Бессмертие души и Загробная жизнь

По представлениям курдов-езидов душа являет собой некое волосатое существо способное в любое время покинуть человеческое тело и опять вернуться в него. По поверьям верующих езидов этот процесс происходит также в момент сновидений, то есть душа покидает тело человека, летает над миром и опять возвращается в свое пристанище. В основном именно такое представление имеют верующие о душе. Езиды верят, что у тела всего одна душа, которая похожа на него самого, что отдающееся в природе эхо это ни что иное как переместившиеся в камни, скалы, деревья и горы голоса душ или духов. По их мнению, душа, дарующая человеку, животным и растениям жизнь и наделяющая предметы движением, сама по себе самостоятельна и не зависит от тела, она покидает человеческое тело во время сна или смерти. По толкованию езидских шейхов, покинувшая человеческое тело душа способна переселиться в тела животных, в растения и разные предметы и направляется в рай или ад по усмотрению Азраила. По представлениям езидов, в случае смерти человека его душу забирает и уносит на небеса ангел смерти Азраил. Такая мысль отслеживается в одном из каулов езидов:

Roja Rojana

Mûsa kurê Amîrana,

Axî Azraîl lê bû mêvanê:

- Were ji mn bixweze, te çi xizmete

Min te kişandîye herata.

Azraîl go:

- Eze ruh’ê te bikşînim.

Как-то, в один из дней,

Явился к сыну Амирана Мусе[58]

Ужасный Азраил.

И спросил его Муса:

"Тебя я страшусь.

Скажи, что тебе надо?"[59]

Ответил Азраил:

"Я пришел за твоей душой".

Это анимистическое представление настолько глубоко засело в умах езидов, что собравшиеся у ложа умирающего люди не смели издавать ни единого звука и безмолвствовали, дабы душа умирающего руками Азраила легко "покинула свой Короб" /имеется в виду "тело"/(Qalibê xwe). И лишь после наступления смерти начинались вопли оплакивания, так как по езидским поверьям это означало, что Азраил уже забрал и унес душу. Если глаза усопшего оставались открытыми, то люди считали, что его душа не насладилась этой жизнью полностью и она тоскует по ней. Езиды думали, что во время похорон душа усопшего временно возвращается в свое пристанище /в тело/, но потом опять покидает его и навсегда возносится на небеса.

"Душа, - говрит житель с. Алагяз Апаранского района Ахме Чоло, - выбравшись наружу через рот усопшего, начинает кружиться в воздухе вокруг своего тела. Он только тогда осознает, что умершим является он сам когда пытается после погребения поднять голову и вместе со скорбящими родственниками возвратиться домой. Именно в это самое время Азраил вновь забирает его душу и уносит либо на небеса, либо в темное царство (Dinya tarî) Езиды считают, что только руками Азраила душа может покинуть тело. По представлению езидов, Азраил имеет внушающий ужас вид; он довольно высокого роста с тонкой талией. У него огромные глаза, а на руках длинные серповидные ногти. По рассказам стариков, в момент агонии он подходит к умирающему и становится у его изголовья. Умирающий, увидев Азраила, от страха тотчас теряет дар речи и испускает дух.

По езидским поверьям, появление Азраила гораздо страшней для тех умирающих, кто в жизни совершал грехи. В одном из каулов об этом сказано устами умирающего:

Yek ser mîra seknîye,

Çeva weke t’asin,

Neynika weke desin,

Desta risasin,

Xwezila min wî ruh’î,

Bê sucî, bê binúsa.

Кто-то стоит надо мной,

Глаза большие как блюдо,

Ногти большие как серп,

Руками шевелит беспрестанно,

Завидую и рад я той душе,

Кто не совершал в жизни греха.

Как уже сказано, выше Азраил у езидов считается ангелом смерти. У него есть помощники: Джабраил, Асрафил и Микаил, которые по велению Азраила забирают душу умершего и уносят ее либо на небеса, либо в темное царство (Dinya tarî)

Похожих помощников ангела смерти мы видим и в древнегреческой мифологии, где помощником главного ангела являлся Хадес.[60]

В армянских верованиях также присутствует такое представление об ангелах смерти.[61]

Таким образом по представлениям верующих езидов люди, животные и другие существа имеют душу, которая временно живёт в их телах, а после их смерти переселяется в иной мир для продолжения существования уже в загробной жизни.

В верованиях курдов-езидов понятие о бессмертии души считалось неодолимой судьбой и фатальной неизбежностью.

Например, они думали, что человек после смерти полностью не исчезает, что душа его бессмертна (rehmanî), а тело, которому курды предавали второстепенное значение, являет собой нечто несущественное и тленное. Это есть понятие о загробной жизни, и оно на протяжении многих веков овладевало эмоциональной сферой жизни курдов-езидов. По представлениям езидов после того как душа покидала свой Koроб (qalib), для нее начиналась новая жизнь уже в загробном мире. Душа человека числится в списке Ходе /бога/, которую в сопровождении Азраила его помощники доставляют на небеса или в темное царство, где для неё и начинается соответствующая загробная жизнь.

Езиды считают, что душа может приобрести покой только в земле, и поэтому тело покойного обязательно надо предавать земле. Во время похорон необходимо было правильно и неукоснительно соблюдать все ритуалы, чтобы души усопших в другом мире (dinya dinê) остались довольны своими живыми родственниками.

Такое же представление о пребывании тела или души в покое наблюдается и в верованиях армян, которые на надгробных плитах обычно писали "Аст ангчи", указывая тем самым на место, где покоится душа или тело.

Езиды полагают, что души умерших, оказавшиеся чьи-то в раю, а чьи-то в аду, в потустороннем мире встречаются друг с другом, общаются между собой, одни рассказывают о своей счастливой жизни в загробном мире, другие жалуются по поводу своих несчастий. Они тоже в той жизни видят свет и мрак, им ведома любовь и ненависть, знают что такое сытость и голод, холод и тепло, бывают в пустынях и оазисах с пышной растительностью, видят море и познают засуху и т.д., то есть ощущают все то, что могут познать и чувствовать живые люди. Ад считается темницей. Как в светлой жизни люди носят еду и питье /передачи/ в тюрьмы для находящихся в заключении своих родных и близких, так и пребывающие в темном царстве /на небе или под землей/ души, которые в аду обречены на вечные муки, получают свою долю еды и питья от повелителя ада, но и то только при условии, если его родные и близкие на этом свете раздавали "Нане мрйа" [62] (Nanê mirya), Мысль о том, что темное царство служит пристанищем для душ и некоторых божеств ярко отражена в курдской сказке "Гулпари". Герой этой сказки Мирзамахмуд неправильно следует наказу некой колдуньи, по совету которой для спасения своей возлюбленной он должен был сесть на белого архара, но по ошибке уселся на черного, унесшего его вниз под седьмой слой земли (bin heft tebekê erdê), то есть в темное царство. И только благодаря птице паве (teyrê sîmrî) ему удалось выбраться из темного царства в светлый мир.

Понятие о душе и загробной жизни существовало также, у древних греков, римлян, армян, арабов, германцев и многих других народов. Греки, римляне и германцы верили, что души воинов, погибших в сражениях, ангелы на быстроногих конях уносили в царство душ.[63] Представление о загробной жизни особенно развито среди мусульман, которые считают мирскую жизнь "игрой и шуткой"[64].

Езиды считали, что душа умершего может и не улетать на небеса, она может жить также в самой могиле, а по ночам она может покинуть свое пристанище, переселяться в тела животных и принимать их обличие, превращаться в Раше шаве /букв, означает чернота ночи, в данном случае означает ночное страшилище/ и бродить по земле повсюду.

Со слов стариков–езидов ночью нельзя ходить мимо кладбищ, дабы не нарушать покой отдыхающих в могилах душ, иначе они могут проснуться, и разозлившись, выбраться из могил в облике животных, ввергнув людей в ужас.

Мнение о том, что пристанищем для душ может быть могила в земле, что души способны выбираться из-под земли и принимать облик животных, существовало у курдов и армян Дерсима. Дерсимцы полагали, что "человек после своей смерти вновь возрождается, появляясь на свет в обличии бессловесных животных, пресмыкающихся, птиц, бабочек, мух и разных других насекомых. Перейдя из одного вида в другой, душа продолжает жить до последнего судного дня в неизменном состоянии, не теряя даже ни единого волоска, потому что в судный день он должен держать ответ и отчитаться о своих добрых и плохих делах, совершенных при жизни".[65]

Касаясь вопроса о загробной жизни с точки зрения езидов, представляет большой интерес обычай езидов Апаранского и Талинского районов по закапыванию в землю постриженных ногтей и волос. Старухи езидских сел упомянутых районов после стрижки ногтей и волос закапывают их в землю или кладут в могилы, а иногда заворачивают в бумагу и засовывают сверток в щели между камнями в стене, чтобы душа умершего родственника в судный день не сталкивалась с трудностями. Из этих обычаев усматривается, что по представлению езидов и в загробной жизни тоже существуют суд и судилище.

"Дерсимские курды-езиды довольно часто проделывали многодневный путь, дабы успеть прийти к умирающему больному, чтобы узнать от него о своем будущем месте в загробном мире".[66]

Существуют данные и о представлениях западных армян о душе, которые верили, что "душа, выбравшись из могилы уже в облике козы или собаки, бродит повсюду, но никогда не посмеет переступить через протекающую мимо воду или прочерченную перед ним черту.[67]

Подобный взгляд бытует и среди одних из племен аборигенов Северной Америки. Такие же поверья были и у ассирийцев Арзни Котайкского района Армении.[68]

Во время похорон езиды по указке своего духовенства исполняли все необходимые обряды и предписания, как например: после похорон должны были раздавать "Нане тавкол"[69], совершать добрые дела во имя спасения души покойного, читать каулы. Находящиеся в трауре женщины в качестве жертвы рвали на себе волосы и оцарапывали лица, мужчины били руками себе по голове. Затем в течении трех дней на могиле погребенного жгли костер. По мнению езидов, все это делалось ради блага душ усопших.

В случае неисполнения всех этих обрядов душа покойного будет постоянно преследовать своих ПЗМАМОВ /близких людей/ и подвергать их опасностям, потому, что покинув тело, она, как уже было сказано выше, будет скитаться и присутствовать везде.

Представление о том, что души выбираются из могил и бродяжничают, существует не только у курдов-езидов, такое религиозное поверье широко распространено и у многих других народов.

Обычай мести "кровь за кровь", существовавший среди курдов на протяжении многих веков, объясняет и то поверье, будто кровь или душа убитого обладает такой сверхъестественной магической силой, что может навредить убийце даже на расстоянии. Чтобы уберечься от такой опасности, последний должен был взять на себя грехи и силу погубленной им души. Только так он мог освободиться от преследований со стороны души покойного.

На основании анимистических взглядов, идущих параллельно с понятием о загробной жизни, не только обычай кровной мести, но и другие обычаи курдов освящены религиозными верованиями, поскольку люди основным стержнем жизни считали душу, перед которой никто не должен был провиниться.

Такие взгляды существуют не только у курдов, но и у других народов. Как уже отмечено было выше, курды считали, что душа убитого никогда не успокоится в загробном мире, пока не свершится месть за его кровь, или пока убийца не примет на себя все его грехи.

Относительно этих поверий существует множество этнографических материалов и фольклорных произведений.

Езиды Апаранского района при исполнении ритуала ХУНДАИН /откуп за кровь/ приводили убийцу к могиле убитого им человека и трижды водили его вокруг могилы. Они верили, что с исполнением этого обряда все грехи убитого перейдут к убийце, и вопрос о кровной мести будет считаться осуществленным.

В сказке "Мирзамахмуд" главным образом говорится о сверхъестественной силе змеи, однако в ней мы сталкиваемся также с потусторонним миром душ, которые, по мнению курдов, бессмертны и в другом мире продолжают жить своей жизнью

Представления о загробной жизни встречаются и в похоронных обычаях езидов. К примеру, спустя три дня после погребения умершего на его могиле разжигали костер. Молотильную доску, на которой производилось омовение тела покойника, переворачивали, на нее клали кусок меди и сверху ставили лампаду. Лампада беспрестанно горела три дня. Иногда упомянутую доску поливали водой. В эти дни беднякам раздавали еду и хлеб. По мнению езидов, все эти обряды исполнялись с той целью, чтобы в загробной жизни душа умершего ни в чем не нуждалась, чтобы у нее были вода, еда, хлеб и свет. Конечно же, эти поверья имеют отношение также к культу воды и огня, о чем мы поговорим ниже.

Езиды считают, что души всех пзмамов /близких людей/, будь они в могиле, в раю или аду, сосредоточены в одном месте и действуют сообща, как и живые пзмамы на этом свете. Именно этим и объясняется, что езиды имели свои отдельные родовые кладбища. Обособленные группы таких кладбищ сегодня можно увидеть в селах Джарджарис Апаранского района, Гялто Талинского района и в других селениях Армении, населенных курдами-езидами. Они полагали, что души пзмамов данного рода и племени, похороненных на отдельных родовых кладбищах, останутся чистыми и незапятнанными, если будут находится в стороне от кладбища тех родов и племен, которыми некогда еще при жизни были совершены неприглядные поступки и недобрые дела.

И поскольку по езидским представлениям души их соплеменников сосредоточены на одном и том же родовом кладбище, поэтому езиды обычно всем племенем в один и тот же день и час в апреле месяце посещают могилы своих родственников, принося с собой на кладбище угощения в честь умерших (nanê mrya), дабы ни одна из душ не скучала и не томилась в ожидании своих родных (Çev nemîne Li rê).

В селах Апаранского района во время похоронного шествия впереди чардара[70] с телом покойного несли семь хлебов (heft nan), которые после погребения раздавали беднякам и нищим.

Этот обычай указывает на то, что душа умершего с самого первого дня своей смерти должна была иметь свой кусок хлеба, еду и питье.

Такой обычай услужения душе усопшего, превратившийся в святую обязанность и предмет религиозного верования, отмечается не только у курдов.

Подобное представление о загробной жизни существовало также у ингилойцев, согласно поверьям которых "душа умершего в загробном мире продолжает жить как и обычный человек в этой жизни, она также нуждается в еде, одежде и веселье."[71] Поверье о загробной жизни и обычай обеспечения душ умерших всем необходимым весьма характерны для хевсуров и пшавов. О семейных поверьях пшавов М.Ковалевский пишет: "Пшавская семья, как религиозное сообщество, представляет собой особый очаг. Связь между живыми и усопшими осуществляется необходимостью помнить и угощать их".[72]

В основе подобных представлений лежат также общественные понятия о предметных и иных средствах существования. Так, езиды считали, что загробная жизнь аналогична их земной. Исходя из этого, езиды Снджара и по сей день вместе с умершим хоронят его оружие и другие принадлежащие ему предметы. Этот обычай отражает также и понятие о собственничестве, а именно: умерший должен был унести с собой хотя бы маленькую часть своей собственности, чтобы не остаться беспомощным в загробном мире.

Представления о загробной жизни склонили первобытных людей к такой крайности, что вместе с умершим хоронили и его жену, чтобы она была неразлучна с ним и на том свете. И свидетельством этого ритуала являются совместные захоронения мужчин и женщин, обнаруженные при археологических раскопках во многих странах мира.

В похоронных ритуалах курдов-езидов распространен обряд КОТАЛ.[73] Во время похоронного шествия на кладбище впереди процессии под уздечку вели коня, увешанного оружием и одеждой усопшего. У езидов этот обычай означал, что конь и на том свете пригодится своему хозяину, что в загробном мире он будет таким же неразлучным и преданным другом души усопшего, каким был и на этом свете. А значит, нельзя душу хозяина лишать его любимого скакуна, который в течении всей его жизни служил ему верой и правдой. В этом и заключается мотив того, что у езидов считалось обязательным атрибутом участие коня в похоронной процессии.

Ритуал КОТАЛ осуществлялся только во время похорон умершего мужчины.

В курдской словесности сохранились ряд ярких выражений, указывающие на существование таких явлений. Например: "Bira ruhê min bi tera here mezel" (Пусть моя душа вместе с тобой отправится в могилу) или "Bira meytê min bişewite, le ruhê min bighîje te" (Пусть сгорит мое тело, лишь бы моя душа присоединилась к тебе).

Существовали и другие обычаи, связанные с представлениями о загробной жизни. К примеру, женщина, ставшая вдовой, и остальные женщины рода, считающиеся пзмамами усопшего, стригли себе волосы и погребали вместе с телом покойного. Кроме того, в качестве символического принесения себя в жертву, наносили себе телесные повреждения - до крови царапали себе лица, обеими руками били себя по голове и т.д.

3. Hebandina pêşîyan

(Bawermendîyên hindava pêşîyan da)

Edetekî êzdîyan yê dînî ew bû jî, ku ew bawer dikirin, ku ruhê mirîyên teze diçe digihîje ruhê pêşîyên wan yên berî çendik çend dehsalan mirî.

Êzdî ser wê bawerîyê bûn, ku piştî mirinê ruhê wan bi awayekî nebînayî bi ruhê serekeşîr, pêşîyên wan, ango bi ruhê kal û bavên wan va eyan dibe û ruhê wan bi hev ra dikevine nava pêwendîyan.

Endamên eşîra êzdîyan ya bi navê Bendûrî ser wê bawerîyê bûn, ku ruhê pêşîyên wana di nav gulan da hatine veşartinê, lema jî pêlêkirina ser gulê an jî nifirlêkirin dihate hesibandinê wek tiştekî guneh.

Bawerîyên bi vî awayî li bal gelek gelên cihanê yên mayîn da jî hebûne, wek bal almanan[74].

Bawerîyên ha di nav zargotina kurdan da jî hene. Di hikyata ”Şemê û Nemo” da mêrê Şemo - Nemo dimire. Ezrayîl ruhê wî dibe buhuştê, Şamê bi tenê dimîne, ji emir bêzar dibe û dixweze bimire. Lê elê ruhistîn ruhê wê nastîne. Şamê ser mezelê mêrê xwe agir dadide, xwe davêje nava êgir û xwe dişewitîne, bona ruhê wê here bigihîje ruhê mêrê wê û ruhê pêşîyên wê.

Bal êzdîyan qedirgirtina bîranîna kal û bavan û serekeşîran di dereceya yekê da ne, xwesma bal wan kesan, ku di saxîyê da bona qewim û eşîreta xwe karekî berbiçev kirine.

Gorî lêgêndeke kurdan, Êzdîyê pêşîyê êzdîyan ji bo gişkan hêza here sereke ye, yê ku dikare di nav rojekê da qira gelek eskeran bîne, gund û bajaran wêran bike, paşê li hespê xwe yê boz siyar be û bifire ezmanan. Êzdî, ku jê ra ”Sultan Êzîd” jî tê gotin, di mîtologîya êzdîyan da beramberî Xwedê tê kirinê, ango weke Xwedê mezin e. Gorî bawerîyên kurdan Êzdî pêşî li ser dinyayê serokatî kirîye, lê paşê, wek ku Zevs bal yûnanan, hilfirîyaye ezmanan û serokatî li cihanê kirîye.

Di nav gelek qewilên êzdîyan da Êzdîyê xunedar wek pêşîyê wan tê dîtin û beramberî Xwedê ye. Bawerîke wa em bal ermenîyan jî dibînin. Pêşîyê ermenîyan - Hayk, di mîtologîya ermenîyan da wek bavê Xwedêyan tê hesibandin, lê nebîyê Hayk - Tork Angêx Xwedêyê hêz û zorê bû. Bi bawerîya ermenîyan bal bavê xwedêyan û nebîyê wî zoraya hinkûfî Xwedê hebûye, ji ber wê jî ew wek Xwedê hatine hebandinê.

Di nav mîtologîya kurdan da Êzdîyê pêşîyê kurdan jî wek Xwedê tê hebandinê û gorî bawerîya êzdîyan ruhê wî û hemû êzdîyan li wê dinê bi hev ra nin. Bona ev yek her berdewam be, êzdî seba xatirê wî sê rojan rojî digirtin û ev yek heta îro jî wisa ye. Êzdî ser wê bawerîyê ne, ku ewana mecbûr in bîranîna ruhê pêşîyên xwe herdem biparêzin û qedirê wan bilind bigirin. Ew bîranîn di wê yekê da jî xuya dibe, ku êzdî pêşîyên xwe ra dibêjin kal û bavên me, wek ku di nav ermenîyan da dibêjin naxnînêr, bal rûsan dibêjin predkî, bal yûnanan dibêjin manes.

Gorî şirovekirinên şêxên êzdîyan ruhê pêşîyan mîna ruhê saxan hewcê guhdarîyê, qedirgirtinê ye, wek ku di dema saxîyê da. Li ser bingehê vê yekê êzdî ser wê bawerîyê bûn, ku gerekê daxazên ruhên mirîyan pêk bên, bona ew ser pismamên xwe hêrs nebin, ji wana nexeyîdin, dilê wan bi hev nemîne, bona yên saxmayî mirîyan ji her qeza û belayê biparêzin, wisa bikin, ku ew di meydana şêr da bi ser kevin, wextê heyfhildanê serketî bin û h.w.d.

Di pirsa bawermendîyên hindava pêşîyan da di nav êzdîyan da bawermendîya ocaxê[75] cîkî sereke digire. Bawermendîya ocaxê bal kurdên êzdî xurt e. Ocax bêy pêşîyan û pêşî bê ocaxê nayê texmînkirin. Gava êzdî navê ocaxê didin, gerekê navê xwedîyê ocaxê, ango pêşîyê wê bidin. Gava êzdî bi dilxwezî berbirî êzdîyekî dinê dibe, dibêje: ”Bira ocaxa dê û bavên te şên be”.

Êzdî bi gora pêşîyên xwe, bi ocaxa bav û kalên xwe sond dixun. Wextê sondxwerinê gerekê navê kal û bavê xwe bidana û ew bi bîr banîyana. Sond bi vî awayî bû: ”Bi serê kal û bavan, bi ocaxa wan kim”.

Bawermendîyên hindava kal û bavan û ocaxê da di dînê êzdîyan da cîkî sereke digire.

Bal kurdan ocaxa pêşîyan, ku gelek endamên malbetê jê cihê bûne, gerekê timê bişuxulîya, ango dûyê ocaxê gerekê herdem bikişîya û warê ocaxê cîkî wek ziyaret dihate hesibandin.

Hemû neferên malbetê gerekê derc bikirana, ku ew ji nisletên wê ocaxê ne, ew wek neferên malekê ne, ew gerekê herwiha bizanibûna, ku ew ocax bi destê pêşîyên wan hatîye çêkirin. Agirê ocaxê gerekê timê geş bûya, eger agirê ocaxa êzdîyan ditemirî, ew dihate wê maneyê, ku malbet ber qezayê û belayê ye, dikare ziyan bigihîje neferên malbetê, dêwêr û hebûna wan.

Bal kurdan gelek nifir û dua hene, ku di nav da ev fikir bi awayekî zelal xuya dibe. Êzdî gava nifir li yekî dikin, dibêjin: ”Ocaxa te xirab be”, an jî ”Ocaxa kal û bavê te xirab be”, ”Mala te xirab be”. Dema dua dikin, dibêjin: „Xwedê ocaxa te şên bike“, „Bira destê Melekê Taûs timê li ser ocaxa te be“.

Di gotebêja rojane da jî qedirgirtina ocaxê xuya dibe. Ji bo nimûne, yek ji wan: ”Xulamê ocaxa kal û bavê te me”, ”Ocaxa kal û bavê te timê şên bimîne” û h.w.d.

Piştî ku maleke teze dihate çêkirin, ji tendûr an sobeya mala berê ji destê xwedîyê malê agir hildidan, dibirin mala teze û li wir bi wî agirî tendûra xwe vêdixistin. Gorî êzdîyan di mala teze da hema bi wî agirî va jî dest bi jîyana nû dibû.

Edetekî wa di bawermendîyên rûsan da jî heye. Di herêma Saratovê da gava derbazî mala teze dibûn, ber mala kevin disekinîn û gazî ruh dikirin, digotinê. ”Ruhê malê, were em herin, were bi me ra bijî”[76].

Gorî êzdîyan, ocaxa pêşîyan ewqas ziyaretî bû, ku bi bawerîya wan bi hêza batinî dîwarên ocaxê dikaribûn fire bûna, teng bûna û h.w.d. Ev fikir di hikyata kurdî ya ”Kî bi qewat e” da bi awayekî zelal xuya dibe.

Bi fikira qedirgirtina mezinê malê, gava behs dihate ser bûka malê, digotin: ”Bûka me ji ocaxa kal û bavên çê ye”. Gava dê û bav dua li ewledên xwe dikirin, digotin: ”Dua kal û bavan li we be”.

Bi vî awayî, ocax bal êzdîyan bûbû wek tiştekî ziyaretî, ku tê da xwedîyê malbetê û ruh cîyê sereke digirtin. Di bawermendîya êzdîyan da di ocaxê da mezinê malê yê pêşin parastvanê malbetê dihate hesibandin û ew bi hêz û quweta xwe bi ocaxa xwe ra di nav pêwendîyan da bû.

Karê parastina ocaxa êzdîyan dikete ser milê malxwêyê malê, yê ku ji zureta wî kesî bû, ku bingeha ocaxê danîye. Bal kurdan ocax û bingehvanê ocaxê femdarîyên wisan in, ku ji hev nayêne cudakirin-qetandinê.

КУЛЬТ ПРЕДКОВ

Поклонение предкам непосредственно связано с анимистическими взглядами курдов-езидов. Они считали, что после смерти их души невидимым образом общаются с предками, родоначальниками и праотцами. Такое понимание вещей мы видим в курдском фольклоре. В сказке "Шамо и Наме" муж Шаме - Намо - умирает. Азраил переселяет его душу в рай. Шаме остается одна, ей становится тягостно жить и ей хочется умереть, но Азраил отказывается забирать ее душу. Тогда она на могиле мужа разводит костер, бросается в огонь и сгорает. Тем самым она хотела воссоединиться с душами мужа и предков.

Культ предков у езидов на первый план выдвигал поклонение праотцам и родоначальникам, но только тем, кто пользовался авторитетом и уважением среди соплеменников и других племен и родов. Порой их даже обожествляли.

В курдской мифологии патриарх Эзди, праотец езидов, усматривается как собирательный образ, обладающий могучей силой, способный за день сокрушать войска, уничтожать города и села, а затем, оседлав коня, взмыть в небо. В мифологии Эзди сильно возвеличен, согласно которой он сначала царствовал на земле, но потом, как и Зевс у древних греков, поднялся на небеса и оттуда уже стал править и землей и небом.

В многочисленных курдских каулах патриарх Эзди показан как обожествленный предок езидов. Похожее поклонение предкам отмечается и у армян. По мифологии праотец армян Айк считается богом-отцом, а его внук Торк Ангех - богом войны. Праотцу и его внуку присвоены божественные свойства и поэтому они возведены в ранг богов.

В мифологии курдов-езидов праотцу Эзди приписаны такие же божественные свойства. Считается, что души всех езидов в загробной жизни обязательно должны быть неразрывно связаны с его душой. Поэтому в дни праздника в честь своего праотца Эзди езиды в знак самопожертвования держат трехдневный пост. Пережитки этого обычая можно увидеть и в настоящее время. Езиды считают, что они обязаны помнить своих предков и беззаветно почитать их, своего патриарха и представителей умершего старшего поколения, а также их души называют КАЛ У БАВ /отцы и деды/. Армяне своих предков называют НАХНИНЕР, русские - ПРЕДКАМИ, а римляне - МАНЕС.

По толкованию езидских шейхов души предков в загробном мире нуждаются в тех же материальных и духовных ценностях, что и живые люди на этом свете. На основании такого понимания езиды считали необходимым удовлетворять все потребности душ своих предков, чтобы они не сердились на своих пзмамов, а при необходимости защитили соплеменников от бед, обеспечили им успех на поле в сражениях, помогли в осуществлении кровной мести и т.д.

Если подходить к рассмотрению этого вопроса с материалистической точки зрения, то следует исходить из того, что культ предков как у езидов, так и у многих других народов, сохранился благодаря почитанию их реальных образов.

Вызывает интерес и культ ОДЖАХА[77] у езидов, который неразрывно связан с культом предков. Курды-езиды не могут себе представить оджах без предков и наоборот, предков без оджаха. Если в разговоре упоминался чей-либо оджах, то обязательно называлось также имя его хозяина - родоначальника данной семьи. Обращаясь друг к другу, езиды говорят: "Пусть процветает оджах ваших отцов и дедов" (Bira şên be ocaxa kal ú bavêd te). Почитание предков и оджаха в религиозных верованиях езидов занимает важное место.

Езиды обычно приносят клятву с упоминанием могил предков и имени основателя оджаха праотцов. Например, произносилось: "Клянусь отцами и дедами и их оджахом" (Serê kal û bava ocaxa wankim).

Дом езидов, в очаге которого постоянно поддерживался огонь, считался родовым гнездом, очагом (оджахом) праотцев. Многие члены родовой общины в дальнейшем отделялись от главного оджаха и создавали свои семьи, но вместе с тем все члены рода должны были осознавать, что все они являются потомками данного оджаха, основанного руками родоначальника. Огонь в печи или очаге надо было поддерживать постоянно. Если вдруг огонь угасал, то считали, что данная семья или род вместе со своим оджахом, членами семьи и домашним скотом стоят на краю гибели.

У езидов имеется множество как проклятий, так и благословений, в которых ярким образом отражены эти мысли. Проклиная кого-то, езиды произносят: "Да разрушится твой оджах" (Ocaxa te xirabbe) или "Да разрушится оджах твоих отцов и дедов" (Ocaxa kalbava te xirabbe).

В случае благословления говорят: "Да поможет бог процветанию твоего оджаха" (Xudê ocaxa te şênke) или "Да пребудет длань Малакетауса над твоим оджахом'' (Bira destê Melekêtaûs timê ser ocaxa tebe). Существуют и другие высказывания, которыми возвеличивается значимость оджаха. Например, при уважительном обращении одного езида к другому, говорят: "Да буду слугой оджаха твоих отцов и дедов" (Xulamê ocaxa kalbavê teme) или "Пусть всегда процветает оджах твоих отцов и дедов" (Ocaxa kalbavê te time şên be) и т.д.

После постройки нового дома и переезда в него первым делом разжигается тандур.[78] Обычно из тандура старого дома берется тлеющий уголек, который принимается из рук старейшины и переносится в новый дом для разжигания тандура. Именно с момента принятия уголька из рук старейшины /малхое мале/ начиналась жизнь новой семьи.

Похожее явление отмечалось и в поверьях русских. В Саратовской области при вселении в новый дом становились лицом к старому дому и обращались к домашнему духу /домовому/ со словами: "Эй, дух дома, пойдем жить к нам."[79]

Езидами оджах был освящен до такой степени, что они уверены были в его сверхъестественной силе, способной раздвигать и смыкать его стены (здесь имеются в виду стены дома). Эта мысль ярко выражена в сказке «Кто могущественней».

Выказывая уважение предкам своей невестки, старейшины обычно говорили: "Наша невестка из неплохого оджаха" (Bûka me ji ocaxa kal û bava xirab nîne) Родители, благословляя своих детей, произносили: "Да пребудут с вами молитвы ваших отцов и дедов" (Duayê kal u bava ser we be).

Итак, оджах езидами был возведен в ранг некоего священного мавзолея, с которым неразрывно связано почитание предков или домашнего духа. По представлению езидов, их праотец, став святым для них, превращался в некую силу, оказывающую покровительство всему роду или семье.

У езидов обязанность по обеспечению сохранности и целостности оджаха возлагалась на МАЛХОЕ МАЛЕ (Главу семьи), который считался потомком родоначальника данной семьи. Поэтому в патриархальной курдской семье понятия оджах и предки равно как предки и оджах неотделимы.

4. Hebandina ruh

(Bawermendîyên hindava ruh da)

Gorî êzdîyên Xwedênas di dinyayê da ruhên qenc û xirab hene, ku li her deran in, him li ezmanan in, him li ser erdê ne, him jî di bin erdê da ne.

Fikira qencîyê û xirabîyê di bingeha dînê Zerdeştîyê da jî heye. Bi bawerîya gelan ew herdu hêzên batinî bi hev ra di nav dijîhevbûnê da nin.

Bi bawerîya êzdîyan ew her tiştê ku karê tîne, ew tiştên qenc in, lê ew her tiştê ku zirarê tîne, ew tiştên xirab in.

Gorî hinek zanyaran, fikira heyetîya qencîyê û xirabîyê, ku heta îro jî heye, ne bi destî dînê Zerdeştîyê an jî dînê Xaçparêzîyê derbazî nava êzdîyan bûye, lê ew berî dewrana me xuliqîye.

Di nava mîtologîya kurdan da ruh bi qeretûyê merivan, heywanan, milyaketan dîyar dibe, carna jî ew ne xuya ye, lê tevî jîyana merivan dibe.

Bal hindên Amêrîkayê jî bawerîyên wî awayî hene. Gorî F. Êngêls: „Hind bi wehîştîyên xwe va miletekî dîndar e. Mîtologîya wana heta niha jî bi çevê rexnekirinê nehatîye lênihêrandinê. Ewana bawerîyên xwe yên dînî, di nav wan da ruh jî, bi qeretûyê merivan va şirovedikin, lê dereca hovîtîyê ya here jor, ku ew bi xwe li ser rûniştibûn, rê nedida wan, ku rastîyê fêm bikin“[80].

Êzdî ser wê bawerîyê bûn, ku ruhên neqenc xirabîyê ji merivayê ra tînin, zirarê didine endamên malbetan, lê ruhên qenc merivan ji ruhên neqenc diparêzin. Ji ber wê jî gerekê xwe li ruhên qenc bigirin, xwerina para wan bidine merivên destteng û belengaz, eger wisa nekin, ruhên qenc wê hêrsa xwe rakin, wê îdî himberî ruhên neqenc şer nekin an jî wê xwe bidine alîkî.

Berê neferên mala kurdan, ji biçûkan bigire heta mezinan, jin û mêr, temamîya kar û barên xwe wisa teşkîl dikirin, ku dilê ruhên qenc li xwe nehêlin. Bona dilê ruhên qenc bikirin, hêrsa wan ranekin, êzdîyan gelek caran qurban didan, hinekan jî diçû bal şêx û melleyan bona ewana ji wan ra niviştê çê bikin, ku ruhên neqenc zirarê nedine wan.

Xên ji ruhê pêşîyê malbetê, ku dikaribû bi xwe jî bûbûya ruh û neferên mala xwe biparasta, bal êzdîyan herwiha horî û melekên malbetê hebûn, ku xwedî li ruhê her neferekî malbetê derdiketin, mal û hebûna wan diparastin. Ew horî û melek ev kes bûn: Milyaketê malê, Dewleta malê, Gavanê Zerzan, ku dewarên malê diparast, Memê Şivan, ku parastvanê pêz bû û h.w.d. û bona qedirgirtina wan di demeke salê da, piranî di Beranberdanê û zayîna pêz da êzdîyan pezekî ku ji berê da duruf kiribûn û herwiha dewar jî qurban didan û rojekê jî rojî digirtin.

Êzdî ser wê bawerîyê bûn, ku di sitêra malê da ruh heye, ango ruh di sitêr da dijî, ku ew ruh carna, piranî di dema qezayan da, bi şevan dengan derdixe, bi ruhên qenc yên mayîn ra dipeyîve, şerê ruhên neqenc dike û nahêle ku ew bikevine malê. Ew ruh di dema êrîşa dizan û qaçaxan neferên malê hişyar dike, lê heta wî çaxî ew dikeve qilxê gornepişîkan û himberî dijmin û neyaran disekine, bona ew ji wî bitirsin, nekevine malê, heta neferên malê hazirîya xwe ya berxwedanê nebînin.

Gorî êzdîyan, ruhên gerok jî hene. Ewana timê qencîya merivan dixwezin, himberî ruhên li malan, diha xurt û bi hêztir in, bi wan ra zoraya Xwedê heye, ew ne tenê alîkarîya êzdîyan dikin, lê herwiha alîkarîya hemû merivayê dikin. Navê ruhekî wisa Îbrahîm Xelîl e, ku gorî dîndaran sifira malê ji destdirêjayên ruhên neqenc diparêze. Lema jî êzdî piştî nanxwerinê dua li sifira nên dikin, dibêjin: „Bira dua Îbrahîm Xelîl li vê sifirê be“.

Bawermendîya di hindava ruhên qenc da bal gelek miletan heye. Ermenîyên Vaspûrakanê ser wê bawerîyê bûn, ku ruhên malan di nav bedena maran, horî melekan an jî bi qilxê merivan di qulên dîwaran, bin ban, zêrzemînan da dijîn û carna tên seredana neferên malê. Neferên malê qedirê wana gelekî digirtin û bawer bûn, ku xweşbextîya mala wan bi wan va girêdayî ye.

Bal miletê os jî ruhên malparastinê hene, ku bi qilxên kuran, keçan, berxên sîs (sipî), bizinan û heywanên mayîn va dijîn. Os ser wê bawerîyê bûn, ku tenê milyaket û zarên sava dikarin ruhên malan bibînin, ew jî tenê şeva sala teze[81].

Di nav bawermendîyên êzdîyan da ruhbera bi navê Xatûna Ferxan eyan e, ku alîkarê ji dayîkbûyînê ye û bona çev li zarokên tezebûyî nekevin, dê û zar çil rojan bi tenê dihîştin, ango tu kes nikaribû berî 40 rojan zarê bibîne.

Êzdî bawer dikirin, ku xên ji ruhên qenc, di nav tebîyetê da ruhên neqenc jî hene, ku tenê zirarê didin, dijminên hemû merivan in, herwiha dijminên zarên tezebûyî ne jî.

Dayka êzdî ya zara tezebûyî 40 rojan ji mal dernediket bona ruhên neqenc zirarê nedine wê û zarê.

Ev edet heta niha jî hema bêje wek berê tê parastinê.

Aşûrîyan bona zarên xwe yên tezebûyî ji ruhên neqenc biparastana, bi şûran dora zarê cixîzên xaçkî dikişandin û paşê şûr û Încîl datanîn ber serê zara sava.

Gurcên Kaxêtê bona zarên xwe yên tezebûyî ji ruhên neqenc biparêzin, kêr an jî perçeyên hesinî datanîn ber serê zarê[82], lê miletê xevsûr zara tezebûyî 40 rojan ji mal dernedixist û ew nîşanî tu kesî ne dikirin[83].

Gorî êzdîyên Xwedênas eger Xatûna Ferxan ji bal zara tezebûyî here, neyar wê dil û cegerê zarê derxistana û birevîyana.

Berê êzdîyan 40 rojan serê zara tezebûyî ne dişûştin, ji ber ku ser wê bawerîyê bûn, ku di nava avê da ruhên neqenc hene, ku ew dikarin zirarê bidine zarê, lê piştî 40 rojan ew ruh hêza xwe hindava dê û zarê da winda dikirin. Tenê pey 40 rojan ra serê zarê dişûştin, 40 kevçî av li serê wê dikirin û heft caran gotina xwe dubare dikirin:

”Çil çû ji xwe ra

Zar ma ji me ra”.

Gorî vî edetî, ku di nav gelek miletan da heye, nexweşî û mirina zarê bi ruhên neqenc va girêdayî ye, lê saxlemî û kêfxweşîya zarê jî bi ruhê qenc va girêdayî ye.

Êzdî bona ruhên neqenc ji zarê dûr bixin, li defê dixistin, dikirine qareqar, dengên ne gorî merivan derdixistin. Eger zaro bi xwe va biçûya (bixeriqîya), hesp dibirine bal wê, hesp mecbûr dikirin ku bike hîre-hîr, bona ruhên neqenc ji wî dengî bitirsin û ji wan deran herin.

Dema zar an jî merivekî nexweş bixeriqîya, di nav hewê da gulle agir dikirin, dora cî û nivînên wan perçên hesin datanîn, gustîl dikirine destên wan, bona ew bi xwe va neçin. Eger jin bixeriqîya, şûr datanîn nava destê wê yê rastê, bizinek serjê dikirin û kezeba wê ji kulekê davîtine derva, ku ruhên neqenc bi wê yekê va bêne xapandin[84].

Êzdî ser wê bawerîyê bûn, ku ew elk û ruhên neqenc yên din di nav zinaran, qûmistanan, keviran, şikeftan û di warên tarî da dijîtin, lê ruhên qenc li daristanan, baxçeyan û mêrgên gulvedayî da dijîtin.

Bal êzdîyan ev bawerîyên ruhanîyê gihîştibûne wê derecê, ku ew ser wê fikirê bûn, ku ruh dikarin li deştan, gelîyan, qulçên tarî da bikevine nava zikê merîyan û meriv ji vê yekê dikarin bibin kesên bêhûde, çevbirçî, zikreş. Gorî êzdîyan ruhê ku di nav zikê kesê birçî da dima, bi wî ra xwerina wî dixwer, para wî