Глава 8. Сноубоул, Супербоул и бессмертие души.

«Да, я их тоже пересматривал. Было бы круто, если и наш Супербоул будет таким, да?»

- Том Брэди,

квотербек Пэтриотс.

После сезона 1999 года Билл Парселлс был понижен до директора по футбольным операциям Джетс. Это автоматически активировало опцию контракта Билла Беличика, и он становился новым главным тренером Джетс.

Однако, Пэтриотс хотели, чтобы Беличик стал их тренером вместо Пита Кэролла, и Билл в свою очередь тоже хотел получить эту должность. Но тут дело уже касалось технических деталей контракта Беличика, ведь после ухода Парселлса он мог стать только главным тренером Джетс. В конце концов, Билл перешел в Пэтриотс в обмен на три драфт пика, один из которых был пиком первого раунда. Главным тренером Джетс стал Эл Гро, а я перешел в Новую Англию вслед за Биллом, получив должность координатора нападения.

В тот момент у меня в принципе был выбор – Джим Хаслетт, главный тренер Нового Орлеана, предлагал мне стать координатором нападения у него. До этого момента мы вообще не были знакомы. Джим сказал, что «он поговорил с десятью специалистами из НФЛ, и все они порекомендовали ему нанять меня». Это, конечно, польстило мне, но я отказался.

Беличик был очень похож на Парселлса. Особенно в общении с людьми. Он знал, где надо надавить на человека, как смотивировать, и, таким образом, он мог эффективно управлять людьми, выжимая из нас максимум продуктивности.

Я всегда чувствовал, что Беличик умел видеть футбол и его будущее. Если говорить о понимании игры, Билл анализировал игру на невероятном уровне, уделяя время мельчайшим аспектам и используя для этого все технологии, которые были доступны на то время. А его дар провидения и планирования заключался в работе не на сегодняшний день, а на годы вперед. Он зрил в корень проблем, устраняя препятствия еще на стадии продумывания стратегии.

Как главный тренер, я надеюсь, что тоже располагаю этими качествами. Хотелось бы верить, что я совмещаю методы работы обоих Биллов, с которыми имел честь работать, особенно в умении отхода от индивидуальностей внутри команды. Я не говорю, что обладаю всем тем, что имели они. Многие на моем месте написали бы, что так оно и есть, но я скорее набирался опыта и выводил свою формулу успеха во время совместной работы с этими великими тренерами.

Можно сказать, что я плагиатил, поступая таким же образом, как это делали Парселлс и Беличик. Вот вам пример: Пэтриотс подписали трех игроков из команды Нотр Дама 2005 года – гарда Дэна Стивенсона в шестом раунде драфта 2006 года, ресивера Мэтта Шелтона и лайнбекера Кори Мэйса в качестве свободных агентов. Во время миникэмпа после драфта я имел телефонный разговор с Биллом.

- Каждый раз, когда я говорю что-нибудь, твои парни начинают ржать. Они говорят, что уже много раз слышали именно эти слова.

И это так. Они слышали их от меня… а я слышал их от Беличика… а он слышал их от Парселлса. Теперь они вновь слышат их от Билла, завершая таким образом круговорот тренеров в природе.

Ситуация в Новой Англии в 1999 году кардинально отличалось от той, когда я прибыл сюда с Парселлсом в 1993 году. Тогда результат предыдущего сезона был 2-14, теперь же 8-8. Все было не так плохо, как в прошлый раз, но мы чувствовали, что до Супербоула нам еще пахать и пахать.

Дрю Бледсоу все еще был в стартовом составе, но на драфте мы планировали взять квотербека. Беличик вместе со Скоттом Пиоли, вице-президентом по персоналу, отобрали трех квотербеков, которых мы могли взять в нижних раундах драфта. Наш тренер квотербеков, Дик Ребейн, изучал записи каждого, и особенно ему понравился парень из Мичигана, Том Брэди. Мы забрали его в шестом раунде.

Том Брэди

Для нас не имело значения, когда мы возьмем Томми, по потенциалу он должен был стать нашим стартером. Мы относили к нему как к выбору первого раунда. Цифра 199 ничего для нас не значила.

Но для Брэди цифра значила довольно много. На него давил столь низкий выбор, ведь он считал, что является одним из лучших игроков НФЛ за все время. Роберт Крафт позже сказал, что Брэди пообещал ему стать лучшим выбором за всю историю франшизы Пэтриотс.

Томми был очень мотивирован. Нам нравился его футбольный интеллект, желание работать над собой. В 2000 году он был довольно тощим, и не надо было быть гением, чтобы понять, что ему стоит прибавить в мышечной массе.

Мы не ставили Брэди на игры в первом сезоне, чтобы не давить на него. Было принято решение сделать его четвертым квотербеком – после Дрю, Джона Фриза и Майкла Бишопа, чтобы Том мог спокойно работать над своим телом. По сути он весь год занимался тем, чем игроки занимаются летом, то есть становился сильнее и больше в размерах. Но никто не отменял футбольные тесты, которые Брэди писал вместе со всеми.

Беличик, как и Парселлс, давал всем игрокам тест в утро перед игрой, чтобы проверить уровень подготовки к матчу. В Нотр Даме я делал то же самое. Для каждой позиции в нападении и защите был свой отдельный вариант. Тренеры каждой позиции собирали потом эти бумажки, оценивали и проходили их еще раз уже вместе с игроками. Квотербекам попадались вопросы вроде «опишите защитный персонал соперника: расскажите о сильных и слабых сторонах каждого игрока защиты: предположите, какой защитный фронт может вам противостоять: какие блицы использует соперник из данного построения». У ресиверов попадались такие вопросы - «здесь десять формаций и розыгрышей: распишите, что должен делать каждый игрок в каждом розыгрыше».

За 24 часа до игры вся подготовка сводится к чистой психологии. После проверки тестов мы оцениваем готовность каждого игрока к матчу, просматриваем еще раз скаутские отчеты и геймплан. В основном меня устраивали результаты тестов. Если игрок испытывал проблемы, тест помогал выявить их и исправить. Когда все было совсем плохо, игрок мог пропустить игру или получить ограниченное число снэпов.

Главное, что вам нужно знать о Томми, это его умение повести за собой молодых игроков. На своей тренировке он бросал мячи молодым ресиверам, а они в свою очередь постоянно тусили с ним. В Томе было что-то, что притягивает людей, а такое качество особенно важно для квотербека.

Том всегда выжимал из тренировок все, что только мог. На собраниях квотербеков он был на равных с Дрю. Во время тренировочного процесса Брэди всегда задавал вопросы, но это были очень сложные и тонкие вопросы. Вот, например, я рисовал на доске розыгрыш в котором специально допускал небольшую ошибку, и Том находил ее. Скажу так: он работал на уровне ветеранов лиги.

Единственный раз, когда Томми вышел на поле в сезоне 2000 года, был полнейший вынос от Детройта, когда мы просто доигрывали чертов матч. Он бросил 3 передачи, из которых пойманной оказалась только одна. Но главным успехом Брэди стал набор массы, со 185 фунтов до 215. Это делало его сильнее и крепче.

Во втором сезоне стало понятно, что уже сейчас Том, возможно, готов стать стартером. Мы с Биллом разговаривали по поводу второго трэйнинг кэмпа Тома. В списке квотербеков он поднялся на вторую строчку, обогнав Дэймона Хьюарда. Это решение было очень неоднозначным, ведь мы подписали Дэймона на роль бэкапа, выдав ему контракт на два года с подписным бонусом в размере миллиона долларов. Теперь уже статус выбора шестого раунда не особо влиял на Брэди, и он работал в миникэмпе со вполне определённой целью: стать вторым квотербековм команды после Бледсоу. Конечно, его амбиции шептали, что он должен играть в старте, но тут уж всему свое время.

Между Томом и Дэймоном не было особой разницы на тренировках, но качества, которые Брэди демонстрировал вне поля, выводили его в лидеры в состязании за роль бэкапа.

Главной трагедией того миникэмпа стала смерть нашего тренера квотербеков, Дика Ребейна, 5 августа 2001 года. Он умер в возрасте сорока пяти лет. Дик потерял сознание во время тренировки в тренажерном зале, но его сразу же отвезли в больницу. Позже Дика перевезли в Главный Госпиталь Массачусетса, где он должен был пройти стресс -тест в понедельник. В воскресение вечером я говорил с ним, и он обещал постараться приехать на работу к полудню.

В понедельник я сидел и ждал его в офисе, когда парень, работавший в кэмпе, пришел и сообщил, что Дик умер от остановки сердца.

Его смерть шокировала всех, а меня в особенности. Он был самым близким человеком для меня во всем тренерском штабе, моей правой рукой. Дик был моим доверенным лицом в этой команде.

Дик Ребейн

После этого события Билл пришел ко мне и предложил не нанимать нового тренера, а разделить должность тренера квотербеков между нами. Если бы мы взяли нового тренера перед самым началом сезона, он больше вникал бы в нашу систему нападения, чем работал с разыгрывающими. Таким образом я сблизился с Томом, ведь теперь он получал всю информацию и указания непосредственно от меня.

На второй неделе мы играли с Джетс, и в середине игры Дрю был вынужден совершить скрэмбл вправо. Мо Льюис совершил свой печально известный хит. Первое, о чем я подумал в тот момент, было состояние Дрю, так как его снесли прямо на бровке. Он вернулся и отыграл пару розыгрышей, но потом снова вернулся на бровку. Я помню, как Дэймон сказал, что Дрю выглядит паршиво.

Мы проигрывали семь очков, когда на поле появился Том. Меня не интересовало в тот момент, готов ли он играть. Мы были одной командой, и, если один выходит из строя, его тут же подменяет другой. Да и в общем, это была его работа – быть готовым в любой момент.

Дрю Бледсоу

Обстановка в тренерской комнате после матча была натянутой. Хит на Дрю был очень жестким, и у Бледсоу был разорван кровеносный сосуд в грудной клетке. Его грудная полость начала наполняться кровью, и мы отвезли его в больницу. Когда у вас внутренне кровотечение, это сулит большие проблемы. Речь шла о жизни и смерти. К счастью, все обошлось, но это заняло некоторое время. Игру против Джетс мы проиграли, но среди тренеров все были уверены, что Том сможет управлять нападением на хорошем уровне.

Когда Дрю оправился, он, конечно же, захотел вновь занять место в старте. Никому не хочется потерять свое место из-за травмы, но в его случае он не мог просто вернуться и снова играть. Командная химия и система полностью изменились. Когда играл Бледсоу, все просто ожидали от него чуда. Он был залогом нашего успеха, всегда тащил команду на своем горбу. Соответственно, на Дрю больше давили.

А когда в старте стал выходить Том, остальные игроки поняли, что должны поддержать молодого квотербека и помочь ему. Было ясно, что не стоит ожидать от него чего-либо сверхъестественного. Мы просили игроков нападения принимать на себя больше ответственности, и они согласились на такой шаг. Мы не стали строить игру вокруг Брэди, делать акцент на его действиях. В первой его полноценной игре против Индианаполиса мы использовали много скрин пасов и коротких передач. Это сработало, и Том выглядел достаточно неплохо. Команда сумела преодолеть потерю стартового разыгрывающего, и мы побили Колтс 44-13.

Если у вас достаточно взрывное нападение, то можно плясать от того, что реально может делать на поле ваш квотербек. Самым тяжелым является даже не потеря стартового квотербека во время матча, а последующее перестроение всего нападения.

Поначалу получалось не все. После победы над Инди мы поехали в Майами и проиграли в одну калитку, 30-10.

Точкой невозврата для Томми стала игра на пятой неделе против Сан Диего. В сезоне мы шли с результатом 1-3, а у Чарджерс в это же время было соотношение 3-1. Проигрывая к началу четвертой четверти в 10 очков, Том провел два драйва с набором очков и сравнял игру на счете 26-26. Наша защита отстояла насмерть на первом владении овертайма.

У Чарджерс был один блиц, который мы разбирали всю неделю, и, хоть мы и старались особо не нагружать Брэди одиблами, на этот случай у нас была припасена комбинация, в которой Том должен был бросать мяч глубоко в поле на Дэвида Паттерна, который исполнял аут-гоу маршрут.

За всю четвертую четверть Сан Диего ни разу не использовали этот блиц. Но на первом же розыгрыше овертайма они заказали его. Конечно, Томми прочитал его и, использовав одибл, бросил бомбу на Паттерна примерно на 50 ярдов. У Чарджерс была интерференция паса в защите, и мяч был помещен на их 40-ярдовую линию. Спустя шесть розыгрышей Адам Винатьери пробил филд гол с 44 ярдов, и мы выиграли, 29-26.

Тот факт, что Томми, не встретив ни разу за игру этот блиц, смог правильно определить его в овертайме и сделать нужные изменения, говорит о его феноменальности как игрока. Все говорили, что Брэди не может далеко бросать мяч. А все потому, что поначалу мы не заказывали таких розыгрышей. Дело было не в том, хватит ли ему физических данных для такого броска, он все уже доказал на тренировках. Чем больше Том матерел и набирался опыта, тем больше мы нагружали его – и в плане физики, и в плане принятия решений на линии розыгрыша.

По ходу сезона Брэди становился все лучше и лучше. Наше нападения сияло и переливалось огнями. Мы также обладали надежной защитой, которая позволяла нам побеждать на регулярной основе. К концу сезона мы подошли с балансом 11-5, выиграв последние 6 игр. Пэтриотс вышли в плей-офф, и Брэди предстояло опробовать на вкус постсизон НФЛ.

Наше нападения было великолепно в матче с Оклендом, окрещенном впоследствии «Сноубоулом». Шел сильный снег, и мы играли последний матч на старом Фоксборо Стэдиум.

В четвертой четверти всем казалось, что наш постсизон закончится на печальной ноте: мы проигрывали 13-3, а табло отмеряло последние две минуты встречи. Нам удалось сократить отставание до трех очков, но Рэйдерс все еще могли отстоять свое преимущество. Им нужно было только набрать один ярд на третьем дауне со своих 44 ярдов. Брайан Кокс, наш лайнбекер-ветеран, захватил Зака Крокетта за линией розыгрыша, Окленду пришлось пробивать пант, и теперь мяч был у нас.

Таймаутов у нас не осталось, но Брэди сумел добраться до 42 ярдов Окленда. Но в следующем розыгрыше, когда Том отшагивал, готовясь отдать передачу, Чарльз Вудсон выбил мяч из его рук. Грег Бикерт подобрал мяч в центре поля. Судьи показали, что мячом завладели Рейдерс, а это означало, что наша песенка спета. Судейский комитет после повтора наверху только подтвердил решение на поле. На бровке Том корил себя, что игру проиграл именно он. Его взгляд, казалось, заключал в себе все горе, существующее на земле. Я подозвал его и сказал, что мы вновь получим мяч, а судьи должны объявить его фамбл инкомплитом.

Том посмотрел на меня так, как будто я был под кайфом, так как он был уверен, что это чистейший фамбл. Я знал, что арбитры должны были принять такое решение даже без повтора, который по сути был абсолютно не нужен. Это был наш единственный шанс вернуть мяч себе. Я хотел подбодрить Тома, но он не повелся на мою уловку.

После обязательного похода в судейскую палатку для просмотра повтора эпизода рефери провозгласил: рука Брэди двигалась вперед в момент удара, и по правилам Вудсон, выбив мяч у него, сделан пас априори непринятым. «TuckRule» оставило нам надежду, но мы нуждались еще в одном чуде. Адам Винатьери забил 45-ярдовый филд гол, против ветра, на двенадцатисантиметровом слое снега, счет стал 13-13, и игра перешла в овертайм. Это был лучший удар в истории НФЛ, даже более феноменальный, чем все остальные его решающие удары… включая победный гол в том овертайме.

Даже несмотря на обстоятельства в виде мини-метели, я считал, что нападению нужно прибавлять. Но к счастью, у нас в составе имелась парочка джокеров, которые могли тащить несмотря на погодные условия. Первым был тайт энд Джермейн Уиггинс, сделавший 10 кэтчей на 68 ярдов. Вторым был ресивер Дэвид Паттен, совершивший 8 ловль на 107 ярдов. К тому же, на нашей стороне было «TuckRule». Удача улыбнулась нам в том матче, но, по моему мнению, это было правильное решение, ведь так написано в правилах.

Звучит довольно пугающе, но весь сезон я чувствовал незримое присутствие Дика Ребейна. Особенно мне запомнился один момент из Сноубоула. Когда был сыгран знаменитый розыгрыш с фамблом, часы были остановлены на отметке 1 минута 43 секунды до конца матча. Я не сразу сообразил, это бросилось в глаза позже - код 1:43 люди используют в общении через компьютер чтобы сказать: «Я тебя люблю». Каждая цифра кода означает количество слогов в каждом слове. Спустя некоторое время дочь Ребейна сказала мне, что ее отец всегда подписывал свои электронные письма этим кодом.

Складывалось ощущение, что Дик говорил нам: «Я все держу под контролем, парни».

После матча с Оклендом я думал, что мы исчерпали свой лимит удачи за год. Мои опасения подтвердились в матче финала AFCс Питтсбургом: под конец первой половины раннинбек Джей Эр Рэдмонд не смог поставить блок блицующему, и Том получил смачный удар по колену. Мне тогда показалось, что его коленка развалилась. К счастью, травма была не сильной, и Том смог вернуться на поле.

В свою очередь Дрю Бледсоу был немного не в форме, но готовность выйти на поле читалась в его глазах. Когда он возглавил нападение, мы сумели набрать очки – Дрю бросил тачдаун на 11 ярдов на Паттена. Пэтриотс лидировали, 14-3. Защита была на высоте и спровоцировала аж 4 потери у соперника. Спецкоманды тоже не подкачали – Трой Браун вернул пант в тачдаун, а также еще был заблокирован филд гол, и его тоже вернули в тачдаун.

Повторюсь, нападение могло и должно было играть лучше. Но, к счастью, текущего уровня нам хватило для победы с итоговым счетом 24-17. Пэтриотс в Супербоуле! На стадионе Луизиана Супердоум нам предстояло сыграть с Сент Луис Рэмс.

Дрю не скрывал того факта, что по причине травмы Тома он рассчитывал играть в старте в Супербоуле. Посоветовавшись с Биллом, я принял решение, что играть будет Том. После мы пригласили Тома и Дрю для того, чтобы сообщить, что в стартовом составе будет играть Брэди.

Бледсоу не был в восторге от принятого решения, но мы были уверены в Томе. Главное, чтобы он смог провести тренировки в нормальном режиме. Здоровье не подвело Тома, и мы окончательно утвердились в правильности своего выбора.

Это был единственный раз, когда Дрю был зол на меня, как и многие другие люди. Я понимал его, Дрю хотел играть и приносить пользу команде, но это не значило, что наше решение было неправильным. Наоборот, мы были правы в своих намерениях. Не буду кривить душой, наше нападение в 2001 году было не лучшим, но у Тома была особая аура, он хорошо влиял на остальных игроков. Мы выиграли 8 последних игр подряд, две из которых были сыграны в плей-офф, и в старте у нас выходил именно Том Брэди. Довольно простая закономерность, не правда ли?

Мне очень нравился Дрю Бледсоу как игрок, хоть мы и обменяли его в Биллс после Супербоула. Он был самым фанатичным квотербеком, которого я знал. Но его желание быть жестким парнем сыграло с ним плохую шутку: вместо того, чтобы избавиться от мяча лишний раз, он оставлял его у себя и пытался что-то выдумать. Иногда такие розыгрыши в его исполнении превращались в сэки, или, что еще хуже, в потерю владения.

Я не считаю, что играть постсизон с Томом было для нас риском. Он был готов к этому. Томми не был больше молодым и необстрелянным квотербеком. Он играл в старте с третьей недели чемпионата, и уже почувствовал вкус футбола НФЛ.

Но, это не отменяло того факта, что Том играл только в своем первом сезоне и был для всех новичком. Из-за этого, из-за нападения Рэмс под пафосным названием «TheGreatestShowonTurf» и из-за их победы в Супербоуле пару лет назад все считали нас андердогами. Но так не считали мы: команда собиралась играть на победу. Я могу назвать вам одну простую причину: мы все верили в себя и в нашу победу. Нам нравилось играть с позиции андердога. Все бросали нам в лицо фразы вроде «никто не верит, что вы победите» или «вы одни против целого мира», а мы ведь уже дошли до Супербоула.

Большую часть утра в день матча я провел за просмотром хайлайтов прошлого Супербоула по телевизору, сидя в своем номере. После этого я спустился на последнее собрание перед игрой. В комнате собралось все нападение, я стал произносить речь. Но в это время начали мигать лампочки, загораясь и потухая. Никто их не выключал, никто не трогал кнопку. То есть, или в отеле были перебои с электричеством, или кто-то хотел что-то сказать нам.

«Кончай это, Ребейн!, - сказал тогда я. Ни один человек в комнате не засмеялся, не произнес ни слова. Или они подумали, что я полностью спятил, или так же, как и я верили, что с нами был дух Ребейна.

После собрания я провел отдельную встречу с квотербеками. Сначала я поговорил с Томом по поводу хайлайтов, которые я смотрел утром.

- Да, я их тоже пересматривал. Было бы круто, если и наш Супербоул будет таким, да?

Я даже не нервничал. Я никогда не нервничаю в день игры, потому что я чувствую себя подготовленным, во всеоружии. Перед самим матчем я подошел к секции стадиона, которая расположена у самого поля. Там сидели жена и сын. Я сказал Мауре: «После игры встретимся на этом же месте, потому что я хочу провести вас на поле для празднования». Все окружающие нас болельщики посмотрели на меня как на сумасшедшего.

Том тоже не нервничал, я был в этом уверен. На нашем первом владении после панта Рэмс мяч находился в трех ярдах от нашей эндзоны. Язаказалкомбинацию «ZeroFloodSlotHatSeventy – EightShoutTosser». Zero – базовая формация. Flood Slot Hat чуть позже изменяет ее на сет с одним бэком в моушене (перед самым снэпом он перемещается на позицию принимающего), двумя тайт эндами и двумя ресиверами – т.е. в итоге мы имеем пять возможных принимающих. Seventy - Eight – базовый номер формации, трехшаговый дропбэк. Shout – говорит трем потенциальным ресиверам с одной стороны от квотербека, какие маршруты они бегут, а Tosser – аналогично для двух других. Том Брэди отправил мяч Трою Брауну с набором 21 ярда, причем 17 из них – после ловли. Драйв закончился пантом, но как Том мог испытывать какие-то там страхи после такого агрессивного плейколлинга? Он и не боялся.

Наша защита была в ударе, в середине второй четверти Тай Лоу перехватил пас Курта Уорнера и вернул его в тачдаун. После этого мы повели в счете, 7-3. Успех пасового нападения Рэмс обеспечивался соблюдением тайминга между Уорнером и его принимающими. Мы играли пресс прикрытие, чтобы сбить тайминг ресиверов.

Перед самым перерывом Том провел удачный драйв и завершил его восьмиярдовым тачдауном на Паттена. Пэтриотс были впереди, 14-3. К концу третьей четверти Уорнер бросил еще один пик на Отиса Смита, Адам Винатьери точно пробил, и мы повели 17-3.

Конечно, невозможно вечно останавливать квотербека уровня Курта Уорнера. Своими стараниями он привел Рэмс к двум тачдаунам в четвертой четверти. За 1.30 до конца матча счет был равным. После кикоффа мы получили мяч на своих 17 ярдах. Оставалась 1 минута и 21 секунда, таймаутов вообще не было.

Билл повернулся ко мне и спросил: «Что думаешь?»

- Я думаю они не ожидают от нас драйва. Я бы рискнул и пошел на победу.

- Хорошо, закажи что-нибудь надежной. Если наберем первый даун, сыграем агрессивней. Главной, не получить сэк.

На первом розыгрыше Паттен бежал гоу маршрут. Если бы Рэмс играли мэн-ту-мэн прикрытие, мы бы бросили мяч ему на левое плечо. Но «Бараны» играли зону, поэтому Томми откинул мяч Рэмонду на чекдауне, и тот набрал 5 ярдов. Казалось, что опасения Беличика о сэке могут воплотиться в реальность, ведь Леонард Литтл схватил Брэди за плечо, но Том успел сделать шаг вперед и избавиться от мяча. На втором дауне Томми бросил еще один чекдаун на Рэдмонда, и тот набрал еще 8 ярдов. Мы были в 30 ярдах от своей зачетной зоны.

После спайка часы остановились на отметке 41 секунда до конца встречи. Том бросил еще один пас на Рэдмонда, который ускользнул от одного защитника и набрал 11 ярдов перед тем, как его вытолкнули за пределы поля. Оставалось 33 секунды, и судьи поставили мяч на линию 41 ярда. Если бы Рэмонд не сумел остановить время, мы бы сказали Тому садиться на колено и готовились бы к овертайму. Мы поменяли тумблер нападения с режима «они-точно-не-получат-мяч-обратно» на режим «давайте-попробуем-выиграть». Теперь я мог позволить нападению быть более агрессивным.

После этого мы заказали два одинаковых розыгрыша из формаций с разным персоналом. Первой опцией должен был быть пас на Уиггинса, который бежал ин-кат. Тут Рэмс использовали сейфти блиц со слабой стороны, и в идеале квотербек должен был пасовать на ресивера, который бежал слэнт слева. Однако Томми знал, что если бросит на слэнт, то время может закончиться, поэтому он совершил ролл-аут вправо и выбросил мяч на бровку. Оставалось 29 секунд.

Мы сменили персонал нападения, заменив тайт энда четвертым принимающим. Схема оставалась прежней, но ин-кат теперь бежал Трой Браун. В этот раз Рэмс сыграли защиту «TwoTampa», когда оба сейфти расположены глубоко в поле и играют против дальних забросов, а мидл лайнбекер отходит в центр поля. Название этой схемы пошло от названия команды «Тампа Бэй Бакканирс», где эту схему популяризировал Тони Данжи.

Том должен был прочитать действия лайнбекера Лондона Флетчера. Тут в дело вступал концепт «high–low». Если защитник играл высоко и прикрывал ресивера с длинным маршрутом, Томми бросил бы на более короткий маршрут. Если Флетчер играл ближе к линии розыгрыша, Томми нужно было загружать на дальнего принимающего. На том розыгрыше Флетчер играл высоко, и Брэди кинул мяч Трою Брауну. Трой набрал 14 ярдов, 9 из которых после ловли, и выбежал за пределы поля на 36 ярдах Сент Луиса. Я вернул Уиггинса в игру и заказал «Sixty-EightReturn».

По радиосвязи я сказал Тому, что ему нужно просто швырнуть этот чертов мяч Уиггинсу. Нужно набрать еще немного ярдов и дать Адаму возможность выиграть это матч. Да, еще я попросил передать Тома, чтобы все были готовы к спайку после комплита.

Томми бросил мяч Уиггинсу, а тот набрал 6 ярдов. Затем мы быстро построились для спайка, и Том остановил время. Оставалось 7 секунд, и Винатьери вышел бить гол на победу с 48 ярдов. Адам забил, время матча истекло. Финальный счет: Пэтриотс 20 – Рэмс 17. MVP–Том Брэди.

Когда все побежали праздновать на поле, я, как и обещал, пошел к жене и сыну. Этот Супербоул отличался от победы с Джайантс. Тогда я был простым аналитиком. Также отличался он и от поражения в 1996 году, когда Пэтриотс проиграли в Новом Орлеане Пэкерс – я был лишь тренером ресиверов. Теперь от меня зависело в большей степени, проиграем мы или выиграем. Эта победа навсегда останется в моем сердце. Она останется в сердцах всех, кто тогда выбежал на поле Луизиана Супердоум.

Не считая победы Джетс над Колтс в третьем Супербоуле, это был самый величайший апсет за всю историю. Не сказать, что мы были счастливы, значит ничего не сказать. На мой взгляд, лучше всего здесь подойдет слово «безумие».

Глава 9. Проблемы с весом.

«Есть такая поговорка, что такое обычно случается с хорошими людьми».

- врач Главного Госпиталя Массачусетса.

Вскоре после Супербоула я решил пересмотреть запись игры. Во время просмотра я сказал Мауре: «Посмотри на этот толстый зад». Потом оказалось, что этот зад принадлежал мне.

Я всегда был довольно полным, но мой вид на бровке в Супербоуле послужил мотивацией для работы над собой. На протяжении 15 лет я то сбрасывал, то снова набирал вес. На тот момент я весил за триста фунтов. Ко мне пришло осознание, что так и до сердечного приступа недалеко, и я решил сделать все, что в моих силах, чтобы прожить как можно дольше.

Я думал, что лучшим решением будет операция по шунтированию желудка[v].

В свое время ее удачно перенес Эл Рокер, ведущий прогноза погоды на NBC. Он был для меня образцом для подражания. Мне казалось, что, если это получилось у него, значит получится и у меня. Я начал собирать сведения об операции, но делал это не особо усердно. Только через две недели я пришел к врачу договариваться по поводу операции. А через месяц, 14 июня 2002 года, я уже лежал на операционном столе Главного Госпиталя Массачусетса.

Мне сказали, что после операции я проведу один день в больнице, а 15 июня уже буду дома. Через три дня у нас уже была запланирована поездка в Джерси Шор. В идеале, через пять дней после хирургического вмешательства пациент должен чувствовать себя хорошо.

Мауре и Чарли не понравилось мое решение пойти на операцию. Они не хотели, чтобы я это делал. Хоть мне не было особо страшно, но я все же попросил Мауру быть рядом на случай, если что-то пойдет не так.

Я не особо афишировал свою операцию, и лишь немногие знали о ней. В больницу я вообще лег под чужим именем. После операции меня отвезли в палату. Меня беспокоили боли в животе, но я не думал, что что-то пошло не так. Убедившись, что я жив и у меня все хорошо, Маура уехала домой, планируя забрать меня из больницы завтра.

Поздно ночью боли в животе резко усилились. Меня перевезли в палату интенсивной терапии. Вскрылось внутреннее кровотечение, которое затруднило мне дыхание. Около шести часов утра из больницы позвонили жене, чтобы сообщить ей обо всем. Маура оставила горничную с детьми, а сама примчалась ко мне. Когда она приехала, мне было очень плохо, пришлось делать переливание крови.

В воскресение врачи провели тест, который выявил обширное внутреннее кровотечение. По их мнению, требовалась операция для того, чтобы я не истек кровью.

- У меня есть выбор? - спросил я.

- Нет, если не сделать операцию, вы умрете.

К счастью, я смог заполнить согласие на хирургическое вмешательство самостоятельно. Честно говоря, я уже не помню, как подписывал там бумаги.

Мне сделали операцию. Или кровотечение перешло в заражение крови, или была занесена инфекция, но так или иначе я впал в кому. Все было настолько ужасно, что в один момент всем казалось, что я сейчас умру. Надо мной даже делал соборование католический священник, которого специально пригласили.

Томми Брэди, один из немногих, кто знал об операции, приехал воскресным утром проведать меня. Он обо всем быстро узнал, и поэтому даже не стал слушать мое ворчание по поводу его приезда. Том был в шоке от того, в каком состоянии он меня обнаружил.

Именно поддержка Тома помогла Мауре продержаться эти выходные, до приезда моих родственников. Все приехали в понедельник. Если бы не Том, неизвестно, как Маура бы справилась с навалившимся горем.

Том Брэди и Чарли Уайс

Я не особо помню те дни. Большую часть времени я провел в коме. В непродолжительные минуты, когда сознание возвращалось ко мне, я боролся за жизнь, цеплялся за нее всеми силами. По воспоминаниям очевидцев, я повторял: «Я не могу умереть, я не могу умереть» и «Они меня не заберут». Уж не помню, что это значит, так как об этих словах потом мне сообщили Маура и Томми.

Во вторник я все еще лежал в отделении интенсивной терапии, подключенный к аппарату искусственного дыхания, и доктора были готовы к любому исходу.

- Он очень хороший человек, - сказала Маура моему врачу.

- Есть такая поговорка, что такое обычно случается с хорошими людьми, - ответила ей та.

Тогда Маура впервые поняла, что я могу сейчас умереть.

Чуть больше недели спустя я вышел из комы и меня перевезли в обычную палату. До выписки мне было еще далеко: у меня оставались тромбы в сосудах, которые в любой момент могли пойти в мое сердце, и тогда бы я умер.

Маура не говорила Чарли, что все было настолько плохо. Моему сыну было девять лет, и она не решилась рассказать, насколько серьезной была ситуация. Я помню, как он приехал навестить меня со своим двоюродным братом. Для них это было тяжело, но Чарли выдержал это.

В больнице я боялся каждой ночи, боялся умереть во сне. В безопасности я чувствовал себя только тогда, когда Маура была у моей кровати. Рядом с ней я спал сном младенца. Когда я просыпался, она говорила, что уже уходит. Мне казалось, что она только пришла, а на самом деле она проводила у моей постели по 12 часов.

Еще на играх Пэтриотс Маура познакомилась с доктором Джо Амаралом, который был президентом и директором Госпиталя Род Айленда, находящегося в Провиденсе. Спустя около трёх недель после операции, 5 июля, она попросила Джо посмотреть меня. Как только жена вышла из палаты налить себе кофе, я сразу же попросил Джо вытащить меня отсюда любой ценой.

После непродолжительных уговоров он согласился, вызвал скорую и предоставил мне место у себя. Там я пробыл неделю. Ещё неделю я провёл в реабилитационном центре, и только потом смог отправиться домой на инвалидной коляске.

Итогом всей этой истории стало повреждение нервов в ногах - у меня сократилась чувствительность. И если до операции я не испытывал проблем с передвижением на своих двоих, то теперь все изменилось.

Врачи сказали, что через 2-3 месяца состояние улучшиться, и я смогу спокойно ходить, как и раньше. Ничего не изменилось даже через 4 года. Я чувствую левую ногу на 80%, а правую только на 50%. Хорошо, что вообще хоть что-то ощущаю. И если кто-либо коснётся моей стопы, я не почувствую прикосновения.

Когда я приехал домой после реабилитации, я вообще не мог ходить. Мауре пришлось установить в доме пандусы, а также расширить ванную комнату под меня. Мою библиотеку перенесли на первый этаж, ведь подниматься по ступенькам я тоже не мог.

За мной присматривала наша горничная, но спустя около трёх дней мне уже не была нужна её помощь. Я стал пользоваться ходунками. Дюйм за дюймом, я передвигался по дому со скоростью черепахи. На ногах у меня были ортодонтические скобы, поддерживавшие меня. По утрам к нам приезжали врачи из реабилитационного центра и занимались со мной физиотерапией. Также ко мне заглядывали тренеры из Пэтриотс, помогая мне восстанавливаться по мере сил и возможностей.

Во время моего вынужденного пребывания дома, Чарли и Маура заботились обо мне, как о маленьком ребёнке. Но когда мне стало уже лучше, жена и сын высказали в довольно просторечных выражениях, что я "не очень умный человек". Я и сам корил себя за решение пойти на операцию, это была самая большая ошибка в моей жизни.

Время, проведённое между жизнью и смертью, наталкивает людей на размышления. Я пересмотрел последние 10 лет жизни в ретроспективе, размышляя, где я мог поступить иначе. Также я лишний раз вспомнил о людях, которые помогали мне в жизни.

Вскоре после операции я написал Биллу Парселлсу письмо. В нем я поблагодарил Билла за то, что я имею возможность работать в НФЛ, ведь всех своих успехов я добился благодаря тому шансу, который мне предоставил Билл в 1990 году.

Томми Брэди был единственным не членом семьи, кто был со мной на протяжении всей истории с операцией. Во время тренировочной сессии для новичков, за неделю до начала тренировок всей команды, он каждый день после вечерних собраний мотался проведать меня. Жена говорила, что я старался не выглядеть больным только когда приезжал Томми. Брэди обычно просто сидел у моей кровати, и мы где-то около часа болтали обо всем на свете. А потом он ехал обратно на сборы, чтобы успеть до отбоя. Напоследок Том всегда говорил, что я должен побыстрее возвращаться. Эти слова мотивировали и поддерживали меня.

Том не просто приезжал отмечаться ко мне, его вправду волновало мое состояние. Но, несмотря на все это, я не поменял каким-либо образом мой подход к работе с ним. Однажды, ещё в больнице, Том спросил Мауру:

- Как вы считаете, это значит, что он больше не будет орать на меня во время тренировок?

Они одновременно покачали головами и засмеялись: "Нет, такого никогда не будет".

Мнение Тома, как и мнение остальных игроков, в большинстве вопросов все равно мало значило для меня. Но наши личные отношения изменились. Он стал частью моей семьи и был мне как сын. Вы никогда не услышите от меня плохого слова в адреса Тома Брэди.

Дэймон Хьюард и Рон Дэйви, наши бэкапы, тоже были очень обеспо