы, мистер Равенвуд, не единороги. Я и не ожидала, что вы узнаете посланцев Господа нашего, я не помню, чтобы когда-нибудь видела вас в церкви.

— Пусть тот, кто без греха, первый бросит камень, Миссис Линкольн, — Мэйкон замолчал, как будто давая миссис Линкольн минуту-две, чтобы осознать смысл сказанного, — что касается вашего первоначального мнения, вы абсолютно правы, миссис Линкольн. Я провожу много времени в своем доме, о чем не жалею. Это действительно очаровательное место. Но возможно, я должен проводить больше времени в городе, проводить больше времени со всеми вами. Оживить атмосферу, за неимением лучшего выражения.

Миссис Линкольн была в ужасе, а члены ДАР вертелись на своих сиденьях, нервно переглядываясь в страхе от одной мысли о подобном.

— По сути, если Лена не вернется в школу, ей придется обучаться на дому. Возможно, мне придется пригласить к себе нескольких ее двоюродных братьев и сестер. Я бы не хотел, чтобы она упустила социальный аспект образования. Некоторые из ее сестер очень хороши. Если не ошибаюсь, одну из них вы могли видеть на вашем Зимнем бал-маскараде.

— Это был не бал-маскарад…

— Прошу меня простить. Мне только лишь показалось, что те платья были костюмами, основанными на кричащей природе плюмажа.

Миссис Линкольн покраснела. Она уже больше не была всего лишь женщиной, радеющей за книжную цензуру. Теперь, судя по ее виду, с ней было лучше не связываться. Я волновался за Мэйкона. Я волновался за всех нас.

— Давайте будем честны, мистер Равенвуд. Вам нет места в этом городе. Не вы, не, скажем честно, ваша племянница не являетесь его частью. Я не думаю, что в вашем положении, вы можете выдвигать какие-то требования.

Выражение лица Мэйкона едва уловимо изменилось. Он прокрутил кольцо на пальце:

— Миссис Линкольн, я ценю вашу честность. Я буду с вами столь же откровенен. Будет смертельной ошибкой для вас, да, и для любого другого человека в этом городе, настаивать на подобной позиции. Видите ли, для меня это все немаловажно, а я, к вашему сведению, немного расточителен. Если вы будете препятствовать возвращению моей племянницы в Стоунвол Джексон Хай, я буду вынужден потратить некоторые сбережения. Кто знает, возможно, я открою здесь магазин розничной сети Wal-Mart.

Со скамеек еще раз дружно вздохнули.

— Это угроза?

— Вовсе нет. По совершенной случайности, я также владею землей, на которой находится Отель Южный Комфорт. Его закрытие весьма бы огорчило вас, миссис Сноу, так как в этом случае вашему мужу пришлось бы ездить намного дальше, чтобы встречаться со своими дамами, что, я уверен, вынудило бы его регулярно опаздывать на ужин. Мы же не можем допустить подобного, верно?

Мистер Сноу покраснел и спрятался за парой мужчин из футбольной команды, но Мэйкон только начал.

— Мистер Холлингсворт, вы выглядите очень семейным, сэр. Как и тот яркий цветок Конфедерации слева от вас, — Мэйкон жестом указал на даму из Школьного совета, сидящую рядом с Холлингсвортом. — Думается мне, что я видел где-то вас раньше вместе. Я могу поклясться…

Мистер Холлингсворт покачнулся:

— Конечно нет, мистер Равенвуд. Я женатый человек!

Теперь Мэйкон обратил свое внимание на лысеющего человека, сидящего по другую сторону от мистера Холлингсворта:

— И мистер Эбитт, если я решу прекратить аренду земли Уэйворд Дог, то где же вы будете пить по вечерам, когда ваша жена думает, что вы занимаетесь в Группе «Библия — святая книга»?

— Уилсон, как ты мог! Использовать имя нашего Господа Всемогущего как алиби. Тебе непременно гореть в аду за это! — миссис Эбитт собрала свою сумочку и стала пробираться к проходу.

— Это неправда, Розали!

— Неправда? — Мэйкон улыбнулся. — Я даже не могу себе представить, что бы мне рассказал Страшила, если бы мог говорить. Знаете, он был внутри и снаружи каждого двора и стоянки в вашем прекрасном городе, и я держу пари, что видел он предостаточно.

Я проглотил смешок.

Страшила навострил уши, услышав свою кличку, и больше, чем несколько человек вжались в свои сиденья, как будто бы Страшила мог открыть рот и заговорить. Хотя после ночи на Хэллоуин я бы не удивился, и с учетом репутации Мэйкона Равенвуда, никто в Гатлине не был бы слишком удивлен.

— Как вы видите, в этом городе немало людей, которые не так уж честны. Таким образом, вы можете себе представить мое беспокойство, когда я узнал, что четыре девочки-подростка являются единственными свидетелями тех жестоких обвинений, выдвинутых против моей семьи. Можем ли мы проигнорировать данное обстоятельство? Не будет ли это не по-джентльменски, сэр?

Мистер Холлингсворт выглядел так, словно его давно и мучительно тошнит, а женщина рядом с ним желала провалиться сквозь землю. Мистер Эбитт, чье имя как я понял, никогда не упоминалось ранее до Мэйкона, уже ушел, пытаясь догнать свою жену. Оставшиеся члены трибунала были напуганы до смерти, как будто с минуты на минуту Мэйкон Равенвуд или его пес могут начать рассказывать всему городу их маленькие грязные секреты.

— Я думаю, вы правы, мистер Равенвуд. Возможно, нам необходимо провести тщательное расследование этих обвинений, прежде чем делать какие-то выводы. Все-таки, там могут быть некоторые противоречия.

— Мудрое решение, мистер Холлингсворт. Очень мудрое решение, — Мэйкон подошел к крохотному столу, за которым сидела Лена, и протянул ей руку. — Пойдем, Лена. Уже поздно. Тебе завтра в школу.

Лена встала с прямой спиной, казалось, она еще больше расправила плечи, чем обычно. Грохот ливня превратился в мягкое постукивание. Мэриан завязала шарф вокруг головы, и все трое пошли по проходу, Страшила семенил за ними следом. Они ни на кого больше не смотрели.

Миссис Линкольн встала.

— Ее мать — убийца! — закричала она, показывая на Лену.

Мэйкон повернулся, и их глаза встретились. В его выражении лица было что-то убийственное, так же он смотрел на меня, когда я показал ему в его доме медальон Женевьевы. Страшила грозно зарычал

— Будь осторожна, Марта. Ты никогда не знаешь, где нам придется встретиться еще раз.

— О, но я отлично это знаю, Мэйкон, — она улыбнулась, но это не было похоже на улыбку. Я не знаю, что проскочило между ними, но, казалось, что Мэйкон сейчас спорит не с миссис Линкольн.

Мэриан снова открыла свой зонтик, хотя они ещё не вышли. Она вежливо улыбнулась толпе:

— Что ж, надеюсь увидеть всех вас в библиотеке. Не забывайте, что мы открыты до шести вечера в рабочие дни недели, — она кивнула собравшимся. — Что мы без библиотек? У нас нет ни прошлого, ни будущего. Просто спросите Рэя Брэдбери. Или идите к Шарлоте, и прочитайте все это сами на стене городской библиотеки.

Мэйкон взял Мэриан под руку, но она еще не закончила:

— И он тоже не учился в Гарварде, миссис Линкольн. Он даже не ходил в колледж.

И после этого они все ушли.