Глава 5. иногда молитвы бывают услышаны.

«Ты в лиге уже целых пять минут... Так почему бы тебе не заткнуться?»

- Билл Парселлс

В январе 1990 года я получил работу в Южной Каролине, благодаря своим связям из футбольного мира. Мне предстояло продавать междугородние телефоны, и на тот момент это было неплохим вариантом. У меня был офис, секретарь, большая клиентская база. Все было относительно неплохо.

Но спустя меньше месяца работы, у меня внезапно возник реальный шанс попасть в НФЛ. После ухода Ламара Лекмана из Джайантс на должность тренера ди-лайн в Лайонс Билл Парселлс решил повысить Ромео Креннела с позиции тренера спецкоманд до тренера ди-лайн. Он также передвинулся Майка Суитмэна с должности ассистента тренера спецкоманд и специалиста по контролю качества защиты на позицию тренера спецкоманд. Теперь Биллу требовалось нанять ассистента для тренера спецкоманд и специалиста по контролю качества в защите. Как я потом выяснил, он рассказал Тиму Руни, что ищет умного молодого парня, неженатого, энергичного и готового много работать. Другими словами, человека, у которого в жизни нет ничего, кроме футбола.

- Ну, у нас был такой парень прошлым летом, он анализировал записи. Вам стоит поговорить с ним.

И вот однажды в моем офисе прозвенел телефон. Секретарша сказала, что звонит Билл Парселлс. Она подумала, что это кто-то из моих друзей.

- Конечно, соединяй. Дай мне трубку.

Я приложил телефон к уху, боясь, что это розыгрыш. Я был уверен, что кто-то из моих друзей решил так пошутить.

- Привет, Билл, как дела?

Потом в трубке стал слышен его голос, я и сразу же изменил обращение с «Билл» на «Тренер».

Парселлс пригласил меня на собеседование сегодня же. Я даже не удивился. Исполнялась моя мечта. Работа в НФЛ. Работа с Биллом Парселлсом. Работа у лучшего владельца команды в лиге, Веллингтона Мара.

Позже Билл организовал мне беседу со Суитмэном, потому что я должен был занять его прежнюю должность, и он хотел мне объяснить, что там да как. Билл также подкинул мне пару нарезок нападения нашего будущего соперника, ведь главная забота специалиста по контролю качества защиты – это анализ видеозаписей нападения соперника. Выдается специальная форма, куда нужно зарисовывать формации, дауны, позицию на поле и действия каждого игрока на каждом розыгрыше. То же самое надо сделать и с защитой, чтобы тренеры нападения могли видеть, как нападение атакует конкретные типы защит. Сначала получалось не очень, но, когда я немного поднаторел в этом деле, пошло гораздо быстрее.

После завершения работы, Парселлс сказал, что даст знать и оставил меня на перепутье.

Я знал, что он проводил собеседования еще с парой парней, и в дело вступала конкуренция. Шли недели, а никаких вестей от Билла не было.

Поначалу я нервничал, но чем дольше никого не нанимали, тем выше были мои шансы. Менеджеры были заинтересованы в подписании человека, который уже знает процесс изнутри, и я был таким.

Я много молился, что, если получу эту работу, не буду просить у Бога ничего больше, всю свою жизнь. Может, и попрошу что-нибудь для моих родных, близких друзей, но для себя – ничего больше.

Через месяц после нашего последнего разговора, когда я вернулся домой после свадьбы моего брата Пита в Оклахоме, я обнаружил письмо. Оно было от Парселлса. Я сразу же позвонил ему, и Билл предложил мне работу. Я не спросил у него даже сколько буду получать, это не имело значения. В понедельник утром я уволился с работы, упаковал все вещи в машину и поехал на север. Утром во вторник я уже сидел в машине на парковке у Джайантс Стэдиум.

По контракту я должен был получать 75 тысяч долларов, что перекрывало все мои ожидания. Даже сейчас многие парни выполняют ту же работу тысяч за двадцать пять. Он платил больше, чем мне нужно было.

Я разбирал нападение наших соперников, опережая расписание на неделю, поэтому тренера защиты обычно получали мои отчеты за 7-8 дней до игры. За это время они должны были подготовиться к новому сопернику. В субботу я заканчивал разбор очередной команды, а уже в понедельник тренерский состав получал скаутский отчет, в основе которого лежала моя работа.

По началу это был полный кошмар. Разбор одной игры занимал у меня до 10 часов - позже это время сократилось до трех часов. Мои формы содержали кучу ошибок, в основном в деталях. Например, я видел формацию с тремя ресиверами на одном розыгрыше, а потом встречал другой розыгрыш с тремя принимающими, и я мог написать, что там тоже три принимающих, когда на самом деле третьим ресивером был раннинбек. Если в анализ нападения закрадывалась ошибка, то невозможно было определить, почему защита изменила свою формацию по сравнению с первым случаем.

Тренеры защиты обычно давали мне специфические записи, но не объясняли, как их разбирать. Они просто указывали на мои ошибки, и на них я и должен быт учиться. А Беличик, будучи координатором защиты, в таком случае подзывал меня и говорил: «Вот тут неправильно поэтому… а тут ты ошибся поэтому… а тут поэтому…».

Билл Беличик, Эл Гро и Ромео Креннел

Иногда другие тренеры – Гро или Креннел – подсказывали, где и на что нужно обратить внимание, указывали на слабости оппонента и то, как их можно использовать. К примеру: «Обрати внимание на позы оффенсив лайнменов». И спустя какую-то там вечность мне удавалось что-то подметить. Я помню, как разбирал игру одного левого гарда из Кардиналс, который пропускал больше давления, чем полагается. Оказалось, что на пасовых розыгрышах он стоял в одной стойке, при выносе вправо в другой, а если они играли вынос влево, он стоял совершенно по-другому.

И когда нападение Кардиналс выходило на поле, наши мидл лайнбекеры оценивали стойку того левого гарда и говорили всем, какой розыгрыш сейчас будет. Выискивание таких деталей и есть моя работа. Когда я что-то сообщал тренерам, они сначала все досконально проверяли, чтобы не дать игрокам ошибочный ориентир. В случае с лайнменом Кардиналс имел место быть стопроцентный флажок для защитников.

Кроме работы с видеозаписями, я помогал Суитмэну тренировать спецкоманды. Во время обычной игровой недели я присутствовал на собраниях вместе со всеми тренерами, и продолжалось все это до 9 вечера. Потом я отправлялся к Суитмэну и оставался у него до одиннадцати. А после начинался анализ записей.

Было тяжело. Частенько мне приходилось довольствовать парой часов сна, но осознание того, что я наконец занимаюсь делом всей своей жизни подпитывало меня. Приходилось учиться на ходу, ведь работа, как известно, не волк, и в лес она убегать не хотела.

Со временем я стал работать быстрее. Я мог увидеть одну формацию, которая встречалась мне ранее, и уже знал, как пойдет розыгрыш. Мне удавалось предсказывать некоторые вещи, основываясь на личном опыте. Приведу пример: каждый раз, когда у Вашингтон Редскинз была ситуация первый-и-десять, Джо Гиббс старался соорудить длинный заброс на 20+ ярдов на плей-экшене. Это происходило при «банч» формации (когда все принимающие собраны на одной стороне); или когда бегущие находились не строго за квотербеком, а были смещены влево или вправо; или когда хафбэк менял направление выноса; или когда ресиверы располагались очень близко друг к другу.

Мой взгляд на футбол поменял один случай в трэйнинг кэмпе. Я сидел на собрании тренеров и Парселлс спросил Суитмэна: «Если что-то случится с Дэйвом Меггетом, кто будет его подменять на возвратах панта?».

Суитмэн начал заикаться и что-то блеять. Он не знал ответа на вопрос, так как на тренировках я работал с возвращающими. Я выскочил с ответом: «Марк Ингрэм, тренер, а потом будет Стефен Бэйкер, тренер».

Мне казалось, что я поступаю правильно, помогая Суинтмэну. Оказалось, это не так. Парселлс взглянул на меня и сказал: «Ты в лиге уже целых пять минут. Никого не колышет, что ты думаешь. Так почему бы тебе не заткнуться?».

Этим я и занимался на каждом собрании с этого дня… до игры с Детройтом. Лайонс использовали run-and-shootнападение, которые было в новинку в те времена. Они набрали по двадцать и более очков в девяти последних играх подряд. Команда не проиграла еще ни одного матча.

На тренировке в среду Джефф Хостетлер, изображавший квотербека из нападения run-and-shoot, накидал больше 1000 ярдов и около 10 тачдаунов нашей защите. На собрании после тренировки Билл обратился к Беличику и Гро: «Вы, гении, это, наверное, худшая тренировка моей жизни. Вам лучше бы исправить свои косяки».

После этой беседы мы пошли на собрании тренеров защиты. Хочу отметить, что на собраниях я молчал, как рыба, с того момента, как Парселлс вежливо попросил меня заткнуться. И у меня не было особого желания говорить что-то и сейчас, хоть я и был запанибрата с run-and-shoot еще со времен Южной Каролины. Поэтому мне оставалось сидеть и слушать предложения моих коллег, что же делать с нападением Лайонс.

И тут Беличик неожиданно поворачивается ко мне и спрашивает: «Есть предложения?».

Даже несмотря на то, что Билл мог быть не согласен с вами, что он считал вас полным идиотом, он все равно мог выслушать. Вот одна из причин его успеха.

- Ну, тренер, я могу только рассказать вам, как Техас A&M остановил Хьюстон.

В те далекие времена Джон Дженкинс использовал run-and-shoot в Хьюстоне, и Ягуары были на коне. Техас выбил из них все дерьмо. Во времена своей работы в Южной Каролине я разбирал ту игру, и теперь объяснил все Беличику. Тот внес коррективы в наш геймплан. Мы выиграли со счетом 20-0.

После игры на пресс-конференции Беличика журналисты только и говорили, что о гениальном геймплане защиты. Билл сказал им, что не имеет никакого отношения ко всему этому.

В тот момент, как Билл произносил эти слова, я как раз шел по раздевалке, и Билл, указав на меня, сказал журналистам: «Вот кто все это придумал». Все повернулись ко мне, типа «кто это вообще?».

Беличик использовал информацию, но никогда не присваивал авторские права на нее себе.

С этого дня на играх я сидел в тренерских кабинах наверху стадиона вместе с Элом Гро и отмечал все, что происходило в игре – дауны, позицию на поле, построения защиты и нападения, розыгрыши. Во время действий нападения я передавал Элу все свои заметки, а он в свою очередь отправлял информацию тренерам на бровку.

У меня также были наушники с микрофоном, которые позволяли слушать тренеров и их вопросы, а потом отвечать на них. Сверху была видна общая картина происходящего, и, если мы, например, били кик-офф, я мог подсказать тренерам внизу, что соперник хочет применить дабл-блок на игроке, который расположен третьим от кикера. И на следующем кик-оффе мы уже знали, какой тактики придерживается соперник, пытаясь вывести из игры нашего лучшего игрока спецкоманд.

А на тренировках я обычно давал указания лайнбекерам о типах защиты, которые мы сейчас будем играть. Я был в хороших отношениях с Лоуренсом Тэйлором – он был прекрасным малым, и, обладая огромным талантом, отдавал всего себя на тренировках. С ним было приятно работать. В той команде было много хороших лайнбекеров – Карл Бэнкс, Пеппер Джонсон, Гэри Ризонс, Стив Деосси Джонни Кукс, Бобби Абрамс. Но если ты не был для них авторитетом, они обычно смеялись и прикалывались над тобой, не воспринимая всерьез. Разговор с тренером и разговор с ассистентом сильно отличался у этих парней, и я был для них размазней.

Лоуренс Тэйлор

Во время моего первого сезона в НФЛ имел место быть небольшой флэшбэк в студенческие времена. Я впервые увидел Джо Монтану после колледжа, на игре MondayNightFootball между Джайантс и 49ers. Перед игрой, которую мы проиграли со счетом 7-3 (тут имел место быть пасовый тачдаун от Монтаны на Джона Тэйлора), я подошел к Джо.

- Что ты здесь делаешь, черт возьми?

- Я тренер.

- В Джайантс?

- Ага

- Да ты гонишь

- Не

Разговор продлился не долго, так как Парселлс не любил, когда его люди общались с соперниками. «Можете говорить с ними после матча, но не перед. Мы должны порвать их, а потом делайте, что хотите».

Довольно простое правило, но некоторым было тяжело сдержаться. Им хотелось пересечься с комментаторами, поэтому-то они и бродили по полю перед игрой. Это были простые фразы вроде «Привет, что как?», но Билл не терпел этого. Я, хоть и не был особо за, придерживался этих правил.

Конечно, правила по поводу длины разговоров с другими людьми были лишь еще одним способом Билла держать руку на пульсе команды. Он всегда делал так, и никто не мог превзойти его. Парселлс был докой в психологии, великолепно контролировал состояние каждого по отдельности и всей команды, контролировал медиа, манипулировал людьми (в позитивном смысле этого слова).

Самая крутая вещь, которой я выучился у Билла, было выискивание слабых мест людей и умение надавить на них, вызвать у человека сильные эмоции. Он знал почти все о каждом из нас. Билл находил что-то, что могло вызвать у тебя эмоциональный отклик, и тем самым он мог влиять на тебя. У меня таким слабым местом был вопрос, насколько усердно я тружусь на футбольном фронте. Вообще, я всегда хорошо работал, но Парселлс говорил мне обычно что вроде этого: «Опять пытаешься свалить пораньше, а?». Такие его фразочки мотивировали меня.

Парселлс поступал так со всеми – был ли это Беличик, Рон Эрхард (наш координатор нападения) или парень, отвечавший за командную экипировку. Все было по-честному, все были равны пред ним.

Рон Эрхард

Но главным качеством Билла, и в чем я пытался ему подражать, было его умение управлять командой. И, несомненно, его личность. То, что мы с ним были оба родом из Джерси, накладывало небольшой отпечаток грубости и резкости на наши характеры. Нас часто обвиняли в лицемерии и показушности, но все было не так. Такого тренера вы больше не найдете нигде. Он ни с кем никогда не советовался: Парселлс не позволял себе общение с другими главными тренерами по поводу своих проблем, информация не должна выходить за пределы офиса, а обращаться к своим подчиненным ему не позволяли соображения, что все его люди лишь винтики в механизме команды, и лишь он управляет всем. После тяжелого поражения только главный тренер может встряхнуть команду, зажечь в глазах огонь. Ассистенты могут повести за собой лишь игроков, с которыми они работают, но весь механизм все равно может сплотиться только вокруг одного лидера – тренера.

Философия Билла предполагала постоянное давление на игроков – не давать им расслабиться, отвлечься. Даже если все шло по плану, мы все равно продолжали нагнетать. План Билла заключался в том, чтобы не давать игрокам чувствовать себя комфортно.

Это касалось и тренерского штаба. Он управляет тобой. Все знали, что Парселлс контролирует каждого из нас, но никто не мог ничего поделать. Никто не искал его одобрения, потому что от него этого и не ждали. Он проверял людей, кто выдержит, а кто сломается.

Окружающая обстановка больше подтачивала футболистов, чем тренеров. Мы были умнее и могли адаптироваться, типа «ну ладно, так значит так». Никому не предоставлялся выбор, как ты будешь работать у Билла, но никого это и не смущало. Каждый хотел у него работать, ведь Билл приводил команду к победам.

Футбольная философия Билла была проста: владеть мячом в нападении и играть в хорошую защиту. Он играл в сложное нападение лишь в случае, когда защита подводила его. Он знал все о защите, нападении и спецкомандах. Его коронкой была защита, но, как и Беличик, Парселлс слишком хорошо знал и как защищаться, и как атаковать.

Беличик и Парселлс… как много в звуке этом для сердца футбольного слилось! Умнее этих двух тренеров больше не существует в природе.

Сезон ’90 года Джайантс завершили с результатом 13-3, мы выиграли дивизион NFCEast. Плей-офф команда была вынуждена начать без стартового квотербека Фила Симмса. Он сломал ногу на четырнадцатой неделе в матче против Баффало, и на этой печальной ноте завершил свой сезон. В старте вышел Джефф Хостетлер, о котором я уже упоминал. Он привел нас к победам в последних двух играх регулярки.

В дивизионном раунде плей-офф мы вынесли Чикаго Беарс, 31-3. У Хостетлера было 10 комплитов за матч, два из них оказались тачдаунами. Третий тачдаун он занес ногами. Джефф был умным игроком. Билл и тренеры нападения не пытались играть так же, как и с Симмсом, который был конвертным квотербеком, а заставляли Джеффа больше двигаться по полю, использовать ноги.

В следующем раунде мы столкнулись с Фортинайнерс, которые выиграли два предыдущих Супербоула. Игра должна была состояться на Кэндлстик парк в Сан Франциско. Тогда еще не было дополнительной недели между финалами конференций и Супербоулам, и поэтому мы заранее разобрали игры Биллс и Рейдерс, которые в тот же день играли матч за титул конференции AFC. Мы были во всеоружии.

Сан Франциско очень хотели выйти в третий Супербоул, особенно это желание стало заметно после 61-ярдового паса в тачдаун от Монтаны на Джона Тейлора. В третьей четверти они вели со счетом 13-6. Но мы не собирались сдаваться.

Одним из ключевых розыгрышей той встречи был фейк пант, когда наш лайнбекер Гэри Ризонс получил прямой снэп и пробежал что-то около тридцати ярдов. Именно Парселлс заказал этот розыгрыш, который в геймплан на игру добавил мой коллега Суитмэн. К тому же на том розыгрыше у Фортинайнерс на поле было 10 человек, что позволило нам приблизиться на расстояние гола с игры, после реализации которого счет стал 13-12. Шла середина четвертой четверти.

На следующем владении Эрик Ховард от души хитанул Роджера Крэйга и спровоцировал фамбл, а Лоуренс Тэйлор подобрал мяч. Оставалось чуть больше двух минут. Часы тикали, а Мэтт Бар готовился бить гол на победу. Все что нам оставалось, это смотреть и молиться. Конечно, Мэтт забил, счет стал 15-13, время матча истекло, и мы выиграли. Никогда не забуду, как наш фотограф поднял руки вверх, сигнализируя, что мяч попал в ворота.

We’reontoSuperbowl!

Фамбл Роджера Крэйга

У Монтаны после матча обнаружилась травмы после хита Леонарда Маршалла, я видел, как он уходил тогда в раздевалку. Джо был в шоке.

Фортинайнерс были настолько уверены в своей победе, что заранее отправили своих сотрудников в отель, в котором должна была проживать команда – участник Супербоула от конференции NFC. Когда мы приехали, им пришлось выметаться оттуда.

Нас не особо волновало, что в Супербоуле у нас будет играть Хостетлер, а не Симмс. А почему это должно было нас волновать? Мы выиграли четыре игры с Джеффом, включая игру-финал NFC. Не было причин полагать, что мы не сможем выиграть Супербоул с ним.

В то время набирала обороты война в Персидском заливе, поэтому все были на нервах. Были предприняты чрезвычайные меры безопасности. Особенно это касалось входа на стадион. Обычно охрана просто ощупывает вас, но тут нам устроили форменный обыск. А так они поступали с играющими командами. А представьте, как обходились с болельщиками! Сидя на самом верху стадиона, в своей кабинке, я видел вертолет Апачи, который кружил над стадионом всю игру. У меня не было слов на все это.

Но когда мы сели по местам, мозг сразу переключился на дела насущные. Нас не особо смущал тот факт, что мы сейчас играем в Супербоуле. Все действовали согласно очень простой мантре Билла: «Просто делайте свою работу!».

Нападение Биллс, ведомое Джимом Келли, использовали быстрое и взрывное но-хаддл нападение, которым они прошлись по Рейдерс, словно катком. Счет 51-3 говорит сам за себя. В игре с нами они не набрали сильно много очков. Счет был 20-19, когда их кикер Скотт Норвуд пошел бить филд гол за восемь секунд до конца игры.

Все что нам оставалось, так это смотреть и молиться. Норвуд бил с сорока семи ярдов… на натуральном газоне. Мы знали, что Норвуд еще не забивал с такого расстояния на траве и промазал последний свой длинный филд гол с сорока двух ярдов на траве в регулярке. Он пробил с достаточной силой, но к счастью мяч пролетел мимо.

Удар Скотта Норвуда

Я чувствовал себя беспомощным, как щенок в луже, когда Норвуд отчитывал шаги перед ударом. После промаха мы сразу же побежали на поле праздновать победу вместе с командой.

Я не мог поверить в реальность происходящего. Это был мой первый год в НФЛ, а я уже выиграл Супербоул. Звезды сошлись. Кроме получения перстня с бриллиантами все члены тренерского штаба были отблагодарены шестьюдесятью четырьмя тысячами зеленых американских долларов. Это были неплохие деньги по тем временам, а для нас так вообще космос.

Билл устроил вечернику после игры примерно на сто человек. Около половины четвертого я подошел к нему, хлопнул по спине и сказал:

- Я думал, ты скажешь, что это было тяжело.

Это, наверное, был единственный момент, когда я мог позволить такие слова по отношению к Парселлсу.

Джайантс 1990