Наши враги воздействовали на Грэхема, и сильно, а он не помнит
Чего ты такое говоришь? — удивился Грэхем. — Никто мне в мозги не лез.
Клея спроси, — сказала я. — Он тоже видел.
Клодия включила рацию и попросила Клея подойти, когда он сможет. Потом повернулась ко мне.
А ну-ка, выкладывай все с самого начала, Анита.
Не могу, пока не поговорю с Жан-Клодом.
Знаешь, устаревает вся эта фигня с плащом и кинжалом.
Это сказал Фредо — худощавый, не очень высокий и очень опасный крысолюд. Единственный из них, кто предпочитал ножи, да побольше, хотя и ствол иногда тоже носил.
Согласна, — ответила я, — но вам нужно узнать о Грэхеме сейчас, а не потом.
Слушаем, — сказала Клодия.
Серьезным голосом, почти угрожающим. Ей тоже эти «игры плаща и кинжала» не нравились, и я ее понимаю.
Я им рассказала, несколько смягчив, чтобы не смущать Грэхема.
На Грэхема воздействовал вампир, средь бела дня и издали? — спросила Клодия.
Да.
Такое должно быть невозможно.
Средь бела дня, на расстоянии. Да, должно быть невозможно.
И ты мне говоришь как ликвидатор вампиров, что никогда ничего подобного не видела?
Я начала было подтверждать, что не видела — и остановилась.
Я видела мастеров городов, которые воздействовали на меня издали, когда я спала. На их территории.
Но это было ночью, — уточнила Клодия.
Верно.
Мы переглянулись.
— И ты хочешь сказать, что эти вот…
Я молчала, ждала, чтобы она договорила. Она не стала.
Ношение освященных предметов нужно сделать обязательным для всех, — сказала я.
Тебе это не очень помогло.
Это не дало им воздействовать на меня так сильно, как на Грэхема. Он даже не помнит.
Я знаю, что ты не станешь врать, — сказал Грэхем. — Но не могу припомнить, а потому не могу поверить.
Вот почему так опасны вампирские фокусы с сознанием, — сказала я. — Именно поэтому. Жертва ничего не помнит — значит, ничего и не было.
Голос Джейка прозвучал с едва заметным напряжением:
Что ты сделала, чтобы крест возымел такой эффект?
Это был не крест, — ответила я.
В руке Хуанито блеснуло лезвие. Очевидно, какие-то осколки стекла придется вырезать. Хотелось мне отвернуться, но этого я себе позволить не могла. Джейк получил раны, спасая меня, и самое меньшее, что я могу сделать — это не отворачиваться.
А что это было?
На последнем слове он зашипел, потому что лезвие вонзилось в кожу.
Я… я не знаю, смогу ли объяснить.
Попробуй, — предложил он сквозь стиснутые зубы.
Я попыталась отбиваться некромантией, и им… ему это не понравилось.
Хуанито бросил на окровавленное полотенце кусок стекла, потом вернулся к осмотру окровавленных уже волос.
Ему? — спросила Клодия.
Да, это определенно был «он».
Ты его видела? — спросил Джейк, резко вздохнув, когда на полотенце упал очередной кусок стекла.
Не то чтобы видела, но ощущала. Энергия была определенно мужская.
В чем это выразилось? — спросил Джейк сдавленным от боли голосом.
Я задумалась.
Я на миг увидела мужскую фигуру, и… — Я поймала себя на чуть не произнесенном слове «маска». — Но это могла быть иллюзия. Только энергия ощущалась как мужская.
Что еще ты ощущала?
Он дернулся — Циско нашел у него в спине еще один пропущенный осколок. Вот черт.
Я ответила, хотя, быть может, и не обязана была отвечать, но он принял на себя предназначенный мне удар.
Запах волка.
Он дернулся под ножами:
Больно же!
Извини, — сказал Циско. — Ну не получается иначе, извини.
Вот оно! — воскликнул Хуанито. У него в окровавленной руке сверкнуло что-то, и это был не нож. — Последний, больше найти не могу.
Когда-нибудь отплачу тебе услугой за услугу, надеюсь, — сказал Джейк.
Если я извинюсь как Циско, тебе легче будет?
Да.
Ладно, извиняюсь.
Принимаю извинение.
Циско отошел от него и положил на полотенце что-то похожее на твердую кровь.
И за спину тоже.
— Спасибо, — сказал Джейк, вставая, но тут же рухнул на шкаф так, что тот задрожал. Его сразу подхватили чужие руки, оставляя отпечатки его собственной крови. Он оттолкнул их:
Все нормально.
И рухнул на колени.
Помогите ему, — велела Клодия.