Пять групп моделей социальной работы

Рассматривая модели социальной работе, мы по сути дела не выхо­дим за пределы доминирующей модели — традиции кейсворка, начатой Мэри Ричмонд. Это направление впоследствии обогатилось теорией Фрей­да, более поздней ее разработкой Эриксоном, получившей название пси­хоанализа в психосоциальном аспекте, где большое внимание уделяется взаимодействию «эго» с окружающим миром. В социальной работе дан­ное направление называется группой психодинамических моделей, и со­циальные работники стали уделять большее внимание бессознательному пациента. В последние годы центральными теоретиками этого направле­ния считаются Вуд и Холлис. Мы также отметим значительный вклад Еернлера и Джонсона (Bernler and Johnsson, 1988) в теорию социальной работы, хотя они вели психосоциальные исследования вместе с системно-теоретическими (кибернетическими). Это направление мы условно делим на две части: психоаналитическая теория и психосоциальные модели.

Психодинамические модели часто критикуют за чрезмерную ориен­тированность на исследование психических процессов в сознании инди­вида. Это приводит к игнорированию общественных процессов и струк­тур, создавших проблему для конкретного индивида. Как следствие этого, модели были подвергнуты критике за недостаточную социальную ориен­тированность самих моделей и используемых в них методов. J 76

Работая с бессознательными процессами, социальный работник как бы становится экспертом, который знает о пациенте гораздо больше, чем он сам. По своим последствиям психодинамические модели исходят ско­рее из фактической парадигмы, нежели из парадигмы интерпретаций. Мы сталкиваемся с различными истинами, событиями и объективной реаль­ностью. Пациента лишают значительной части контроля над сферой его исключительной ответственности.

Подобная пассивность пациента может в определенных условиях являться преимуществом данной модели. Человек, переживающий пси­хологический кризис или упадок сил или ощущающий свою неспособ­ность управлять собственной жизнью, будет чувствовать себя в полной безопасности, если будет передан в руки профессионала, который возьмет на себя всю ответственность за него. Несомненным плюсом этих моделей является также очень глубокое понимание человека.

Важнейшим вопросом относительно психодинамических моделей в социальной работе является не признание их роли само по себе, но скорее то, как именно они вписываются в функцию социального работника — работать с социальной проблемой на разных уровнях. Вряд ли можно ожидать однозначный ответ на этот вопрос из-за большого разнообразия контекстов работы, в которых это теоретическое направление может быть использовано.

Следующую группу теорий мы объединили общим понятием инте-ракциональные модели. Эта традиция представлена такими именами как Мид, Аддамс, Шульман², Лёгструп и Мартинсен. То, что мы называем интеракциональным направлением, Пэйн (Payne, 1993) относит к «гума­нистическим и экзистенциальным моделям». Это традиция, в центре кото­рой находится действующий, ищущий смысл субъект; традиция, в кото­рой работа часто направлена на разрешение микроситуаций. Мы выделяем в этой традиции две части: феноменологию и символический интеракционизм. Сильной стороной психодинамических моделей являет­ся очень глубокое и всеохватывающее понимание природы человека. От­правной точкой для этого направления служат теория Мид и идея о соци­альной обусловленности «я». Центральной идеей Аддамс является приобретение способности видеть ситуацию глазами другого человека.

¹ Шульман (1991) называет свою модель интеракциональной. Психодинамичес­кая традиция, в общем, доминирует в социальной работе, и, по нашему мнению, сам Шульман испытал на себе ее сильное влияние. Например, он использует понятия противостояние и перенос.

В интеракциональных и психодинамических моделях на первый план выходят интерпретации существующей и создание новой ситуации в про­цессе межличностного взаимодействия. В моделях интерпретации, при­надлежащих к группе феноменологических моделей, мы встречаем тра­дицию, связанную с понятием «безмолвного знания». Мартинсен утверждает, что профессиональная деятельность медицинского работни­ка должна строиться на этических, философских и метафизических прин­ципах.

Центральное место в этой традиции занимает интерпретация, позво­ляющая нам чувствовать мир, интерпретация определяет, в какой степе­ни мы воспринимаем нечто как позитивно данное. «Мир неумолим», —-заявляет Блумер (Blumer, 1969), сторонник символического интеракцио-низма, объясняя, что материальные и структурные элементы мира, кото­рые мы описываем в процессе интерпретации, не исчезнут по одному нашему желанию. Символический интеракционизм иногда критикуют за то, что он обращает мало внимания на «детерминистское» воздействие, которое структура реальности и общество оказывают на индивида. Слиш­ком большое внимание, напротив, уделяется личному выбору человека, возможностям и потенциалу «я» управлять ситуацией посредством интер­претаций и определения ситуации.

Интеракционизм также критикуют за его слабую ориентированность на действие, за то, что он не предлагает практических рецептов. Это объяс­няется философским характером направления. Философия не дает нам на­правлений действия в повседневной жизни, требующей от нас постоянного принятия решений, часто безотлагательно, и в этом ее слабая сторона.

Третью традицию составляют модели, принадлежащие к теории на­учения. Поведение и его изменения находится в центре этих моделей. Традиция также исследует влияние среды на поведение человека. В та­ких моделях деятельность социального работника целенаправленна. Те­оретические корни традиции уходят в классическую теорию научения, исследовавшую главным образом внешне наблюдаемое поведение. Тео­рия социального научения исходит из положения о том, что научение по­ведению происходит в социальном контексте, учитывается также значи­мость ментальных процессов. Это направление можно разделить на бихеивиористскую и социальную теории научения.

Преимуществом моделей, связанных с теорией научения, является наличие хорошо разработанных методик практической работы. Главный недостаток — опасность манипулирования людьми в погоне за нужным результатом. В социальной работе такого рода модели рассматриваются

иногда как реакция на психодинамические модели. Теория научения не принимает во внимание бессознательные процессы, концентрируясь в ос­новном на внешне наблюдаемом поведении. Давление на личность вос­принимается этой традицией гораздо легче, чем другими, здесь суще­ствует опасность противоречия с главным принципом социальной работы — «правом пациента самостоятельно принимать решения». Техника ра­боты, построенная по принципу «стимул — реакция», серьезно критико­валась за принижение значимости человеческой личности. Здесь суще­ствует опасность слишком примитивного и механистического понимания человека. Теория социального научения придает большое значение ког­нитивным процессам и «человеку творчества», что позволяет учитывать индивидуальность человека.

Конфликтно-теоретические модели связаны с различными движе­ниями за освобождение, а также с феминистическими, радикальными и марксистскими моделями. Общество наполнено противоречиями, борь­бой за власть и противостоянием интересов. Согласно феминистической теории, основным различием между людьми является пол. Можно просле­дить связь этих моделей с идеями Джейн Аддамс.

В марксистских теориях главную роль играет возможность распоря­жаться экономическими ресурсами. Теория конфликтов очень доступна для объяснения, так как мы легко можем представить конкретную ситуа­цию борьбы или освобождения из-под власти, ту позицию, которую чело­век занимает в обществе, или группу, в которую он входит. Отметим две главы из книги Пэйна (Payne, 1991), релевантных для этих моделей. Это «Радикальные и марксистские подходы» и «Усиление и защита». Мы подразделяем это направление на радикальный структурализм и пракси­ологию.

Большинство радикальных социальных работников придерживают­ся, пожалуй, этой традиции. Мы считаем, что это модели — не самые лучшие из моделей практической социальной работы. Эту традицию кри­тикуют главным образом за приверженность марксистской идеологии. Ее сильной стороной является указание на необходимость для социаль­ного работника занимать определенную позицию и действовать исходя из нее, но становится довольно трудно выглядеть и действовать нейтраль­но, без своих интересов. Эта традиция открыла еще один аспект социаль­ной работы, пролив свет на связи, которые ранее не замечались, и стала учитывать конфликты интересов и борьбу за власть. Конфликтно-теоре­тические модели нередко рассчитаны на женщин, цветных и другие ущем­ленные социальные группы.

Модели, представленные нами, в разной степени сфокусированы на индивиде. Эта модель более ориентирована на общество и за это серьез­но критиковалась. Утверждалось, что создание коллективного сознания у пациентов выходитза рамки необходимого принятия непосредствен­ных потребностей отдельных индивидов. Эти модели фокусируются на макроуровне и ориентированы на конфликт. Они четко противопостав­ляются теории систем и функциональным объяснениям.

Системно-теоретические модели являются доминирующими в соци­альной работе в Норвегии в последние годы. В русле этой традиции изда­ны книги о типовых моделях, например, Пинкус и Минахан (Pincus and Minahan, )973),КомптониГалэуэй(1975). Сюда также относят и теории систем, экологические теории и теории, связанные с использование ком­пьютерных сетей, а в широком понимании — и модели, связанные с тео­рией семьи. В социологии это направление получило название функцио­нализма, основывающегося на теории систем Дюркгейма, а позднее — Парсонса. Центральное место в этой традиции занимают идеи гармонии и «выживания сильнейшего». Постулатом теории систем является идея о том, что целое — это нечто большее, чем сумма его частей. «Новая» тео­рия систем связывается с именем Люмана, её иногда также называют кон­структивизмом. Здесь мы находим параллели с групповой семейной рабо­той, также имеющей дело с основанной на языке системой. Это направление разделяется на функционализм и конструктивизм.

Считается, что системно-теоретические модели относятся преимуще­ственно к макроуровню. Теория помогает уяснить смысл более сложных ситуаций и внести целостное понимание в социальную работу, например, в работу с ближайшим окружением пациентов. Социальная работа долж­на вестись на уровне индивида, группы и общества в целом, и общие пути работы на каждом из этих уровней и составляют ядро социальной рабо­ты. В литературе высказывается критика этой традиции за поверхност­ность и недостаточную глубину подхода.

Теорию систем часто критикуют также за слабую разработанность части теории, касающейся индивида и формирования личности. Возмож­но, это обусловлено тем, что теория систем находится вне вопросов этики и морали. Системно-теоретический подход использует не линейную, а круговую модель причинно-следственных связей, что представляет опре­деленные сложности при работе с жертвами инцеста и физического наси­лия в семье. Если предложить ребенку посмотреть на ситуацию глазами взрослого, то легко можно создать у него впечатление, что все вполне законно и никаких преступных действий в отношении его не было. Это 180

может привести к тому, что ребенок начнет винить в случившемся себя. Человек склонен выстраивать мысленную картину событий тем или иным образом. Если ребенок окончательно не понял, что в том, что произошло, виноваты его отец или мать, то он скорее всего будет считать ответствен­ным и виновным в этом себя. Вызов, который ставит перед нами систем­ное мышление, заключается в том, чтобы не считать определенные собы­тия относительными.

ДВА РОДА МОДЕЛЕЙ

На то, как социальный работник справляется с выполнением своих обязанностей, влияют многие факторы. Несмотря на все различия между теоретическими подходами к социальной работе, практика выявляет, прежде всего, общие черты различных моделей. В ходе своей работы социальный работник использует то знание, которое более всего отвеча­ет задачам практики, безотносительно от их принадлежности той или иной теории. В исследовании, приведенном шведскими учеными (Olsson, 1993) предлагалось назвать используемые ими в практической деятельности модели понимания и действия. Как выяснилось, наиболее часто использо­валась модель объяснения проблем пациента, которую они условно на­звали «недостаток любви», строящаяся на психодинамическом образе мыслей, и «модель восстановления воспитания» — модель действия, представляющая собой некоторую теорию поведения. Ульсон отмечает, что отношения между этими моделями неоднозначны и не являются стро­го логичными. Исследователь использует понятие «наивная теория», обо­значая им индивидуальные теории, конструируемые социальные работ­никами в целях преодоления противоречий практики. В Швеции психодинамическая теория является более доминирующей в образова­нии по специальности «социальная работа» по сравнению с Норвегией. Однако на практике в Швеции главенствующая роль принадлежит тео­рии поведения.

Исследования Клиффорда и Тиллера (Clifford and Tiller, 1988) пока­зали, что профессиональная адаптация в конкретных условиях работы оказывает более сильное влияние на ее результаты, чем «теоретический багаж» работников. Пэйн пишет следующее об индивидуальной конст­руируемое™ теории и практики социальной работы: «Теория социальной работы создается как часть самой социальной работы, как результат ее практики, которая, в свою очередь, является частью более широкого социального контекста» (Payne, 1991:9).

Кари Мартинсен (Martinsen, 1993) ставит вопрос о формировании научной основы медицинского ухода за больными. Она утверждает, что практики, обладающие богатым опытом и обширным запасом знаний, не связаны непосредственно с исследованиями. В противоположность тра­диционным общественно-научным направлениям она отстаивает необхо­димость этическо-философско-метафизической базы медицинского ухо­да за больными, способной обеспечить развитие практики в этой отрасли. Нередко складывается ситуация, когда на основе логической после­довательности и «доброй воли» компетентного специалиста в социаль­ной работе отдается предпочтение тому, как переживает ситуацию потре­битель услуги социальной работы. Подчеркивая важность саморефлексии в социальной работе как двигателя развития этой профессиональной сфе­ры, мы не отрицаем необходимости проведения исследований. Было бы ошибкой противопоставлять опыт знанию.

Развитие в сфере социальной работы означает рост сознательности социальных работников в отношении модели или моделей, которые они используют на практике или с которыми идентифицируют свою деятель­ность. Подобного рода «углубление в детали» повышает уровень реф­лексии в социальной работе. Специалисты получают возможность совме­стно разрабатывать логически последовательные способы работы и понимания, а также видеть ограничения используемых ими моделей. Со­циальные работники должны также принимать на себя всю полноту от­ветственности за совершаемые ими действия и уметь аргументированно отстаивать их. Это, по нашему мнению, внесет значительный вклад в развитие теории социальной работы и продолжит дискуссию о критериях эффективности социальной работы, что, в свою очередь, будет способ' ствовать дальнейшему развитию социальной работы как самостоятель­ной дисциплины.

Представленная ниже круговая диаграмма наглядно показывает де­ление моделей социальной работы на два уровня, и социальные работни­ки могут далее ориентироваться в различных направлениях в рамках из­бранной ими группы моделей.

Среди «рекомендуемых» моделей, несмотря на все внешние разли­чия, наблюдается некоторая общность черт, в противоположность силь­но отличающимся друг от друга «нерекомендуемых» моделей, располо­женных на внешнем круге диаграммы. Смысл такого графического взаиморасположения моделей в том, чтобы можно было представить каж­дую из моделей как вполне самостоятельную и в то же время не делать различия между ними значительными до такой степени, что никто из «мира 182

практиков» не смог бы распознать их в столь искаженном виде и отнести себя к приверженцам той или иной модели.

С уверенностью можно сказать, что «хорошая» социальная работа в настоящее время протекает в пределах внутреннего круга, или по край­ней мере, на границе между внешним и внутренним кругами. Вряд ли можно найти практическое соответствие крайней периферии внешнего круга. Внешний круг отражает «истоки» данного направления социаль­ной работы, в то время как внутренний — современное его состояние.

Рис. 7. «Истоки» и «линии развития» пяти моделей социальной работы.

Правомерен вопрос, в какой степени эти модели ориентированы на общество и индивида. Социальная работа затрагивает как отдельных индивидов, так и общество в целом. Двигаясь от внешнего круга к цент­ру, мы наблюдаем определенную сбалансированность, то есть модели внутреннего круга уже не содержат недостатков, присущих «внешним»

моделям.

Функционализм и радикальный структурализм ориентирован на об­щество, но в праксиологии и конструктивизме акцент несколько больше смещается в сторону индивида. Обратный процесс мы наблюдаем в инте-

ракциональной и психодинамической моделях и моделях научения, где общественный интерес более широко представлен во внутреннем круге. Еще один закономерный вопрос, касающийся моделей — это их спе­цифические объект и субъект. Является реальность общей для всех людей или каждый индивид живет в своем отдельном мире? В какой степени в модели выражены три линии интерпретации причин: функциональная ори­ентация, ориентация на намерения и ориентация на цели деятельности (Gilje and Grimen, 1993). Сравнивая между собой различные модели, мы можем проследить различия в значении, которое в той или иной модели придается сознательным и бессознательным процессам.

Еще одним немаловажным аспектом сравнения моделей является роль, которая отводится в них социальным работникам. Здесь возможны вари­анты от «сильного» до «слабого» управления ситуацией. Заслуживают внимания и вариации роли пациента в различных моделях. Особым воп­росом является выделение сфер социальной работы, наиболее и наименее благоприятных в плане использования той или иной модели. Модели внут­реннего круга во многих отношениях сближаются друг с другом; много общих черт обнаруживают, например, модели действия конструктивиз­ма, символического интеракционизма и когнитивной теории научения. Несмотря на все сходства между моделями, важно помнить и об их специ­фических чертах для того, чтобы можно было выдвигать различные ра­бочие гипотезы.