Психологическая ориентация: Ф.Олпорт, Л.Л.Терстоун, Р.Ликерт

Использованный в заголовке термин "психологичекая ориента­ция" достаточно условен, но уместен здесь для того, чтобы охарак-

теризовать работы, связанные с психологией не столько институци­онально, сколько сходством в формулировке проблем и методологии. Ф.Олпорт учился в Гарварде и получил основательную подготов­ку в экспериментальной психологии. Работая в Сиракьюзском уни­верситете, он занимался социальной психологией и исследованиями установок. Уже ранние его работы привлекли к себе внимание в среде психологов и социологов, заинтересованных в проблемах измере­ния (например, С.А.Райс, ученик Ф.Гиддингса, как и многие его

ученики, испытывавший интерес к проблемам квантификации и немало сделавший для утверждения количественных методов в социологии, в монографии 1928 г., посвященной количественным методам в политологии [202], уделяет основное внимание проблемам

измерения установок и многократно ссылается на близкую к его собственному подходу статью Ф.Олпорта [69 ], а также на личную переписку с ним по проблемам распределения мнений). Именно Ф.Олпорт часто считается одним из основателей "научной", т.е. объективной и эмпирически ориентированной социальной психо­логии.

Шкала Ф.Олпорта (разработанная в сотрудничестве с Д.Хартма-ном) была куда менее проста, чем шкалы социальной дистанции, и предполагала весьма высокую осведомленность в политике со сторо­ны респондентов [69]. В отличие от Э.Богардуса, считавшего, что едва ли может быть надежным измерение, основанное на рефлексии респондентов по поводу своих мыслей, установок и поступков, и довольно настороженно относившегося к прямому измерению "внут­ренних состояний", Олпорт не только пытался измерить установки через мнения, но и соотнести их с личностными особенностями. Испытуемыми Олпорта были студенты колледжа (и здесь он ориен­тировался на экспериментальную традицию, в отличие от чикагских социологов, стремившихся изучать естественные группы и ситуации "реального мира"). Высказывания шкалы относились к семи "объ­ектам установки", включая Лигу наций, Ку-клукс-клан и "сухой закон". Очень важной новацией Олпорта было введение экспертной процедуры. Этот прием сыграл значительную роль в возникновении терстоуновского подхода к шкалированию. Судьи (преподаватели колледжа) должны были отобрать и упорядочить от одной крайней позиции к другой высказывания из письменных сочинений шестиде­сяти студентов, содержавших их личные мнения. Отдельные шкалы отличались числом градаций и сложностью. Некоторые формулиров­ки были просты ("Кулидж прекрасно подходит для президентского поста" в шкале установок по отношению к президенту Кулиджу), некоторые - весьма сложны и пространны (например, высказывания шкалы установок по отношению к распределению богатств). Студен­ты должны были каждый раз выбрать одно высказывание, лучше

всего представляющее ихмнение (т.е. конструкция шкалы не пред­полагала кумулятивности). Кроме того, непосредственно оценить степень определенности и уровень интенсивности, с которой они придерживаются своего мнения (было доказано, что это в действи­тельности одно и то же). Проанализировав распределение мнений и интенсивностей, Олпорт и Хартман заключили, что "атипичные" группы на концах распределения мнений более категоричны в своих суждениях, чем те, что находятся в середине, и что личностные черты представителей "крайних" групп более сходны, чем у пред­ставителей "центра". Последнее соображение близко к более поздней идее авторитарности (ср. [154]).

Работая над шкалой, Ф.Олпорт обратился к Л.Л.Терстоуну, пси­хологу из Чикагского университета, специализировавшемуся в обла­сти психофизики, за консультацией по проблемам психологического измерения. Терстоун занимался проблемами абсолютных и диффе­ренциальных порогов ощущения и, остро чувствуя кризисное состо­яние классической психофизики, пытался найти новые подходы к измерению сенсорного континуума. Позднее он оценивал пионерские исследования Олпорта как прямой стимул для своих собственных работ по шкалированию [149 ]. Заинтересованный идеями Олпорта, Терстоун решил применить к социальным установкам какое-нибудь из новейших средств психофизического арсенала. Задача заключа­лась в том, чтобы найти "имманентную" метрику установочного континуума, шкалу с равными градациями.

В арсенале психофизики, уже более полувека занимавшейся сопряжением физического ряда стимулов и сенсорного ряда субъек­тивных восприятий, были достаточно сильные средства косвенного шкалирования. Одно из лучших и новейших средств - метод парных сравнений (стимулы попарно сравниваются друг с другом и диспер­сия различения служит критерием размещения стимулов по града­циям сенсорного ряда).

Метод парных сравнений был усовершенствован Терстоуном и восходил к классическому методу "постоянного стимула", использо­вавшемуся еще Г.Т.Фехнером, который, с точки зрения идеи парных сравнений, оказывался частным случаем с фиксированным уровнем одного из стимулов пары [17 ]. Особенный интерес здесь представляет то обстоятельство, что, судя по автобиографии ЛЛ.Терстоуна [149. Р.306-307 ], субъективной целью его первых экспериментов, начатых в Чикаго в 1924 г., была не разработка нового подхода к построению сенсорных шкал, а желание найти "более интересные стимулы" для психофизического эксперимента. Как пишет Терстоун: "Основной проблемой старомодной психофизики была проблема определения порога... Едва ли можно было беспокоиться о чем-нибудь более тривиальном. Кого заботит точное определение чьего-то порога при взвешивании грузов? Преподавая этот предмет, я чувствовал, что мы должны что-то сделать с этим абсурдом, вводя более интересные стимулы" [128; 149. Р.307]. Терстоун использовал в первых своих экспериментах с парными сравнениями два типа стимулов, действи­тельно нетривиальных для традиционной психофизики - преступле-

ния, сравнивавшиеся по степени их серьезности, и список пар различных национальностей [226; 227 ]. В последнем случае испы­туемому предлагалось решить, с представителем какой националь­ности из двух он бы предпочел быть в дружеских отношениях. Сама природа полученных Терстоуном данных стимулировала форму­лировку определенной теории парных сравнений, что предпола­гало наличие некоторых содержательных представлений о субъек­тивной метрике и субъективных единицах измерения. Принци­пиальной особенностью выведенного Терстоуном закона сравнитель­ного суждения была возможность установления субъективной мет­рики даже при отсутствии физической величины у сравнивав­шихся стимулов. Закон Э.Г.Вебера, послуживший основой для закона Фехнера, в явной форме вообще не включал в себя субъективных значений стимула, но без предположений о субъек­тивной метрике не мог быть проверен. Идеи Терстоуна были дейст­вительно новаторскими, как и использованный им эксперименталь­ный метод.

Возвращаясь к просьбе Ф.Олпорта, можно сказать, что круг интересов Терстоуна к тому времени отчетливо сфокусировался на проблемах субъективной метрики и измерения "социальных ценно­стей". Предложение Олпорта вызвало у Терстоуна двоякий интерес. Во-первых, это был еще один шанс "вдохнуть немного жизни и интереса в психофизику, в которой длительное время доминировали тривиальные проблемы поднятия весов и определения порогов". Во-вторых, "распространение психофизических методов на измере­ние социальных ценностей стало особенно соблазнительным, когда оказалось, что закон сравнительного суждения полностью независим от физических величин стимулов" [149. Р.310]. В этих обстоятель­ствах, как пишет Терстоун, он в 1928 г. опубликовал статью "Установки могут быть измерены" [229], вызвавшую, вместо ожи­даемого одобрения, "бурю критики и споров". К моменту публика­ции этой статьи в психометрической лаборатории Терстоуна уже велись работы по конструированию установочных шкал, исходным материалом которых служили шкалы Ф.Олпорта. В статье "Установ­ки могут быть измерены" Терстоун, описав в общих чертах проце­дуру построения интервальной шкалы социальных ценностей с по­мощью метода парных сравнений, отмечает, что кроме такой "раци­ональной шкалы" существует более простая процедура построения установочной шкалы, позволяющей измерять индивидуальные уста­новки, и описывает общую логику этой процедуры. Первая публи­кация конкретной шкалы установок по отношению к "сухому зако­ну", суждения которой были взяты из шкалы Олпорта, относится к тому же 1928 г. [228 ], но использованные в экспериментальной процедуре ранги суждений здесь были преобразованы в данные парных сравнений и шкала строилась на основании закона сравни­тельного суждения.

В проведенном Терстоуном совместно с Чейвом исследовании, посвященном конструированию шкалы установок по отношению к церкви, результаты которого были опубликованы в работе "Измере-

ние установок", вышедшей в 1929 г. [233], использовалась уже упрощенная процедура "равнокажущихся интервалов". Причина заключалась в 1ромадной трудоемкости метода парных сравнений. Если бы, например, Терстоун и Чейв применили его к имевшемуся у них списку из 130 высказываний о церкви, то каждому из 301 экспертов пришлось бы вынести 8385 отдельных суждений. При использовании метода равнокажущихся интервалов эксперты сорти­ровали карточки с суждениями по одиннадцати стопкам - от резко негативных по отношению к объекту установки (например, к церкви или "сухому закону") до крайне благожелательных. При этом непосредственно в инструкции было отражено очень сильное допу­щение, касающееся субъективной метрики шкалы, - допущение перцептивного равенства интервалов (фактически процедура сор­тировки по субъективно равноудаленным градациям, с точки зрения предполагаемой способности испытуемого осуществлять прямую оценку воспринимаемых различий стимулов, очень близка к разра­ботанным позднее Стивенсом методам прямого шкалирования в психофизике). Наименования давались лишь крайним и средней (нейтральной) градациям. После выявления двойственных (с боль­шим разбросом относительно медианы) и иррелевантных (т.е. не измеряющих предполагаемую установку) суждений, оставшиеся получали числовое значение по шкале на основании усредненных оценок экспертов. Результирующая шкала (в случае установок по отношению к церкви она состояла из 45 суждений) была, конечно, не интервальной в строгом смысле слова, но вместе с тем превосхо­дила ординальный уровень измерения и в среднем диапазоне могла считаться шкалой разностей. Удаление или прибавление пункта шкалы не меняло значений других пунктов.

Терстоун и его сотрудники (Ю.Чейв, Х.Смит, Д.Дроба и др.) выполнили в конце 20-х - начале 30-х годов целую серию исследо­ваний, посвященных измерению установок. В своей "Автобиогра­фии" Л.Л.Терстоун отмечает в качестве лучшей работы этого пери­ода серию исследований, посвященных влиянию кинофильмов на динамику установок и предвосхитивших многие более поздние рабо­ты по изучению эффективности пропаганды [230; 231 ].

Однако вскоре (в конце 1931 - начале 1932 г.) все работы по измерению установок в лаборатории Терстоуна были прекращены. Мотивируя это решение, Терстоун позднее писал: "Была куча переписки с людьми, заинтересованными в измерении установок, но они были заинтересованы в основном отбором установочных шкал по конкретным вопросам для использования на конкретных группах людей. Это представляло очень маленький интерес с точки зрения развития теории (установок). Создание все новых и новых шкал казалось непродуктивным и я решил прекратить любые дальнейшие работы в этом направлении. Незавершенные материалы для еще дюжины шкал установок были выброшены в корзину, и я объявил нежелательной любую дальнейшую работу такого рода в моей лаборатории. Я хотел расчистить место для работ по развитию многофакторного анализа" [149. Р.311-312]. И в "Автобиографии",

и во введении к соответствующей части вышедшего уже после смерти Терстоуна сборника ранних статей [234. Р.213-214] говорится, что основная неудовлетворенность была связана с сиюминутным и слиш­ком "прикладным" характером интереса социологов и социальных психологов к шкалам установок. Терстоуну же любая "актуаль­ность" и ангажированность ученого казалась несовместимой с цен­ностями науки. Поэтому он, подводя итог периоду своего интереса к проблемам измерения в социальных науках, весьма пессимистиче­ски оценивает будущее социальной психологии (и социологии) как рациональной и количественной науки: "Следует поставить вопрос, в какой мере развитие молодой науки должно находиться под давлением сиюминутных ведущих проблем. Возможно, главная при­чина очень низкого престижа социальной психологии состоит в том, что многие авторы в этой области явно преследуют личные цели. Сомнительно, чтобы можно было быть пропагандистом и ученым в одной и той же области в одно и то же время. Сходные комментарии могут быть сделаны применительно ко многим социальным исследо­ваниям. Часто оговаривают, что социальные явления столь сложны, что сравнительно простые методы наук постарше неприложимы. Этот аргумент, вероятно, ложен... Принципиальная трудность состоит в том, что эксперты в этой области часто враждебны науке. Они пытаются описать тотальность ситуации и часто ориентируются, на рынок или предстоящие на следующей неделе выборы. Они не понимают захватывающего интереса открытия некоторого рода ин­вариантности, которая никогда не покрывает всю целостность любой ситуации" [149. Р.312].

Помимо явно выраженного мотива, вероятно, присутствовал и еще один, с которым было связано раздражение Терстоуна против подчеркивания "особой сложности" социальных явлений и невоз­можности понять целое. Терстоун воспринимал как неконструктив­ную и бесплодную ту манеру критической аргументации, в которой велись споры о возможности измерение установок. В небольшом комментарии к статье Нетлера и Голдинга о валидации шкал установок методом "известных групп", написанном пятнадцать лет спустя, он затронет тему бурных дискуссий по поводу данного им определения установки и возможности и целесообразности измере­ния ее эмоционального компонента, которые были вызваны его первыми же работами в этой области: "Я пытался избежать спора (уточняя свою позицию), тогда как лучше было бы игнорировать его" [234. Р.321 ][6].

Метод Терстоуна оказал громадное влияние на социологию и социальную психологию. В конце 20-х и начале 30-х годов начался настоящий бум конструирования шкал в терстоуновском стиле (осо-

бенно шкал равнокажущихся интервалов) по таким темам, как

война расовые отношения, закон, Бог, профессиональная подготовка социальных работников, "сухой закон", немцы, американская Кон­ституция, смертная казнь, патриотизм, цензура, коммунизм, конт­роль рождаемости, посещение воскресной службы и многие другие [122 ]. Сам Терстоун не считал, что установки должны измеряться только через вербальные индикаторы (мнения) и полагал, что реконструированная из декларируемых мнений шкала выражает лишь определенный аспект установки. Он отмечал, что мнения могут расходиться с реальным поведением. Вместе с тем, измеряя установ­ки, отражающие то, как респондент хотел бы "подать" себя, мы тоже можем получить достаточно полезную информацию [233. Р.9]. Кроме того, поведение может точно так же служить "фальсифика­ции" истинных установок, как и мнения.

"Терстоуновский бум" не способствовал, с одной стороны, крити­ческому осознанию внутренних ограничений, присущих новому подходу (что и вызывало недовольство самого Терстоуна - носителя высокой экспериментальной культуры, сложившейся в психофизи­ке), и, с другой стороны, препятствовал осознанию того, что эти ограничения связаны не столько с несовершенством самого измере­ния, сколько с тем способом .концептуализации, который ему пред­шествует. Что влияет на выбор определенного суждения: "Я-образ" или "Я-концепция" испытуемого? Измеряем ли мы стереотипную «социальную самопрезентацию» или "внутреннюю" субъективную характеристику, предопределяющую потенциальное поведение? На­сколько и в каких ситуациях декларируемое отношение будет сов­падать с "истинным", регулирующим поведение? И будет ли это совпадение связано со стремлением сохранить когнитивный баланс (согласовать высказывания и поступки) или с существованием еди­ной "внутренней" установки, относительно которой вербальные и поведенческие индикаторы являются синонимами?

Таким образом уже первые шаги социологического измерения были осложнены недостаточным осознанием связи между концепту­ализацией и измерением, "стихийностью" измерительных процедур, которым не предшествовала детальная формулировка принимаемых допущений, без которой невозможна даже косвенная проверка их обоснованности.

Критические оценки терстоуновского подхода высказывались, как уже говорилось, не только Терстоуном. Однако сводились они пре­имущественно к подчеркиванию квазиэкспериментального характе­ра процедуры (вербальные стимулы - реакция выбора) и особого характера отбора респондентов, ограничивавшего возможность обоб­щения.

Уже упоминавшийся С.Райс, в 20-е годы много занимавшийся изучением установок (динамика, влияние интервьюера, перцептив­ная стереотипизация под влиянием ключевых визуальных призна­ков), отмечал, что по мере перехода от организованных тесно взаимодействующих групп с селекцией (студенты колледжа, члены дискуссионного клуба) к естественным и более многочисленным,

трудно рассчитывать на возможность контролируемого измерения ("...трудно вообразить надежные сравнительные суждения, или удовлетворительные измерения по готовой шкале, получаемые от каменщиков, бизнесменов, итало-американцев, монахов, грузчиков или швей" [203. Р.190]). Сомнительна, с точки зрения Раиса, и валидность шкалы при отсутствии случайного отбора экспертов, и возможность ее использования для испыту­емых со слишком низким и слишком высоким образовательным уровнем.

С.Стауффер, диссертация которого (1930 г.) была посвящена сравнению результатов использования терстоуновских шкал и каче­ственных методов (анализ свободных высказываний), продемонстри­ровал сходство получаемых оценок, но вместе с тем считал, что качественный анализ автобиографических высказываний незаменим и для исходной формулировки шкальных высказываний, и для интерпретации получаемых количественных результатов [220 ]. Сам же Терстоун, с неудовольствием наблюдавший "шкальный" ажиотаж в социологии начала 30-х, как уже говорилось, прекратил в своей лаборатории все работы в данном направлении. Несмотря на скептическое отношение Терстоуна, перешедшего к занятиям фак­торным анализом, его шкалы установок стали классикой, упомина­емой практически в любом учебнике по социологическому из­мерений).

Следующим шагом в измерении установок явились сумматорные шкалы Ликерта. В своей диссертации 1932 г. Рэнсис Ликерт предложил альтернативу терстоуновской шкале, исключавшую ис­пользование экспертных оценок. В методе "суммированных рангов" первоначально использовались разные форматы вопросов: от про­стых альтернативных, априорно упорядоченных между полюсами установки, до измеряющих степень согласия с отдельным высказы­ванием (с равным числом градаций) [169 ]. Около двух сотен исход­ных вопросов были затем распределены по тематически различным шкалам (расовая сегрегация, национальные референдумы, отноше­ние к воинской повинности и т.д.). Дальнейший отбор пунктов проводился апостериорно, по критерию внутренней согласован­ности.

Этот подход к эмпирической валидации применялся в психомет­рике и ранее. Ликерт не использовал вычислительно трудоемкую процедуру коррелирования с суммарным баллом (репрезентирую­щим "общий фактор" теста), а проанализировал "дискриминатив-ность" пунктов для "крайних групп", выделенных по суммарному баллу. Ликерт обнаружил высокую корреляцию оценок по своей и терстоуновской шкале, при большей надежности первой для малого числа пунктов. Изначально Ликерт использовал P-оценки для срав­нения разноформатных вопросов, но затем перешел к единой пяти­балльной системе оценок, так как результаты оказались практически идентичны. Шкала Ликерта, также восходившая к психометрической традиции, основывалась на еще менее ясных теоретических предпо­сылках, чем шкала Терстоуна, но была значительно удобнее в

массовых обследованиях. Поэтому, хотя дискуссии о сравнительных достоинствах двух методов продолжались [126; 129], она стала широко использоваться и также приобрела "классический" статус[7] .

Ликертовская шкала стала частью проекта Г.Мерфи, нацеленного на преодоление разрыва между количественными и качественными методами [187], но и здесь, как отмечает Дж.Конверс, "матери­алом" для проведения многочасовых тестов и источниками написан­ных в свободной форме "автобиографий" были те же студенты-до­бровольцы [109. Р.74], участвовавшие в повторных почтовых опро­сах и после окончания колледжа. В реализации проекта Ликерт и Мерфи столкнулись с большим количеством "измерительных" проблем. Как измерять "контекстуальные" переменные, оказываю­щие наибольшее влияние на установку (особенности родительской семьи, "круг чтения", о которых респонденты упоминали в свобод­ных "автобиографиях"), как разделить "эффект созревания" и влияние макросоциальных изменений (повлияла ли на уменьшение политического радикализма бывших студентов Великая Депрессия или дело в приобретении жизненного опыта и новой ролевой идентичности)? В написанной по результатам исследования книге [187 ] этим и другим проблемам планирования неэксперименталь­ных исследований и измерения было уделено значительное внимание.

Проблемы сбора данных, сравнительных достоинств полевых и аудиторных исследований, личного интервью и заполняемого респон­дентом опросника, учета влияния личности интервьюера в начале 30-х годов привлекли внимание и многих других исследователей, преимущественно ориентированных на прикладную науку (промыш­ленная психология и социология). Содержательные же проблемы измерения в этот период воспринимались скорее как "кабинетные" тонкости, учет которых обходится дорого и не обещает быстрых результатов. Развитие новых подходов к измерению в социологии тормозилось академическими, университетскими рамками исследо­ваний установок. Отсутствие фондов и доступа к большим выборкам ограничивало объект исследования "населением колледжей" и не позволяло проводить крупномасштабные эксперименты для совер­шенствования методики измерения. Поэтому неудивительно, что основные результаты в области измерения установок в 30-е годы относились к "психологической" ориентации. Вместе с тем эти годы стали периодом становления крупномасштабных выборочных соци­альных обследований, возникновения института опросов обществен­ного мнения и все большей заинтересованности практически ориен­тированных социологов и политологов в квантификации (при нали­чии сложившейся системы финансовой поддержки этих исследований со стороны правительственных и неправительственных организаций [103; 142 ]). Этим двум традициям предстояло слиться, и последствия этого слияния оказали существенное и весьма неоднозначное воздей­ствие на подходы к социологическому измерению.

4. Традиция Гутмана-Лазарсфельда

в измерении установки и формирование концепции

качественного измерения

В 1940-е годы перед социологами открылась новая область широкомасштабных количественных исследований установок - воен­ные заказы, финансировавшиеся преимущественно правительством. Возник новый тип коллективного междисциплинарного исследова­тельского проекта. Эмпирические данные были ближе к "реальному миру", чем к лабораторному эксперименту или вторичному анализу официальной статистики, и представляли собой источник новых ; фактов, __ допускавших более широкие обобщения при проверке социологических теорий (см.: [109. Р. 131-185]). Кроме того, представители академической науки, перешедшие на время войны в правительственные организации, получили возможность более прямых и тесных контактов друг с другом и с пришедшими из сферы бизнеса полстерами, уже до войны проводившими национальные опросы общественного мнения (в том числе с такими значительными фигурами, как Э.Роупер и Дж.Гэллап). И это сотрудничество было полезным для разработки новых подходов по всем проблемам эмпи­рической социологии - от выборки до измерения и интерпретации. Хотя военный опыт и не привел к возникновению каких-либо принципиально новых теоретических подходов, он дал существенные инновации и в области методов, инструментария и планирования исследований, и в становлении новых форм профессиональной орга­низации и коммуникации в эмпирической социологии.

Одной из важнейших новаций в области измерения в этот период стали шкалы Л.Гутмана. Гутмановские шкалы достаточно трудоемки в конструировании, однако их очевидное для современников преиму­щество заключалось в том, что такая шкала, после соответствующего перетестирования, могла быть сокращена до 5-6 пунктов и, следова­тельно, была идеально приспособлена к объему анкет, а кроме того, позволяла упорядочить индивидов на одномерном континууме или, по меньшей мере, добиться хорошей аппроксимации такого упоря­дочения. Идеальная модель шкалограммного анализа предполагает "одномерность" пунктов, т.е. их независимость от любых других латентных переменных, кроме интересующего исследователя одно-мерного континуума. Это допущение само по себе нуждается в проверке, критерием и результатом которой и является шкала. Теоретически обосновать это допущение едва ли возможно, так как трудно предположить существование набора столь специфических и изолированных вопросов, которые были бы обращены лишь к одной установке - "мишени". Однако на практике в некоторых, не столь уж малочисленных, случаях можно найти множество пунктов, связь которых с интересующим исследователя теоретическим конструктом значительно выше, чем с другими конструктами. Более надежным и экономным способом нахождения "шкалируемых установочных об­ластей" был бы аналитический подход к измерению, позволяющий построить теоретическую модель измерения, допущения которой

будут проверены до сбора данных и конструирования шкалы (иногда, скажем, просто через вторичный анализ уже имеющихся результа­тов), а условия, при которых "возмущениями" одномерности можно пренебречь, будут специфицированы заранее (более детальное об­суждение этой проблемы требует анализа формальных аспектов шкалирования установок). Однако в 40-е годы, да и значительно позднее, аналитический подход к измерению еще не сформировался, и Л.Гутману пришлось идти путем эмпирического (и стихийного) выявления областей, пригодных для шкалограммного анализа.

Кумулятивная ранговая шкала Гутмана имеет некоторое сходство со шкалами социальной дистанции Богардуса. Однако Богардус присваивал ранги различным пунктам априорно (позднее, под вли­янием работ Терстоуна, он применил экспертную процедуру для определения числа градаций шкалы), а Гутман устанавливал шкаль­ные значения частично на основании их явного содержания, частич­но - по результатам эмпирических наблюдений, отбирая образующие шкалу вопросы.

Для совершенной гутмановской шкалы - и при совпадении логики ответов всех респондентов с логикой, заложенной в шкалу исследо­вателем, - знание положения (ранга) индивида на шкале позволяет однозначно воссоздать паттерн его ответов, а общий паттерн ответов выглядит как параллелограмм.

Порядок пунктов в совершенной шкале определяется их "попу­лярностью" среди респондентов.

Возможность построить удовлетворительную шкалу в разработан­ной Гутманом процедуре сильно зависела от двух условий: семанти­ческой близости формулировок вопросов при возможности манипу­лирования перегруппировкой категорий ответов. Этот выбор "точек сечения", в результате которого пункт "скорее хорошо" (или "скорее доволен") мог попасть как в позитивную, так и в негативную часть континуума, был достаточно спорен, если не имел под собой очевид­ного содержательного основания. Для облегчения работы по постро­ению шкалограммы использовалась специальная "шкалограммная доска", которая имела углубления в 100 горизонтальных рядах для индивидов и 100 вертикальных колонок для категорий ответа. Рас­пределение металлических дробинок в лунках доски соответствовало ответам респондентов, а возможность манипулирования - положени­ем респондента и "точками сечения" (т.е. перегруппировкой катего­рий ответа) - позволяла обнаружить шкальный паттерн с минималь­ным числом "ошибок". В целом шкалограммная техника имела несомненные преимущества экономии времени и усилий [222. Р.91-121].

В рамках шкалограммного анализа был разработан еще один методический подход, целью которого было получение устойчивого разбиения выборки массового опроса на "сторонников" и "против­ников" определенного мнения. Практика опросов общественного мнения показывала, что доля респондентов на позитивном и нега­тивном полюсе установочного континуума менялась даже при незна­чительном изменении словесной формулировки вопроса. Необходимо

было найти способ выделения "полярных" групп, не зависящий от изменений словесной формулировки. Общая идея предложенного Гутманом подхода восходила еще к шкалам Олпорта-Хартмана и, более непосредственно, к статье Дэниела Катца (ученика Ф.Олпор-та), опубликованной в 1944 г. [154]. Из этих работ было известно, что более крайним позициям на континууме политических мнений соответствует большая интенсивность, сила убеждений, чем средне­му диапазону.

Гутман и Сачмэн для каждого содержательного вопроса шкалы включали в вопросник еще один, направленный на измерение ин­тенсивности. Например: "Насколько сильно Вы это ощущаете?", "В какой мере Вы с этим согласны?" (с 3-5 вариантами ответа). Строя совместные распределения ответов типа "содержательный вопрос -вопрос об интенсивности", они получали U-образные или J-образные кривые, отражавшие возрастание интенсивности на полюсах содер­жательных ответов, т.е. позитивных/негативных реакций на опре­деленное содержание. Разные совокупности вопросов, т.е. по-разно­му сформулированные и с разным способом дихотомизации, давали приблизительно одинаковые кривые. Самая низкорасположенная точка кривой определяла "нулевую точку" или "область безразли­чия". Респонденты, оказывавшиеся с одной стороны "области .без­различия", рассматривались как настроенные благожелательно, л с другой - неблагожелательно (что и позволяло получить устойчивую оценку доли "сторонников" и "противников" определенного мне­ния) . Так как использование такой процедуры в многотемном мас­штабном опросе затруднительно, сотрудники армейского Исследова­тельского сектора считали, что она может оказаться полезной для отбора 2-3 вопросов по каждой конкретной проблеме. Однако эта процедура оценки доли "сторонников" и "противников" имела су­щественный недостаток, так как была чувствительна лишь к общим, а не специфическим установкам. "Какова ценность утверждения о том, что определенная доля населения "за" обязательный призыв или сокращение расходов, если не ясно, какое специфическое содер­жание и при каких условиях подразумевается под "призывом" или "сокращением" [109. Р.193]. Поэтому возможности шкалограммного анализа оказались не слишком привлекательны для полстеров-прак-тиков. Вместе с тем, они представляли интерес для сторонников количественного подхода внутри академической науки. Как отмечает Дж.Конверс, количество статей в ведущих научных журналах, по­священных применению и модификации шкал Л.Гутмана, в первое послевоенное десятилетие было достаточно велико. Большая часть этих работ выполнялась на студенческих и других малых группах, но в некоторых статьях и двух книгах (Э.Кэмпбелл, Дж.Гурин, У.Миллер, 1954; С.Стауффер, 1955) речь идет о крупномасштабных исследованиях.

Гутмановские процедуры использовались не только для шкалиро­вания установок, но и для физиологических симптомов невроза, уровней информированности, "коллективных" шкал группового по­ведения.

В то же послевоенное десятилетие появились работы, критически оценивающие применимость гутмановской процедуры шкалирова­ния в измерении при проведении массовых опросов. Л.Фестингер указывал на негативное влияние монотонного повторения сходных по смыслу вопросов на качество ответов респондента. Было показано, Что несколько пунктов, отобранных для упрощения процедуры из более длинной шкалы, могут давать иное ранжирование респонден­тов [130]. Л.Гутман и сам осознавал ограничения, присущие его методу, - невозможность прямого переноса шкал с одной популяции на другую (или в новую ситуацию) и невозможность построения кумулятивных шкал в очень многих интересных для исследователей случаях.

В силу всех этих ограничений гутмановский подход не получил широкого распространения в эмпирической социологии и практике опросов общественного мнения.

В конце войны П.Лазарсфельд, позднее других включившийся в работу Исследовательского сектора, развил основные положения латентно-структурного анализа. Лазарсфельдовская модель впервые была опубликована в том же четвертом томе серии "Американский солдат", вышедшем в 1950 г. [222]. Лазарсфельд стремился исполь­зовать идеологию факторного анализа (выведение латентных пере­менных-черт из эмпирического распределения манифестных пере­менных, т.е. ответов на совокупность вопросов) таким образом, чтобы этот подход мог применяться при низких уровнях измерения наблюдаемых переменных. Общая идеология метода достаточно известна, поэтому мы можем опустить ее изложение. Отметим лишь, что латентно-структурный анализ был очень существенным шагом в теории шкалирования, но из-за вычислительных сложностей доволь­но долго оставался вне сферы активного применения[8]. В конкретных социологических исследованиях по-прежнему использовались пря­мые вопросы или (значительно реже) гутмановские или ликертов-ские шкалы.

К 1930-м - 1940-м годам относится возникновение еще одной важной для социологического измерения традиции, более общей, чем измерение установок. Речь идет об общем подходе к измерению субъективных переменных, начало которому положили предвоенные работы П.Лазарсфельда.

Интерес П.Лазарсфельда к измерению латентных, опосредующих психологических переменных восходит к раннему периоду его про­фессиональной деятельности. Защитив в 1925 г. диссертацию по при­кладной математике в Венском университете, Лазарсфельд сочетал преподавание в гимназии с исследовательской работой в Психологи­ческом институте Венского университета под руководством Шарлотты Бюлер, изучавшей фазы жизненного цикла. К этому времени отно­сится его работа о занятости молодежи.

В ранних статьях американского периода Лазарсфельд, активно включившийся в широкомасштабные исследования рынка и массо-

вые опросы, часто обращается к анализу мотивов поведения, внут-ренних переменных, определяющих поведение потребителя, исполь-зуя теоретические концепции "глубинной психологии" - фрейдов-скую репрессию, адлеровский "комплекс неполноценности", юнгов-скую интроверсию/экстраверсию. Этот интерес к анализу мотивов человеческого поведения, соединенный с интересом к квантификации (оба эти интереса имели "венские" корни), породили уникаль­ный талант к сочетанию качественного и количественного подходов, углубленной психологической интерпретации и аналитических ме- тодов (см., в частности: [162]).

Лазарсфельда особенно интересовала проблема валидности субъ­ективного измерения. В 30-е