Поздравляем Вас с летней регистрацией. Мы рады сообщить Вам, что Ваша заявка на семейный дом, была обработана и утверждена.

Рейчел улыбается.

К настоящему письму прилагается обратный конверт и окончательные документы, которые должны быть возвращены в срок по почтовой марке.

Рейчел смотрит на конверт и быстро пролистывает прилагаемые документы. Она переворачивает письмо обратно в самое начало.

Мы с нетерпением ожидаем получения заполненных форм. Наша контактная информация находится ниже, если у вас появятся любые вопросы.

С уважением, Пейдж Донахью, Архивариус.

Рейчел прикрывает улыбку руками и отбрасывает письмо в сторону, затем наклоняется вперед и обнимает меня.

- Мы теперь сможем переехать? - говорит она.

Мне нравится волнение в ее голосе.

Я говорю ей "да". Рейчел освобождается. Она знает также хорошо, как и я, насколько неловко в ближайшие несколько недель было бы находиться в одном доме с нашими родителями.

- Ты уже спрашивал своего отца?

Я говорю ей, что она забывает, что мы теперь взрослые. Нам больше не придется спрашивать разрешения. Нам нужно только информировать.

Рейчел говорит, что хочет проинформировать их прямо сейчас.

Я беру Рейчел за руку, и мы вместе идем в гостиную и сообщаем нашим родителям, что переезжаем.

Вместе.

Глава 25

Тейт

Прошло несколько недель, с тех пор как Корбин обо всем узнал. Он не принял это, и до сих пор не разговаривает с Майлзом, но начинает понемногу приспосабливаться. Он знает, что я ухожу по ночам и возвращаюсь только через несколько часов, не объясняя, где была. Он не спрашивает.

Что касается дел с Майлзом, то там я была единственной, кто адаптируется. Я должна была приспособиться к его правилам, потому что нет никаких вариантов, что Майлз смириться с их нарушениями. Я научилась не пытаться понимать его и прекратить принимать во внимание вещи, которые создают напряженность между нами. Мы делаем именно то, о чем договорились в начале, то есть просто занимаемся сексом.

Много секса.

Секс в душе. Секс в спальне. Секс на полу. Секс на кухонном столе.

Я никогда еще не проводила с ним ночь, и иногда по-прежнему больно, когда он закрывается сразу после того, как все заканчивается, но я до сих пор не придумала, как сказать ему нет.

Я знаю, что хочу гораздо большего, чем то, что он дает мне, а он хочет, намного меньше, чем то, что я хочу дать ему, но мы оба просто берем то, что можем сейчас получить. Я стараюсь не думать о том, что произойдет на следующий день, когда я больше не смогу справиться с этим. Я стараюсь не думать обо всех остальных вещах, которыми я жертвую, чтобы оставаться с ним.

Я стараюсь вообще не думать об этом, но мысли все равно появляются. Каждую ночь, когда я лежу в постели, я думаю об этом. Каждый раз, когда я в душе, я думаю об этом. Когда я нахожусь в классе, в гостиной, на кухне, на работе… Я думаю о том, что произойдет, когда у одного из нас, наконец, появятся чувства.

- Тейт – это прозвище или что-то другое? - спрашивает меня Майлз.

Мы в его постели. Он только что вернулся с четырех рабочих дней, и даже притом, что наша договоренность, как предполагается, только в сексе, мы все еще полностью одеты. Мы не занимаемся сексом. Он просто лежит со мной, задает мне вопросы личного характера о моем имени, и сейчас он нравится мне гораздо больше, чем в любой другой день, который мы провели вместе.

Это первый раз, когда он задает мне наполовину личный вопрос. Я ненавижу, что его вопрос наполняет меня всем этим чувством надежды, хотя все, что он сделал - это спросил меня, является ли имя Тейт моим псевдонимом.

- Тейт - это мое второе имя, - говорю я. - Это девичья фамилия моей бабушки.

- А какое твое первое имя?

- Элизабет.

- Элизабет Тейт Коллинз, - говорит он, занимаясь любовью с моим именем своим голосом. Мое имя никогда не звучало так красиво, как это только что донеслось из его рта. - Почти в два раза больше слогов, чем в моем имени, - говорит он. - Это очень много слогов.

- А у тебя какое второе имя?

- Микель, - говорит он. – Хотя, люди всегда неправильно произносят его и говорят: «Майкл». Это раздражает.

- Майлз Микель Арчер, - говорю я. – Сильное имя.

Майлз поднимается на локте и смотрит на меня спокойным взглядом. Он убирает мои волосы за ухо, когда его глаза бродят по моему лицу.

- Произошло что-нибудь интересное на этой неделе, пока я работал, Элизабет Тейт Коллинз? –игривость звучит в голосе. Что-то, с чем я не знакома, но мне это нравится. Мне это очень нравится.

- Не совсем, Майлз Микель Арчер, - говорю я, улыбаясь. - Я много работала сверхурочно.

- Тебе все еще нравится твоя работа? Его пальцы касаются моего лица, скользят по моим губам, спускаются вниз по моей шее.

- Я люблю ее, - говорю я. - Тебе нравится быть капитаном? - я просто задаю версии его вопросов ему. Полагаю, это безопасный путь, потому что знаю, что он дает только то, что готов принять.

Майлз опускает руку и глаза, когда расстегивает верхнюю пуговицу моей рубашки.

- Я люблю свою работу, Тейт,- его пальцы работают над второй пуговицей. – Мне просто не нравится, что я так занят, особенно зная, что ты прямо через коридор от места, где я живу. Это заставляет меня хотеть быть дома все время.

Я стараюсь сдержаться, но не могу. Его слова заставляют меня задыхаться, даже если это был, вероятно, самый тихий вздох, который выходил из чьих-либо губ.

Но он замечает.

Его глаза мгновенно встречаются с моими, и я вижу, как он хочет вернуть все обратно. Он хочет, забрать то, что только что сказал, потому что надежда присутствует в этих словах. Майлз не говорит такие вещи. Я знаю, что он собирается извиниться. Он собирается напомнить мне, что не может любить меня, что он не имел в виду этот намек на ложную надежду.

Не забирай ее обратно, Майлз. Пожалуйста, позволь мне оставить ее.

Наши глаза остаются соединенными на несколько долгих секунд. Я по-прежнему смотрю на него, ожидая возврата его слов. Его пальцы все еще на второй пуговице моей рубашки, но больше не пытаются расстегнуть ее.

Он переводит взгляд на мой рот, затем обратно на мои глаза, а потом снова на рот.

- Тейт, - шепчет он. Он говорит, мое имя так тихо, что я даже не уверена, что его рот движется.

У меня нет времени, чтобы ответить. Его рука покидает пуговицу моей рубашки и скользит в мои волосы, в то же время, как его губы яростно соединяются с моими. Он скользит на меня всем телом, и его поцелуй мгновенно становится интенсивным. Глубоким. Доминирующим. Его поцелуй полон того, чего никогда не было прежде. Полон чувств. Полон надежды.

До этого момента, я думала, что поцелуй – это всего лишь поцелуй и ничего больше. Я понятия не имела, что поцелуи могут означать разные вещи и чувствоваться как совершенно противоположные друг другу. В прошлом, я всегда чувствовала страсть и желание, и похоть... но на этот раз все по-другому.

Этот поцелуй другого Майлза, и я знаю, в глубине своего сердца, что этонастоящий Майлз. Майлз, который был раньше. Майлз, о котором мне не разрешено спрашивать.

• • •

Он скатывается с меня, когда заканчивает.

Я смотрю в потолок.

Моя голова полна множеством вопросов. Мое сердце полно путаницы. Эта вещь между нами никогда не была легкой. Казалось бы, связывать себя только сексом будет самой простой вещью в мире, но это заставляет меня сомневаться в каждом движении и каждом слове, что выходит из моих уст. Я анализирую каждый его взгляд, который направлен на меня.

Я даже не знаю, какой следующий шаг я должна сделать. Должна ли я лежать здесь, пока он не попросит меня уйти? Прежде я никогда не оставалась с ним на ночь. Должна ли я продолжить и обнять его, надеясь, что он будет обнимать меня в ответ, пока мы не заснем? Я слишком напугана, что он отвергнет меня.

Я глупая.

Я глупая, глупая девчонка.

Почему это не может быть просто сексом и для меня тоже? Почему я не могу прийти сюда, дать ему то, что он хочет, получить то, что я хочу, и уйти?

Я поворачиваюсь на бок и медленно сажусь. Я тянусь вниз за своей одеждой, потом встаю и одеваюсь. Он наблюдает за мной. Он тих.

Я стараюсь не смотреть на него, пока полностью не одеваюсь и не обуваюсь. Я так сильно хочу вернуться к нему в постель, но вместо этого иду к двери. Я не поворачиваюсь к нему лицом, когда говорю:

- Увидимся завтра, Майлз.

Я прохожу всю дорогу до его двери. Он не говорит. Он не говорит мне, увидимся завтра, и он не говорит мне прощай.

Я надеюсь, что его молчание - это доказательство того, что ему не нравится, как он себя чувствует, когда от него уходят.

Я открываю дверь и иду через коридор в свою квартиру. Корбин сидит на диване, смотрит телевизор. Он бросает взгляд на дверь, когда слышит, как я вхожу, затем бросает мне неодобрительный взгляд.

- Расслабься, - говорю я, когда прохожу внутрь. Я снимаю ботинки у двери. - Ты должен пережить это, в конце концов.

Я вижу, как он качает головой, но игнорирую его и иду в свою спальню.

- Он трахал тебя за моей спиной и врал мне, - говорит Корбин. - Это не то, с чем я могу смириться.
Я снова поворачиваюсь в гостиную и вижу, что Корбин смотрит на меня.

- Ты ожидал, что он будет открыто говорить с тобой об этом? Боже мой, Корбин. Ты выгнал Диллона из своей квартиры за то, что он смотрел в мою сторону.

Корбин встает, сейчас он в гневе.

- Именно! - Кричит он. - Я думал, Майлз защищает тебя от Диллона, когда на самом деле, он просто ревновал! Он чертов лицемер, и я буду злиться на него до тех пор, пока хочу злиться на него, так что это ты должна смириться с этим!

Я смеюсь, потому что Корбин не имеет права мне указывать.

- Что забавного, Тейт? - огрызается он.

Я иду обратно в гостиную и встаю прямо перед ним.

- Майлз был честным со мной в отношении того, чего он хочет. Он ни разу не вешал мне лапшу на уши. Я единственная девушка, с которой он был в течение шести лет, и ты называешь его лицемером? - Я даже больше не пытаюсь понизить свой голос. - Ты можешь посмотреть в зеркало, Корбин.

Со сколькими девушками ты был с тех пор, как я переехала сюда? У скольких из них, ты думаешь, есть братья, которые хотели бы надрать тебе задницу, если бы узнали о тебе? Если кто-то и лицемер здесь, то это ты!

Его руки на бедрах, и он смотрит на меня твердым взглядом. Когда он не может ответить, я разворачиваюсь, чтобы пойти обратно в свою комнату, но входная дверь со стуком открывается.

Майлз.

Корбин и я оба поворачиваемся, когда он просовывает голову внутрь.

- Здесь все хорошо? - спрашивает он, входя в гостиную.

Я смотрю на Корбина, и Корбин впивается в меня взглядом. Я поднимаю бровь, ожидая, когда он ответит на вопрос Майлза, так как проблемы только у него.

- Ты в порядке, Тейт? - спрашивает Майлз, обращаясь только ко мне.

Я оглядываюсь на него и киваю.

- Я в порядке, - говорю я. – Не я возлагала нереальные ожидания на свою сестру.

Корбин громко стонет, потом поворачивается и пинает диван. Майлз и я смортим, как он проводит руками по волосам и сильно хватается за шею. Он снова поворачивается к Майлзу, потом с силой выдыхает.

- Почему ты просто не можешь быть геем?

Майлз осторожно смотрит на него. Я жду, что любой из них проявит реакцию, чтобы узнать смогу ли я дышать.

Майлз начинает трясти головой, как только на его лице появляется улыбка.

Корбин начинает смеяться, но стонет в то же время, показывая, что только что согласился с нашим разговором, хотя до сих пор не может с этим смириться.

Я улыбаюсь и спокойно выхожу из квартиры, надеясь, что они собираются исправить все, что было нарушено между ними, когда я оказалась в кадре.

Двери лифта открываются на уровне лобби, и я готова выйти, но Кэп стоит перед ними, как будто собирается войти.

- Ты пришла за мной? - спрашивает он.

Я киваю и указываю наверх.

- Корбин и Майлз разбираются наверху. Я дала им минуту.

Кэп шагает в лифт и нажимает кнопку двадцатого этажа.

- Ну, я полагаю, ты можешь проводить меня домой, - говорит он. Он хватается за перила за ним для поддержки. Я стою рядом с ним и прислоняюсь к стене позади меня.

- Могу я задать тебе вопрос, Кэп?

Он дает мне ясный кивок.

- Мне нравится, когда мне задают вопросы также сильно, как я люблю спрашивать сам.

Я смотрю на свои ботинки, переступая с одной ноги над другой.

- Как ты думаешь, что сделал мужчина, если он больше никогда не хочет любить?

Кэп не отвечает на мой вопрос, по крайней мере, пять этажей. В конце концов, я смотрю на него, и он смотрит прямо на меня, его глаза сузились, создавая еще больше морщин вокруг них.

- Я полагаю, что если человек пережил уродливую сторону любви, он может никогда не захотеть испытать это снова.

Я размышляю над его ответом, но это не очень помогает. Я не представляю, как любовь может быть достаточно трудной для человека, чтобы просто полностью отгородиться от нее.

Двери лифта открываются на двадцатом этаже, и я позволяю ему выйти в первую очередь. Я иду с ним к двери его квартиры и жду пока он откроет ее.

- Тейт, - говорит он. Он уставился на дверь, и не оборачивается, чтобы закончить фразу. - Иногда душа человека просто не достаточно сильна, чтобы выдержать призраков из прошлого. Он открывает дверь квартиры и заходит внутрь. - Может быть, этот мальчик просто потерял свою душу по пути. Он закрывает дверь и оставляет меня пытаться расшифровать еще больше путаницы.

Глава 26

Майлз

Шесть лет назад

Моя комната – это комната Рейчел. Комната Рейчел - моя комната.

Мы закончили. Мы стали жить вместе. Сейчас мы находимся в колледже.

Видите? Мы сделали это.

Ян приносит последние коробки из автомобиля.

- Где вы хотите это поставить? - спрашивает он.

- Что это такое? - спрашивает его Рейчел.

Он говорит ей, что это похоже на коробку с ее бюстгальтерами и нижним бельем.

Она смеется и говорит ему, чтобы установил ее рядом с моим комодом. Ян так и делает.

Яну нравится Рейчел. Яну нравится, что она не удерживает меня. Яну нравится, что она хочет, чтобы я получил образование и окончил высшую школу.

Рейчел хочет, чтобы я был счастлив. Я говорю Рейчел, что буду счастлив, пока у меня есть она.

Она говорит мне:

- Тогда ты всегда будешь счастлив.

Отец до сих пор ненавидит меня. Отец не хочет ненавидеть меня.

Они пытаются принять это, но это трудно. Это трудно для всех.

Рейчел не волнует, что думают другие. Она заботится только о том, что думаю я, а я думаю только о Рейчел.

Я понимаю, что независимо от того, насколько трудна ситуация, люди научатся приспосабливаться к ней. Мой папа и ее мама не могут одобрять нас, но они привыкнут.

Рейчел может быть не готова стать мамой, и я, возможно, не готов стать отцом, но мы приспособимся.

Это то, что должно произойти. Это необходимо, если люди хотят мира внутри себя.

Даже жизненно важно.

• • •

- Майлз.

Мне нравится мое имя, когда оно выходит из ее рта. Она не тратит его. Она произносит его только когда нуждается в чем-то. Она говорит его только тогда, когда оно должно быть сказано.

- Майлз.

Она сказала его дважды.

Ей должно быть действительно что-то нужно.

Я поворачиваюсь, и она сидит на кровати. Она смотрит на меня, широко раскрыв глаза.

- Майлз. - Трижды. - Майлз. - Четыре. - Больно.

Дерьмо.

Я вскакиваю с постели и хватаю нашу сумку. Помогаю Рейчел переодеться. Помогаю ей сесть в машину.

Она боится.

Я, наверное, боюсь больше, чем она.

Я держу ее за руку, пока мы едем. Я говорю ей дышать. Я не знаю, почему я говорю ей это. Конечно, она знает, что надо дышать.

Я не знаю, что ей еще сказать.

Я чувствую себя беспомощным.

Может быть, она хочет, чтобы ее мама была рядом.

- Ты хочешь позвонить им?

Она качает головой.

- Пока нет, - говорит она. - После.

Она хочет, чтобы это было только наше. Мне нравится это. Я тоже хочу, чтобы это было только наше.

Медсестра помогает ей выйти из машины. Они провожают нас в палату. Я приношу Рейчел все, что ей нужно.

- Тебе нужен лед?

Я приношу его ей.

- Хочешь холодную тряпку?

Я приношу ее ей.

- Хочешь, чтобы я выключил телевизор?

Я выключаю его.

- Хочешь еще одно одеяло, Рейчел? Ты выглядишь замерзшей.

Я не приношу ей одеяло. Ей не холодно.

- Хочешь больше льда?

Она не хочет больше льда.

Она хочет, чтобы я заткнулся.

Я заткнулся.

- Дай мне свою руку, Майлз.

Я даю ее ей.

Я хочу ее обратно.

Она больно сжимает ее.

В любом случае я позволил ей оставить ее у себя.

Она тихая. Она не издает никаких звуков. Она просто дышит. Она невероятна.

Я плачу. Я не знаю, почему.

Я люблю тебя так чертовски сильно, Рейчел.

Доктор говорит ей, что она почти закончила. Я поцеловал ее в лоб.

Это случилось.

Я папа.

Она мама.

- Это мальчик, - говорит доктор.

Она держит его. Она держит мое сердце.

Он перестает плакать. Он пытается открыть глаза.

Рейчел плачет.

Рейчел смеется.

Рейчел говорит мне спасибо.

Рейчел говорит мне спасибо. Как будто она не была тем, кто создал его.

Рейчел сумасшедшая.

- Я так люблю его, Майлз, - говорит она. Она до сих пор плачет. - Я люблю его так сильно.

- Я тоже люблю его, - говорю я ей. Я трогаю его. Я хочу подержать его, но еще больше я хочу, чтобы она держала его. Она выглядит красивой, держа его.
Рейчел смотрит на меня.

- Не мог бы ты теперь сказать мне его имя?

Я надеялся, что это будет мальчик, чтобы у меня был этот момент. Я надеялся, что мог сказать ей имя ее сына, потому что я знаю, что она будет любить его.

Я надеюсь, что она вспомнит момент, когда она стала для меня всем.

Майлз покажет вам дорогу к классу мистера Клейтона, Рейчел.

- Его зовут Клейтон.

Она начинает рыдать.

Она помнит.

- Это прекрасно, - говорит она, ее слова смешаны со слезами.

Теперь она плачет слишком сильно. Она хочет, чтобы я держал его.

Я сажусь к ней на кровать и беру его.

Я держу его.

Я держу своего сына.

Рейчел кладет голову мне на плечо, и мы смотрим на него.

Мы смотрим на него так долго. Я говорю Рейчел, что у него ее рыжие волосы.

Рейчел говорит, что у него мои губы. Я говорю Рейчел, что надеюсь, у него будет ее характер. Она не согласна и говорит, что надеется, он станет таким же как я.

- Он делает жизнь намного лучше, - говорит она.

-Он точно это делает.

- Мы такие счастливчики, Майлз.

- Мы определенно такие.

Рейчел сжимает мою руку.

- Мы сделали это, - шепчет Рейчел.

- Мы в самом деле сделали это, - говорю я ей.

Клейтон зевает, и это заставляет нас обоих смеяться.

С каких это пор зевок стал настолько невероятным?

Я касаюсь его пальцами.

Мы так тебя любим, Клейтон.

Глава 27

Тейт

Я падаю на стул рядом с Кэпом, все еще с ног до головы одетая в медицинскую одежду. Как только я пришла с работы домой, я училась два часа подряд. Сейчас уже больше десяти, а я еще даже не ужинала, и именно поэтому прямо сейчас я сижу рядом с Кэпом, потому что он, узнав о моей ситуации, заказал для нас пиццу.

Я передаю ему кусочек и беру свой, потом закрываю крышку и ставлю коробку на пол перед собой. Я засовываю огромный кусок в рот, но Кэп смотрит вниз на дольку в своей руке.

- Действительно грустно, когда пицца может приехать к тебе быстрее, чем полиция, - говорит он. - Я заказал ее только десять минут назад. - Он откусывает и закрывает глаза, как будто это самое лучшее, что он когда-либо пробовал.

Мы оба съели наши кусочки пиццы, и я хватаюсь за другой. Он качает головой, когда я предлагаю ему второй ломтик, поэтому я кладу его обратно в коробку.

- Ну и что? - Говорит он. – Есть изменения между мальчиком и его другом?

Это заставляет меня смеяться, что он постоянно называет Майлза мальчиком. Я киваю и отвечаю с полным ртом.

- Вроде того, - говорю я. - У них была удачная игра ночью, но я думаю, что она была успешной только потому, что Майлз сделал вид, что меня не было там все это время. Я знаю, он пытается уважать Корбина, но это отчасти заставляет меня чувствовать себя как дерьмо, понимаешь?

Кэп кивает, когда до него доходит. Я не уверена, что это так, но мне нравится, что он в любом случае всегда так внимательно слушает.

- Конечно, он писал мне все то время, что был в гостиной, сидя рядом с Корбином, поэтому, думаю, я и терпела это. Но есть и недели, как эта например, когда он даже не близко к тому состоянию, и меня словно не существует для него. Нет сообщений. Никаких звонков. Я вполне уверена, что он думает обо мне только, когда я в десяти футах от него.

Кэп качает головой.

- Сомневаюсь. Бьюсь об заклад, что мальчик думает о тебе гораздо больше, чем показывает.

Я хотела бы верить, что эти слова правда, но не совсем уверена, что так оно и есть.

- Но если он этого не делает, - говорит Кэп, - ты не можешь злиться на него из-за этого. Это не было частью соглашения, ведь не было?

Я закатываю глаза. Я ненавижу, что он всегда возвращает меня к тому, что Майлз не нарушает правил или соглашений. Это я та, у кого проблемы с нашей договоренностью, и никто в этом не виноват, кроме меня самой.

- Как я втянула себя в этот беспорядок? – спрашиваю я, даже не нуждаясь в ответе. Я знаю, как я втянула себя в этот беспорядок. Я также знаю, как выйти из него... Я просто не хочу этого.

- Ты никогда не слышала такое выражение: «Когда жизнь дает тебе лимоны…»?

- Сделай лимонад, - говорю я, заканчивая его цитату.

Кэп смотрит на меня и качает головой.

- Это не то продолжение, - говорит он. - Когда жизнь дает тебе лимоны, убедись, что знаешь, в чьи глаза их нужно выжать.

Я смеюсь, схватив еще один кусок пиццы, и непонятно, как, черт возьми, я пришла к тому, что восьмидесятилетний старик стал моим лучшим другом.

• • •

Домашний телефон Корбина никогда не звонит. Особенно после полуночи. Я сбрасываю одеяло и беру футболку, а затем натягиваю ее через голову. Не знаю, почему я потрудилась одеваться. Корбин ушел, и Майлз не должен вернуться до завтра.

Я захожу на кухню на пятом звонке, прямо, когда срабатывает автоответчик. Я отменяю запись сообщения, затем прикладываю трубку к уху.

- Алло?

- Тейт! - говорит моя мать. - О, мой Бог, Тейт.

Ее голос паникующий, что сразу же заставляет меня паниковать.

- Что случилось?

- Самолет. Самолет разбился около получаса назад, и я не могу дозвониться до авиакомпании. Ты разговаривала с братом?

Мои колени встречаются с полом.

- Ты уверена, что это была его авиакомпания? - спрашиваю я ее. Мой голос звучит таким напуганным, что даже я не признаю его. В нем звучит ужас, как у нее, когда это произошло в прошлый раз.

Мне было только шесть, но я помню каждую деталь, как будто это произошло вчера, вплоть до Луны и звездочной пижамы, что я носила. Мой отец был на внутреннем рейсе, и мы слушали новости сразу после обеда и увидели, что один из самолетов упал из-за отказа двигателя. Все, кто были на борту, погибли. Я помню, как смотрела, как мама связывалась по телефону с авиакомпанией, истерила, пытаясь выяснить информацию о том, кто был пилотом. Мы узнали, что это был не он через час, но, тот час был одним из самых страшных в нашей жизни.

До сих пор.

Я устремляюсь к себе в комнату и хватаю свой мобильный телефон с тумбочки и сразу набираю его номер.

- Ты пробовала позвонить ему? - я спрашиваю маму, когда возвращаюсь назад в гостиную. Я пытаюсь сделать это на диване, но по каким-то причинам, пол кажется более утешительным. Я снова на коленях, как будто нахожусь в режиме молитвы.

Предполагаю, что так и есть.

- Да, я уже очень давно звоню на его номер без остановок. Он просто переходит на голосовую почту.

Глупый вопрос. Конечно, она пыталась дозвониться ему. Так или иначе, я стараюсь снова, но его телефон переходит сразу на голосовую почту.

Я стараюсь успокоить ее, но знаю, что это бессмысленно. Пока мы не услышим его голос, уверенность не появится.

- Я позвоню в авиакомпанию, - говорю я ей. - Я перезвоню тебе, если я что-нибудь узнаю.

Она даже не попрощалась.

Я использую домашний телефон, чтобы позвонить в авиакомпанию и свой сотовый телефон, чтобы позвонить Майлзу. Это первый раз, когда я набрала его номер.

Я молюсь, чтобы он ответил, потому что также до смерти сильно, как я боюсь, что это Корбин, в моей голове крутится, что Майлз работает на ту же авиакомпанию.

Мой желудок сжимается.

- Алло? - Говорит Майлз на том конце. Его голос звучит неуверенно, как будто он не понимает, почему я звоню.

- Майлз! – Говорю я, как безумная, и испытывая облегчение. - Он в порядке? Корбин в порядке?

Пауза.

Почему там пауза?

- Что ты имеешь в виду?

- Самолет, - говорю я сразу. – Звонила моя мама. Была авиакатастрофа. Он не отвечает на звонки.

- Где ты? - говорит он быстро.

- В квартире.

- Впусти меня.

Я иду к двери и отпираю ее. Он открывает дверь и по-прежнему прижимает телефон к уху. Когда он видит меня, он убирает телефон подальше, тут же бросается на диван, хватает пульт и включает телевизор.

Он переключает каналы, пока не находит ТВ-репортаж. Он дозванивается по мобильному телефону, затем поворачивает и устремляется ко мне. Он берет меня за руку.

- Иди сюда, - говорит он, притянув меня к себе. - Я уверен, что он в порядке.

Я киваю на его груди, но его уверенность бессмысленна.

- Гэри? - говорит он, когда кто-то отвечает на другом конце. - Это Майлз. Да. Да, я слышал, - говорит он. – Чья была команда?

Долгая пауза. Я в ужасе, чтобы посмотреть на него. Напуганная.

- Спасибо. - Он вешает трубку. - Он в порядке, Тейт, - говорит он немедленно. - Корбин в порядке. Ян тоже.

Я не сдерживаю слезы облегчения.

Майлз подводит меня к дивану и садится, потом тянет меня к себе. Он забирает мой сотовый из рук и нажимает несколько кнопок, прежде чем приложить трубку к уху.

- Эй, это Майлз. Корбин в порядке. - Он делает паузу в течение нескольких секунд. - Да, она в порядке. Я скажу ей, чтобы позвонила вам утром. – Проходит еще несколько секунд, и он прощается. Он кладет телефон на диван рядом с собой. - Твоя мама.

Я киваю. Я уже поняла.

И такой простой жест, что он позвонил моей маме, просто заставляет меня влюбиться в него еще сильнее.

Теперь он целует меня в макушку, успокаивающе гладит рукой вверх и вниз по моей руке.

- Спасибо, Майлз, - говорю я ему.

Он не говорит пожалуйста, потому что не думает, что сделал что-то, что заслуживает благодарности.

- Ты их знаешь? – спрашиваю я. - Экипаж на борту?

- Нет. Они были из другого подразделения. Имена звучат незнакомо.

Мой телефон вибрирует, поэтому Майлз протягивает его мне. Я смотрю на него, и это сообщение от Корбина.

Корбин: В случае если ты услышала о самолете, просто хочу, чтобы ты знала, что я в порядке. Я позвонил в штаб, и Майлз тоже. Пожалуйста, дай маме знать, если она услышит об этом. Люблю тебя.

Его сообщение наполняет меня еще большим облегчением, теперь, когда я знаю, со сто процентной уверенностью, что он в порядке.

- Это сообщение от Корбина, - говорю я Майлзу. - Он говорит, что ты в порядке. Если ты волновался.
Майлз смеется.

- Таким образом, он простил меня? - говорит он с усмешкой. - Я знал, что он не мог ненавидеть меня вечно.

Я улыбаюсь. Мне нравится, что Корбин хотел, чтобы я знал, что Майлз в порядке.

Майлз продолжает удерживать меня, и я наслаждаюсь каждой секундой этого.

- Когда он планирует вернуться домой?

- Не раньше, чем через два дня, - говорю я. - Как давно ты дома?

- Около двух минут, - говорит он. - Я только включил свой телефон, чтобы зарядить, когда ты позвонила.

- Я рада, что ты вернулся.

Он не отвечает. Он не говорит мне, что рад, что вернулся. Вместо того, чтобы сказать то, что может дать мне ложную надежду, он просто целует меня.

- Ты знаешь, - говорит он, потянув меня к себе на колени. - Я ненавижу причину, по которой у тебя, вероятно, не было времени надеть брюки, но мне нравится, что на тебе нет штанов. - Его руки скользят до моих бедер, и он тянет меня ближе, пока мы не находимся на одном уровне друг с другом. Он целует кончик моего носа, затем целует мой подбородок.

- Майлз? - я запускаю руки в его волосы и спускаюсь вниз по шее, затем останавливаюсь на его плечах. – Мне было также страшно, что это мог быть ты, - шепчу я. - Вот почему я рада, что ты вернулся.

Его глаза смягчаются, и беспокойная линия между ними исчезает. Я, может, ничего не знаю о его прошлом или его жизни, но я, безусловно, заметила, что он никому не позвонил, чтобы сообщить, что он в порядке. Это заставляет меня грустить за него.

Его глаза отрываются от моих и опускаются на мою грудь. Его пальцы хватаются за нижний край моей рубашки, затем медленно стягивают ее через мою голову. На мне сейчас нет ничего, кроме трусиков.

Он наклоняется вперед, обнимает мою спину и тянет меня к своему рту. Его губы мягко накрывают мой сосок, и мои глаза невольно закрываются. Мурашки бегут по моей коже, когда его руки начинают исследовать каждый сантиметр моей голой спины и бедер. Его рот проходит свой путь к другой моей груди, так же, как его руки скользят внутри моих трусиков на бедрах.

- Думаю, мне нужно сорвать их с тебя, потому что я уверен, что не хочу, чтобы ты двигалась с моих колен, - говорит он.

Я улыбаюсь.

- Я не против. У меня есть еще такие же.

Я чувствую, как он усмехается на моей коже, когда его руки тянут резинку моего нижнего белья. Он тянет одну сторону, но не в состоянии разорвать их. Он пытается порвать другую сторону, чтобы снять их с меня, но ничего не получается.

- Ты заставляешь трусы врезаться мне в задницу, - говорю я, смеясь.

Он разочарованно вздыхает.

- Это всегда так сексуально, когда они делают это по телевизору.

Я поправляюсь и сажусь прямее.

- Попробуй еще раз, - призываю я. - Ты можешь сделать это, Майлз.

Он хватается за левую сторону моих трусиков и сильно дергает.

- Ой! – кричу я, перемещаясь в направлении, в котором он тянет, чтобы уменьшить боль от резинки в моем правом боку.

Он снова смеется и прижимается лицом к моей шее.

- Извини, - говорит он. - Есть ножницы?

Меня передергивает при мысли о нем, использующем ножницы на мне. Я стремглав слезаю с него и встаю, затем стягиваю свое нижнее белье, пиная его от себя.

- Смотреть, как ты это делаешь, стоит моей неудавшейся попытки быть сексуальным, - говорит он.
Я улыбаюсь.

- Твоя неудавшаяся попытка быть сексуальным фактически сделала тебя сексуальным.

Мой комментарий заставляет его снова смеяться. Я иду к нему и поднимаюсь обратно на его колени. Он перемещает меня так, что я снова сижу верхом на нем.

- Мои неудачи возбуждают тебя? - спрашивает он, дразня.

- О, да, - мурлычу я. - Так жарко.

Его руки снова на мне, скользят по всей спине и вниз по рукам.

- Я бы понравился тебе в возрасте от тринадцати до шестнадцати лет, - говорит он. - Я терпел неудачи практически во всем. Особенно в футболе.

Я усмехаюсь.

- Теперь мы разговариваем. Расскажи мне больше.

- Бейсбол, - говорит он, прежде чем прижимается ртом к моей шее. Он покрывает поцелуями путь до моего уха. - И один семестр мировой географии.

- Святое дерьмо,– стону я. - Теперь, это горячо.

Он перемещает свои губы на мой рот и оставляет мягкий поцелуй. Он едва касается своими губами моих.

- Я потерпел неудачу в поцелуях, тоже. Страшно. Девушка чуть не подавилась из-за моего языка однажды.
Я смеюсь.

- Хочешь, я тебе покажу?

Как только я киваю, он переворачивает нас на диване до тех пор, пока я не лежу на спине, а он на мне.

- Открой рот.

Я открываю его. Он опускает свой рот к моему и пихает язык внутрь, давая мне, вполне возможно, худший поцелуй, из всех, что у меня когда-либо были. Я нажимаю на его грудь, пытаясь вытащить его язык из моего рта, но он не двигался с места. Я поворачиваю лицо влево, и он начинает лизать мою щеку, в результате чего я начинаю смеяться еще сильнее.

- О, мой Бог, это было ужасно, Майлз!

Он убирает рот прочь и опускается на меня.

- Я стал еще лучше.

Я киваю.

- Это факт, - говорю я, искренне согласившись.

Мы оба улыбаемся. Непринужденный взгляд на его лице, наполняет меня таким количеством эмоций, что я не могу даже начать классифицировать их. Я счастлива, потому что мы получаем удовольствие вместе. Мне грустно, потому что мы получаем удовольствие вместе. Я злюсь, потому что вместе нам весело, и это заставляет меня хотеть гораздо больше этого. Гораздо больше его.

Мы спокойно смотрим друг на друга, пока он медленно не опускает голову, начав длинный поцелуй на моих губах. Он начинает оставлять нежные поцелуи по всему моему рту, пока поцелуи не становятся все более и более интенсивным. Его язык, в конце концов, разжимает мои губы, и игривость исчезает.

Теперь это довольно серьезно, когда наши поцелуи становятся все более быстрыми и его одежда начинает присоединяться к куче на полу, вещь за вещью.

- Диван или кровать? - Шепчет он.

- Оба, - отвечаю я.

Он угождает.

• • •

Я заснула в своей постели.

Рядом с Майлзом.

Раньше ни один из нас никогда не засыпал после секса. Один из нас всегда уходит. Столько, сколько я пытаюсь убедить себя, что это ничего не значит, я знаю, что он делает. Каждый раз, когда мы вместе, я получаю немного информации о нем. Будь то проблеск его прошлого или время, проведенное без секса или даже время, проведенное во сне, он дает мне все больше и больше о себе, понемногу. Я чувствую, что это и хорошо и плохо. Это хорошо, потому что я хочу и нуждаюсь в гораздо большей информации о нем, поэтому каждой частички, что я получаю, достаточно, чтобы удовлетворить меня, когда я начинаю беспокоиться обо всем, что не получаю от него. Но это также плохо, потому что каждый раз, когда я получаю немного больше информации о нем, другая часть его становится все более отдаленной. Я вижу это в его глазах. Он боится, что дает мне надежду, и я боюсь, что он, в конечном счете, просто полностью отстранится.

Все с Майлзом рухнет.

Это неизбежно. Он настолько непреклонен в вещах из своей жизни, о которых не хочет говорить, и я начинаю понимать, насколько он серьезен. Насколько сильно я пытаюсь защитить свое сердце от него, настолько это бессмысленно. Он собирается разбить его, в конце концов, но все же, я по-прежнему позволяю ему заполнять его. Каждый раз, когда я с ним, он наполняет мое сердце все больше и больше, и чем больше оно наполнено его кусочками, тем более болезненно будет, когда он вырвет его из моей груди, как будто оно никогда не принадлежало этому месту.

Я слышу вибрацию его телефона и чувствую, как он переворачивается и тянется к нему к тумбочке рядом с ним. Он думает, что я сплю, так что я не даю ему повода думать иначе.

- Эй, - шепчет он. Долгая пауза, и я начинаю внутренне паниковать, интересно, с кем он разговаривает. - Да, мне очень жаль. Я должен был позвонить вам. Я думал, вы спали.

Мое сердце сейчас в горле, ползет свой путь, пытаясь спастись от Майлза и меня и всей этой ситуации. Мое сердце знает по моей реакции на этот телефонный звонок, что оно находится в беде. Мое сердце только что перешло в режим борьбы или полета, и прямо сейчас, оно делает все возможное, чтобы улететь.

Я не виню мое сердце ни капли.

- Я тоже тебя люблю, папа.

Мое сердце скользит назад в мое горло и снова находит свой нормальный дом в груди. Сейчас оно счастливо. Я счастлива. Счастлива, что у него на самом деле есть, кому позвонить.

В тот же момент, я опять напоминаю себе о том, как мало о нем знаю. Как мало он показывает мне. Как сильно он прячется от меня, поэтому, когда я, наконец, сломаюсь, это не будет его вина.

Это не будет быстрым разрывом. Он будет медленным и болезненным, наполненный таким количеством моментов, что разрывают меня изнутри. Моменты, когда он думает, что я сплю, и он выскальзывает из моей постели. Моменты, когда я держу свои глаза закрытыми, но слушаю, как он надевает свою одежду. Моменты, когда я стараюсь сделать свое дыхание ровным в случае, если он смотрит на меня, когда наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб.

Моменты, когда он уходит.

Потому что он всегда уходит.

Глава 28

Майлз

Шесть лет назад

- Что, если он окажется геем? - спрашивает меня Рейчел. – Тебя бы это беспокоило?

Она держит Клейтона, и мы оба сидим на больничной койке. Я в ногах кровати лицом к ней наблюдаю, как она смотрит на него.

Она продолжает задавать мне случайные вопросы. Снова играя адвоката дьявола.

Она говорит, что мы должны проработать эти вещи сейчас, чтобы не сталкиваться ни с какими вопросами воспитания в будущем.

- Это будет беспокоить меня только, если он будет чувствовать, что не может поговорить с нами об этом. Я хочу, чтобы он знал, что может говорить с нами обо всем.

Рейчел улыбается Клейтону, но я знаю, что ее улыбка для меня.

Потому что ей нравится мой ответ.

- Что делать, если он не будет верить в Бога? - спрашивает она.

- Он может верить во что хочет. Я просто хочу, чтобы его убеждения или их отсутствие делали его счастливым.

Она снова улыбается.

- Что, если он совершит ужасное, отвратительное, бессердечное преступление и отправится в тюрьму на всю жизнь?

- Я бы задался вопросом, где я облажался как отец, - говорю я ей.

Она смотрит на меня.

- Ну, на основе этого опроса, я убеждена, что он никогда не совершит преступление, потому что ты уже лучший папа, которого я знаю.

Теперь она заставляет меня улыбнуться.

Мы оба смотрим на дверь, когда она открывается и входит медсестра.

Она с сожалением улыбается.

- Пора, - говорит она.

Рейчел стонет, но я понятия не имею, о чем говорит медсестра. Рэйчел видит смятение на моем лице.

- Его обрезание.

Мой желудок сжимается. Я знаю, мы обсуждали это во время беременности, но я вдруг передумал, зная, что он собирается идти до конца.

- Это не так уж плохо, - говорит медсестра. – Мы сначала сделаем заморозку.

Она подходит к Рейчел и начинает забирать его из ее рук, но я наклоняюсь вперед.

- Подождите, - говорю я ей. - Позвольте мне сначала подержать его.

Медсестра делает шаг назад, и Рейчел передает мне Клейтона. Я держу его перед собой и смотрю на него сверху вниз.

- Мне очень жаль, Клейтон. Знаю, что это будет больно, и знаю, что это лишает сил, но…

- Ему всего день, - вставляет Рейчел со смехом. - Там еще почти ничего нет, что может лишить его сил.

Я говорю ей, чтобы помолчала. Я говорю ей, что это момент отца и сына, и она должна делать вид, что ее здесь нет.

- Не волнуйся, твоя мама вышла из комнаты, - говорю я Клейтону, подмигнув Рейчел. - Я сказал, что знаю, что это лишает сил, но позже ты будешь благодарить меня за это. Особенно, когда станешь старше и будешь встречаться с девочками. Надеюсь, что этого не будет, пока тебе не стукнет восемнадцать, но это, скорее всего, начнется в возрасте около шестнадцати лет. Так было для меня, во всяком случае.

Рейчел наклоняется вперед и тянет его на руки.

- Достаточно напутствий, - говорит она, смеясь. - Я думаю, мы должны пересмотреть границы разговоров между отцом и сыном, пока ему будут делать обрезание.

Я оставляю быстрый поцелуй на его лбу и передаю его обратно Рейчел. Она делает то же самое и передает его медсестре.

Мы оба смотрим, как медсестра выходит с ним из комнаты.

Я оглядываюсь назад на Рейчел и ползу к ней, пока не ложусь рядом с ней на кровать.

- У нас есть место только для нас, - шепчу я. - Давайте займемся любовью.

Она корчится.

- Прямо сейчас я не чувствую себя сексуально, - говорит она. - Мой живот дряблой, и мои сиськи налиты кровью, и мне очень нужно в душ, но слишком больно, чтобы попытаться принять его прямо сейчас.

Я смотрю на ее груди и тереблю воротник на ее больничном халате. Я смотрю вниз на ее рубашку и усмехаюсь.

- Как долго они останутся такими?

Она смеется и толкает мою руку.

- Что ж, а как чувствует себя твой рот? - спрашиваю я ее.

Она смотрит на меня, как будто не понимает вопроса, поэтому я добавляю подробностей.

- Мне просто интересно, если твой рот болит, как остальные части тела, потому что если это не так, я хочу поцеловать тебя.

Она усмехается.

- Мой рот чувствует себя прекрасно.

Встаю на локте, чтобы ей не приходилось поворачиваться ко мне.

Я смотрю на нее сверху вниз, и видение ее подо мной сейчас чувствуется по-другому.

Это чувствуется реальным.

До вчерашнего дня, действительно было такое чувство, будто мы просто игрались дома. Конечно, наша любовь настоящая, и наши отношения реальны, но пока я не стал свидетелем того, как она дала жизнь моему сыну вчера, все, что я чувствовал до этого момента, было детской игрой по сравнению с тем, что я чувствую к ней сейчас.

- Я люблю тебя, Рейчел. Больше, чем я любил тебя вчера.

Ее глаза смотрят на меня, когда она точно понимает, что я говорю.

- Если ты меня любишь сегодня больше, чем ты любил вчера, то я не могу дождаться завтра, - говорит она.

Мои губы опускаются на ее, и я целую ее. Не потому, что должен, а потому, что мне нужно.

• • •

Я стою за пределами больничной палаты Рейчел. Она и Клейтон в комнате, дремлют.

Медсестра сказала, что он почти даже не плакал. Я уверен, что она говорит это всем родителям, но я все равно ей верю.

Я достаю телефон и пишу Яну.