Зибер. Социология легального марксизма.

Биография: Никола́й Ива́нович Зи́бер (10 (22) марта 1844, Судак — 28 апреля (10 мая) 1888, Ялта) — российский экономист, один из первых популяризаторов и защитников экономического учения Карла Маркса в России. Сын швейцарского подданного и украинки, уроженец Таврической губернии, воспитанник Симферопольской гимназии и Киевского университета, в котором закончил юридический факультет, после чего недолго был мировым посредником в Волынской губернии. В 1871 году за диссертацию «Теория ценности и капитала Д. Рикардо, в связи с позднейшими разъяснениями» («Киевские Университетские Известия» 1871, № 1-2, 4-11) получил степень магистра политической экономии и был командирован за границу. В 1873 году Университет святого Владимира избрал Зибера доцентом по кафедре политической экономии и статистики, но в 1875 году он вышел в отставку и поселился в Швейцарии, откуда постоянно участвовал своими статьями в русских журналах, а также в газете «Русские Ведомости».

Зибер о Марксе: В защиту Маркса от нападок «критиков» в 70-х годах выступил видный русский экономист Н. И. Зибер. Его диссертацию «Теория ценности и капитала Рикардо» (1871 г.) высоко оценивал Маркс.
Зибер был первым комментатором и пропагандистом «Капитала» в русской литературе. Выход «Капитала» он считал крупнейшим событием, которое окажет громадное влияние на дальнейшее развитие политической экономии.
В 1876—1878 гг. Зибер пишет цикл статей под заголовком «Экономическая теория Маркса», в которых он исследует содержание I тома «Капитала». Эти статьи легли в основу второго переработанного издания диссертации, которое вышло в 1885 г. под названием «Давид Рикардо и Карл Маркс в их общественно-экономических исследованиях».
Эту книгу Зибера использовал В. И. Ленин, переиздавая свою работу «К характеристике экономического романтизма». Он указывал, что из-за цензуры «ссылки на «Капитал» заменены ссылками на книгу Зибера, пересказавшего «Капитал» Маркса». По словам В. В. Воровского, «это была та самая книга, по которой изучало марксизм молодое поколение конца 80-х, начала 90-х годов, когда перевод «Капитала» (изд. 1872 г.) стал библиографической редкостью».
В этой работе Зибер дал развернутую характеристику теории Маркса и английской классической буржуазной политической экономии. Впервые в экономической литературе Зибер показал преемственную связь между взглядами Рикардо и Маркса, уделив особое внимание характеристике теории стоимости и прибавочной стоимости Маркса.
Разоблачая попытки затушевывания эксплуататорской сущности капитализма, он отстаивал марксистский взгляд на капитал как на производственное отношение. Зибер правильно излагал марксистское положение о том, что средства производства сами по себе не являются капиталом, а превращаются в капитал лишь как орудия присвоения неоплаченного труда наемного рабочего. Понимая прогрессивность крупного капиталистического производства, Зибер одновременно видел противоречия капитализма. Излагая марксистскую теорию накопления капитала и всеобщий закон капиталистического накопления, он подчеркивал, что рост производительных сил неизбежно сопровождается ростом нищеты. Много внимания уделяет Зибер критике реакционного «закона» народонаселения Мальтуса. Очень высоко оценивая экономическое учение Маркса, Зибер, однако, трактовал его как простое продолжение теории Рикардо. Революционного переворота, совершенного Марксом в политической экономии, Зибер не заметил.
Среди других экономических работ Зибера следует выделить его книгу «Очерки первобытной экономической культуры» (1883 г.). В ней Зибер анализировал проблемы общинной собственности, возникновения частной собственности, вопрос о крупном и мелком производстве в земледелии. Использовав большой фактический материал, он показал, что общинная собственность существовала на определенной ступени Развития общества у самых различных народов, но в ходе исторического процесса она уступила место частной собственности. Тем самым Зибер нанес удар взглядам народников, которые, изображая сельскую общину как самобытное русское явление, утверждали, что существование общины предотвратит развитие капитализма в России. Зибер понимал, что капитализм всем ходом своего развития подготавливает условия для создания нового общественного строя. Критикуя вульгарный взгляд о вечности капитализма, Зибер неоднократно подчеркивал исторически преходящий характер капитализма. Но пути перехода к социализму он понять не смог, занимая в этом вопросе ошибочные, утопические позиции. Он чуждался классовой борьбы, не видел, что переход к социализму возможен только революционным путем, при руководящей роли пролетариата.
Зибер не понял революционной сущности теории Маркса: его материалистической диалектики и учения о пролетарской революции и диктатуре пролетариата. Все это говорит о том, что он не преодолел ограниченности буржуазного мышления. Несмотря на все симпатии к Марксу и к его учению, Зибер не смог правильно, до конца понять марксистскую теорию со всеми ее практическими выводами. Он был далек от международного пролетарского движения и никогда не был ни марксистом, ни революционером. Зибер, высоко ценя Маркса как теоретика, добросовестно излагал марксистское экономическое учение и вел успешную борьбу против вульгарных критиков Маркса. В условиях 70-х годов, когда произведения Маркса и Энгельса были мало известны в России, деятельность Зибера сыграла большую положительную роль.

П. Б. Струве

Пётр Бернга́рдович Стру́ве (26 января (7 февраля) 1870 года, Пермь — 26 февраля 1944 года, Париж) — русский общественный и политический деятель, экономист, публицист, историк, философ

Биография:Струве был сыном пермского губернатора Бернгарда Струве и внуком астронома Василия Струве.За период с 1888 по 1892 гг. он перешёл на позиции социал-демократии^[1]. В 1889 году начинает учиться на естественном, а на следующий год юридическом факультете Петербургского университета. В 1890 году там он основал марксистский кружок. В этот кружок входили в том числе А. Н. Потресов и М. И. Туган-Барановский. В 1894 году окончил юридический факультет. Позже — приват-доцент университета. В 1892 году учился в университете в Граце (Австрия) у социолога Л. Гумпловича и решил стать экономистом. Тогда же начал публицистическую деятельность статьями против народников в немецкой социал-демократической прессе. В апреле 1894 года ошибочно был арестован в связи с «Группой народовольцев». В августе опубликовал книгу «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России», которая открыла эпоху борьбы русского марксизма с народничеством в легальной печати и стала «символом веры» социал-демократов в России. В январе 1895 года распространил анонимное «Открытое письмо Николаю II», при вступлении на престол подтвердившему курс на политику контрреформ. В 1896 году — участник Лондонского конгресса II-го Интернационала. Написал аграрную часть доклада российской делегации, с которым выступил Г. В. Плеханов. Редактор первых марксистских журналов «Новое слово» (1897 г.) и «Начало» (1899 г.). В числе книг по теории и истории капитализма и рабочего движения в 1898 году вышел I-й том «Капитала» К. Маркса. Для I съезда РСДРП в 1898 году написал «Манифест Российской социал-демократической рабочей партии» — первый документ этой партии. В 1899 году подверг критике взгляды Маркса на неизбежность буржуазной революции. В том же году его лишают места приват-доцента за неблагонадёжность. В апреле 1900 года во Пскове принимает участие в организационном совещании по созданию газеты «Искра» вместе с Л. Мартовым, А. Н. Потресовым, С. И. Радченко, М. И. Туган-Барановским, А. М. Стопани и В. И. Лениным. С 1901 года в эмиграции, с 1902 года редактор журнала «Освобождение». Один из авторов сборника «Проблемы идеализма» (1902). Один из создателей либерального «Союза освобождения». В 1904 году в качестве делегата «Союза освобождения» принял участие в Парижской конференции оппозиционных и революционных партий России. В 1905 году вернулся в Россию, амнистия, дарованная ему лично по ходатайству С. Ю. Витте догнала его в пути. Член ЦК партии кадетов (1905—1915), 8 июня 1915 года вышел из ЦК, а фактически отошёл от партии в 1908 году. С 1906 года — в Петербургском политехникуме (Санкт-Петербургском политехническом институте): преподаватель, доцент, экстраординарный профессор, заведующий кафедрой политэкономии. В 1906 году, после смерти В. А. Гольцева, возглавил журнал «Русская мысль» и оставался его редактором до закрытия большевиками в 1918 году. В 1907 году — депутат II Государственной думы (1907) от Петербурга, статский советник. Издатель журнала «Полярная звезда» (1905—1906), с осени 1907 года один из ближайших сотрудников «Московского еженедельника» (редактор-издатель Е. Н. Трубецкой). Вдохновитель и участник сборника «Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции», содержавшего также статьи его единомышленников Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, С. Л. Франка, М. О. Гершензона, А. С. Изгоева, Б. А. Кистяковского (Москва, 1909). 1913 год — магистр, экстраординарный профессор Петербургского университета. 1915 год — председатель секретного Особого межведомственного комитета по ограничению снабжения и торговли неприятеля при министерстве торговли и промышленности (по 1917). В 1916 году Струве получил звание почётного доктора Кембриджского университета 1917 год — в апреле-мае — директор Экономического департамента МИД, в мае избран в академики Российской академии наук (исключён большевиками в 1928 году, в 1990 году восстановлен). В марте-сентябре 1919 года в Париже, где участвует в работе «Совещания русских дипломатических представителей». В РСФСР по решению суда был приговорён к смертной казни. В начале октября прибывает в Ростов-на-Дону и возглавляет редакцию газеты «Великая Россия». Во время Гражданской войны член Особого совещания при генерале А. И. Деникине. В феврале 1920 года после поражения Деникина эвакуируется из Новороссийска в Константинополь. Входил в состав правительства генерала П. Н. Врангеля (начальник управления иностранных дел). Эвакуация белых войск из Крыма застала его в дипломатической командировке. С 1928 года перебирается в Белград: ему предложено место председателя отделения общественных наук Русского научного института. Читает курс социологии на кафедрах в Белграде и Субботице. В это время Струве отходит от политической деятельности. В конце жизни работает над трудами «Система критической философии» (рукопись погибла) и «Социально-экономическая история России» (не окончена, опубликована в 1952 г.) В 1941 году арестован немецкими оккупантами как «друг Ленина». Освободился после трёхмесячного заключения. В июле 1942 года ему с супругой удаётся выехать к детям в Париж. Смерть настигла его там зимой 1944 года в оккупированной нацистами Франции. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Критика общинного идеала русского социализма и отношение к революции: Исходной посылкой творчества С. выступила полемика против идеологии народничества как "социальной утопии, углублявшей русскую некультурность". Отвергая общинный идеал русского социализма, С. отводил особую роль в грядущей коммунистической революции пролетариату, признавая при этом прогрессивность западной модели буржуазной цивилизованности по сравнению с укладом российского общества рубежа 19-20 вв. "Капитализм не только зло, но и могущественный фактор культурного прогресса, - фактор не только разрушающий, но и созидающий... Вся современная материальная и духовная культура тесно связана с капитализмом", - утверждал он. Государство, по мнению С, может выступать не только как "аппарат принуждения", но и как над- и внеклассовая "организация порядка". В рамках осознания процесса "создания культуры в общественной форме" посредством усилий государства С. подчеркивал, что "культура универсальнее государственности, национальность мягче ее". Патриотизм С. выступал в благородной ипостаси философски осмысленного национализма: "Мы любим наш народ, но не поклоняемся ему. Так можно любить человека, относясь свободно к его личности, видя ее несовершенства и болея ими. Вообще... не следует поклоняться личностям, ни индивидуальным, ни собирательным. Их следует только любить. Наш идеализм поклоняется только идее личности, ценности бестелесной". Патриотизм, осмысленный С. в духе философии В. Соловьева, лишался пороков национального эгоизма и национальной исключительности, либерализм же, к вящей радости русских прогрессистов, приобретал иное, не космополитическое измерение. ("Либерализм в его чистой форме, т.е. как признание неотъемлемых прав личности... и есть единственный вид истинного национализма, подлинного уважения и самоуважения национального духа..."). "Я западник и потому - националист", - подчеркивал С. "Национальный дух" у С. - это "идея-форма", в которой и возможно культурное творчество личности. Культура, по С,- это то поле, причастность которому обеспечивает созвучие человека, наделенного "личной годностью", мирозданию. Через активность личности мир идеалов может быть объективирован в мире действительности. "Праведная общественная деятельность" же должна служить для человека императивом личного подвига. Воспринимая существо государства как религиозное по сути, отстаивая тезис о безличной природе всякой власти, С. утверждал, что "вне отношения к Абсолютному началу человеческая жизнь есть слепая игра слепых сил". С. усматривал в интеллектуальной гипотезе о религиозности грядущей русской революции (В. Соловьев, Бердяев, Мережковский и др.) отражение "богоматериализма", в значительной степени характерного для православного христианского философского мировосприятия. Последовательный выбор между "гуманистическим идеализмом" и "космическим материализмом", присущими христианству, был, согласно С, осуществлен лишь протестантизмом - определенно в пользу первого. В Европе "крушение богоматериализма" сопрово-дилось "крушением эсхатологии", и, по С, теперь в России "все усилия богоматериалистов направлены на возрождение эсхатологической веры, которая протестантизмом преодолена". Трактуя собственные взгляды как "критический позитивизм", отвергающий "мнимо непобедимую" диалектику в философии и "решительный, хотя не правоверный", марксизм в социологии и политической экономии, С. не считал возможным разделять марксистские мифы о позитивности социалистической революции вообще и ее принципиальной осуществимости с пользой для народа России, в частности. Идея революции самой по себе, вне духовно-нравственного идеала, основанного на вненаучном фундаменте, не вызывала у С. исторического оптимизма. ("Беда русской интеллигенции: рационалистический утопизм, стремление устроить жизнь по разуму, оторвав ее от объективных начал истории, от органических основ общественного порядка, от святынь народного бытия"). Революционистское истолкование гегелевской диалектики, понимание революции как "скачка из царства необходимости в царство свободы", попытки придать этому тезису статус теоретического положения, необходимо вытекающего из научных посылок и оснований, отвергались С. категорически.

Общественная Собственность и хозяйство : Одним из методологических принципов институционалистской теории является системный подход. Струве внес значительный вклад в методологию исследования и теорию экономических систем. Первоначальный вариант его теории «идеальных типов хозяйственного строя» был представлен в программной статье «К критике некоторых основных проблем и положений политической экономии», опубликованной в журнале «Жизнь» в 1900 году. Затем эта теория получила дальнейшее развитие в первой части основного экономического труда Струве «Хозяйство и цена» (1913) и в написанной в эмиграции статье «Хозяйствование, хозяйство, общество» (1923).

Сам метод «идеально-типического» познания экономической действительности был обоснован М. Вебером. Однако, как указывал Струве, его понимание природы и значения идеальных типов значительно расходится с трактовкой М. Вебера . Если у М. Вебера идеальные типы, например, капитализма, имеют конкретно-историческую и пространственную «привязку», то у Струве они отражают гораздо более глубокий уровень научной абстракции. Струве характеризовал, вслед за М. Вебером, идеально-типические понятия как «теоретические утопии, полученные путем мысленного потенцирования некоторых определенных элементов действительности» [7]. Однако, по его мнению, «…чем "утопичнее" идеальный тип, или систематическая схема, тем менее она насилует действительность, ибо тем яснее: 1) что в каждом разрезе действительности сплетаются и переплетаются элементы разных систематических построений, 2) что качественное и количественное многообразие всего исторического заполнения действительности вовсе не может быть уловлено никакими схемами».

Струве определял категорию хозяйствования (в отличие от хозяйства) предельно широко, как заботу людей о поддержании жизни во всей полноте ее проявлений. «Хозяйствование состоит в приобретении, или стяжании и использовании средств для удовлетворения потребностей, и притом всех потребностей» [9], – писал ученый. Он выделил два идеальных типа хозяйствования: первичное, или натуральное хозяйствование и противоположное ему вторичное, или развернутое, или денежно-ценовое хозяйствование. Последнее характеризуется Струве как хозяйствование в подлинном и точном смысле. Критерием разграничения этих двух идеальных типов является принцип естественного измерения и таковой же измеримости хозяйственной деятельности. В первичном хозяйствовании естественного измерения, по мнению Струве, быть не может, тогда как вторичное хозяйствование характеризуется естественным измерением и измеримостью хозяйственных благ и действий. Если первичное хозяйствование описывается двумя параметрами – потребностью и количеством благ, то вторичное дано нам в трех измерениях – потребности, количества и цены (ценности). Струве подчеркивал, что лишь измерение экономической деятельности с помощью цены является естественным и подлинным хозяйственным измерением, в отличие от сравнения неизмеримых и несоизмеримых потребностей, а также измерений математических и механических. Специфический способ измерения при помощи цены имеет определяющее значение для вторичного хозяйствования, которое в силу этого характеризуется Струве как ценовое, ценностное, или денежно-ценовое. Вторичное (развернутое) хозяйствование определяется, далее, тремя сопряженными понятиями: ценой, деньгами и рынком. При этом рынок трактуется Струве с обобщающей, социологической, иначе говоря, институционалистской, точки зрения. С этой позиции рынок – «…не место и не правовое учреждение, а система хозяйственных связей между хозяевами, противостоящими друг другу как продавцы и покупатели» .

В теоретической системе Струве элементарной частицей экономики является телеологически единое, или «сингулярное» хозяйство. Такое хозяйство, какова бы ни была его социальная организация, базируется на трех принципах хозяйствования. Во-первых, содержанием хозяйственной деятельности является ее направленность на удовлетворение потребностей людей при посредстве благ. Во-вторых, характер хозяйствования определяется принципом «экономии», или «наименьшей траты сил» («хозяйственным», или «экономическим» принципом). Данный принцип имеет универсальное значение и приложим не только к хозяйствованию, но и к любому виду человеческой деятельности. Эти принципом хозяйство определяется, как отмечал Струве, «формально-психологически». Наконец, истинное хозяйство предполагает наличие определенного субъекта хозяйствования, придающего ему направление и смысл. Данным принципом понятие хозяйства конституируется как субъективное телеологическое единство, то есть единство, определенное со стороны его цели.

Струве подчеркивал, что та или иная социальная организация определяет лишь реальные результаты данного хозяйства для так или иначе участвующих в нем людей, однако не отменяет единства этих общих принципов хозяйствования. Он дал следующее определение хозяйства: «Соединяя все три момента: содержание деятельности, формально-психологический ее характер и подчинение единой воле, мы определяем хозяйство как субъективное телеологическое единство рациональной экономической деятельности, или хозяйствования» [11]. К этому определению Струве добавляет еще один «безусловно необходимый» признак хозяйства – его «самоопределение», или «автономию», которую следует отличать от самодовления, или автаркии хозяйства. Автономия означает самостоятельность воли хозяйствующего субъекта, тогда как автаркия – самодовлеющий характер жизненных функций хозяйства, замкнутость его в своем собственном круговороте производства и потребления. Самоопределение предполагает множественность хозяйств, их связи друг с другом и, следовательно, некое размежевание между ними.

Что же касается «народного хозяйства», то, по мнению Струве, оно характеризуется отсутствием полного набора необходимых признаков подлинного хозяйства. «Его можно назвать "псевдохозяйством", – писал Струве, – ибо оно есть лишенная телеологического единства стихийно слагающаяся система отношений между хозяйствами» [12]. В связи с этим Струве подверг критике «историческую систематику форм хозяйства» представителя новой исторической школы К. Бюхера. Его историческая последовательность хозяйственных форм («домашнее хозяйство – городское хозяйство – народное хозяйство») страдала логическим недостатком, поскольку ставила в один ряд разнородные явления. Вторая и третья ступени этой последовательности – городское и народное хозяйство – лишены, как подчеркивал Струве, такого необходимого признака истинного хозяйства, как субъективное (сознательное) телеологическое единство.

В зависимости от способа хозяйственной организации общества, как системы хозяйственного сосуществования множества подлинных хозяйств, Струве выделил три идеальных типа хозяйственного строя: 1) совокупность рядом стоящих хозяйств, 2) систему взаимодействующих хозяйств и 3) общество-хозяйство. Это идеально-типическое построение Струве методологически вытекает из различения им трех видов «целого» в его отношении к «частям». Целое может быть простой совокупностью своих элементарных частей, либо системой взаимодействующих единиц, либо, наконец, единством, составленным из тождественных частей и подчиненным целеполагающему управляющему центру. Соответственно этому, в первом идеальном типе хозяйственного строя отсутствует какое-либо соприкосновение и взаимодействие хозяйств в экономической сфере, основанное на их автономии. Во втором идеальном типе хозяйственной организации общества напротив, «сингулярные», самоопределяющиеся хозяйства находятся в автономно-экономическом общении или взаимодействии. Такая система хозяйств не включает в себя те взаимодействия в экономической сфере, которые основаны на прямом господстве и подчинении. Система взаимодействующих хозяйств как тип хозяйственного строя логически связана со вторичным (развернутым) хозяйствованием, являясь его продолжением. Она предполагает в качестве имманентных признаков частную собственность, самоопределение (автономию) хозяйствующих субъектов и возмездность их отношений. И, наконец, третий идеальный тип хозяйства – общество-хозяйство – означает, что общество в хозяйственном отношении организуется как субъективное телеологическое единство, то есть точно так же, как истинное (сингулярное) хозяйство. Такую организацию хозяйственной деятельности общества Струве иначе называл коллективизмом. В условиях последнего автономия хозяйствующих субъектов существенно меньше, чем при любом другом хозяйственном строе и может, в принципе, отсутствовать (за исключением сферы потребления). Струве подчеркивал, что «эти три идеальных типа хозяйственного строя суть, конечно, логические построения, или схемы, а не снимки с каких-то исторических разрезов действительности» . Но именно в этой их логической природе заключается их познавательная ценность для описания и истолкования конкретно-исторической хозяйственной действительности. «Вообще конкретное жизненное содержание любого исторического хозяйственного строя в данное время и в данном месте всегда образует сложное сплетение разных типов, которые бывают представлены в таком сплетении в различных пропорциях» .

В целом концепция «идеальных типов хозяйствования и хозяйственного строя» Струве сыграла важную роль в развитии теории экономических систем. Она, в частности, предвосхитила аналогичную теорию немецкого экономиста В. Ойкена, выделявшего в качестве основных идеальных типов хозяйства «центрально-управляемое хозяйство» и «хозяйство общения» (или свободное рыночное).

Критический и легальный марксизм:Главным идейным оппонентом марксистов в России стало народничество. Сильнейшим толчком к развитию дискуссии здесь послужила работа Струве «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России» (1894). В ней автор противопоставляет воззрениям народников теорию исторического материализма, воспринятую им с известными ограничениями. Обвинив народников в идеализации натурального хозяйства,

Струве доказывал «носителям крепостническо-консервативной идеологии», что «развитие менового хозяйства» и «крупного централизованного производства» имеет «огромное объективное экономическое и общекультурное значение» и что культурный прогресс России тесно связан с развитием у нас капиталистического способа производства^[10].

Это сочинение Струве повлекло за собой, с одной стороны, полемику с народниками во главе с Н.К.Михайловским, а с другой — размежевание внутри самих русских марксистов. Здесь с критикой Струве одновременно выступают ветеран движения Г.В.Плеханов и 25-летний В.И.Ульянов. В своей статье «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г.Струве»^[11] (под псевдонимом К.Тулин) Ленин отделил позитивные стороны учения Маркса как предпосылки исследования, от субъективных выводов, к которым подводил в своём сочинении П.Л.Струве. По словам Ленина, в своей работе Струве выступил не как марксист-диалектик, а как профессор-объективист; легальный марксизм у Струве «представлял собой попытку практического приспособления рабочего движения к потребностям и интересам буржуазного общественного развития», а сам Струве является, по сути, критиком Маркса, затушёвывающим учение революционного марксизма о классовой борьбе^[12]. Конфискованная вскоре статья Ленина попала в разряд „нелегального марксизма”, и послужила важным системообразующим началом в генезисе теоретических основ русской социал-демократической (впоследствии большевистской) доктрины в части её соотнесения с учением Карла Маркса.

Вопрос 39.Плеханов Ленин

(1856, д. Гудаловка Тамбовской губ. - 1918, Питкеярви, Финляндия) - основоположник марксизма в России.

— крупный мыслитель-марксист, деятель мирового революционного движения, один из основателей социал-демократической партии в России и первый продолжатель (после Энгельса) и пропагандист идей Маркса. Плеханов первый в истории социологии теоретик-марксист, предпринявший серьезно аргументированную критику идеологии народничества.

Основные его работы: “Социализм и политическая борьба” (1883),

“Наши разногласия” (1884), “Очерки по истории материализма” (1894),

“К вопросу о развитии монистического взгляда на историю” (1895),

“К вопросу о роли личности в истории” (1898),

“Французская драматическая литература и французская живопись XVIII века с точки зрения социологии” (1905), “Пролетарское движение и буржуазное искусство” (1905),

“Основные вопросы марксизма” (1908), “Materialismusmieitans” (ответ г. Богданову)

“О так называемых религиозных исканиях в России” (1909),

“Искусство и общественная жизнь” (1912—1913),

“История русской общественной мысли” (1914—1917) и др.

В его начальных работах была сделана первая попытка марксистского анализа русской экономики, указано на формирование капиталистических отношений в России, а также обоснована революционная роль формирующегося русского пролетариата. Более поздние его работы направлены на систематическое изложение исторического материализма, в них рассматривались вопросы социальной психологии, социально-классовой структуры общества и другие проблемы.

В своих произведениях он дал глубокую и основательную критику методологических основ буржуазной и мелкобуржуазной социологии, противопоставил им марксистскую социологию — исторический материализм. Ему принадлежит первый в марксистской литературе глубокий критический разбор субъективного метода социологии. Он внес большой вклад в развитие марксистского направления социологии.

Плеханов писал, что совершенный Марксом и Энгельсом переворот в науке привел к тому, что теперь “нет ни одной отрасли социологии, которая не приобретала бы нового и чрезвычайно обширного поля зрения, усваивая их философско-исторические взгляды”. Он подчеркивал, что научный социализм изгоняет идеализм “из его последнего убежища — социологии, в которой его принимали с таким радушием позитивисты”/116, т.1, с. 70/. Исторический материализм, по его мнению, был марксистской социологией, его методологическим инструментом выступал диалектический метод.

Он стал родоначальником разработки на основе принципа материализма в истории проблем, которые были традиционны для всей мировой социологии. Это такие проблемы, как социология личности, социология искусства, социальная психология (социология на психологической основе), социология познания и другие.

Важное значение для развития теоретической социологии имело рассмотрение Плехановым вопросов методологии научного предвидения в социальном познании. Под научным предвидением он понимал выработку представлений о направленности и тенденциях общественных процессов, а не составление точных прогнозов этих общественных процессов.

Плеханов указывал, что социология марксизма, в отличие от социологии буржуазных теоретиков, наука предвидящая. При этом выступал против смешивания двух различных видов предвидения: первое — это направление и общие результаты исторического развития, второе — содержание отдельных исторических событий, из которых складывается реальный исторический процесс. Он отмечал: “Социологическое предвидение отличается и всегда будет отличаться очень малой точностью во всем том, что касается предсказания отдельных событий, между тем как оно обладает уже значительной точностью там, где надо определить общий характер и направление общественных процессов.Плеханов анализирует и конкретизирует важнейшие проблемы марксистской социологии, а некоторые даже творчески развивает.

При рассмотрении законов социологии он отмечает, что они всеобщи. Он утверждает, что общественные законы не фатальны. Плеханов писал: “Законы общественного развития также мало могут осуществляться без посредства людей, как законы природы без посредства материи. Но это вовсе не значит, что ”личность“ может игнорировать законы общественного развития.

Плеханов доказывал несостоятельность теории фактов в социологии. “В истории развития общественной науки,— писал Плеханов,— эта теория играла такую же роль, как теория отдельных физических сил в естествознании. Успехи естествознания привели к учению об единстве этих сил, к современному учению об энергии. Точно так же и успехи общественной науки должны были привести к замене теории факторов, этого плода общественного анализа, синтетическим взглядом на общественную жизнь”.

Он обстоятельно критиковал эклектизм, теоретической основой которого выступала теория фактов. Поэтому критике была подвергнута субъективная социология народников, плюралистические взгляды Ковалевского и др.

Он критиковал политическую и теоретическую несостоятельность народников при решении вопроса о роли народа в истории. Плеханов указывал, что, революция — это не заговор группы интеллигентов, а движение самих масс. Историю делают народные массы, а не “критически мыслящие” личности по их произволу и фантазии. Учение о критически мыслящих личностях представляет собой идеализм, отрицание закономерности в истории и признание на деле господства случайности в общественном процессе. В отличие от них марксисты же отстаивали существование закономерностей в обществе. “Субъективный же социолог изгоняет законосообразность во имя "желательного", и потому для него не остается другого выхода, как уповать на случайность. На грех и из палки выстрелишь — вот единственное утешительное соображение, на которое может опереться добрый субъективный социолог”.

Они выступали против материалистического понимания истории. Закономерности, присущие естественным наукам, не свойственны такой науке, как история. Объектом истории в отличие от естествознания выступает индивидуальное, особенное, неповторимое. Так как исторический процесс индивидуален, абсолютно релятивен и изменчив, то она не способна установить закономерности. Отвергнув объективную закономерность в историческом процессе, неокантианцы тем самым упразднили и историю как науку.

Плеханов, уделив большое внимание критике априоризма неокантианцев, доказал, что их Субъективно-идеалистические представления приходят в конфликт с наукой. Он подверг также критике тезис неокантианцев о несостоятельности социологии как науки. Плеханов подчеркивал, что основной недостаток неокантианцев заключается в том, что мышление у них всегда оторвано от бытия.

Взгляды Плеханова и Ленина на решение конкретных проблем общественного устройства кардинально расходились, а перед Октябрьской революцией эти расхождения привели к непримиримой борьбе.

Ленин продолжал дальше развивать идеи Плеханова. Но в отличие от Плеханова Ленин выступил против идеалистических основ социологии народников на более позднем этапе развития народничества. В начале 90-х годов представители либерального народничества стали основными противниками марксистской социологии.

Начатая Плехановым критика идеалистических основ субъективной социологии была продолжена в ленинских работах “Что такое "друзья народа " и как они воюют против социал-демократов?”, “Экономическое содержание народничества” и др. В работе “Что такое "друзья народа"...”, где Ленин критиковал субъективный метод Михайловского, изложены основные принципы марксистской социологии: системность при изучении общества, материалистическое понимание истории и использование диалектического метода при изучении социальных явлений.

Ленин был теоретиком и практиком марксизма, поэтому чисто социологических работ у него нет, хотя многие его работы и выступления по своему содержанию связаны с социологическими проблемами. В его работах сформулированы следующие главные установки марксистской социологии: конкретный анализ конкретных ситуаций, учет всех связей и опосредований исследуемого объекта, всесторонность рассмотрения социальных явлений, выделение главного, существенного в изучаемых связях, познание основных механизмов общественных процессов для объяснения движущих сил и тенденций развития.

В статье “Статистика и социология” им были изложены требования к социологическому исследованию. В ней он указывал на недопустимость какой бы то ни было умозрительности в науке об обществе