Развитие социологии в россии

В русскую интеллектуальную среду социологические идеи проникли спустя два десятилетия после опублико­вания во Франции знаменитого труда Огюста Конта «Курс позитивной философии». Уже в 1859 году в «Современ­нике» были изданы две статьи П. Л. Лаврова, имевшие позитивистскую направленность.

'Появление в России первых социологических работ совпадают с периодом, отмеченным в отечественной ис­тории как время прощания с николаевским режимом, приходом первой волны либерализма. Совпадение этих, на первый взгляд, ничем не связанных фактов оказа­лось весьма симптоматичным. С тех времен и до самого недавнего прошлого в судьбе русской социологии смена политических режимов стала играть чуть ли не перво­степенную роль.

В арсенале человеческих знаний не так много обще­ственных наук. Рождение на свет каждой из них — яв­ление экстраординарное. Рождение новой общественной науки есть следствие соединения уникальных объектив­ных и субъективных факторов. Рождению социологии во Франции предшествовал ряд причин социально-поли­тического и научно-теоретического характера. Социаль­ной причиной возникновения социологии явился процесс капитализации экономики и связанная с этим глубокая социальная и профессиональная дифференциация обще­ства, требующая адекватного научного объяснения. Идей­но-политической предпосылкой рождения социологии стала Великая французская революция, перевернувшая общественное сознание и, как следствие, подвигнувшая Конта найти научно обоснованный способ бесконфликт­ного гражданского и политического общежития. Науч­но-теоретической причиной рождения социологии явля­ются факты рождения таких общественных наук, как политическая экономия, статистика, юриспруденция, лингвистика. Эти дисциплины позволялина научном уровне рассматривать те вопросы, которые ранее при­надлежали компетенции социальной философии и раз­решались спекулятивными методами.

В России в середине XIX века имели место иные со­циально-политические процессы, оттого становление со­циологии происходило несколько иначе, по сравнению с тем, как это наблюдалось в прочих европейских госу­дарствах. К началу 60-х годов процесс развития капита­лизма в России только начинался, следовательно, здесь отсутствовала основная причина для рождения социо­логии. Социология, рассматривающая общество как со­вокупность действующих и воздействующих друг на друга социальных институтов, групп и индивидов, не имела в то время своего четко дифференцированного предмета исследования. Русское общество середины XIX века представляло собой дихотомное социальное пространство: крестьянскую общину или, по другим по­нятиям — мир, с одной стороны, и узкую властную элит­ную верхушку, с другой. Отечественным социальным мыслителям русское общество виделось неким гомеостазированным пространством. Для описания несложных социальных процессов, имевших место в таком обще­стве, им не требовался точный научный инструмента­рий и вполне подходил старый спекулятивный метод. Именно им пользовались славянофилы А. С. Хомяков, А. В. Киреевский, А. К. Аксаков.

В Европе социология рождалась при опоре на доста­точно развитую базу общественных наук. В России та­кой базы еще не существовало. Для возникновения со­циологии в России не существовало ни экономических, ни социальных, ни научно-методологических причин, по крайней мере, в той степени, как это было представ­лено во Франции середины 30-х годов XIX века, одна­ко существовала причина иного свойства, отсутствовав­шая в Европе. Это — страстное желание объяснения «живых» и «вечных» вопросов общественного бытия. Эти вопросы вечно присутствовали в народной массе, тайно бурлили и вырывались на социальную поверх­ность во времена народных восстаний Разина, Пугаче­ва, раскольников призывами к вольнице и справедли­вой жизни.

Первые социологи — народник П. Л. Лавров и писа­тель-публицист Н. К. Михайловский — руководствова­лись в своей писательской и просветительской деятель­ности этими же «вечными» вопросами, но решали их не традиционными методами социальной философии, а но­вым для того времени социологическим методом, рож­денным в недрах позитивной философии.

ПетрЛаврович Лавров (1828-1900) известен, преж­де всего, как политик-теоретик и политик-практик. И это справедливо. Его наиболее известное произведение «Ис­торические письма» проникнуто духом индивидуализма и изобилует романтическими идеями о смене полити­ческого устройства общества и о роли личности в исто­рии. Он выдвигает понятие «критически мыслящей лич­ности», эдакой своеобразной предтечи ницшеанского сверхчеловека, которая сперва совершает внутреннюю критическую работу, а затем организует массовое дви­жение, формирует политическую партию и, наконец, изменяет государственное устройство. У Лаврова трудно найти произведения собственно социологической направ­ленности, то есть такие, которые бы исследовали соци­альные процессы. Его заслуга перед отечественной соци­ологией состоит в том, что он первым популяризировал позитивистские идеи Конта в России. Он говорил и пи­сал о социологии как о возможном и научно правильном методе исследования.

Развитие социологии в России имело свою специфи­ку. Она рождается как политическая оппозиция самодер­жавию, как способ осмысления действительности интел­лектуальными слоями. Вследствие этого социологическая мысль в России испытывала значительное политичес­кое давление. Во взаимоотношении социологии и госу­дарственной власти прослеживается устойчивая зако­номерность: как только политическая ситуация в стране склонялась в сторону авторитаризма, так социология подвергалась репрессиям и запрещалась, и наоборот, либерализация политической ситуации вызывала новый всплеск социологии. Проиллюстрируем данную законо­мерность.

До кончины императора Николая Павловича, после­довавшей в 1855 году, о распространении социологичес­ких идей нельзя было помыслить. Высочайшим повеле­нием цензуре было предписано исключить проникновение терминов «прогресс» и «социология» во все печатные издания. Официальной идеологией был объявлен прин­цип «православия, самодержавия, народности», ни о ка­кой позитивной социологии не могло идти речи без рис­ка потерять карьеру и свободу.

Либеральные реформы преемника Николая I Алек­сандра II - освободителя создали условия для проникно­вения социологических идей в Россию. Пменно в этот период П. Л. Лавров и Н. К. Михайловский пишут пер­вые социологические работы. В годы царствования Александра II социологическая мысль России развива­лась достаточно бурно. Помимо работ уже названных авторов в печати появились труды А. Я. Стронина «По­литика как наука» (1872), П. Ф. Лилиенфельда «Мысль о социальной науке будущего» (1872), Е. В. Де-Роберти «Социология» (1880). Начали свое научное творче­ство Л. И. Мечников, Н. И. Кареев, М. М. Ковалевский, Н. М. Коркунов.

Поступательное развитие новой науки было прервано в1881 году, когда вступивший на престол АлександрIIIначал контрреформистские преобразования. Одним из следствий этого процесса явилась ликвидация универси­тетской самостоятельности. Жесткие меры по отношению к профессуре вынудили значительную ее часть покинуть Россию и продолжить свою научную и преподавательскую деятельность в эмиграции. Покинули Россию Е. В. Де-Роберти, М. М. Ковалевский, П. Ф. Лилиенфельд, це­лый ряд начинающих исследователей опубликовали свои первые работы за границей, а не в России. Интерес­но, что научная эмиграция разделилась по странам пре­бывания пропорционально своим методологическим воз­зрениям. Так Ковалевский и Де-Роберти, работающие в позитивистском ключе, отправились во Францию, где традиционно был силен позитивизм. Б. А. Кистяковский, Л. И. Петражицкий обосновались в Германии, и там почерпнули идеи неокантианства и прониклись его ду­хом. Свои работы публиковали в Германии П. Б. Струве и С. Н. Булгаков, а А. А. Чупров издал фундаменталь­ный труд по социальной статистике.

Не только теоретическая наука, но и преподавание социологии в полной мере осуществлялось лишь за гра­ницей. В 1901 году в Париже М. М. Ковалевский создал «Русскую высшую школу социальных наук», благополуч­но просуществовавшую вплоть до 1905 года. В ней читали лекции социологи с мировым именем: Габриэль Тард, Рене Вормс, Эмиль Дюркгейм, помимо этого занятия, проводи­ли крупнейшие отечественные социологи и социальные теоретики: Г. В. Плеханов, П. И. Милюков, Л. И. Мечни­ков, Н. И. Кареев, Е. В. Де-Роберти. На научных семи­нарах поднимались самые актуальные вопросы: перспек­тивы развития русского общества, роль общины и лично­сти в России, народническая и марксистская идеология и другие. Состав обучаемых был разнообразен, а условия приема самыми демократичными, для поступления в школу не требовался документ о среднем образовании. Ее популярность была столь велика, что царское правитель­ство вынуждено было обращаться по дипломатическим каналам к правительству Франции с просьбой закрыть рассадник социологических идей за пределами России.

В условиях дефицита социологических исследований общества появились работы иной методологической на­правленности — социально-философской. Пустующую теоретическую лакуну заняли труды авторов, не имею­щих напрямую связи с социологией: К. Н. Леонтьева, Л. А. Тихомирова, К. П. Победоносцева, В. С. Соловье­ва, Н. А. Бердяева, С. Л. Франка, С. Н. Булгакова. Это имело колоссальное значение и придало русской соци­альной мысли в целом (социологической и социально-философской) неповторимый, уникальный колорит.

Ущемление социологии в правах не окончилось с царствованием Александра III. В первое десятилетие правления его преемника Николая II и в особенности в период, предшествующий первой русской революции, социология никак не признавалась государственной вла­стью. Известен ряд анекдотичных случаев в отношении официальных лиц к социологии. Так, по воспоминани­ям Ковалевского, при пересечении границы империи жандарм первым делом задал ему вопрос: «А не везете ли вы книги по социологии?». По его же воспоминани­ям, при въезде в Россию одного частного лица таможен­ники изъяли у него и сожгли книгу американского со­циолога Лестера У орда «Динамическая социология», приняв ее за подрывную литературу.

Лишь только после известного манифеста от 17 ок­тября 1905 года «Об усовершенствовании государствен­ного порядка» стало возможным открыто заняться нау­кой и распространять социологические знания. Результат не заставил себя ждать. Начался бурный процесс институционализации, приведший к рождению кафедры со­циологии, появлению ряда печатных изданий, факуль­тета социологии, преподаванию социологии в средних и высших учебных заведениях.

К сожалению, революция не вывела социологию из-под государственного контроля. Свободное развитие со­циологии продолжалось лишь до 1922 года, после чего настал период постепенного вытеснения ее марксизмом. С начала 30-х годов она была полностью запрещена и объявлена буржуазной лженаукой. Такое положение дел продолжалось вплоть до конца сталинской эпохи. Но­вое рождение социологии приходится на 60-е годы XX столетия, однако сворачивание реформ в середине 70-х годов и переход к так называемой административ­но-командной системе пагубно отразился на социологии. Очередное рождение социология пережила во второй половине 80-х годов после начавшейся в стране полити­ки перестройки.

Таким образом, можно констатировать, что темпы и качество развития социологии в России на всем ее полуторавековом пути являются лакмусовой бумажкой, ин­дикатором политической ситуации в стране. Социология реагировала на общественно-политичес­кую обстановку как никакая другая отрасль знания! С точки зрения чистой науки этот факт следует признать печальным. Ибо настоящая наука должна быть индиф­ферентной по отношению к внешним условиям — тако­вы принципы науки.

В русской социологической мысли, взятой в целом, прослеживается закономерность смен различных мето­дологий. Так, на ее начальном этапе доминировала по­зитивная методология. Позитивисты П. Л. Лавров, А. И. Стронин, Н. К. Михайловский, Л. И. Мечников, Е. В. Де-Роберти, М. М. Ковалевский, Н. В. Воронов, Н. И. Кареев и другие со свойственным для этой методо­логии механистическим редукционизмом уподобляли общество в целом, а также процессы, в нем происходя­щие, элементам естественнонаучных дисциплин. В рус­ской социологии был представлен весь спектр факторов, на основании которых выстраивались теории общества. Так Н. К. Михайловский при исследовании и характе­ристике общественных процессов придерживался биоло­гической точки зрения, Н. В. Воронов — физической, Л. И. Мечников — географической, Е. В. Де-Роберти — психологической, М. М. Ковалевский и Н. И. Кареев — исторической. Позитивистская методология была актуальной в России с начала 60-х годов XIX века до первых десятилетий XX века.

Николай Константинович Михайловский (1842— 1904) — наиболее яркая личность в славной плеяде рус­ских социологов-позитивистов. Несмотря на то, что он не создал законченного учения и не написал труда, в котором представил бы систему взглядов в обобщенном виде, его заслуга перед отечественной социологической мыслью огромна. Наследие Михайловского дошло до нас в нескольких томах его собраний сочинений, представ­ляющих собой сборник множества статей, опубликован­ных ранее в журнале «Современник», редактором кото­рого он являлся.

Систематизация взглядов Михайловского позволяет сделать ряд выводов. Во-первых, его, вне всякого сомне­ния, следует отнести к сторонникам позитивизма, при­чем позитивизма биологического и психологического направлений. В пользу биологизма говорит обращение Михайловского к геккелевской систематизации биоло­гических организмов и органицизму Спенсера в работах «Борьба за индивидуальность», «Что такое прогресс». 0н ставит человеческую индивидуальность в последова­тельность, исходным элементом которой является био­логическая клетка, а завершающим элементом — чело­веческое общество; таким образом, клетка и общество — явления одного порядка. О приверженности к психоло­гизму свидетельствуют статьи «Герой и толпа», «Еще о герое», «Еще о толпе». В своих статьях Михайловский приходит к весьма ценным в научном плане открытиям. Так, в серии статей о толпе он анализирует ее с точки зрения психологии, находя в ее экспрессивном и хаоти­ческом поведении строгую закономерность. Он делит тол­пу на массу и героя, дает характеристику каждому из компонентов, говорит о роли героя, который передает свой психический импульс, а толпа заряжается им. Интерес­но, что исследования о толпе Михайловский проводил в тех же временных рамках, что и классики этого направ­ления — французы Габриэль Тард и Гюстав Лебон. Неко­торые выводы Михайловского парадоксальны с точки зре­ния социологической науки, но глубоко симптоматичны с позиций русского национального характера. Так, в спо­ре со Спенсером, этим теоретиком номер два в мировой социологической иерархии, он приходит к совершенно иным выводам, нежели английский социолог. Спенсер доказывает, что уровень развития общества пропорцио­нален уровню социальной и профессиональной дифферен­циации, то есть темпы общественного прогресса зависят от того, насколько многообразна социальная структура. Михайловский считает, что многообразие социальное и профессиональное действительно способствует темпам прогресса, однако отрицательно сказывается на личнос­ти, а так как личность является ценностью абсолютной, то в споре личности и общественного развития приоритет должен оставаться за личностью.

Социолог-позитивистЛев ИльичМечников (1832—1888), родной брат Ивана Ильича Мечникова, известно­го русского врача и физиолога, написал труд «Цивили­зация и великие исторические реки», изданный впервые в 1889 году на французском языке. Автор поставил пе­ред собой ряд глобальных вопросов: в чем причина соли­дарности человеческих сообществ, какой принцип лежит в основе развития цивилизации. Ответ на них был дан в позитивистском ключе. 'По мнению Мечникова, в осно­вании важнейших социальных процессов лежит геогра­фический фактор. Для того чтобы понять процессы и явления, происходящие в обществе, необходимо обра­титься к географическим истокам. В доказательство своей позиции Мечников предпринимает социологический ана­лиз, разворачивающийся на широком историко-географическом полотне, Человеческая цивилизация, говорит он, прошла три этапа: речной, морской, океанический. Первый этап характеризуется рождением цивилизаций Древнего Мира: ассиро-вавилонской, египетской, древ­неиндийской, древнекитайской. Все они родились по берегам великих рек: Тигра и Евфрата, Нила, Инда и Ганга, Хуанхэ и Янцзы. Мечников говорит, что прожи­вание по берегам связано с опасностями сезонного раз­лива рек, в то время как вовремя проведенные иррига­ционные работы обеспечивают население избыточным продуктом питания. При низком уровне развития ору­дий труда проведение таких работ связано с необходи­мостью привлечения огромного числа людей. Именно этот фактор создал условия для рождения древних государств с жесточайшей формой политического правления — сат­рапией. Второй этап человеческой цивилизации связан с освоением бассейнов Средиземного, Мраморного, Эгей­ского морей. Изрезанность береговой линии, смена ланд­шафта от горного до долинного, наличие множества ос­тровов с уникальной социальной и политической орга­низацией создали, по мнению Мечникова, условия для рождения античной цивилизации с вариативностью ее политического устройства, философии, эстетики. Нако­нец, освоение мирового океана и, в особенности, вели­кие географические открытия сделали человечество еди­ным. Морские пути соединили социальное пространство в единый комплекс. Таким образом, с точки зрения гео­графического детерминизма, макросоциологические про­цессы в обществе наилучшим образом объясняются с помощью привлечения географической науки.

Вполне очевидно, что место географического факто­ра может занимать биологический, психологический или какой-либо иной. Факторный подход является сутью позитивистской методологии. В обнаружении новых факторов русская социологическая мысль шла в уни­сон с западноевропейской, но ничего нового для миро­вой социологической мысли не открыла. Честь разра­ботки оригинального научного подхода принадлежит России в обосновании субъективного метода и создании целой субъективной школы.

Субъективный методв социологии — явление уни­кальное, свойственное только отечественной мысли. Во многом он является нонсенсом. В положительной на­уке, по крайней мере на том уровне ее развития, кото­рый имел место во второй половине XIX века, субъек­тивизм невозможен. Результаты научного исследования должны стремиться к объективности и объективации. Само рождение социологии было напрямую связано с объективностью знания в противоположность субъек­тивности мнений в социальной философии. Тем не ме­нее, в русской социологической мысли последователь­но сначала П. Л. Лавров, затем Н. К. Михайловский и Н. И. Кареев отстаивают возможность и необходимость субъективизма в социологии. По их мнению, субъекти­визм взгляда исследователя надо отличать от объекти­визма результатов исследования. Субъективизм необ­ходим в тех исследованиях, где невозможно понять сути социального действия индивида иначе, как поставив себя на его место. Социолог, по убеждению Н. К. Михайлов­ского, обязан поставить себя на место исследуемого и только тогда он сможет ответственно делать выводы о поведении другого человека. Отечественные социологи, последователи субъективного метода, совершенно пра­вильно обращали внимание на то, что последователь­ный объективизм в социологическом познании односто­ронен и чреват заблуждениями. Для того периода, когда еще не существовало специфических социологических методов сбора информации, способной раскрыть содер­жание внутреннего мира человека и определить моти­вацию его поведения, субъективный метод был вариан­том исследования и объяснения именно этих сторонповедения. Это делает честь отечественной социологи­ческой мысли.

В 90-х годах XIX века позитивистская методология постепенно уступает место неокантианству. К этому пе­риоду слабые стороны позитивизма были очевидны. Ме­ханистический редукционизм, вынесение исследователя за рамки исследуемого процесса, ставшее бессмыслен­ным умножение социологических факторов, понимание необходимости плюрализма факторов, сделали позити­визм банальным, а главное,не способным ответитьнановые актуальные вопросы.

Активное развитиенеокантианство получает в начале XX века, и в особенности после легализации социологии, когда в Россию из Германии вернулись ряд социологов-неокантианцев: А. С. Лаппо-Данилевский, Б. А. Кистяковский, П. И. Новгородцев, В. М. Хвостов, Л. И. Петражицкий. Неокантианцы считали невозможным рас­сматривать. общественную жизнь как следствие естествен­но-натуралистического процесса. Они выдвигали другие критерии обществознания: приоритет философствования над наблюдением, акцент внимания на проблемах куль­турных ценностей, а не на развитии и смене цивилиза­ций, значительное место уделялось критике социологии в том ее виде, который выработался в недрах предше­ствовавшей методологии. Интересно, что в критике по­нятий социологии неокантианцы шли вместе с религи­озными философами, фундаментальный и знаковый сбор­ник «Проблемы идеализма» (1902) содержал работы как первых, так и вторых. Также отличительной чертой нео­кантианцев было обращение их к правовым аспектам социального общежития. Так ряд фундаментальных тру­дов Л. И. Петражицкого и П. И. Новгородцева носят сугубо правовую направленность.

Одновременно с неокантианством, в период начала XX века в России набирает силу новое методологичес­кое направление —неопозитивизм. Его приверженца­ми были А. С. Звоницкая, К. М. Тахтарев, П. А. Соро­кин. В отличие от позитивизма, направлявшего свой исследовательский взор на поиск социальных факторов, неопозитивизм обращался к исследованию социальных связей, социальному взаимодействию, социальному общению, социальному поведению. Исследование общества неопозитивисты начинали с изучения поведения отдельного человека, малых групп, локальных сообществ с тем, чтобы на этих достоверных данных выстраивать конструкцию общественной организации. Для исследо­вания поведения индивидов и групп применялся вхо­дивший тогда в моду бихевиоризм. Таким образом, но­вая методология вывела социологию на совершенно иной уровень знания. Выводы социолога базировались на эм­пирической базе, а весь анализ предпринимался с конк­ретной целью, имеющей не только теоретическое, но и прикладное значение.

Наиболее ярким из социологов этого направления следует признатьПитирима Александровича Сорокина(1889—1968) — русско-американского социолога, автора колоссального количества работ, в том числе двухтом­ной «Системы социологии» русского периода (1920) и всемирно известной четырехтомной «Социальной и куль­турной динамики» (1946) американского периода твор­чества. |Сорокин был не только теоретиком науки, он был ее организатором. В Петербургском университете в 1919-1921 годах он собрал вокруг себя студентов и орга­низовал, насколько это было возможно по тем време­нам, широкомасштабные социологические исследования, результаты которых легли в его последующие научные труды: «Голод как фактор» (1922), «Социология революции»(1928) и другие. Будучи заведующим кафедрой и одновременно деканом факультета социологии в Гар­вардском университете, он получил предложение от аме­риканского правительства организовать первый в США исследовательский социологический центр. С этой зада­чей он справился настолько хорошо, что после его выхо­да на пенсию правительства ряда стран обращались к нему с аналогичной просьбой.

Неопозитивизм Сорокина отчетливо прослеживается в его «Системе социологии», где он предпринял гранди­озную попытку разложения социального тела на элемен­тарные составные части, а затем создания теоретической конструкции из ранее выделенных элементов; Этот про­цесс, содержащий сначала анализ, а затем синтез, должен был, по мнению автора, снять все вопросы относительно структурной и содержательной организации общества. В процессе реализации первой, аналитической части сво­его плана Сорокин находит, что в основе любой обще­ственной организации лежит социальное явление, кото­рое может быть разложено на действующих индивидов и на так называемых проводников (слуховых, зритель­ных, вербальных и т. д.), посредством которых, проис­ходит общение между индивидами. Многовариантное соединение элементарных частей приводит к рождению множественных социальных взаимодействий: взаимодей­ствие одного индивида с одним, одного с несколькими, нескольких с группой, взаимодействие организованное и неорганизованное, длительное и мгновенное, солидар­ное и антагонистическое, сознательное и бессознатель­ное и т. д. Океан взаимоотношений, казавшийся ранее неисчерпаемым, Сорокин систематизировал и типологизировал, чем открыл возможность научного исследова­ния процессов. Далее он произвел восхождение от ма­лых групп к большим и к социальному сообществу в целом. В этом восхождении он отметил наличие струк­турной иерархии групп. Сначала следуют элементарные группы или группы, сформированные по какому-либо одному признаку: профессиональному, религиозному, возрастному, половому, образовательному, имуществен­ному и т. д. Далее следуют кумулятивные группы или группы, в состав которых входит несколько элементар­ных групп. Кумулятивные группы представляют собой объединения, из которых состоит общество. К кумуля­тивным группам относятся классы и нации. Наконец, па самом верху структуры находится сложный соци­альный агрегат или попросту конкретное общество, со­стоящее из совокупности ряда кумулятивных и элемен­тарных групп. Таким образом, Система социологии Сорокина позволяет получить достоверные знания о слож­ном социальном агрегате,о его составных частях, об от­ношениях внутри кумулятивных групп, опираясь при этом на данные, полученные из наблюдений за поведе­нием людей в их повседневной жизни.

Институционализация социологии в России, то есть признание ее в качестве научной дисциплины, санкцио­нированной государственной властью и преподаваемой в высшей школе, произошла в период между двумя ре­волюциями, что подтверждает связь социологии с поли­тической ситуацией в стране.

Первая кафедра социологии открылась в Петрогра­де в 1908 году в частном психоневрологическом инсти­туте, руководимом тогда известным русским психиат­ром В. М. Бехтеревым. Создал и возглавил кафедру М. М. Ковалевский, недавно возвратившийся из эмиг­рации. Вскоре Е. В. Де-Роберти организовал в психонев­рологическом институте постоянно действующий социо­логический семинар, в котором были задействованы самые яркие научные и политические деятели России. В 1911 году при Московском университете было основа­но «Научное общество имени В. И. Чупрова для разра­ботки общих наук»; в 1912 году при историческом об­ществе Петербургского университета открылся постоянно действующий семинар по социологии; в 1916 году созда­но русское социологическое общество. До февральской революции систематический курс социологии читался только в частных институтах, государственная система образования не была к этому готова, однако в среде уча­щихся сложилось весьма высокое мнение о социологии. Так, согласно социологическому опросу, проводимому в Петроградском университете, из 933 опрошенных обще­ственными науками хотели заниматься 450 человек, из них 129 — социологией.

После революции темпы институционализации уско­рились. В 1918 году открываются кафедры социологии в Петроградском и Ярославском университетах; в 1920 году в Петроградском университете открывается факуль­тет социологии; в 1918 году в Петрограде организовыва­ется Социобиблиологический институт, сокращенное название Инсоцбибл, с целью изучения всех сторон об­щественной жизни и популяризации социологических знаний. В следующем 1919 году он преобразовывается в Социологический институт. Вплоть до своего закрытия в 1921 году в нем трудились как марксистские, так и немарксистские социологи. По инициативе института было произведено значительное по тем временам иссле­дование: изучение перегруппировки населения Петро­града за время революции.

Институционализация сопровождалась массовым выходом в печать самой разнообразной социологичес­кой литературы. Если в 1917 году было выпущено 148 книг и учебников по социологии, то в 1918 уже 188, и это несмотря на то, что экономическое и полити­ческое положение в стране отнюдь не улучшалось. По­является ряд толстых научных журналов, в которых значительное место отдается рассмотрению социологи­ческих проблем.В 1911 году начинает издаваться жур­нал «Вестник психологии и криминалистики», в1913 — «Новый исторический журнал»,1913 — «Юридический вестник»,1908 — «Вестник общественных наук», в пе­риод1913-1914 годов выходят четыре выпуска непери­одического издания «Новые идеи в социологии».

Таким образом, в период 1908—1920 годов вРоссиисформировалась научная дисциплина — социология,совсеми необходимыми атрибутами: научными кадрами, научным сообществом, кафедрами, сетью научных заве­дений, учебно-методической и научно-издательской ба­зой, наличием солидных научных журналов, большим числом учебников и научных монографий. Заметим, что Институционализация социологии в России произошла примерно в тех же временных рамках, что и в осталь­ном цивилизованном мире.

Так, для сравнения, первые кафедры социологии появ­ляются во Франции в 1889 году, в Англии — в 1892 году, в США — в 1891 году.

Развитие социологии в советский период полностью вписывается в алгоритм, отработанный в отношении го­сударства и социологии в дореволюционный период. После февральской революции социология имела при­вилегированное положение. Русское общество проснулось от многовековой спячки и пыталось при помощи науч­ных теорий познать процессы, происходящие в бурно развивающемся мире. Однако спустя всего лишь несколь­ко лет после Октябрьского переворота положение дел изменилось. Правительству советского государства не нужны были теории научной социологии. Перспективы развития социалистического общества были для него ясны, теоретическая база социализма была дана в тру­дах классиков марксизма.

В 1918 году был нанесен удар по высшей школе в целом и преподаванию социологии в частности. Уче­ные звания и степени были отменены как пережиток буржуазной системы образования. Этим была подорва­на структура иерархии в научном сообществе. Декре­том правительства от 2 января 1918 года упразднены вступительные экзамены в высшие учебные заведения, а в следующем 1919 году введены рабфаки, позволяю­щие после краткого периода обучения поступать в вузы рабочей молодежи, не имеющей среднего образования. Этими действиями правительство способствовало про­ведению отрицательной селекции. В институты посту­пали лица, не обладающие достаточными знаниями и не способные критично воспринимать идеологизирован­ные варианты марксизма.

В 1922 году вступил в силу устав высшего учебного заведения, согласно которому коллегиальное руководство институтами ликвидировалось. В том же 1922 году по инициативе Ленина был нанесен сильнейший ударпосоциальным наукам. Около 200 ученых — философов, социологов, культурологов —были принудительно выд­ворены из страны, в их числе П. А. Сорокин, Н. А. Бер­дяев, С. Л. Франк. Их место на вузовских кафедрах заняли ученые-марксисты, не имевшие в мировой соци­ологии высокого авторитета. Одновременному контролю и проверке подверглись учебные программы и содержа­ние образовательных курсов по общественным дисцип­линам. Наконец, в 1923-1924 году в ведущих институ­тах Москвы и Петрограда была введена дисциплина — исторический материализм, а преподавание социологии было запрещено.

Социология была вытеснена из высшей и общеобразо­вательной школы, однако в качестве отрасли научного знания она сохраняла свои позиции вплоть до начала 30-х годов. Это десятилетие характеризуется борьбой марк­систской и немарксистской социологии с тенденцией затухания последней. На интеллектуальном поле социо­логического знания в процессе столкновения различных теорий все отчетливей просматривался факт поляриза­ции. Один плюс был представлен марксистской социо­логией, а другой — широким спектром социологическихтеорий от интегративной социологии до социальной реф­лексологии.

Марксистская социология берет свое начало с рабо­ты Николая Ивановича Бухарина (1888—1938) «Теория исторического материализма»] (1921), имевшей 8 пере­изданий, последнее из которых приходилось на 1929 год. В ней автор предпринял удачную попытку системати­ческого изложения теории исторического материализма. Отличительной чертой книги была ее адаптированность к уровню пролетарского читателя. Ничего принципиаль­но нового с точки зрения содержания самого марксизма Бухарин не высказал, однако он поднял весьма важный вопрос о соотношении социологии, философии и истори­ческого материализма. Он заявил о том, что обществен­ная наука по сути своей имеет классовое происхождение и, следовательно, у рабочего класса должна быть своя пролетарская социология, равно как и у буржуазии име­ется своя буржуазная социология.' Пролетарской социо­логией является исторический материализм — учение, созданное Марксом и раскрывающее классовую сущность общественных отношении.

В среде теоретиков-марксистов не было единогласия. Возникли споры по поводу того, считать ли историчес­кий материализм дисциплиной социологической или философской. Н. Н. Андреев, С. А. Оранский, И. К. Луп-пол приняли точку зрения Бухарина. Они оставляли за социологией возможность самостоятельного развития, полагая, что исторический материализм (читай социоло­гия) не является философской дисциплиной, что он изу­чает общественные процессы на более «низком» уровне обобщения, что у него имеется свой специфический пред­мет исследования — социальные отношения. Другая часть теоретиков, такие как С. Я. Вольфсон, 3. Я. Червяков, С. 3. Каценбоген, напротив того, утверждали, что исто­рический материализм есть составная часть философии диалектического материализма и что его предназначе­ние сводится к методологическому обобщению. Итог тео­ретическим спорам подвела дискуссия «Критика теоре­тических основ бухаринской концепции исторического материализма», происходившая в 1929 году в Институте философии. Несмотря на политический заказ Сталина подвергнуть научной критике правую бухаринскую оп­позицию, научное сообщество на секции «Дискуссия о марксистском понимании социологии» поддержало точ­ку зрения Бухарина и его сторонников.

В период 20-х годов в рамках марксистского направ­ления в социологии был отработан круг принципиальных вопросов: о содержании понятия «общественно-экономи­ческая формация», «базис», «надстройка», «производи­тельные силы», «производственные отношения», о пред­мете марксистской социологии, о проблемах классовой структуры общества, о классовой борьбе в переходный период.

Немарксистское направление в социологии 20-х годов было представлено теориями П. А. Сорокина, В. М. Бех­терева и целым рядом менее известных социологов, пред­ставляющих методы социального дарвинизма, фрейдиз­ма, социальной рефлексологии, фитосоциологии, зоосоциологии, физиологической социологии, социального энергетизма.

1 Крупным теоретиком немарксистской социологии был Владимир МихайловичБехтерев (1857—1927). Обраще­ние медика, психиатра, физиолога, каковым являлся Бехтерев, к области знания, в которой он не был профес­сионалом, весьма показательно. Это свидетельствует в пользу популярности социологии в послереволюционный период, когда законы общ<