Одно понятие, разные термины 5 страница

Культурная модель престижного потребления: престижное потребле­ние относительно дорогостоящих товаров «означает» (символизирует) обладание достаточным богатством, чтобы «позволить себе» такие тра­ты. Богатство, в свою очередь, почетно. Люди, занимающиеся престиж­ным потреблением, получают удовольствие не только от непосредствен­ного потребления, но и от повышенного статуса, отраженного в отноше­нии и мнениях других людей, наблюдающих за этим потреблением. Эта

⁵⁹ О разных подходах к функциональному анализу «комплекса романтической любви» см. Ralph Linton, Study of Man (New York: D. Appleton-CenturyCo., 1936), 174— 175; T. Parsons, «Age and sex in the social structure of the United States», American Sociological Review, Oct. 1942, 7, 604—616, особ, на 614—615; Т. Parsons, «The kinship system ofthe contemporary United States», American Anthropologist, 1943,45, 22—38, особ, на 31—32, 36—37, обе переизданы в его Essays in Sociological Theory, op. cit.; T. Parsons, «The social structure ofthe family», в Ruth N. Anshen ed., The Family: Its Function and Destiny (New York: Harper, 1949), 173—201; R.K. Merton, «Intermarriage and the social structure», Psychiatry, 1941,4, 361—374, особ, на 367—368; и IsidorThorner, «Sociological aspects of affectional frustration», Psychiatry, 1943, 6, 157—173, особ, на 169—172. — При­меч. автора.

модель весьма заметна среди праздного класса, т.е. тех, кто может укло­ниться и уклоняется от продуктивного труда [это статус или компонент роли при описании]. Однако это проникает и в другие слои, которые стре­мятся подражать такой модели и тоже испытывают чувство гордости при «расточительных» расходах. И наконец, потребление как элемент пре­стижа стремится вытеснить другие критерии потребления (например, «эффективное» расходование средств). [Это явная ссылка на альтерна­тивные способы потребления, которые оказались в тени благодаря тому, что культура акцентирует только модель престижного потребления.]⁶⁰

Как известно, Веблен далее отводит модели престижного потреб­ления целый ряд функций: повышения статуса, подтверждения стату­са, «хорошей репутации», хвастовства финансовой мощью. Эти послед­ствия, испытанные на себе участниками данной типовой деятельнос­ти, приносят им удовлетворение и во многом объясняют постоянство этой модели. Ключ к пониманию отведенных функций почти полностью дает описание самой модели, которое включает явн ые ссылки на (1) ста­тус тех, кто дифференцированно воплощает эту модель; на (2) извест­ные альтернативные модели потребления, когда оно осуществляется скорее ради хвастовства и «расточительности», чем ради «глубоко лич­ного» удовольствия от конкретного продукта потребления; наконец, на (3) всевозможные значения, придаваемые в данной культуре пре­стижному потреблению его участниками и наблюдателями.

Эти три компонента описания подлежащего анализу образца ни­коим образом не являются исчерпывающими. Полное протокольное описание, адекватное дальнейшему функциональному анализу, не­избежно выходит на уровень проблемы непосредственных психоло­гических и социальных последствий поведения. Но эти последствия можно с большей пользой изучить в связи с понятиями функции. Здесь лишь надо повторить, что описание объекта не ведется из прихоти или по наитию. Оно должно включать по крайней мере три характе­ристики объекта, если мы хотим, чтобы протокольное описание пред­ставляло оптимальную ценность для функционального анализа. Хотя еще много предстоит узнать о пожеланиях, касающихся описатель­ной фазы всего анализа, эта краткая презентация дескриптивно-со­держательных моделей может послужить указанием на то, что проце­дуры функционального анализалюжно кодифицировать до такой сте­пени, что в конечном счете социолог, ведущий полевое исследова­ние, получит необходимую для его наблюдений «карту».

Другой пример служит иллюстрацией того, что еще желательно учесть при описании подлежащего анализу объекта:

⁶⁰Thornstein Veblen, The Theory of the Leisure Class (New York: Vanguard Press, 1928), особ, главы 2—4. — Примеч. автора.

Табу на внешний брак: чем выше степень групповой солидарности, тем сильнее чувство неприятия брака с людьми за пределами группы. «Не важно, какая причина заставляет желать групповой солидарнос­ти...» Внешний брак означает или потерю члена своей группы в пользу другой, или включение в свою собственную группу таких людей, ко­торые недостаточно подготовлены к восприятию ценностей, мнений и обычаев внутренней группы⁶¹.

Здесь содержится указание на четвертый тип данных, которые не­обходимо включить в описание социального или культурного образца, предваряя функциональный анализ. У всех, кто причастен к изучаемо­му обычаю, обязательно естънекий набор мотивов для конформизма или для девиантного поведения. Описание должно, насколько это возможно, сообщать об этих мотивациях, но эти мотивы нельзя путать, как мы ви­дели, с (а) объективной моделью поведения и (б) с социальными функциями этой модели. Включение мотивов в описание помогает объяснитьисихо-логические функции, выполняемые моделью, и, как часто оказывается, оно подводит вплотную к социальным функциям.

Пока что мы рассматривали объекты, представляющие собой явно выраженные типовые обычаи или верования — модели, которые при­знают таковыми сами члены данного общества. Так, члены конкрет­ного общества могут, хотя и в разной степени, обрисовать обряд дос­тижения половой зрелости у Chiracahua, модель миррири у Murngin, выбор супруга на основе романтической привязанности, интерес к пре­стижному потреблению или табу на внешний брак. Это очевидные про­явления культуры, и поэтому они в большей или меньшей мере извес­тны тем, кто принадлежит к этой культуре. Однако социолог не огра­ничивается этими очевидными моделями. Время от времени он рас­крывает скрытую культурную модель — ряд обычаев или верований, — которая столь же шаблонна, как и очевидные модели, но которую уча­стники не считают нормативно упорядоченной. Таких примеров мно­жество. Так, статистика показывает, что в квазикастовой ситуации, ко­торая характерна, например, для отношений между неграми и белыми в нашей стране, превалирующая модель смешанного брака (когда он имеет место) — это брак между белой женщиной и негром (а не между негритянкой и белым мужчиной). Хотя эта модель, которую можно назвать кастовой гипогамией, не институционализирована, она со­храняется и является удивительно устойчивой⁶².

⁶¹ Romanzo Adams, Interracial Marriage in Hawaii, особ, на 197—204; Merton,
«Intermarriage...», op. cit., особ, на 368—369; К. Davis «Intermarriage in caste societies»,
American Anthropologist, 1941, 43, 367—395. — Примеч. автора.

⁶² Ср. Merton, «Intermarriage...», op. cit.; Otto Klineberg ed., Characteristics of the
American Negro (New York: Harper, 1943). — Примеч. автора.

Или рассмотрим другой пример устоявшейся, но явно непризнан­ной модели. Малиновский сообщает, чтотробриандеры, коллектив­но занимающиеся технологической задачей построения каноэ, вы­полняют не только эту явную технологическую задачу, но также уста­навливают и укрепляют по ходу дела межличностные отношения меж­ду собой. Многие из последних данных по этим первичным группам, называемым «неформальными организациями», относятся к этим моделям отношений, которые наблюдает социолог, но которые не признают, по крайней мере в их полной значимости, участники⁶³.

Все это указывает на пятое пожелание, касающееся протоколь­ного описания: проявления упорядоченности поведения, связанной с номинально главной деятельностью (хотя и не являющейся частью эксплицитной культурной модели), должны входить в протокольные описания, которые ведутся полевым исследователем, поскольку эти неосознанные закономерности часто дают ключ к разгадке отличитель­ных функций всей модели. Как мы увидим, включение этих «неосоз­нанных проявлений упорядоченности» в протокольное описание по­чти сразу ориентирует исследователя на анализ модели с точки зре­ния латентных функций, как мы их здесь называем.

Подведем итоги; протокольные описания, таким образом, долж­ны, насколько это возможно, включать:

1) локализацию участников модели в пределах социальной структу­ры, их дифференцированное участие;

2) рассмотрение альтернативных способов поведения, исключенных из-за акцентирования наблюдаемой модели (т.е. концентрации внима­ния не только на том, что происходит, но также и на том, чем пренебре­гают из-за существующей модели);

3) эмотивные и когнитивные значения, придаваемые данной моде­ли участниками;

4) различие между мотивациями участия в модели и объективным поведением при данной модели;

5) закономерности поведения, не осознаваемые участниками, но тем не менее связанные с главной моделью поведения.

Вполне вероятно, что список этих пожеланий относительно прото­кольного описания, выполненного наблюдателем, далеко не полон. Но он все же является пробным шагом в направлении тонного определения

⁶¹ Повторное открытие первичной группы учеными, изучающими социологию промышленности, было одним из главных стимулов для функционального подхода в недавнем социологическом исследовании. Здесь мы ссылаемся на работы Элтона Мэйо, Рутлисбергера и Диксона, Уильяма Уайта и Берли Гарднера и многих других. Безусловно, сохраняются интересные различия в интерпретации, которую допуска­ют эти данные. — Примеч. автора.

объектов наблюдения, что облегчает последующий функциональный анализ. Эти пожелания отличаются большей конкретностью по срав­нению с рекомендациями, которые обычно даются при общей харак­теристике этого метода, — такими, как совет наблюдателю чутко улав­ливать «контекст ситуации».

Явные и латентные функции

Как уже говорилось в прежних разделах, разграничение явных и латентных функций было введено с тем, чтобы предотвратить не­умышленное смешение, часто характерное для социологической ли­тературы, осознанныхмотиваций социального поведения и егообъек-тивных последствий. Наше тщательное изучение современных терми­нологий функционального анализа показало, как легко и как неудачно социолог может отождествлять мотивы и функции. Далее указывалось, что мотив и функция меняются независимо друг от друга, и если не отразить этот факт в принятой терминологии, это способствует не­умышленному смешению социологами субъективных категорий мо­тивации и объективных категорий функции. Этим мы главным обра­зом и руководствовались, когда пошли на то, что не всегда считается похвальным, а именно — на введение новых терминов в быстро рас­тущий технический словарь социологии; многие неспециалисты счи­тают это вызовом, брошенным их умственным способностям, и ос­корблением интеллекта вообще.

Нетрудно заметить, что я позаимствовал термины «явный» и «ла­тентный» из другого контекста, где их применял Фрейд (хотя Фрэн­сис Бэкон давно еще говорил о «латентном процессе» и «латентной конфигурации» в связи с процессами, находящимися «за порогом» внешнего наблюдения).

К самому же различию исследователи поведения человека прихо­дили постоянно и регулярно в течение многих столетий⁶⁴. Мы бы, бе­зусловно, пришли в замешательство, если бы обнаружили, что разли­чие, рассматриваемое нами как центральное в функциональном ана­лизе, не было отмечено никем из широкого круга лиц, кто фактически принял функциональную ориентацию. Достаточно упомянуть хотя бы некоторых из тех, кто за последние десятилетия счел необходимым в своих конкретных интерпретациях поведения разграничить планиру­емые цели и функциональные последствия действия.

⁶⁴ Ссылки на некоторые наиболее значительные из этих прежних упоминаний данного различия см. в Merton, «Unanticipated consequences...», op. cit. — Примеч. ав­тора.

Джордж Г. Мид⁶⁵: «...это враждебное отношению к нарушителю за­кона обладает уникальным преимуществом [читай: латентной функци­ей] объединения всех членов общности в эмоциональной солидарнос­ти в агрессии. В то время как самые превосходные гуманные устремле­ния, безусловно, расходятся с индивидуальными интересами многих членов общины или же им не удается затронуть интересы и воображе­ние большинства, оставляя общину разделенной или безразличной, крик «держи вора» или «хватай убийцу» находит отклик в глубоких ком­плексах, находящихся гораздо глубже, чем противоборствующие инди­видуальные устремления, и граждане, которых разделяло расхождение в интересах, смыкают ряды, чтобы противостоять общему врагу».

В схожем анализе социальных функций наказания Эмиль Дюркгейм⁶⁶ также в большой степени сосредоточивает внимание на латентных функ­циях (последствиях для общины), а не ограничивается явными функция­ми (последствиями для преступника). .

У.Г. Самнер⁶⁷: «...с первых действий, которыми человек пытался удов­летворить свои потребности, каждое из них существует само по себе и не направлено ни на что, кроме непосредственного удовлетворения. Из по­вторяющихся потребностей возникают привычки для индивида и обы­чаи для группы, но эти результаты являются последствиями, которые никогда не были сознательными, никогда не предвиделись и не плани­ровались. Их не замечают, пока они не просуществуют достаточно дол­го, и пройдет еще больше времени, прежде чем их оценят». Хотя здесь и не определено место латентных функций стандартизированных соци­альных действий для обозначенной социальной структуры, тут явно при­сутствует разграничение планируемых целей и объективных последствий.

P.M. Макивер⁶⁸: вдобавок к непосредственным воздействиям инсти­тутов «есть и другие воздействия через контроль, находящийся за преде­лами непосредственных целей людей... этот реактивный контроль... мо­жет, хотя и непреднамеренно, сослужить большую службу для общества».

⁶⁵ George H. Mead, «The psychology of punitive justice», American Journal of Sociology,
1918, 23, 577—602, особ, на 591. — Примеч. автора.

⁶⁶ Как уже указывалось в этой главе, Дюркгейм принял функциональную ориен­
тацию во всей своей работе и оперирует, хотя зачастую явно этого не отмечает, поня­
тиями, тождественными понятию латентной функции во всех своих исследованиях.
Ссылка в тексте на данный момент на «Deux lois de 1'evolution penale», L'annee
sociologique, 1899—1900,4, 55—95, и на Division of Labor in Society (Glencoe, Illinois: The
Free Press, 1947). — Примеч. автора.

⁶⁷ Это одно из его многочисленных наблюдений такого рода взято, конечно, из
W.G. Sumner, Folkways (Boston: Ginn & Co., 1906), 3. Его коллега Дж. Келлер сохра­
нил это различие в своих собственных трудах; см., например, Social Evolution (New
York: Macmillan, 1927) на 93—95. — Примеч. автора.

⁶⁸ Это специально взято из ранних работ Макивера, Community (London: Macmillan,
1915). Различие приобретает еще большую важность в его поздних работах, стано-

* * *

У.И. Томас и Ф. Знанецкий⁶⁹: «Хотя все новые [польские крестьянс­кие кооперативные] институты созданы с определенной целью удовлет­ворения конкретных потребностей, их социальная функция никоим об­разом не ограничивается их внешней и сознательной целью... каждый из этих институтов — коммуна или группа сельскохозяйственных прроиз-водителей, кредитный и сберегательный банк или театр — не просто ме­ханизм для поддержания бережного отношения к определенным ценно­стям, но также ассоциация людей, в которой предусмотрено, что каждый ее член участвует в общих мероприятиях как реальный конкретный ин­дивид. Каким бы ни был преобладающий официальный общий интерес, на котором основан институт, ассоциация как конкретная группа лич­ностей неофициально включает много других интересов; социальные контакты между ее членами не ограничиваются их общим устремлени­ем, хотя последнее, конечно, представляет собой и основную причину, по которой создана ассоциация, и наиболее постоянную связь, которая держит их вместе. Благодаря этому соединению абстрактно-политическо­го и экономического или скорее рационального механизма удовлетворе­ния особых потребностей с конкретной социальной группой новый ин­ститут является также лучшей промежуточной связью между крестьянс­кой первичной группой и вторичной национальной системой».

Эти и многие другие социологи, таким образом, время от време­ни проводили различие между категориями субъективной диспози­ции («потребностями, интересами, целями») и категориями не обще­признанных, но объективных функциональных последствий («уни­кальными преимуществами», «никогда не осознаваемыми» послед­ствиями, «непреднамеренным... служением обществу», «функцией, не ограниченной сознательной и явной целью»).

Поскольку ситуации, когда надо проводить это различие, возни­кают очень часто и поскольку цель концептуальной схемы — напра­вить усилия наблюдателя на наиболее важные элементы ситуации и

вясь основным элементом в Social Causation (Boston: Ginn & Co., 1942), особ, на 314— 321, и пронизывает большую часть его The More Perfect Union (New York: Macmillan, 1948). — Примеч. автора.

^m Единственный отрывок, процитированный в тексте, один из множества, бла­годаря которым The Polish Peasant in Europe and America заслуженно описывают как «социологическую классику». См. стр. 1426—1427, 1523П". Как будет позднее замече­но в этой главе, открытия и концептуальные особенности, содержащиеся лишь в этом отрывке, — а есть и многие другие, подобные ему по богатству содержания, — были забыты или вообще никогда не были замечены теми социологами, изучающими про­мышленность, кто недавно разработал понятие «формальной организации» в про­мышленности. — Примеч. автора.

не дать их упустить из виду, нам кажется, мы были бы вправе обозна­чить это различие с помощью соответствующего набора терминов. Это и есть разумное основание для различения явных и латентных функ­ций: первые относятся к тем объективным последствиям для опре­деленной единицы (человека, подгруппы, социальной или культур­ной системы), которые способствуют регуляции или адаптации и для этого и предназначались; вторые относятся к непреднамеренным и неосознанным последствиям того же порядка.

Есть признаки того, что, получив признание, это различие может служить эвристической цели, если его включить в четко сформули­рованный концептуальный аппарат, помогая тем самым системати­ческому наблюдению и затем анализу. В последние годы, например, это разграничение явных и латентных функций применялось в ана­лизе расовых смешанных браков⁷⁰, социальной стратификации⁷¹, аф­фективной фрустрации⁷², социологических теорий Веблена⁷³, преобла­дающих американских ориентациях в отношении России⁷⁴, пропаганды как средства социального контроля⁷⁵, антропологической теории Мали­новского⁷⁶, черной магии навахо⁷⁷, проблем социологии знания⁷⁸, моды⁷⁹, динамики личности⁸⁰, мер национальной безопасности⁸¹, внутренней

⁷⁰ Merton, «Intermarriage and the social structure», op. cit. — Примеч. автора.

⁷¹ Kingsley Davis, «A conceptual analysis of stratification», American Sociological Review,

1942, 7, 309—321. — Примеч. автора.

⁷² Thorncr, op. cit., особ, на 165. — Примеч. автора.

⁷³ А.К. Davis, «Thorstein Veblen's Social Theory», Harvard Ph.D dissertation, 1941 and
«Veblen on the decline of the Protestant Ethic», Social Forces, 1944, 22, 282—286; Louis
Schneider, The Freudian Psychology and Veblen's Social Theory (New York: Kings Cross
Press, 1948), особ. Chapter 2. — Примеч. автора.

⁷⁴ А.К. Davis, «Some sources of American hostility to Russia», American Journal of
Sociology, 1947, 53, 174—183. — Примеч. автора.

⁷⁵ Talcott Parsons, «Propaganda and social control», в его Essays in Sociological
Theory. — Примеч. автора.

⁷⁶ Clyde Kluckhohn, «Bronislaw Malinowski, 1884—1942», Journal of American Folklore,

1943, 56, 208-219. - Примеч. автора.

⁷⁷ Clyde Kluckhohn, Navaho Witchcraft, op. cit., особ, на 46—47 и ff. — Примеч. ав­
тора.

⁷⁸ Merton, глава XIVданной книги. — Примеч. автора.

"Bernard Barber and L.S. Lobel, «Fashion in women's clothes and the American social system», Social Forces, 1952, 31, 124—131. - Примеч. автора.

⁸⁰ О. H. MowrerandC. Kluckhohn, «Dynamic theory of personality», в J.M. Hunt, ed.,
Personality and the Behavior Disorders (New York: Ronald Press, 1944), I, 69—135, особ.
^Ha 72. — Примеч. автора.

⁸¹ Marie Jahoda and S.W. Cook, «Security measures and freedom of thought: an
exploratory study of the impact of loyalty and security programs», Yale Lav/ Journal, 1952,
61, 296—333. — Примеч. автора.

6 Мертои «Counajn.li. теория»

социальной динамики бюрократии⁸² и великого множества других социологических проблем.

Само разнообразие этих тем указывает на то, что теоретическое различение явных и латентных функций относится не только к пове­дению человека. Возникает огромная задача: обнаружить, какое кон­кретное применение может получить это различие, и этому мы по­свящаем оставшиеся страницы данной главы.