Социологическая концепция народничества

Народничество - идеология разночинной интеллигенции России XIX века. Эта система идей освободительного движения отличалась подчерк­нутой антибуржуазной направленностью, демократизмом, упованием на народ как решающую силу социальных преобразований. Неприятие само­державия трансформировалось у многих народников в отрицание государ­ства вообще. Крестьянская революция виделась им способом уничтожения несправедливого социально-экономического и политического строя. Бу­дущее общество мыслилось как вольный союз общин. Атрибутом народ­ничества были обязательное отрицание каких бы то ни было завоеваний буржуазной демократии, нигилизм по отношению к коллективной полити­ческой борьбе. Отстаивался тезис об антигуманизме гражданских свобод, служащих буржуазии и недоступных народу. Виднейшими представите­лями народничества являются М. А. Бакунин, П. А. Кропоткин, П. Н. Тка­чев.

Основные социологические идеи Михаила Александровича Бакунина (1814-1876) изложены в работах «Кнуто-Германская империя и социаль-

ная революция» (1871), «Государственность и анархия» (1873), «Федера­лизм, социализм и антитеологизм» (не закончена).

Историю М. Бакунин представлял как эволюционный процесс, движе­ние человечества из царства животных в царство свободы. Разумная тру­довая деятельность людей переводит их из сферы биологического в сферу социального. Человек, по М. Бакунину, - часть природы и поэтому должен повиноваться ее законам. Но социальную действительность творят сами люди. Здесь свобода и воля людей ничем не ограничены. Цель прогресса и его мерило - постоянное приращение свободы личности. Все, что служит увеличению индивидуальной свободы, оправданно и прогрессивно.

На пути социального прогресса, с точки зрения мыслителя, есть только два препятствия - религия и государство. Фикция бога подпирает монстра -государство. Зарождение религии связано с наделением людьми вымыш­ленных богов гипертрофированными собственными качествами, силами и способностями. Так было на ранних ступенях развития человечества. В современном ему обществе М. Бакунин видел главный источник религии в нищете и рабстве народа. Религия обслуживает нужды власти и государ­ства. Религия помрачает рассудок людей, заглушает чувство социальной справедливости, любые протесты против произвола правительства.

Бакунин предлагал два пути избавления от суеверия: во-первых, про­свещение народа, популяризация идей социализма: во-вторых, социальная революция. Революция «закроет кабаки и церкви, развращающие душу и тело призрачными радостями». Она принесет с собой радость свободы и благополучие. Революция уничтожит и другого губителя индивидуальной свободы - государство. В отличие от множества социальных мыслителей, видевших корень всех общественных бед в частной собственности, М. Ба­кунин усмотрел его в государстве. Причем он не ограничился мирной ан­тигосударственной проповедью, а стал требовать немедленного разруше­ния этого социального института.

М. Бакунин был одним из первых антиэтатистов и противников бюро­кратического централизма. По его мнению, государство создавалось меньшинством для господства над большинством. Возникновение его бы­ло связано с насилием, завоевательными походами, войнами. Войны и го­сударство неразделимы. Пока будут существовать государства, миру на земле не бывать; будут только передышки, перемирия между войнами. Го­сударство есть кладбище социальных интересов, гражданского общества. Это алтарь, на котором реальная свобода и благоденствие народов прино­сятся в жертву политическому величию самого государства.

М. Бакунин отметил уникальное свойство власти развращать всех не­зависимо от классовой принадлежности. Он предсказывал, что, если ко­гда-либо будут установлены правительство и парламент, состоящие ис­ключительно из рабочих, эти рабочие, бывшие убежденными социальны-

ми демократами, вскоре станут поклонниками принципа власти, угнетате­лями и эксплуататорами. Ибо весь пролетариат не сможет встать во главе управления. Если будут управляемые, то будут и рабы. Вот почему нужна организация не «сверху вниз», а «снизу вверх».

Выступая против конституционных иллюзий либеральной интеллиген­ции и «государственного коммунизма» Маркса, М. Бакунин пытался на­щупать новые формы организации общества. Он надеялся на раскрепоще­ние личности, ее полную самореализацию через «социалистические коо­перативы», «общины», ассоциации трудовых союзов. Это была традици­онная дань коммунитарной (общинной) идеологии, которую издавна пла­тили многие идеологи, выступающие за социальную справедливость.

Легальное участие в политике, любые формы ортодоксального полити­ческого поведения были неприемлемы для М. Бакунина, поскольку всякий политический акт лишь укрепляет государство. Уничтожить государство может, с его точки зрения, только стихийный бунт. Для разжигания бунта пригоден любой «горючий материал» - пролетариат, фрондирующая ин­теллигенция, маргинальные слои общества. Разжечь бунт, «разнуздать страсти» и инстинкты должны революционные группы, движимые волей к революции.

Сравнивая способности к бунту различных этнических общностей, М. Бакунин считал, что все дело - в психологических свойствах тех или иных рас, наций и народностей. Русскому народу он приписывал «наивное чувство братства», а также ненависть к дворянам и любовь к огню. Рус­ского мужика легко убедить «запустить петуха» господам со всеми их бо­гатствами. Из России пожар перекинется на весь мир. Так будет разруше­на современная цивилизация и установится безвластие. В своих подходах к проблемам межнациональных отношений М. Бакунин ориентировался на свободный союз народов, идеи автономии и федерализма.

Свои социальные проекты переустройства общества Бакунин фактиче­ски никак не увязывал с экономическими факторами, хотя нередко опери­ровал терминологией экономических учений того времени. Что касается общества, то в социологии Бакунина оно рассматривалось как «социаль­ное тело», статичный организм. В предмет социологии как дисциплины Бакунин включал все науки о человечестве в мире.

Петр Алексеевич Кропоткин (1842-1921) - русский князь, потомст­венный военный, путешественник, ученый с мировым именем, чиновник, революционер-идеолог. Социальные взгляды формировались под влияни­ем идей Бакунина. Политические воззрения Кропоткина отличали прежде всего ориентация на идеал безвластия, отрицание организованной и сис­тематической политической борьбы и пропаганда создания анархо-коммунистической федерации взамен разрушаемого революцией государ­ства. При анализе сложных социальных процессов Кропоткин руково-

дствовался психобиологическим подходом, не чужд был влияния позити­вистской школы и эволюционной теории Дарвина.

Основными социологическими трудами Кропоткина являются «Речи бунтовщика» (1885), «Хлеб и воля» (1892), «Анархизм, его философия и идеал» (1896), «Поля, фабрики и мастерские» (1899), «Современная наука и анархизм» (1906), «Взаимная помощь как фактор эволюции» (1907), «Великая французская революция» (1909), «Этика» (1921). В указанных работах рассматриваются два круга вопросов. Первый охватывает зако­номерности общественного развития и факторы, его определяющие. Вто­рой касается доказательств несовместимости социального равенства и го­сударственности, анализа развращающей силы власти и социальной революции как силы, способной уничтожить ее главного носителя -государство.

Социальная эволюция основана на двух факторах: взаимопомощи и самоутверждении индивида или группы индивидов. Согласно П. Кропот­кину, человеку присущ инстинкт общительности, как и всей живой приро­де. Сохранению человечества способствуют борьба за существование, по­нимаемая как борьба человека с природой, и взаимопомощь. Взаимопо­мощь в среде людей порождает сознание силы, чувство удовольствия от общения с себе подобными и чувство справедливости, которое побуждает признать равенство прав всех людей.

Солидарность - внеинституционное и даже антиинституционное явле­ние. Она - та единственная сила, которая поддерживает нравственное чув­ство и привычки общительности в человеческих обществах. Сила более могучая, чем повеления религии или законодателей. Народное творчество, питаемое взаимопомощью, создает различные формы взаимного содейст­вия. Это - род, племя, община, гильдия, средневековый город-республика, рабочие союзы и т. п. Таким образом люди адаптируются к меняющимся обстоятельствам, выдерживают борьбу с враждебной внешней средой -будь то природа или общество.

Целью любого народного движения является достижение состояния безвластия. В природе отсутствует какая-либо централизация. Не должно быть ее и у людей. Прогресс движим также и стремлением всякой актив­ной личности возвыситься в экономической, политической и духовной ор­ганизации. Однако любая форма сообщества стремится наложить путы на индивида. По П. Кропоткину, лишь гильдии и вольные города не налагали на людей оков, давали полную свободу развитию способностей индивида. Но их поглотили всемогущие государства.

Любая попытка человека освободиться из-под ига государства должна приветствоваться. Ничем не ограниченная индивидуальная свобода - вот подлинное мерило социального прогресса. Следуя логике своих рассужде­ний, П. Кропоткин приходит не только к признанию права каждого посту-

пать сугубо по своему усмотрению, но и выступает против права общества карать кого-либо за антиобщественное поведение. Для доказательства вредоносности государства П. Кропоткин предлагал рассматривать этот институт как результат заговора против народа «военного вождя, судьи и священника».

Государственная власть призвана защищать интересы только правяще­го меньшинства. Именно государство поделило изначально равных людей на классы, именно оно породило капитализм, а с ним - бессмысленное расточение производительных сил, общественного капитала, жажду нажи­вы, доводящую людей до пренебрежения законами общественности. Если не разрушить государство, оно раздавит личность и местную жизнь, за­владеет всеми областями человеческой деятельности, принесет войны и внутреннюю борьбу за обладание властью, поверхностные революции, сменяющие тиранов, а в конце - смерть общества, - предрекал П. Кропот­кин. Доказывая опасность любого правительства, любого государства, он часто цитировал Ж.-Ж. Руссо, который считал, что для того, чтобы граж­данам можно было передать свои права выборному собранию, оно должно состоять из ангелов. Да и у них вырастут рога и когти, как только они примутся за управление людьми.

Ввести безвластие, обеспечить «довольство всех» Кропоткин считал возможным сразу же после экспроприации и социализации орудий и средств производства. Изобилие обеспечит правильная организация труда. Промышленность надо соединить с земледелием, умственный труд - с фи­зическим. Главное - децентрализовать производство.

В этом новом обществе люди будут жить в самоуправляющихся общи­нах, где свобода каждого есть условие свободы всех. «Интеграция труда» обязательна для всех членов коллектива: после нескольких часов физиче­ского труда каждому позволено заняться любимым делом, а людям стар­ше 40 лет и вовсе разрешено посвятить себя выбранной деятельности. Па­радоксально, но Кропоткин не заметил основного противоречия анархиче­ской доктрины: признания индивидуальной свободы личности как высше­го блага и попрания этого принципа всесторонней регламентацией жизне­деятельности человека коммунитарной идеологией.

В отличие от Бакунина, считавшего народ изначально готовым к про­тесту, Кропоткин полагал необходимым серьезно готовиться к революции и готовить к ней народ.

Политическое поведение и политические интересы основных субъектов политики Кропоткин выводил из их экономических целей.

Общественный прогресс, по Кропоткину, основан на постоянной смене двух эпох - эпохи эволюции и эпохи революции. Когда форма реализации взаимопомощи устаревает и больше не соответствует новым требованиям развития личности, народ начинает нуждаться в глубоких изменениях сво-

его бытия. Их можно реализовать либо путем эволюции, либо через рево­люцию.

На революцию народ толкают нежелание государства и правительства проводить реформы, негибкость этих институтов власти. Революциям предшествует ряд этапов общественного развития: выдвижение вначале скромных требований масс; затем постепенная радикализация этих запро­сов; пробуждение народа под влиянием поражения и гибели в борьбе с го­сударством революционеров-одиночек; как следствие, сотни спорадиче­ских бунтов. И наконец, апофеоз - революция. Эволюция готовит почву для революции, а революция с течением времени вновь сменяется мир­ным прогрессом.

Революция - период «ускоренной эволюции, ускоренного развития и быстрых перемен». Считая революцию неизбежным этапом развития в определенных условиях, Кропоткин призывал революционеров стремиться «достичь наибольших результатов при наименьших размерах гражданской войны, то есть с наименьшим числом жертв и по возможности не увели­чивая взаимной ненависти». В этом вопросе он стоял ближе к Герцену, чем к Бакунину.

Цели социалистической революции Кропоткин считал более гуманны­ми, нежели цели революции буржуазной, ибо социалистическая - стре­мится к «благу для всех», а буржуазная - направлена на обогащение от­дельных личностей. Однако он же предупреждал революционеров, что коммунизм «может принять все формы, начиная с полной свободы лично­сти и кончая полным порабощением».

Социология Кропоткина ценна прежде всего учением о взаимопомощи и солидарности как приоритетных факторах социального прогресса, нрав­ственным пафосом, верой в реализацию творческого потенциала человека, антиавторитарного братского союза с другими людьми. В доктрине либер-тарного социализма изначально была заложена конфликтность между идеалом индивидуальной свободы личности как целью общественного движения и подавляющей свободу личности народной революцией как средством достижения этой цели. В конце жизни Петр Алексеевич понял это противоречие и глубоко страдал от естественного хода событий соци­ального переворота, разворачивавшегося в России в 1917-1921 годах.

Политическая программа Петра Никитича Ткачева (1844-1886), вид­нейшего теоретика заговорщического направления, социолога, литератур­ного критика и публициста, изложена в работах «Открытое письмо Петра Ткачева г-ну Фридриху Энгельсу» (1874) и «Задачи революционной про­паганды в России» (1875). В них утверждалось, что века господства дес­потической власти над народом привили ему «рабские привычки», сфор­мировали такие его качества, как неорганизованность, инертность, заби­тость и отсталость. Поэтому-де народ пока еще не может быть самостоя-

тельной политической силой. «Разрушительную энергию» масс призвана использовать наиболее активная часть интеллигенции в борьбе против са­модержавия.

Социальная революция в России должна задаться легче, чем в Запад­ной Европе. Ибо в стране нет сил, способных по-настоящему ей противо­стоять. Отсутствует буржуазия - наиболее враждебный социализму класс. Самодержавие, по Ткачеву, - внесословная сила, не имеющая социальной базы. А в русском народе заложен природный инстинкт к социализму.

Собственно социологическая программа Ткачева воплотилась в рабо­тах «Экономический метод в науке уголовного права» (1865), «Произ­водительные силы Европы» (1865), «Очерки по истории рационализма» (1866), «Что такое партия прогресса» (1870), «Закон общественного само­сохранения» (1870), «Роль мысли в истории» (1875), «Анархия мысли» (1876), «Анархическое государство» (1876), «Накануне и на другой день революции» (1877) и др. В трудах Ткачева нашли отражение три круга проблем: 1) социологические законы и влияние на них «экономического начала»; 2) социальный прогресс и его составляющие; 3) назначение по­литической власти в обществе и место в ней активного меньшинства.

Ткачев равно отвергал органическую теорию общества Спенсера и по­литическую концепцию общественного устройства Конта. Разделяя многие идеи Дарвина, он возражал против распространения принципа «борьбы за существование» на общественную жизнь.

Если законы природы вечны и незыблемы, то социологические законы являются «продуктом человеческой воли и человеческого расчета, они возникают и уничтожаются вместе с обществом». В природе нет целепо-лагания. Человек всегда ставит перед собой определенные цели, осознает свои желания, вырабатывает идеалы.

История реализуется через поведение и поступки как отдельных лично­стей, так и социальных групп. Но коль скоро исторические законы вопло­щаются в процессе человеческой жизнедеятельности, значит, они челове­ком же и создаются. В основании общества заложены «экономические на­чала», обусловливающие развитие и направление политических и соци­альных отношений вообще. Они кладут отпечаток на интеллектуальный прогресс общества, на его мораль и господствующие в нем воззрения. «Экономические начала» воплощаются в определенных социальных инте­ресах, детерминирующих исторические процессы, возникновение и упадок социальных институтов, политическое поведение людей,

В работах Ткачева прослеживается двоякое толкование понятия мате­риального интереса. В одних случаях он рассматривает материальный ин­терес как следствие стремления человека к улучшению жизненных усло­вий и самосохранению, в других - как воплощение сословно-классовых интересов. Экономическая детерминанта социальных явлений производна

от свободы воли. Без свободы воли нет свободы выбора, в том числе и вы­бора социального пути. Ткачев исповедовал не страдательное положение личности в истории, а ее самодеятельный, творческий характер.

Прогресс, по Ткачеву, проявляется в трех сферах: в природе, в индиви­дуальном организме и в человеческом обществе. Внутри общества про­гресс дифференцирован на экономический, правовой, духовный и т. д. Важнейшие критерии социального прогресса - цель движения, в которой воплощены понятия людей о счастье, и социальный идеал. Помимо цели, элементами прогресса являются также движение (противоположность за­стою) и направление, указующее на его поступательный характер. Анта­гонизм частных интересов пронизывает всю гражданскую историю, поро­ждая конфликты различных политических сил.

Экономический интерес может победить при реализации двух условий: наличия материальной силы и ее организации. Как правило, носителями материальной силы являются люди невежественные, неспособные к какой бы то ни было рациональной организации. Упорядочивает материальную силу и определяет ее цель лишь воодушевленное высокой идеей интеллек­туальное меньшинство.

Коренная цель социального прогресса - приведение в соответствие по­требностей людей и возможностей их удовлетворения. Сам прогресс трак­туется двояко: 1) как поступательная эволюция определенных экономиче­ских начал: 2) как скачок, как отрицание прежних экономических основ и замещение их новыми.

Лишь силы, господствующие в экономической сфере, обладают реаль­ной политической властью. Лишь экономическая власть позволяет реаль­но пользоваться политическими правами. Политическая власть обслужи­вает породивший ее экономический порядок. Без нарушения «естествен­ного порядка» вещей трудящиеся классы не сумеют прорвать этот пороч­ный круг клиентальных отношений. Нарушение это будет краткосрочно и уложится в простой отрезок времени, за который будут изданы соответст­вующие правительственные декреты по проведению экономической, поли­тической и правовой реформ.

В интересах народа революционное меньшинство организует полити­ческий заговор. Захватив государственную власть, оно проводит указан­ные преобразования, восстанавливая баланс между экономической сферой и политической властью. Далее Ткачев предлагает традиционные для со­циологии народничества рецепты оздоровления общества: крестьянская община преобразуется в «общину коммуны», совместно владеющую зем­лей и средствами производства: постепенно преодолевается всякое нера­венство между людьми: развивается общинное самоуправление: централь­ные функции государственной власти упраздняются. В результате назван­ных преобразований произойдет исторический скачок от прежних эконо­мических принципов общества к новым основам.

Отдельные идеи социологии Бакунина, Кропоткина и Ткачева оказали существенное влияние на формирование мировоззрения многих предста­вителей социалистической мысли различных направлений как России и Западной Европы, так и стран Латинской Америки второй половины XIX-XX века.

3.7. Социологические воззрения мыслителей российской эмиграции

Особое место в историко-социологической традиции первой полови­ны XX столетия занимают идеи и концепции мыслителей - эмигрантов из Советской России.

Одной из первых системных попыток анализа общественно-полити­ческих событий в России в парадигме социологического учения К. Маркса правомерно рассматривать творчество Льва (Лейбы) Давидовича Троцкого (Бронштейна) (1879-1940) - профессионального революционера, одного из вождей Октябрьского (1917) переворота в России, идеолога, теоретика, пропагандиста и практика российского и международного коммунистиче­ского движения. Л. Троцким предпринимались систематические попытки теоретического осмысления и объяснения революционных событий в Рос­сии. Несмотря на его явное стремление придать собственным изысканиям концептуальность и социально-философское звучание, в них доминирова­ли мотивы фанатизма революционистского толка, сиюминутной полити­ческой борьбы и самооправдания. Л. Троцкий явился первым из россий­ских революционеров-практиков, обратившим внимание на несвободный, антидемократический и отчужденный характер власти, сформировавшейся в России после 1917 года, на бюрократический характер нового политиче­ского режима. Уже в начале 20-х годов Л. Троцкий определил партийно-советский аппарат в СССР как особый общественный слой и существенно значимый элемент социально-политической структуры.

Анализируя «уроки Октября», Л. Троцкий приблизился к пониманшо того, что одной из главных предпосылок возникновения всемогущей бю­рократии выступают теория и практика идей «партии нового типа» и «по­строения социализма в одной стране». Тем не менее, оставаясь под вла­стью большевистских иллюзий, он усматривал перспективы мирового ре­волюционного процесса в осуществлении идеи К. Маркса о перманентной революции, т. е. фактически о гражданской войне планетарного масштаба. В книге «Преданная революция», известной также под названием «Что такое СССР и куда он идет», Л. Троцкий истолковал генезис советской бюрократии как результат последовательного нарастания реакционных

устремлений в стане победителей. По его мнению, период великих на­дежд, иллюзий и чудовищного напряжения сил трансформировался в по­лосу «усталости, упадка и прямого разочарования в результатах переворо­та». Захват командных постов в обществе героями гражданской войны обусловил антидемократические методы управления страной и отчужде­ние подавляющего большинства населения от политической власти.

Л. Троцкий особо отмечал, каким огромным шагом назад и источни­ком рецидивов «истинно российского варварства» стал «советский Терми­дор», принесший малокультурной партийно-советской бюрократии пол­ную независимость и бесконтрольность, а народным массам - «хорошо знакомую заповедь повиновения и молчания».

Одним из первых мыслителей российской эмиграции 20-40-х годов XX столетия, разработавшим собственную, немарксистскую социологиче­скую модель видения трансформации современного общества, явился фи­лософ, социолог и публицист Николай Александрович Бердяев (1874-1948). В своих работах социально-философского и социологического ха­рактера «Философия свободы» (1911), «Смысл творчества. Опыт оправ­дания человека» (1916), «Смысл истории. Опыт философии человеческой судьбы» (1923), «Философия неравенства. Письма к недругам по социаль­ной философии» (1923), «Новое средневековье. Размышление о судьбе России и Европы» (1934), «О назначении человека. Опыт парадоксальной этики» (1931), «Основная антиномия личности и общества» (1931), «Человеческая личность и сверхличные ценности» (1937), «Истоки и смысл русского коммунизма» (1937), «Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX-XX века» (1945) Н. А. Бердяев исследовал проблемы свободы и кризиса культуры, размышлял над путями русской и всемирной истории двадцатого столетия, осуществлял изыскания историко-фило­софского характера. Созданная Бердяевым система новых мировоззренче­ских ориентации в человековедении была связана с выбором им опреде­ленной системы гуманистических координат, осознанием и пониманием того, что по сравнению с человеческой личностью весь мир - ничто.

Признание примата личностного над социальным позволило ученому выступить против тотального подчинения индивида общественно-утили­тарным целям и провозгласить свободу человека в качестве самодовлею­щей ценности. Последовательно выступая против «разжигания инстинк­тов» масс и разгула стихии насилия, Бердяев стремился понять причины и механизмы несвободы человека и отчужденный характер создаваемой им культуры. По мысли Бердяева, несмотря на героическую борьбу людей за свободу на протяжении почти всей истории, они все же остаются несво­бодными. В своей исторической судьбе, с точки зрения Бердяева, человек проходит разные стадии, и всегда трагична эта судьба. Человек был рабом природы, и он начал героическую борьбу за свое сохранение, независи-

мость и освобождение. Он создал культуру, государства, национальные единства, классы. Но он стал рабом государства, национальности, классов. Ныне, - утверждает Бердяев, - вступает он в новый период. Он хочет ов­ладеть иррациональными общественными силами. Он создает организо­ванное общество и развитую технику, делает человека орудием организа­ции жизни и окончательного овладения природой. В ходе борьбы человек становится рабом организованного общества и техники.

Тревога и печаль Бердяева по поводу неизбежности человеческого раб­ства побуждали его обратить внимание на комплекс освободительных и псевдоосвободительных идей, циркулировавших в то время в обществен­ном сознании. Мыслитель отдал дань увлечению марксовой философско-социологической парадигмой, отвергнув ее затем из-за неприятия идеи пролетарского мессианизма.

В этой связи блестящий русский интеллектуал П. Б. Струве, комменти­руя книгу Бердяева «Субъективизм и индивидуализм в общественной фи­лософии» (1901), подчеркивал, что истина и идеал у автора не заимствуют своего достоинства от классовой точки зрения, а сообщают ей это досто­инство. Отдавая должное марксизму как социологической доктрине, Бер­дяев отрицал его притязания на статус философии истории, ибо данному учению присуще отождествление духовного существа, «общечеловека» и человека классового, группового и эгоистичного с прагматичными целями и ценностями. Марксизм, по Бердяеву, выступая как объяснительная мо­дель социологического уровня при анализе общественно-экономических процессов, не способен наполнить историю имманентным смыслом, сфор­мулировав для человечества действительный идеал исторического разви­тия. В дальнейшем Бердяев обратился к задаче выработки нового религи­озного сознания, которое должно было бы содействовать прояснению су­щества человека, духа, свободы и современной социальной ситуации. Именно с этих позиций ученый осуществил исследование одной из наибо­лее запутанных и идеологизированных проблем социологического и соци­ально-философского теоретизирования последних веков - проблемы ра­венства. Подвергая критике идею равенства как «метафизически пустую идею», ведущую к энтропии и гибели социального мира, Бердяев провоз­гласил особую ценность свободы, любви к свободе и в конечном счете значимость права на неравенство.

Бердяев был, пожалуй, одним из первых выдающихся социальных фи­лософов и социологов, обративших внимание на формирование отчужден­ного характера социальных ценностей и социальных движений своего времени. В частности, он зафиксировал и дал своеобычную интерпрета­цию определенного рода трансформационным процессам в учении и поли­тической практике социализма.

По мысли Бердяева, социалистическая идея как результат теоретиче­ской и практической деятельности людей обретает некую самостоятель­ную и самодовлеющую сущность, приобретающую при всей своей антире-

лигиознои направленности отчетливо выраженную телеологическую, мес­сианскую и религиозную окраску. В социализме, как и религии, - утвер­ждал Бердяев, - проявляется что-то сверхчеловеческое, религиозно-тревожное и в социалистически-религиозном пафосе чувствуется уже сверхисторическое начало. Социализму как особой лже-религии, согласно Бердяеву, присущи свои святыни («народ», «пролетариат»), свое учение о грехопадении (появление частной собственности), культ жертвенности (счастье будущих поколений как смысл существования людей), экстре­мально-эсхатологическое переживание истории, которая должна завер­шиться установлением «рая на земле». Но это, по Бердяеву, - демониче­ская религия. Основатели теории научного социализма, с его точки зре­ния, не интересовались тем, как их идеи трансформируются в психике миллионов индивидов. Еще в 1907 году Бердяев предупреждал, что в гра­ницах социалистического сознания рождается культ земной материальной силы, нарастает процесс гипостазирования общественных универсалий, порождающий устремление к сверхчеловеческому, к «новому земному бо­гу». Анализируя «истоки и смысл русского коммунизма», Бердяев квали­фицировал его как «неслыханную тиранию», основанную на принципах антигуманизма, антидемократизма, отрицания свободы и прав человека, постоянно приносящую людей и их интересы в жертву ненасытному госу­дарству. Подвергая критическому анализу разнообразные концепции со­циального прожектерства и социального утопизма, Бердяев констатиро­вал, что утопии оказались гораздо более осуществимыми, чем до сих пор предполагалось. Это суждение Бердяева, беспощадная глубина которого быть может не вполне осознавалась даже им самим, стало апокалипсиче­ским знамением многострадального XX века. Негативно оценивая разно­образные философско-социологические версии учения об общественном прогрессе, Бердяев настаивал на признании абсолютной и непреходящей ценности любой личности как принадлежащей подлинному бытию, а так­же всякого поколения людей и всякой культуры. По Бердяеву, данное уче­ние «заведомо и сознательно утверждает, что для огромной массы челове­ческих поколений и для бесконечного ряда времен и эпох существует только смерть и могила... Все поколения являются лишь средством для осуществления этой блаженной жизни, этого счастливого поколения из­бранников, которое должно явиться в каком-то неведомом и чуждом для нас грядущем». Нравственный смысл и пафос этого тезиса мыслителя противостоят революционистским риторикам, постулирующим пренебре­жение человека к собственной судьбе, его самоуничижение ввиду принад­лежности к «менее совершенному» поколению либо «менее прогрессив­ной» культуре. Одновременно Бердяев отвергает и цели тех реформаторов истории, которые видят смысл жизни поколений главным образом как процесс обеспечения достойной жизни грядущим поколениям, как заведомо нечто менее ценное и значимое. Размышляя в последние годы жизни о траги­ческих судьбах России, Бердяев был твердо убежден в том, что обновление

и освобождение Родины явятся результатом не какого-то давления извне: они произойдут от имманентных импульсов, «от внутренних процессов в русском народе». Возрождение прерванных культурных ценностей, прин­ципов самоценности и суверенности личности, идеалов духовной свободы может и должно, по Бердяеву, выступить основанием для этого процесса.

В сочинениях философа, социолога, государствоведа и общественного деятеля, магистра и доктора государственных наук, одного из основателей Русского научного института в Берлине (1923) профессора Ивана Алек­сандровича Ильина (1883-1954,) излагаются актуальные и интересные идеи о природе, сущности и перспективах преодоления тоталитаризма. По мысли Ильина, крупномасштабный опыт строительства социализма дает все основания утверждать, что это социальное устройство может сущест­вовать «только в форме всепроникающего и всепорабощающего тотали­тарного режима». Понимая тоталитаризм как политический строй, «беспредельно расширивший свое вмешательство в жизнь граждан» и «включивший всю их деятельность в объем своего управления и принуди­тельного регулирования», Ильин отмечал, что сущность тоталитаризма левого («левого большевизма», социализма) и правого («правого больше­визма», национал-социализма) толка состоит не столько в особой форме государственного устройства (демократической, республиканской или ав­торитарной), сколько во всеохватывающем объеме и организации управ­ления людьми, осуществляемого при проведении «самой последователь­ной диктатуры, основанной на единстве власти, на единой исключитель­ной партии, на монополии работодательства, на всепроникающем сыске, на взаимодоносительстве и на беспощадном терроре».

По Ильину, противоправный тоталитарный режим «есть рабовладель­ческая диктатура невиданного размера и всепроникающего захвата», ко­торая держится на партийных указах, распоряжениях и инструкциях, а за­коны и государственные органы представляют собой «только показную оболочку партийной диктатуры». В тоталитарном обществе, спаянном страхом, инстинктом самосохранения и злодейством, граждане фактиче­ски лишаются всех прав, полномочий и свобод. Они существуют только как субъекты обязанностей и объекты распоряжений. Их правовое созна­ние замещается «психическими механизмами - голода, страха, мук и унижения, а творческий труд - психофизическим механизмом рабского надрывного напряжения». Согласно Ильину, опыт всех европейских со­циалистических стран свидетельствует, что с победой социализма в них устанавливаются монопольная собственность государства и исключитель­ная инициатива единого центра, в которых и заключается суть данного общественного устройства. Установление же этой монополии ведет к мо­нополии государственного работодательства и создает полную зависи­мость всех трудящихся от новой привилегированной касты партийных чи­новников. Социалистическая действительность, по Ильину, свидетельст-

22 История социологии

вует об антисоциальной сути социализма, который убивает свободу и творческую инициативу, уравнивает людей в нищете и зависимости, соз­дает партийную касту, проповедует классовую ненависть, осуществляет тоталитарное управление и выдает его за справедливый строй. Выход из левого тоталитаризма Ильин видел в отречении от социалистических ил­люзий, которые привели к катастрофе, и в строительстве нового общест­венного строя, основанного на частной инициативе, частной собственно­сти, правовой свободе и «творческой социальности», включающей в себя свободу, справедливость и братство.